Просто мама

    С тех пор, как сын Дима с позывным Поэт почти год назад, ушел добровольцем на СВО, для Анны Ивановны центр Крепкий Тыл стал вторым домом. Она - учитель младших классов с 20-ти летним стажем старалась загрузить себя дополнительными занятиями с детьми, а потом всё равно шла туда. Там они были единой семьёй - матери, жены, родственники и просто близкие люди.
    Каждая встреча начиналась с обсуждения:
    - Кому муж или сын звонил?
    - Что слышно? О ком?
    - Какие новости с передовой?
    У Валентины уже два месяца о сыне "ни слуху -ни духу". Она, казалось, из центра вовсе не уходила. Все при встрече молча подходили к ней, обнимали, заглядывали в глаза, как будто в чём-то были виноваты. Потом все вместе плели сети, вплетая в каждый узелок пожелания Победы, здоровья и Божьей помощи парням. Потом вместе пили чай и расходились до завтра без праздничных и выходных.
    Иногда праздники всё таки случались. Когда у которой-то из мам или жён её любимый боец приезжал в отпуск. Она непременно с гордостью приводила его в Крепкий Тыл. Его все обнимали, донимали расспросами, норовили повкуснее угостить. А главное, слушали, слушали. Мужчины смущались, были немногословны.
    У Василисы вон после такого отпуска мужа заметно выпирал животик. А Галина, родившая второго, теперь с обеими дочками так и ходит в эту дружную компанию. Учительница помогала старшей девочке с уроками, остальные наперебой водились с малышкой. Все понимали, мамочке здесь в коллективе легче.
    Анна Ивановна уже неделю томилась в неизвестности. От сына ни смс , ни звоночка. Поэтому чужой звонок с телефона сына, казалось, остановил на миг движение во всём мире.
    - Анна Ивановна, ваш сын находится в нашем госпитале.
    Мать нашла в себе силы без паники спокойно спросить:
    - Могу я приехать?
    - Да, можете. Пропуск закажем.
    Сына в палате она узнала сразу, хотя их таких замотанных в бинты было шестеро. Несмотря на то, что ему было только 25, мать неожиданно обнаружила в его черных кудрях седые волосы.
    - Мальчик мой! - Это было её единственное проявление слабости.
    Начались будни, заполненные хлопотами и тревогой. Она для этих ребят стала и сиделкой и учительницей младшего класса. В интернете она нашла патриотические песни и музыку Чайковского, и Седьмую симфонию Шостаковича. Под эти звуки раненые становились более собранными, стойко переносили боль, были снова герои. Даже усталый доктор это отметил. А вечером она читала им сказки.
    Она умело ухаживала за бойцами, приглядываясь к пареньку на соседней с сыном койке.
    -Не узнала, мама?- спросил сын, глазами показывая на соседа. - Это же Вася Буян, твой ученик.
    Сын говорил с доброй улыбкой, от слабости, буквально, шелестел.
    - Вася Буян?! Такие не забываются!
    Это был парнишка с нерегулируемой, разновекторной энергией. От него постоянно можно было ожидать чего угодно. Сейчас он был очень тяжёлый.
    Анна Ивановна с материнской заботой относилась ко всем раненым. С каждым она говорила "по душам", помогала, как могла.
    Самым молчаливым был их командир Гюрза. Этот бой, после которого они выжившие оказались здесь, кроме двухсотых, был САМЫМ по поставленным задачам и потерям. Поэтому Гюрза глубоко переживал и очень был благодарен Анне Ивановне за её участие.
    Сын, как будто, опасения уже не вызывал. (О качестве жизни - это потом.) А вот Вася. Там было всё, и пролежни, и провалы сознания. Когда он приходил в себя, он с какой-то собачьей преданностью и надеждой смотрел ей в глаза. Как будто она была его последней привязкой к жизни.
    Вечером Буян и вовсе поплохел. Дима с тревогой смотрел в его сторону, пытаясь дотянуться, подбодрить.
    Доктор покачал головой:
    - Если до утра дотянет, будет жить.
    Дима вдруг обратился к Анне Ивановне:
    - Мама, молись за него. Он мне жизнь спас.
    В разговор вступил Гюрза, лежавший у окна.
    - Поэт уже был ранен, когда его от верной смерти прикрыл Буян. Он на себя основной удар принял. Мы тут ему в какой-то степени все обязаны.
    Это была для матери и всей палаты ночь борьбы, молитв и надежд. Она не спала ни минуты, держала Васю за руку, шептала вперемежку с молитвами детские стишки, наговоры. Срывалась к врачам при малейшей тревоге.
    Поздно ночью Анну Ивановну подозвал командир. Он по секрету сообщил ей, что у Васи давно нет связи с семьёй, поэтому у него нет воли к жизни. В свою очередь учитель обратила внимание на лихорадочный взгляд и испарину на лице Гюрзы.
    - Вам плохо? Позвать доктора?
    - Нет. Я справлюсь. Вы, пожалуйста, парней отмолите.
    Эх! Зря она не доверилась своему чутью. К утру Гюрзы не стало. Как будто он, уходя, всю силу свою отдал своим молодым бойцам.
    Назавтра Анна Ивановна связалась с Крепким Тылом. И то, что они сообщили про многодетную семью Васи, где он был старшим из детей, повергло её в шок. Ему было 22, а остальные четверо все были ещё школьники. Мать - одиночка скончалась, поняв, что её обманули мошенники, выманив все деньги, Васины в том числе.
    Палата, как единый организм, жила болью и проблемами каждого. Смс, звонок, посылка из дома - общая радость. Потеря командира Гюрзы - единое горе. Выписка на реабилитацию, выздоровление - бурное ликование, танцы даже на костылях. Семейная трагедия Буяна тоже стала общим испытанием.
    Пришла пора. Дмитрия и Василия почти одновременно выписывали на реабилитацию. Мать упросила, чтобы их обоих отправили в свой родной город. Анна Ивановна твёрдо решила, что она берет в свои руки заботу о здоровье парней и забирает себе всю Васины осиротевшую семью. Крепкий Тыл без обияков заверил, что они теперь вместе с Анной Ивановной единая, дружная многодетная семья.