В краю таёжной тишины. ч. 7

СЕВЕРНЫЙ РАЙ.

В стародавние времена населённые пункты чаще всего вырастали на берегах рек. Оно и понятно, вода – источник жизни, основа гигиены и кулинарии, важный логистический инструмент. Но позже человечество научилось строить каналы, прокладывать трубы и уже не так требовательно относилось к наличию естественных водоёмов. Чем, собственно, и спасало себя от всяких природных катаклизмов в виде весеннего половодья или, не к ночи будь сказано, какого-нибудь экзотического цунами. Кто видел, в какого всепожирающего монстра превращается по весне невинная с виду речушка, тот спорить не будет. Лично меня всегда интересовал вопрос: зачем люди селятся по берегам таких неспокойных рек? Ведь что ни весна – то затопленные подвалы, огороды, а то и жилые постройки. Много раз слышала об ужасах подтоплений от очевидцев, правда, спросить напрямую так и не решилась, опасалась, что логичный с моей точки зрения вопрос покажется провокационным. Я до сих пор не знаю, что движет этими людьми, но могу предположить, что дело в банальной привычке и осёдлости, когда родительские дома передаются по наследству, возможно, вместе с вековыми профессиями рыбаков и охотников. Не стоит исключать и саму жилищную проблему, которая, как известно, испортила не одно поколение. Ну нет своего угла в городе, да и не надо! Зато есть скромный фамильный домик у реки, где красивые закаты и не менее красивые рассветы, где не нужно вступать в сомнительные многоквартирные сообщества и скидываться на домофоны. Как говорится, живи и радуйся свободе. Вот и живут по инерции: весной спасают содержимое погребов, переселяют Жучек и Полканов на временное жительство на веранды, плавают по затопленной деревне в мелких лодчонках (и такое видела!) и нетерпеливо следят за новостями: как там уровень? Не пошёл ли на спад? А уж как отступит вода, долго разгребают сараи, сушат промокшую утварь, ровняют огороды, поднимают упавшие заборы… И всё лето так или иначе устраняют последствия разгулявшейся весны. Осенью вновь заполняют навечно отсыревшие подвалы картошкой и морковью, чтобы после снежной зимы привычно ждать очередной природной катастрофы…
Впрочем, опасны для человека не только реки и моря. Тот же самый вопрос я задала бы и жителям каких-нибудь предгорий, время от времени преподносящих нежданные сюрпризы в виде селевых потоков и землетрясений. И каким бы ни оказался ответ, в очередной раз порадовалась за своих земляков-боровчан. Как ни крути, а спрятанный в тайге Боровой – лучший вариант для спокойствия души и тела.
Судите сами: из рек – только Ухтарка, да и та находится в некотором отдалении от посёлка. Даже если и разольётся, вреда никому не принесёт. Не знать боровчанам вовек ни вселенских потопов, ни каких других водных стихий.
И с наличием гор Боровому повезло. Даже самый пологий Приполярный Урал остался где-то далеко, на самом Крайнем Севере. Да и не богат наш Урал ни спящими вулканами, ни селевыми «заготовками». И пролегающий совсем поблизости Тиманский Кряж отличается на редкость мирным и вполне себе выносимым характером. Сказать по правде, многие боровчане о нём и ведать не ведают, и слыхом не слыхивают, искренне считая, что «Тиман» – это всего лишь название гостиницы в Ухте да фирма по добыче бокситов. Как говорится, при чём тут какие-то горные отложения, до которых с самой высокой сосны не докричишься.

И посему можно смело утверждать, что жизнь в Боровом не бежит, а струится – тихо, размеренно, как песок в песочных часах. И часы те – на пятачке земли, укрытой от вселенских бурь колючими ладонями сосен и елей. И сам посёлок отдыхает в объятиях зелёного исполина – тайги, вдали от земных тревог и печалей. Прислушаешься, и кажется, что живое сердце планеты здесь бьётся ровно и неторопливо. Хвойные деревья – будто старцы-отшельники, одетые в мохнатые шубы, век за веком тихо перешёптываются и легко похлопывают друг друга по плечам игольчатыми рукавами. О чём их тайный разговор? Да всё о том же… О тишине и надёжности здешних мест. Не для чужих ушей этот разговор, но вечный бродяга ветер – дыхание леса – далеко разносит древние легенды, пахнущие хвоей и прелью… Прибитые к земле дождём, отголоски тех легенд навечно оседают на таёжной земле, просачиваются в почву, откуда снова всходят ковром пушистого ягеля, зарослями папоротника да ягодными кустарниками… А уж на ягодные дары тайга богата! Черника, брусника, голубика, клюква – самые распространённые виды, издревле почитаемые неискушённым экзотическими плодами северным жителем. Грибов и вовсе не сосчитать, не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить все знакомые с детства названия… Недаром говорят, что в худой год тайга и прокормит, и от всякого недуга вылечит.

Даже сегодня, несмотря на видимое угасание, посёлок является надёжным убежищем, естественным укрытием от модных ныне стрессов и депрессий. Местная жизнь – как размеренный шаг по знакомой тропе, где каждый поворот предсказуем, а каждый подъём – ожидаем… Вечера здесь не гаснут в свете фонарей, а звёздами рассыпаются по тёмному небу. Здесь с мая по июль – царство белых ночей, будоражащих творческие натуры. Зима здесь – настоящая, пушистая, хрустящая под ногами свежим настом… Новый год – как в сказке: со снежными горками и живой, сверкающей огнями огромной ёлкой, которую не нужно добывать в лесу.
Здесь не знают, что такое смог, а запах дыма бывает лишь из сохранившихся кое-где печных труб да от воскресных мангалов. Здесь каждый уголок пропитан атмосферой покоя, что так бесценно в наше тревожное время.
И, да, все эти факторы кажутся ещё более привлекательными на фоне действующих благ цивилизации: центрального отопления, водопровода, устойчивой сотовой связи и оптоволокна, обеспечивающего выход в глобальную сеть.
Вот и выходит, что Боровой – вовсе не умирающий посёлок, а настоящий северный рай, до сих пор не оценённый по достоинству.
Может, пора оценить?..

Эвелина Пиженко.
Ноябрь 2025г.
Боровой – Ухта.