Сургаренк Хроники Забытого Распада

                ТИТУЛЬНЫЙ ЛИСТ
 Название произведения: «Сургаренк: Хроники Забытого Распада»
Автор: Алексей Овчаренко
Жанр: Философская антиутопия, Художественная проза.
       
       
          ОБОРОТНЫЙ ТИТУЛЬНЫЙ ЛИСТ
© Алексей Овчаренко,
© Дизайн обложки, [«Алексей Овчаренко»]
Все права защищены. Никакая часть данной электронной или печатной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.


                «Авторское слово»
Почему я пишу коротко.               
Сегодня от писателя ждут томов — толстых, увесистых, чтобы полка прогнулась и совесть читателя тоже, от мысли, что «ну, не зря же я это купил». Но я пишу иначе. Мои тексты не для того, чтобы занимать место в шкафу. Они для того, чтобы занимать место в сознании. Я не разбавляю смысл водой, не приправляю его лишними описаниями, чтобы создать иллюзию «великого труда». Если фраза не несёт сути — она вылетает без сожаления. Я пишу, как строю: ровно, честно, по сути. Пускай в книге будет двадцать страниц, но каждая — как бетон, без пустот. Потому что там правда. Каждое слово проходит через сердце, через мысль, через опыт. Я не копирую жизнь — я передаю её сжатым импульсом, как удар током, чтобы читатель почувствовал, а не просто прочитал. Писать кратко — не значит писать мало. Это значит писать чисто. Короткий текст не экономит бумагу — он экономит время и уважает читателя. Суть не нуждается в упаковке. Ей не нужны сотни страниц, чтобы прозвучать. Она либо есть, либо нет. Я выбираю говорить коротко, но по-настоящему. И если мои слова займут всего несколько страниц — значит, всё остальное просто не стоило говорить.



                DISCLAIMER
               Важное Уведомление
               
 Настоящее произведение «Сургаренк: Хроники Забытого Распада»является художественным вымыслом в жанре антиутопия и Философской прозы. Все описанные события, персонажи,  места, а также любые политические, военные или географические параллели являются плодом авторского воображения и используются исключительно для осмысления универсальных тем лжи, морали и человеческого духа. Книга не преследует целей документального освещения реальных конфликтов, не содержит призывов к насилию, разжиганию вражды или распространению недостоверной информации. Любые совпадения с текущей реальностью случайны и непреднамеренны.


      
                Аннотация
                «Сургаренк: Хроники Забытого Распада»
Каждыи; мир переживает свои; коллапс. Для нации, живущеи; в Сургаренке, он наступил в холодное утро Великого Противостояния — момент, когда рухнуло не только привычное устрои;ство общества, но и мораль, и надежда. Это не хроника, а философское осмысление того, как глубокие годы лицемерия, обмана и несправедливости привели к необратимому перелому. Автор, непосредственныи; свидетель и участник событии;, раскрывает горькую правду о борьбе не только за физическое выживание, но и за сохранение человечности в условиях тотального Второго Распада. Перед вами — откровенное свидетельство о том, как легко рушатся ценности и как сложно потом их отвоевать, когда удары следуют не только со стороны Противника, но и от правящих элит.

               
                Введение
Дорогие читатели, Эта книга — попытка структурировать коллективную память и осмыслить травматическии; опыт. История, которую я представляю, является не просто личным дневником, а отражением универсальнои; трагедии, произошедшеи; в N-ском году, когда реальность, казалось, дала трещину. Цель этого повествования не в том, чтобы задокументировать факты, а в том, чтобы разобраться: что предшествовало «Коллапсу»? Какие годы лицемерия, обмана и притупления здравого смысла привели к тому, что нация оказалась на передовои;? Здесь вы наи;дете отражение горькои; правды о лжи правящих элит и их безразличии. Я надеюсь, что эта история, увиденная изнутри и изложенная без прикрас, поможет вам понять, как люди боролись за свою свободу, и осознать ту высокую цену, которую приходится платить за человечность в эпоху глобального противостояния.
                © Автор и Писатель  Алексей Овчаренко ;
               

               

Глава 1.             Начало
«Обычное утро Н-ского года. На календаре суббота, и я, как обычно, проснулся на работу. Правда, с некой тревогой встал я, словно и не спал. Сегодняшнее утро, не могу сказать, что чем-то отличалось от других, кроме одного: спалось как-то плохо, просыпался ещё хуже. И на сердце, и на душе тревога никуда не делась, но ответственность шептала: расслабляться ещё рано.
Я из спальни вышел в кухню, чтобы приготовить кофе. Где-то минут через десять пришёл мой старший брат. Жили мы в небольшом старом домике все вместе: я, моя жена и моя старенькая мать. Пока я наслаждался кофе, не спеша просыпаясь, мы что-то обсуждали, как всегда сидя на кухне, строя планы будущих событий. Проснулись остальные, и всё было как обычно, но примерно около 04:40–04:50 часов наш семейный разговор прервал глухой, тяжёлый звук, похожий на разрыв или что-то похожее. «Не придав значения этому», мы с Братом стали собираться на работу.
Помню, Брат тогда шутил: «Это, наверное, кто-то празднует с самого утра», но, к сожалению, его шутка не звучала убедительной, потому как на то время — раннего утра — было две причины думать, что это не веселье. Первая из них — это время на часах, вторая же — в нашем населённом пункте? В принципе, не помню, чтоб подобное здесь было... Никогда тут не бывало подобного веселия, да ещё и в таких масштабах, в светозвуковом эффекте.
Буквально минут через десять, или может быть, пятнадцать после первого удара прогремело ещё больше, но уже, правда, мощнее. Выхожу во двор я — глянуть, что же происходит там и откуда этот кошмарный звук доносится, но долго ждать мне не пришлось. Громкий звук и огонь в небе — выглядело страшно, мне напомнило сцену из художественного фильма. Хотел бы я тогда поверить в то, что это и была инсценировка киноленты.
Но нет... и, к сожалению, гораздо всё реалистичнее. И, как сегодня можем утверждать определённо, это всё задолго знали наши власти в столице. Вбежав обратно в дом, я, заикаясь, сообщил ужасные для всех события снаружи, в которые и сам поверить разум мой не мог. Семья моя, всё выслушав внимательно, спокойно озадачилась вопросами: как? и кто? откуда? и куда? Вопросов было много. Но ответы очевидны: естественно, те, кто рядом. Первым, кто попал под шквал огня, был мой родной, любимый город.
Пребывая в полном шоке, растерянности, страхе, мы с Братом пришли к обоюдному решению, что нужно эвакуировать нашу семью в подвал, подальше от всех взрывов, паники и криков. Наверно, к счастью нашему, подвал был в принципе глубок, плюс накрыт сверху бетонною плитой, построенный ещё со времён Советского Союза. А это неким образом внушало в нас уверенность в прочности конструкции, что на тот момент давало нам надежду, что мы в полной безопасности.
После того как мы их отвели в подвал и строго запретили подниматься, что бы там ни происходило, (полное осознание всего происходящего, и уже мысли о какой-либо работе улетучились сразу), мы же с Братом решили пройтись, нет, скорее пробежаться, к станции и попробовать что-то разузнать у местного народа, так как по времени должна была приехать электричка, которая ехала на город, на которой, кстати, мы собирались на работу. Но придя на станцию с надеждой получить хоть какую-нибудь информацию, успехом не увенчалось. Местные сельчане, стоящие на станции, говорили как обычно, в основном по принципу деревни: что не дослушал — то придумал. В общем, как в любой деревне. Ну да ладно... продолжим наше увлекательное путешествие по лабиринтам неожиданных реалий.
Убедившись в том, что железнодорожное сообщение остановлено полностью, и всё, что оставалось нам, — это развернуться и в поспешном шаге направиться обратно. При переходе трассы, что граничила с моим домом и железнодорожными путями, мой Брат вдруг остановился и тревожным голосом мне вскрикнул: «Посмотри туда!» Я повернул голову в сторону, где находилась граница с другим государством, и от увиденного, что раскрывалось перед нашими глазами, (напоминало мне сценарий всё с того же фильма), то, что реалиями называлось, на расстоянии примерно метров 100–150, бегающие люди в камуфляжной форме и с оружием в руках, огненные вспышки, интенсивные обстрелы, и сбоку так небрежно БТР стоял в посадке.
Оцепеневшие от страха и скованные оба... Нас мгновенно поразило до полного отсутствия хоть как-то здраво мыслить, но во мне всё же нашлись силы преодолеть свой жуткий страх, одёрнув Брата и в поспешности направиться домой... Прибежав к своему дому, мы незамедлительно направились к подвалу и проверить, всё ли там спокойно? Порядок ли у них? Убедившись, что порядок, с наших плеч, как груз, свалился.
Рассказав им обо всём, о том ужасе, что происходит наверху, они выслушали нас и начали впадать во власть панического страха. Минут ещё через пятнадцать, когда немного приутихло, мы резко кинулись бежать в наш дом все вместе, без всяких замедлений. Вокруг стояла дымка от снарядов миномета, атмосфера была жуткой (не прибавить, не отнять). В доме в тот момент царила полная разруха, в панике хваталось всё, от документов до каких-то мелочей.
Помню, я тогда, в прихожей находясь, в туманном разуме, почему-то озадачил себя мыслью: что же будет с комнатой моей, что готовил я ребёнку к рождению его, так и не успев её закончить от ремонта. Да, я не в силах передать весь тот беспорядок в голове, что происходил в те минуты огорчения. После того как мы вроде всё собрали и по сумкам уложили, прогремело что-то рядом, похожее на взрыв, да что там прогремело! Оно физически сквозь прошло. Дом превратился в куклу на нитях, что дёргает актёра в кукольном театре. Вокруг дома всё покрылось заревом, цвета менялись плавно с алого на серый, от вспышек алого до серых столбов дыма, и казалось в тот момент: ещё чуть-чуть, ещё немного, и следующий снаряд залетит именно в дом, но, к счастью, поутихло через некоторое время.
Поднявшись с пола, оглядевшись торопливо из угла в угол, и вся картина, что предстала перед нашими глазами, повергла просто в ужас: вокруг повисло облако из пыли, гари, пепла, оконных рам и стёкол, как и вовсе не было. Комоды перевёрнуты, раскиданы по комнате, и телевизор даже с тумбочкой каким-то образом сместился в дальний угол моей спальни, хотя стоял он прежде неподвижно в крае зала. Одним словом — не для слабонервных. Но вернёмся к нашим сборам: когда мы были собраны и, сложив всё необходимое, мы пошагово пытались разработать быстрый план — эвакуироваться в город.
Но тут не всё так просто, и препятствий было много. Ну, во-первых, сообщение отсутствовало полностью, пройти пешком по меньшей мере 28 километров (казалось нереально). Для нас, конечно, с Братом это не было причиной, чтоб остаться и не попытаться выбраться отсюда. А самой главной и основной причиной, конечно же, стал вопрос: как жена моя и мать справятся с этим маршрутом? А во-вторых, все околицы и дороги, по которым можно было бы добраться в город, находились в жутком сопротивлении с силами противника, ожесточённые бои проходили по всему периметру села. В итоге здравый и единственный наш путь выхода из дома оставался лишь подвал.
После того как мы относительно по мере своих возможностей обустроили подвал, (называя его — «наше место дислокации с неопределённым сроком ожидания»), соорудив буржуйку из подручного сырья, заготовив дров немного, перетащив оставшиеся продукты, что у нас на тот момент остались (а их совсем было немного), тёплые одеяла, покрывала и одежду — в общем, всё то, что могло бы нам там пригодиться.
Не спеша я заварил себе крепкого чая, и пока он заваривался, я гипнотически всматривался в пламя, что исходило из буржуйки. Мысли мои были наполнены разочарованием, одновременно смешиваясь с гневом. Вопросов в голове моей было больше, чем ответов, а если сказать точно — ни одного ответа не было. Время шло, звуки, доносящиеся сверху, периодически менялись: от нечастых выстрелов из танка до массированных взрывов миномета, и всё это происходящее добавляло только страх.
Часов примерно через 75, как просидели мы в подвале, мы убедили себя в том, что нужно всё-таки подняться и проверить обстановку. Что нас ждало наверху, естественно, не знал тогда никто из нас: может, дома уже нет, может, в целом и села уже не стало. В общем, мысли были разные — сумбурные и спутаны. Но двери всё же распахнулись, и увиденное там мне напомнило Чернобыль — «ЗОНУ ОТЧУЖДЕНИЯ» призрачно покинутого места.

Глава 2.    75 Часов в Подвале
Дом стоял на месте, но выглядел как сито. По территории двора были разбросаны осколки от снарядов и разбитого стекла, что вылетело из окон. Собака металась по двору, будто спрятаться хотела, но не знала куда.
Но, вступив ногою в дом (сцена как после торнадо), мы наводили свой творческий порядок: отсутствовали вода, электричество и газ, так как попадание снаряда пришлось в саму скважину с водой. Но, к счастью, был колодец недалеко от нас, он каким-то чудом уцелел. Вода есть — уже неплохо.
Но за 75 часов пребывания в подвале наш ресурс продуктов значительно уменьшился. Был он скуден, даже очень, и с этим нужно было что-то делать. Вариантов в тот момент было, конечно же, не то чтобы мало, они были вовсе заблокированы: денег нет, продукты на исходе. Хорошо, что ещё тогда связь была доступной. Мы с Братом недолго думая связались со своим работодателем, спросив его: «Не мог бы он переслать нам зарплату на карту?» К удивлению, наш работодатель без всяких на то вопросов или же каких-то отговорок (как бывает здесь обычно) всё сделал, как мы его попросили.
Когда деньги пришли, мы сразу решили пройтись к ближайшему магазину и купить всё необходимое, но и тут нас ждала некая подножка разочарований: магазин ещё работал, правда, ассортимент там был скуднее скудного. Но в то время нам особо было и не важно, цель была одна — всего да и побольше, главное, чтобы хватило денег на счету.
Мы заняли с Братом очередь длиною метров 100 и стали ожидать. Как только подошёл наш черёд, и мы вроде определились с покупками из того, что оставалось, — тут продавец нам вдруг сказал, что не может нас отпустить, так как карта не пройдёт: электричества же нет, и провести подобную операцию он физически не смог бы. Но чудом стало то, что населённый пункт нашего села был слишком мал. С населением, что там жило, в принципе, друг друга все мы знали, и в те минуты помогали, кто как мог. Продавец магазина предложил нам вариант нового решения сложившейся проблемы: перевести ему мобильно через приложение банка именно ту сумму, что озвучена была за собранные продукты.
Забрав свои пакеты, мы направились обратно. По дороге к дому мы встретили своего соседа. Постояв немного, поговорив с ним, естественно, основная часть разговора состояла из вопросов: что нам делать дальше? А главное — как выбираться из этого кошмара? На что он ответил: выбраться, конечно, можно. Он знает человека, который может в этом посодействовать и помочь попасть нам в город, но, правда, помощью назвать это сложно было, так как вид такой услуги измерялся в трёх нулях.
К сожалению нашему, вот так и происходит то самое единство, братство и соборность нации-народа: когда одним необходима помощь, для других же это идеальная возможность заработать на чужой беде. Ну, как там говорится: кому война отшельница-беда, ну а кому и мать родна. Я не стану обобщать, не стану говорить, что все такие, встречались люди разные на пути нашем нелёгком: отзывчивые, искренние, и с открытым добрым сердцем.
Из примеров, что я помню, вызывают уважение люди, которые раньше с вами даже не здоровались, не замечали вас, постоянно торопливо неслись куда-то вдаль, — тут вдруг отозвались и пришли на помощь, хотя сами в ней нуждались. Тогда, когда те, кто вроде были рядом, — отгородились от всего, располагали информацией, где можно помощь получить, по какой дороге можно выйти из контролируемой зоны, чтобы не нарваться на заминированные участки. Да, упустил одну из важных деталей: к этому времени наш населённый пункт находился полностью под контролем  другого государства и, соответственно, территория нашего села по всему периметру была заминирована, не считая регулярно патрулирующих вооруженных груп Противника. Так что, как вы можете себе представить, выйти с такой территории было настоящим подвигом, на который не каждый мог пойти.
Прошло уже, наверное, две недели, а мы всё так же: днём на улице в коротких перебежках, а на ночь снова в наш подвал. Тут мой Брат заходит в дом и говорит мне, что вроде бы есть работа недалеко от нас, да ещё по нашей с ним профессии. Платить фермер, правда, будет не деньгами, а продуктами (что уже неплохо), так как сам он держал немало крупного скота и постоянно нуждался в умелых руках — то крышу перекрыть, то воду завести в ангар и т.п. В общем, наше присутствие на ферме скорее было необходимостью, чем просто работой выполняющих задание.
Выслушав внимательно Брата, я нисколько не сомневаясь в правильности своего решения, охотно согласился, — жена моя беременна, старенькая Мать, а продукты уходили быстро, что иногда казалось, что до войны потребность в них была куда поменьше. И вот наш первый день на ферме. Как я уже и говорил, работа наша заключалась исключительно в строительстве. Работали недолго мы, так как были слишком частые обстрелы, в том числе по самой ферме. Не успев отремонтировать одно, они другое разбивали, в общем, работы было вдоволь, а вот время оставалось совсем мало. Фермер был порядочным, рассчитывался с нами молоком, а иногда и мясом (в основном, когда снаряд прилетит, зацепит скот). Молока хватало всем, хватало даже раздавать. Так и проходили дни, недели... Уже пошёл и месяц в месяц, а мы всё так же в режиме безнадёжного ожидания. Мысли о том, что войдут наши войска и нас освободят, постепенно угасали, пришлось решение принимать окончательное и твёрдое.
Надо выходить любой ценой, чего бы ни стоило нам это...
К нашему счастью, вроде что-то начало получаться, а именно с нашим соседом. Он нашёл где-то с машиной человека и договорился, чтобы вывезти его старенькую тёщу, а так как было ещё место, мы воспользовались этим. Но мест в машине было мало, так что мы посадили жену мою и мать, а сам я решил идти пешком на свой страх и риск, (тем более по той дороге, что постоянно простреливалась снайперами). Но если честно, я надеялся на то, что те, кто смотрит в свой бинокль, увидят обычного гражданского и не станут всё-таки стрелять. Вот с такими мыслями, бубня себе под нос, я продолжил идти дальше.
Выйдя наконец с контролируемой территорией, ко мне поспешно устремились три солдата с автоматами. Один из них мне прокричал: «Стоять на месте! Руки держи над головой!» Я медленно поставил сумку и поднял свои руки вверх. Они подошли, спросили: кто, откуда, паспорт есть? Рассказав им всю историю и протянув свой паспорт гражданина, по шевронам было ясно, что это были Военные Силы нашего государства. И тут я с облегчением вздохнул: ну, Слава Богу! Наши... Военный посмотрел в мой паспорт, посмотрел на меня, потом снова в паспорт и вернул его обратно, и я продолжил путь свой. Идти мне оставалось не так уж долго.
Я заранее договорился со своей женой, что мы встретимся в соседнем посёлке, откуда забирал её и мать мою младший Брат моей жены. Но на этом приключение (моего безумного пути) не закончилось. Метров через 300–400 от предыдущего поста меня снова останавливают солдаты. Процедура была та же: вопросы, осмотр, предоставление документов. Но тут всё не прошло так быстро, и можно сказать, гладко. Солдаты, было видно невооружённым даже взглядом, что находились изрядно в алкогольном опьянении, и моя с ними беседа, проходящая под четыре дула автомата, постепенно переходила с безобидных их вопросов к угрожающим допросам.
Ребята были молодые, я бы сказал, что очень, и, возможно, им хотелось в тот момент продемонстрировать некую мне власть, постоянно задавая мне вопросы и загадки на своём искажённом языке. А я и рад бы, может, им ответить, да вот только языка я их не разберу. Я с восточной части территории, и всю жизнь говорил  на русском, поэтому язык, исходящий от них, для меня был ранее не знаком. Напоминал он мне, конечно, что-то смешанное, спутанное — знакомое с венгерским, польским и ещё какой-то, акцент тоже не понятен, нестабильный, я б сказал. Но есть как есть, а дальше больше.
После долгих изнурительных допросов и вопросов один из этих молодых ребят с неадекватным поведением задал мне вопрос: «Ты почему сидел там до последнего момента, почему не вышел раньше и т.д.?»
Смотря в его нетрезвые глаза, я чётко понимал: ещё чуть-чуть, совсем немного, и он станет обвинять меня в предательстве страны. Но душевную беседу прервал водитель, что остановился возле нас, спрашивая у них что-то, но я его не видел, так как весь допрос вместе с ними проходил в углублении оврага.
После этого военные спустились к нам, и тут следом с ними спустился командир. Судя по тому, в каком тоне проходила их беседа, — я сделал вывод: это главный.

Глава 3.    Дорога на Свободу
Командир их тоже был с территории западной части, бормотал всё время что-то, скороговорками общался, не отличался он и трезвостью. Всё те же обвинения, упрёки и давление. Потом он вдруг спросил у солдата своего: «Ты был вчера в посёлке? Видел ли людей? На ферму заходил? Коров там видел?» Солдат с выпученным взглядом клялся и божился: «Нет людей там, он всё врёт». И тут, наверно, оступился я, когда неосторожно перебил его, хотя также продолжал сидеть на месте и наблюдать за всей этой инсценировкой невменяемого театра. После того как он выслужился, выговорился, я с возмущением поднялся и попытался опровергнуть его лживые слова, но в ответ поступила очевидная реакция командира, и моё опровержение не взял он даже во внимание. Естественно, мне нужно было понять это раньше, но так как в моей голове всё переворачивалось, и, соответственно, мои мысли путались, сделать это было сложно.
Перед тем как выходить из нашего посёлка, фермер, у которого мы работали, попросил нас с Братом, чтобы мы сообщили военным нашей армии, что в посёлке и на ферме находятся ещё люди. Вот именно в этом и заключалось моё опровержение в сторону лживого солдата.
Тут в мою сторону прозвучало то, чего я меньше всего ожидал услышать от командира их (дословно): «Ладно, что вы его слушаете? Тащите его уже в подвал, там всё будем уже и выяснять!» И тут я начал понимать, что их выяснение хорошим точно не обойдётся для меня. Но планы их прервало то, что кто-то командиру сообщил по рации принести мой паспорт. Наверно, некое чудо произошло в эти минуты, когда он шёл с моими документами, ему навстречу шла моя жена со своим младшим братом, а рядом с ними — ещё несколько солдат. И всё бы ничего, может, так бы всё и осталось, но моя жена увидела в его руках документы, принадлежавшие мне. В отчаянном и нервном состоянии беременная женщина спросила у него: «Где мой муж? Что вы с ним сделали?!» Растерянный и, видно, сразу протрезвевший командир (со слов моей жены) резко развернулся и в ускоренном темпе направился обратно.
И вот момент один: когда они в овраге вели свой допрос (я описывал это ранее), подъехала машина, и о чём-то они там говорили. Разобрать, конечно, я не мог, да что там разобрать — я не видел их снизу оврага, а оказалось, что машина та и была с моей семьёй.
Ну ладно, вернёмся к нашему командиру. С недовольной мимикой спустился командир и говорит мне: «Пойдём!» Страх всё больше набирал уверенности, и всё меньше оставалось во мне веры.
Мы поднялись с ним наверх, он спросил меня небрежно: «Всё нормально? Мои бойцы тебя не трогали?» А я иду, как будто в рот воды набрал, иду и думаю про себя: «Да, всё просто класс, не считая тех моментов, что бойцы твои с тобою чуть до приступа не довели». Мы всё-таки дошли до места назначения, и когда я встретился глаза в глаза со своей семьёй, признаюсь откровенно, я испытывал такие чувства, что не в силах описать их. Наконец-то меня освободили из этого кошмара, я сел в машину, и мы поехали.
Проехав метров 300, нас опять останавливают военные, к машине подходит главный и спрашивает у нас: «Откуда едем? Куда направляемся?» Одним словом, снова вопросы. Ну, мы вежливо ему всё рассказали, объяснили, но, судя по всему, ему этого было мало. В адрес всей моей семьи, включая и меня, посыпались непонятные обвинения, угрозы: «Почему мать моя разговаривает на русском? Почему говорите, что не знаете место расположения бойцов другого государства , если едете оттуда?» И т.д. В общем, допрос продолжался, только теперь со всей моей семьёй. Постояв немного на обочине, мы по-прежнему продолжили свой путь.
Брат мой, отправив нас в город, сам же остался там. Причин на это было слишком много: хозяйство, домашние животные, да и в целом нужно было дом запечатать, коммуникацию всю перекрыть. Короче говоря, подготовить дом (точнее, то, что от него осталось) к долгому отсутствию.
Приехав в город, расположившись в одной из квартир родственников, мы постепенно стали выстраивать план дальнейших действий. Дня через два звонит Брат и говорит, что всё стало совсем невыносимо: обстрелы участились, напряжение росло, за порог двора не выйдешь, так как погибшие на каждом шагу, и видеть это уже просто было не под силу. Говорит, что будет собираться и выдвигаться к нам в сторону города.
На следующий день он, как и сказал, взял собаку соседа и отправился к нам. Проходя через пост, ему повезло больше: вопросов лишних было меньше, допросов никаких (что не скажешь в нашем случае). И всему этому объяснению один лишь только факт: оказывается, при переходе через пост с бойцами нашего государства всего лишь-навсего нужно было сказать некий им пароль (абсурдная ситуация). На их вопрос «завет свободы » мой ответ должен звучать «Героям Слава!» Да, друзья мои, вот такой вот он — маразм. После того как мой Брат наконец-то попал всё-таки в город, он встретился с соседом и передал ему его собаку, которую сосед оставил на временный присмотр.
Но дальше больше. Пройдя через весь этот адский маршрут (мягко говоря), впереди нас ждало ещё более загадочное и неопределённое будущее.
Работы нет, средств для существования тоже, жене моей скоро рожать, да и Мать моя далеко не в форме. В общем, одним словом, полное отсутствие перспектив на ближайшее время (в тот момент казалось всё именно так). Но, к счастью, мир не без отзывчивости и добрых в нём людей, нам подсказали, куда можно обратиться за помощью: продукты, одежда и предметы первой необходимости. Для нас это было чем-то из области фантазии, выдуманного, фальшивого.
Объясняю, почему для нас всё это было в дикость. Для этого нам придётся вернуться в начало. День пятый, где-то с момента оккупации, мы с женой решились из нашего посёлка попытаться перейти на время в посёлок её матери. Находился он неподалёку, и мы надеялись на то, что он находится под контролем спокойствия и мира. К тому же там, возможно, будет проще достать гуманитарную помощь, о которой там так много говорили.
И тут мы увидели воочию то, что называют: «Кому война, кому копейка в карман». Всё дело в том, что всю ту помощь, что оказывал нам город в частности, обычные простые жители этого места, некоторые деятели, которые имели доступ к этим ресурсам, распределяли как хотели, на собственное усмотрение. Что-то сельчанам раздадут, в основном это были крупы и макароны просроченного вида, и когда-никогда подсолнечное масло с яйцами. А вот такие продукты как мясные, рыбные консервы — это уходило всё на импровизированный базар, который находился сразу на дороге. (Вот пример один вам, увиденное лично), людей, имеющих доступ к помощи, собранной народом.
Раннее утро, мы с женой стоим в огромной очереди, чтоб получить всё ту же помощь, а вокруг ангара, где её и выдавали, туда-сюда разъезжали автомобили, мотоциклы с предложениями купить консервы, колбасу, сыр и многое другое (цены, конечно, били все рекорды). Посмотрев мы друг на друга: вопрос в наших глазах был нем, но более чем понятен. Всё вокруг происходящее напоминало пир во время чумы, сатанинский бал на безысходности людей, отвратительное зрелище со стороны, так называемых «патриотов» и, конечно же, «собратьев», как любят они себя называть.
Но дальше интереснее. Подходит к жене моей знакомый, и в общем разговоре о всём этом беспорядке он решил нам рассказать удивительную историю, что случилась с ним на днях. Юморная миниатюра, по-другому не сказать. Услышав, что неподалёку от его дома раздают муку, поспешно собравшись, он отправился туда. Но как только стоило ему подойти к этому месту, к нему подбежал знакомый с просьбою помочь раздать муку, так как людей не мало, а тех, кто раздавал, — лишь пару человек. Согласившись с предложением, он принялся снабжать народ мукой. Как, что и по сколько раздавать, ему, конечно же, не сообщили. Ну, он со всей своей щедростью раздавал по факту столько, сколько и просили. Кто-то умудрялся по несколько раз брать, кому-то вовсе и раза не хватило — муравьиный балаган какой-то. Но время шло, мешки с мукой заканчивались быстро, а народ всё прибывал и прибывал.
Тут вбегает тот, кто заправлял этой раздачей, с криками и матами он запретил дальше кому-либо раздавать, аргументируя это тем, что в соседние посёлки оставить ещё надо (и это высший уровень цинизма), так как немного позже выяснилось, что организатор этой помощи уже договорился о продаже нескольких мешков (по-соседски так сказать). Итог его истории хеппи-эндом не назвать: услышал, пошёл, помог, раздал, выслушал в свой адрес возмущение и пришёл обратно вот с одной только поправкой: он пошёл с пустым пакетом — с ним же и вернулся.
Ну да ладно, вернёмся к нашей очереди за гуманитарной помощью. Вот стоим мы с женой, и наконец-то подходит наш черёд получить помощь. Раздатчик дрожащими руками выдал нам немного хлеба, бутылку масла и пару банок консервов. Жена моя спросила: «Можно ли ей положить молока?» На что ей с безумным взглядом ответили: «Молоко предназначено только для родителей с детьми». Я, услышав всё это, не выдержал, спросил его: «А то, что моя жена на седьмом сроке беременности, для вас не является это весомым аргументом?» В ответ я услышал всё с тем же безумием (ну как по мне, просто без каких-либо комментариев): «Вот когда жена твоя родит, тогда и приходи».
Короче говоря, стою я возле ангара, смотрю ему в глаза, а в отражении их — сплошная пустота и алчная жадность. В голове моей один только вопрос: простояв часа четыре с беременной женой для того, чтобы получить немного хлеба и консервов с унизительным сопровождением взгляда нам в спину... Да, я вновь и вновь погружался в убедительность того, что все те, кто громко назывался «побратимы», по сути, сами же и были участниками преступления над измученным народом нашей Украины.
Продолжать разговор на тему нашего единства, о соборности и чести, что 35 лет нам внушали, думаю, не надо, лишнее это всё, избито и проиграно, причём проиграно политиками, выбранными нами. Поколение, родившихся во времена Советского Союза, с восторгом и улыбкой встречали изменения с надеждой к лучшей жизни, но, к сожалению, правда такова, что никто не знал, что каких-то через 30–40 лет улыбка и восторг с лица ихнего сойдут, сменится она на унылость и сутулость в глазах того же, всё ещё горящего народа, что с надеждой верил в будущее светлости страны.
Разговоров было много, обещаний ещё больше. Иллюзия обмана парила, не скрываясь очевидно, над людьми, будто под гипнозом продолжали выбирать тех, кого сегодня смело назовут «слуги народа», предатели и диктаторы, забрав нашу свободу, променяв её на фантик и продав страну Европе.
Но вернёмся в город, точнее к нашему пребыванию в нём. К тому времени, как мы, изнурительно и долго выбираясь из блокады, в городе уже во всю силу шли бои: танки, взрывы, целые районы накрывало покрывалом безумности и страхом, многоэтажки складывались как Лего, погребая под собой людей, спрятавшихся в них. Одним словом, в книге всё не описать.
Наши прежде обыденные дни постепенно превращались в шоу «Остаться в живых». Вот только не на острове весь этот ужас происходил, а в реальном времени, стране, городе, где я родился. Сумасшествие политиков набирало только силу, диктатура, прижим слова и тотальный беспредел стало в нашей жизни просто обыденным делом. И в то время, когда люди, опустошённые от войны, как никогда нуждались в помощи и поддержке от властей, но очевидная реальность, к сожалению, такова: в пунктах выдачи продуктов нагнеталась обстановка, что сложно подобрать хоть какие-нибудь слова.
Народу доставалось только то, что сложно было назвать пригодным для еды: в крупах моль, с плесенью консервы, в избытке были только те продукты с содержанием бобовых (вот их было немало, хватало всем сполна), снабжали регулярно. Не то чтобы мы были этому не рады, нет, мы благодарны были людям, что помогали как могли, за усилия их, за их терпение, но удивляло ведь совсем не это.
В то время, когда в очереди ты стоишь часами — длиною с километр — для того, чтобы получить из того немногого, что там осталось, а на базарах в это время в магазинах шла торговля волонтёрскими ресурсами. Не стесняясь продавали и армейские пайки, в особенности это наблюдалось в супермаркетах, в больших торговых центрах. И в такие вот моменты поневоле задаёшь себе тревожные вопросы: «А что же происходит? Что с людьми? Где наша власть? В конце концов, обратит ли она взор свой на весь этот произвол?» Но видно, нет, не до этого им было, и весь этот балаган лишь набирал безумный смысл.
Люди изменились, превратились в массу серости, угрюмости и полного отчаяния, и я не исключение в трясине этой тоже.
Вспоминаю: сижу на кухне в окружении семьи, атмосфера, будто в скорби находились тогда все. Отсутствие желания, чего бы ни касалось, превращались в интровертов, постепенно замыкаясь в своих углах надежды. Не прибавить, не отнять — тут, к сожалению, есть как есть. Одним словом, будто всё разрушалось под ногами, люди погибали, политики пировали на костях уставшего народа. «Диктаторство правителей» достигло апогея, изменилось вокруг всё, и стало неузнаваемо.
В начальных числах августа, когда приехали мы в город, конечно же, мы стали очевидцами хаоса: спекуляция и кражи, мародёрство волонтёров, что не чисты были в слове, и это стало здесь порядком повседневности народа. Удивления от этого в глазах наших не вызвало, всё это безобразие мы видели и дома, только разница в масштабах и жадности обжорства, так как это мегаполис-миллионник дал возможность воровать в больших объёмах. Но предельный порог жадности увидел я чуть позже.
Электричество по городу отключали и надолго, волонтёры из-за границы завозили генераторы — все новости об этом ежедневно говорили. И что вы думаете дальше? Как обычно, всё украли. Все те же генераторы с мощностью и объёмом, маркировкой и моделью продавались в магазинах, не стесняясь осуждений.
Как-то утром на базар мой брат собрался за продуктами, приходит через час он и рассказывает новость. После купленных продуктов он зашёл в комиссионку — так, из любопытства, как было это раньше, и что он там увидел, привело мой разум в ужас: те же генераторы, что людям обещали лицемерно, в новостях ежедневно оповещали, — распродажа полным ходом — бессовестно и нагло, когда люди в деревнях жили без света и без свечек.
Конечно же, найдутся те, кто скажет: «Это ложь, (вымысел его)». Я давно уже для многих стал предателем страны, привык и к оскорблениям продажных патриотов. Но правду ведь не скроешь, для того она и есть, чтобы говорить об этом, не молчать, а доносить. Она горькая и голая, местами и неловкая, но только через горечь, голую неловкость мы сможем пробудить то, что в нас годами силой власти всё пытались усыпить.
Народ цепями скован, ожиданиями мира, закольцованными страхом перед каждым новым днём. Пронести такое бремя многим будет невозможным. Мы часто уменьшаем дух устойчивости в нас и чаще умножаем страх свой перед самой правдой. У славянского народа есть ещё одно отличие — это стойкость, это храбрость, это верность и ответственность к той ноше, что несём мы. Со времён нашей культуры было много столкновений, и не жадность с алчным позывом нас толкала на победу. Прогибаться не умеем, так учили нас Отцы, Отцов учили Деды, а Дедов — их горький опыт. Так и жили, вырастали, и детей своих учили: не царям клони колено, а Творителю Отцу!

Глава 4.  БИЛЕТ В ОДИН КОНЕЦ
Прожив в городе два года с первых дней войны в стране, становилось только хуже, и пожар не утихал. Я бы сказал, что стало жарче и опаснее для жизни. В нашей маленькой гостинке засыпал тихо наш сын, он и так всё это сложно, терпеливо переносил. Каждый вечер по подвалам приходилось нам спасаться. Не одним нам было сложно — вся страна была в тревоге.
И вот на кухоньке с женой я всё в раздумьях утопал: что нам делать? И ответ сам собой пришёл откуда-то извне. «Уезжайте поскорее, пока можете это сделать», — прокричал во мне мой голос, будто кто-то сидел рядом. В общем, мы без замедления собрались выезжать, но вопросов было больше, чем ответов, как всегда. Нас сбивали вечно с толку и мешали оценить: если ехать, то куда? К кому? За что? Ну, и так далее... Но нам, к счастью, повезло, нашлись те, кто смог помочь нам в этом, и буквально через месяц мы уже были в Берлине.
Столица наотрез нас не хотела принимать — наш брат и там успел подпортить отношения к славянам. Толерантности от немцев уже можно и не ждать. В итоге, двое суток нервов, постоянных переездов привели нас в Тюрингию, но и там нас не охотно в Красный Крест свой принимали.
Не то что денег было мало, просто не было вообще их. Выезжая из страны без копейки за душой, с одной лишь верой и надеждой и в один конец билетом, мы отправились с семьёй. Что впереди, сквозь расстояние, ожидало нас — отчаяние, тогда ещё никто не знал, к чему всё это приведёт.
После переезда в лагерь для беженцев, что находился в Тюрингии, поневоле в глаз бросалась красота этих угодий. Лагерь был похож на территорию строгого режима: вокруг лагеря забор высотой метра в три, проходная была там с суровою охраной, и для того, чтобы нам выйти, обязательно должна была быть справка с росписью от координаторов учреждения. В общем, прожили мы там не долго, слава богу! И снова в путь, снова в дороге. Приезжаем в город Гота — это восточная Германия, где условия порядком лучше. Проходим все необходимые меры безопасности и заселяют нас в небольшую комнатку, что уже было приятно после лагерной казармы.
И тут во всей красе я понял, что такое брат наш. Не буду обобщать и осуждать ни в коем случае, но тех, кого я тут послушал и тем более увидел, — это было просто нечто из цитаты Шопенгауэра:
«Жизнь — это страдание, а человек — животное, которое страдает больше остальных, поскольку обладает более развитым воображением и более развитым эгоизмом».
                Артур Шопенгауэр.

Но проблема-удивление моя была не в этом. Просто те, кто был в моей стране даже не заметен, здесь вдруг головы подняли выше, чем у самих немцев. Наблюдая за всем этим, словно зритель в кинозале, но сценарий был ужасен, как и роли у актёров. Персонажи, которых повидал я тут немало, убеждали меня в том, что в стране всё хорошо, что государство стоит стойко, власть заботится о людях. И это на том фоне, что никто из них не знает, что на самом деле происходит. И я снова подчеркну: не все такие, но уж большая из них часть на моём пути встречалась.
Одни приехали тогда, когда ещё даже не было войны в ближайших районах, вторые же с западной части — где было относительно спокойно, в отличие от восточной части территории. Но здесь Европа дверь открыла, и рванули все подряд. Вот и начинается то самое интересное и важное. Мы приехали с женой в Германию в 2024 году в марте месяце и по самый 2025 год скитались, где и как получится.
Вы, наверное, скажете: «Неправда, в Германии работают сотрудники разных социальных учреждений». Да, не спорю, конечно, есть сотрудники такие — и вот об этом я хотел вам подробно рассказать.
После того как нас с семьёй привезли в маленький городок Гота (прекраснейшее место) и поселили в общежитии с патриотичным названием «Родной дом», к нам спустилась молодая девушка (землячка моя, кстати), которая представилась социальным работником этого общежития, и после этой встречи всё и началось. В общем, первые слова, которые прозвучали от этого так называемого социального работника, это то, что ждали они не нас, они ждали другую семью (как будто я приехал к ним по предварительной записи). Ну да ладно, вроде разобрались, всё решилось, нас поселили в комнатку втроём, квадратов на 15. Для нас это было более чем достаточно, так как я уже об этом ранее говорил: комнатка в изоляции гораздо лучше, чем та лагерная казарма Красного Креста.
Неспешно проходили дни, потом недели, и всё вроде бы нормально было. Мы с женою пока занимались оформлением необходимых документов для легализации нашего пребывания в стране (хочу поставить тут акцент: нам никто не помогал на тот момент, препятствий было масса — незнание языка, их правил и, конечно же, законов). Потом недели где-то через три их лица стали раскрываться, началось что-то неясное совсем нам, непонятное: беспричинные претензии, а также обвинения. И были жалобы, конечно, насчёт того, что мой маленький ребёнок им мешает отдыхать (а отдых назывался их — пьяные концерты по ночам, их нередкий вызов полиции). И чем дольше мы там находились, тем больше накалялась обстановка. Неприязнь была заметна практически во всём: за то, что говорим на русском, и не поддерживаем нынешнюю власть, с флагами не ходим по центральным улицам Германии, да и в целом не кричим, что мы за продолжение войны.
Вообщем, люди тут встречались разного формата, и не важно, с какой части они были территории. Люди есть везде, я говорил это всегда: скромные и честные. И мусор есть повсюду для баланса равновесия, ведь если бы не было его, тогда как бы мы смогли увидеть сострадание и честность в лицах, доброту и справедливость, что стало, к сожалению, редко в нашем мире.
Проживая здесь, в утопающей от бюрократии Германии, начинаешь понимать, что ты не то чтобы тут лишний, ты ненужный тут совсем. И куда бы ты ни шёл, ни обратился, ни спросил — понимаешь лишь одно, что ты под пристальным вниманием Европейского Союза. Хотя и немцам до тебя тут нету дела никакого, но присутствие их взглядов ловишь постоянно в спину. Это их страна, конечно, законы и порядки, но... а мы здесь только гости, и смириться нужно с этим, уважая их границы и культурные наследия. Но правда такова, что мы и дома не нужны — нас давно уже в стране своей списали и забыли.
Люди превратились в числа, в единицу для размена. Наши власти, не стесняясь, обирая свой народ, забирая то последнее, что оставалось в нас: это сила, это воля и, конечно же, свобода. Даже слово отобрали, заменив его бесстыдно диктатурой произвола. Наше право обнулили, как и Веру христиан, обвинив лукаво храмы в предательстве страны. Вопрос один лишь остаётся: ну а кто же тогда «Вы»? Когда безжалостно бросали молодых ребят на гибель, прикрывая лица ширмой Европейского Союза?
В этой книге не идёт речь о расколе и пропаганде, просто нет сил больше молча оставаться равнодушным, когда рвут твою страну те, обнаглевшие от власти. Поневоле страх уходит и приходит здравый смысл. Вдохновением наполнен, ты не можешь больше ждать. Ожидание вредит здесь и затягивает в бездну без возможности возврата. Мы покорно шли под лозунги правительства вперёд. Обещание их лживое и жадное желание к запасам, что остались со времён социализма. Воровали не стесняясь, обирая свой народ, на костях людей безбожно умножая свой доход. Им без разницы на нас, ведь мы всего лишь для них числа, инструмент для воплощения своих лукавых целей.
35 лет ожидания с надеждой на режим демократии и право на свой голос произносить, а они с трибун кричали, что в стране идёт война, что обязаны сплотиться, автоматы в руки взять. В общем, гонят нас как стадо, ускоряя батогом, гонят, словно на убой нас, сохраняя им покой. Но не детей, друзей их, в рядах наших не будет, так как мы для них холопы, а они бояре власти.
Настроение народа набирало только гнев. За неправильное слово рисковали быть в подвале и подвергнуты фильтрации спецслужб по безопасности диктаторских властей. В современном нашем мире не вперёд, а всё назад — и теперь за слово просто нас в темницы садят те, давно кому уже там угол уготовила судьба.
Возмездие придёт к ним обязательно ко всем, ведь законный бумеранг ещё никто не отменял. Сколько из истории таких было правителей... и где они теперь? Каков их был конец? Всё будет как должно быть, и для них найдётся место в преисподней котла.
«Победа — это ещё не всё, всё — это постоянное желание побеждать».
                Стив Джобс.

Когда находишься вдали, тебе привычному всему знакомому, родному, — начинаешь понимать всю тягость бытия, происходящего с тобой. Это ощущение, словно рыба, ищущая воздух в озере, покрытом льдом. Ты, с правдою в руках к ним, надеждою в глазах, угнетённый произволом, ты спешишь прочь без оглядки из собственного дома, обернувшись себе в спину, видишь только шлейф из пепла прожитого мгновения.
Прокладываешь путь себе в чужих просторах с самого начала, тернистого, скалистого, срываясь вновь и вновь, разбиваясь об углы, ты продолжаешь свой подъём, восхождение на гору под названием «Я Смог!»

«Жизнь похожа на езду на велосипеде. Чтобы сохранить равновесие, ты должен продолжать двигаться».
                Альберт Эйнштейн.

Время проходило, напряжение росло, и то, что было раньше, нам казалось ерундой, сейчас всё это стало ежедневной борьбой. Испытания практически окружали здесь повсюду, ломая все привычные для нас стереотипы.
Этнически мы разные не только нравами, культурой, но и взглядами на жизнь, что вращается вокруг. Коренное население немецкого народа видят всё, что окружает их, ровно под линейку. Отступить немного в сторону — для них это не свойственно и в целом не понятно. Они с рождения запечатаны в конверте с маркой «нерушимый» того далёкого Союза Советских нарративов (хотя они не выходцы с Советского Союза, только всё напоминает почему-то здесь обратное). Современность технологий на месте не стояла, только люди вот остались ещё в брежневской эпохе.
Находясь ещё в своей стране, нас постоянно убеждали, что в Европе — демократия свободного народа, верховенство права нации и равенство в законе. Будь то мэр или судья — перед законом все равны. Экономически стабильные, сытые и довольные. Одним словом, тут живут, не выживают, как у нас в нашей щедрой и любимой независимой стране.
Но правда такова, что люди здесь тоже в погоне, также в поисках работы, в недостатке средств для жизни. А тут мы ещё свалились, словно снег, на их налоги. В общем, я их понимаю, как и каждый с головой, кто со здравым смыслом шёл и продолжает так идти.
Митингующие с флагами по площади шагали, призывая европейцев к продолжению террора, они с лозунгами громкими кричали: «До конца, не отступим от абсурда тех законов нашей власти!» Но не им ведь гнить в окопах, каждый день считать за подвиг. Говорить легко и просто, когда сыт и спишь спокойно, погружаясь в тишину.
Я видел много здесь разврата, необузданного страха, перешедшие границы вседозволенного права. Это пир во время смерти и агония веселья, сумасшествие свободы, называя это нормой. Перевёрнуто сознание, и сорваны полотна. Отперев свои замки, вы оголили этим совесть, предавая свою веру и в погоне современных, вам навязанных порядков. Пребывая в помешательстве распутства от свободы, дав им волю до всего, открыв сундук Пандоры мрака, приведя их к апогею, к полному самоуправству.
Но история моя заключается в другом. Она разделена на части: «до и после», «было, будет». Только что нас впереди ждёт, лишь часы сказать нам смогут...
Проведя все параллели, я пришёл к такому мнению, что общество насущности к утопии стремится. Не к сакральности святого, а скорее в чан со смолою, нарушая все каноны, забывая, кто мы есть.
«Когда человек утратит сочувствие к миру, — Мир утратит влияние на человека».
                Святитель Игнатий (Брянчанинов).

Но Германия не одинока в похожих ценностях и взглядах, по всей Европе расползлась подобная культура. Для них это совершенство, некий эталон современного искусства, издеваясь над собой, превращая образ свой в манекены для показа. Сейчас в Европе встретить в женском облике мужчину — это норма, как если бы вы увидели ребёнка на площадке, играющего с Мамой. Я не мог долго смириться с подобными явлениями современной молодёжи, но время не стоит на месте, и вместе с ним не отстаёт общественное мнение одурманенных людей.
Но вернёмся снова вспять: о политике войны, о ведении её без каких-либо возможностей и шансов на победу, с голой грудью на амбразуру и с лопатой в лоб на танки — вот так это всё и выглядит глазами Европейца. Экономика страны уже давно погрязла в прошлом, оставаясь при стагнации — кризисном потоке.
Разрываясь между двух огней — Европой и страной своей, — я дома нерадивый, а в Европе чужестранец. Вот так всё и происходит, мы кочуем как цыгане, и мне кажется, что время подошло к тому моменту, что пора уже, наверно, нам закрыть этот гештальт.
Власть взмахнула жезлом слова, и всё рухнуло мгновенно. 91-й год — мы перестройку пережили, на глазах распад Союза вызывал в народе ужас. Страх преследовал повсюду: от бандитов до инфляции. Прилавки в магазинах были словно интерьер: столы стоят, продуктов нет, лишь недовольный продавец. Но мы смогли пройти невзгоды, кое-как преодолев все последствия распада.
Время шло, власти менялись, экономика стояла, обещаниями лживыми усыпляли нашу бдительность, внушая людям веру независимой страны, в суверенность государства, демократии, свободы. «Власть народу» они громко заявляли за трибуной, принимая Конституцию как клятву перед Богом. Вот и просто провести тут параллель: их обещания, то, что сказано тогда, и в последствии сегодня.
Раздвигая все шаблоны Европейского Союза, понимаешь, что всё это лишь иллюзия обмана о красивой сытой жизни и стабильном ВВП, без предвзятости и выгоды, и в спину осуждений. Но в реальности иначе, говорит тут об обратном: в спину судят, ищут пользу и предвзято помогают. В общем, всё то, что навеяно нам было безусловно о возможности развития и будущего детям, оказалось просто ширмой, прикрывая то, как есть.
83 миллиона населения в Германии, не считая иммигрантов со всего земного шара, и все словно как один тут, все шагают дружно в ряд: одинаковые нравом с извращённою культурой, затуманенным сознанием. Это замкнутое общество, заперто в своём быте, им совсем не интересно, что вокруг них происходит. Молодёжь переезжает в поисках жизни получше, остаются инвалиды, старики и гендерквиры. В ФРГ законом служит защищённость прав людей, идентичность гуманизма — основной их принцип жизни. Но, как я уже писал, это их страна и их уклад, пусть он нам и непонятен, и в какой-то мере дикий, а для них он совершенен, идеален и устойчив.
Пока политики страну вводили в хаос, разрывая тот немногий государственный бюджет, отправляя словно узников людей на поле брани, все мы списаны давно, нас разменяли как валюту, что давно уже пылится в обесцененной стране.
«Когда государство управляется согласно с разумом, постыдны бедность и нужда; когда государство не управляется согласно с разумом, то постыдны богатство и почести».
                Конфуцый.

Глава 5.  ПРИОБРЕТЕННЫЙ ОПЫТ
Приобретённый опыт проживания на чужбине раскрыл во мне способности рассматривать сквозь призму, видеть то, в чём раньше был слеп, слышать тех, кто стал как рыба молк. Зарождённый горький опыт проецировал картинку, обвивая меня коконом, бронёй от последствий утопающего мира. Лицемерие и подлость захлестнула как цунами. Люди словно стали клоном, оцифрованы Hi-Tech и запутаны в сетях социальной паутины.
Прошло чуть больше года, я по-прежнему в Европе, всё так же в бюрократии конвертов разбираюсь. Превратился в архивиста, обложенного бумагой. День за днём тут на повторе — перегруз макулатуры из конвертов, заявлений, штрафов и ознакомлений. В общем, нам тут не до скуки, развлечений хватает. После долгого террора в своей стране властями и военным испытанием, немцы нам открыли двери, принялись нас «оживлять» своим укладом жизни со специфическим подходом и застоем технологий.
Были тут, я не поспорю, и приятные моменты в нашем кочевом туре. Люди добродушные встречались нам нередко, без предвзятости и подлости, всегда помочь готовы, за что этих людей я с теплотой благодарю.
Стереотипы с детства были нам привиты, основным их законом недоверие служило. В регулярных обещаниях подвох всегда искали. Мы настолько закалены, что в кремень тут превратились. Без каких-либо иллюзий о развитии страны, об обещанной свободе, демократии режима, что политики вещали нам уверенно с экрана, но при этом разрывая наше общество на части.
Формация государства привела народ к марксизму. История, что движет обществом вперёд благодаря конфликту между классами и социальным неустоям. Буржуазия и пролетариат имеют противоположные интересы, и эта борьба является главной силой развития внутри общества страны.
«Великие нам кажутся великими лишь потому, что мы сами стоим на коленях. Поднимемся!»
                Карл Маркс.

Разведёнными мостами и покинутые домом, нас заставили всё бросить, даже родственные корни. Уезжая с Украины, я прекрасно понимал, что возврата нам обратно не судилось произойти. Обречённые скитаться по всему земному шару без каких-либо гарантий обрести свой новый дом. Бюрократия в Германии, дефицит работ в Испании и в других странах Европы — мы ненужный контингент. Вот и маемся по миру в ожидании покоя и так всеми долгожданного завершения войны.
Но... а пока всё репрессивно, каждый день нас обнуляют. Не осталось уже сильного и крепкого звена. Взамен решили власти иностранцев принимать, поднимать демографический упадок населения. Лет так где-то через 20 от нашего народа не останется и следа. Только в памяти истории чернилом на бумаге след останется о сильном и могущественном строе. Это горькая правда жизни и второй распад страны, но не так, как при Союзе из-за зависти Европы и желанием распада государственной Державы, а за жадность и режим тоталитарного абсурда, истребляя население, что по праву, демократии законной, властью служит.
Оглядываясь в прошлое, окунаюсь в ностальгию, вспоминаю те счастливые моменты своей жизни, когда казалось просто, стабильно, определенно. Наша жизнь стала дорогой в постоянной суете, всё в надежде отыскать своё пристанище угла. Где не будет лицемерия, притворства, глядя в спину, где смогу я полной грудью наслаждаться тишиной, живописной природой, окружённым красотой, где ребёнок мой по лугу будет весело резвиться, забывая постепенно те минуты угнетения и отсутствия покоя, когда в погреб бежишь ночью, забывая обо всём. И всё это мой ребёнок пропустил через себя.
Травматический синдром ходит с нами по пятам. От безобидного хлопка парализует твоё тело. Это страшно, когда сын твой задаёт тебе вопрос: «Папа, снова в нас стреляют, одеваться бежать в погреб?» Не могу я в полной мере вам всё это передать, когда стараешься стереть с ребёнка памяти всё это, но в итоге бесполезно, слишком глубоко проникло ощущение войны и отголоски болтовни.
Власть без страха перед Богом разрушала в стране лавры, предавая репрессивному наказанию Святых, закрывая церкви, храмы, а служителей садили. Патриарха обвинили в госизмене Украины за то, что его позиция крепка в веру Творца, за молитву и литургию был закованный в цепях, осуждённый в подвал брошен и лишён гражданства, права. Это всё напоминает о марксизме Карла Маркса, когда не было режимов, лишь сплошной капитализм с идеологией искривлённой, что религия вредна и это — опиум народа. Ленинизм пришёл на смену: повалились кресты с храмов, в языках огня горели православные иконы, шла борьба между духовным и мирским пренебрежением, обрекая свои души неуслышанными быть Богом.
«Когда я делаю добро, я чувствую себя хорошо. Когда я поступаю плохо, я чувствую себя плохо. Вот моя религия».
                Авраам Линкольн.

Но сейчас ведь не эпоха XVIII века, а история повторно возвращает нас обратно, как будто хочет нам напомнить: это было, пережили, и к чему всё привело. Где теперь руководители того времени цинизма? Что от них осталось, кроме памяти чернил в книге о тотальном произволе и контроле — жестокого правления, одним словом, деспотия. Поколение диктатуры не имеет срока давности, и с истории она не исчезнет никогда. Пусть сжигают на кострах её и переписывают заново под свой удобный нарратив, интерпретируя по-своему. Но из поколения в поколение всё равно мы сохраняем ту частицу прошлого, передавая от Отцов к Отцам наследством, как опыт жизни, исправляя в ней ошибки и помарки.
Есть границы, есть препятствия, и право выбора дал Бог нам. Кто-то шёл по жизни с честью, совестью и духом, а кто-то путь свой искривил и поддался власти тьмы, променяв себя на злато, как Иуда с Иудеи. Но не будем трогать мудрое писание Святых, об истории не станем в дневнике напоминать. Мы расскажем о границах вседозволенного права, а точнее — их отсутствии для избранных людей, кстати, тех, кого же сами выбирали мы вчера, но а сегодня плод последствий их правления страной, призывая развязать мир к эскалации конфликта, перейдя в иную фазу — «Третьей Мировой» войны.
Без малого прожив в своей стране сорок лет, перестройку и дефолты мне судилось повидать, предприимчивость умелых удивляла без границ, когда народ впадал отчаянно в стагнацию режима — нас толкали за копейки с молотка всё продавать, но а те, кто половчее, этим пользовались смело. 92-й год — миллионерами мы стали, но количество нулей не прибавляло нам богатства. В 96-м снова Государство нас взбодрило, поменяв купюры, вновь обнуляя всех вокруг. Сберегательные книжки обанкротились мгновенно, лишая накоплений ветеранов, стариков, обманули народ снова и списали со счетов.
Этот круг неразрываемый, никогда не победить. Страна погрязла в произволе, государственных законах, коррумпированных схемах и тотального контроля. Те немногие, кто смог не промолчать, это сказать, рассказать об этом миру, попытаться донести, что народ уже на грани и устал быть единицей для размена их покоя, он устал и от режима «деспотической войны».
Солдаты держат оборону, не щадя себя в окопах, защищая их обжорный аппетит к казне бюджета. Это прямо как из той сказки: «Антилопа Гну — ещё...» Им всё мало, не хватает капитала столько, что на пару поколений жить и не нуждаться, когда в то же время в хижинах от голода и холода, разваленных посёлках вымирают поколения.
Не цинично ли на фоне грабежа и произвола, разворованных программ и социальных направлений для защиты населения, не стесняясь и публично, жизнь показывают нам, где кто новую недвижимость, машину, украшения за наш счёт прикупил?
Но с ними ясно, путь один, для них судьба перину взбила из мучений, что измерить стрелками часов нельзя. За всё приходится платить, а за поступки отвечать. Перед Богом и народом вам придётся неизбежно поклониться и принять. Я пишу дневник свой сложно, потому что возвращаюсь в те события, в то время, что пришлось мне пережить, без какого-либо пафоса, вымысла, истории сюжета моей жизни. В каждом слове здесь изложена мысль не от автора с коммерческим подтекстом, а от простого человека, что решил пером, чернилом, на бумаге написать.
«Мир не идеален, и человек не безупречен. Признавать свои ошибки тяжелей, чем их скрывать. Когда Царь поймёт всё это — и народ освободится, из оков темницы рабства...»
                Алексей Овчаренко ;
   
Сентябрь месяц, полтора года в Европе, и уже четвёртый год в моей стране идёт война. Людей погибло столько, что уже не сосчитать, военных и гражданских с обеих территорий. Неужели всё сбывается, как в Библии написано, что Брат на Брата и родной сын на Отца с мечом войны пойдёт и уничтожит всё вокруг. Человек не понимает, что сам всё разрушает, забывая о привитых в нас ценностях создания.
Мироздание Вселенной так устроено Творцом, что всё то, что окружает повсеместно человека, — это сложный организм, закономерность он имеет. И вчерашние ошибки, что казались пустотой, уже сегодня исправлений потребуют с тебя. Ну а пока всё остаётся, как и 35 лет было, политики всё также продолжают воровать, при этом нам бесстыдно, лживо обещают о расцвете экономики страны.
Сейчас нас разбросало по разным континентам, далеко теперь от дома, от привычного уклада. Интеграция и слияние проходит очень сложно. За прожитые года в Германии усвоил я немало, что тут примерно также, как и в нашей Украине: всё то же недоверие, под линзой наблюдения, коррупция и предвзятость. Одним словом, ФРГ и в целом весь Евросоюз перевернулся вверх ногами, оставляя некий след авторитарного режима. В общем, как всё и у нас, от олигархов власть зависит, а народ с надеждой верит в долгожданную свободу, от цепей освободившись нищеты и произвола, что политики несут, вокруг всё разрушая нас.
Мой новый мир, словно хрусталь, он хрупкий и красив. Одновременно это фантик без конфеты — фальшивая приманка для наивных иммигрантов, что приехали сюда в надежде отыскать свой дом и новый уровень развития. Но, приехав, обжигаются, с преградами сражаются, и не важно, ты откуда — это Сирия, Израиль, Украина или Россия — сложно всем без исключения. Дверь открыли, нас впустили, и при этом осудили: «Почему не на войне, не защищаешь свой народ?» И это в основном звучит от тех, кто здесь прожил по двадцать, по тридцать лет в Европе (Европейские Славяне с лицемерными глазами).
Стыд, позор, прощения нет, кто кричит на площадях за продолжение войны и до последнего бойца, называясь патриотом, а в кармане Reisepass (паспорт), но не той страны, откуда вы уехали давно, хотя при этом подливая в огонь масла для распада. В дневнике своём веду я ход событий ежедневных, не от блогеров с экрана и продажных журналистов, а от здравого, объективного анализа проблемы, что как вирус расползлась по миру, заражая всех. В адрес себя я получал неоднократно критику людей, которым было неприятно в дневнике правду читать, но, как ранее писалось, она голая и горькая, не каждому по вкусу. Я пишу свою историю без вреда, неся в общество, без планов заработать на тиражных экземплярах, не преследуя цели свою книгу раскрутить для дешёвого пиара, лишь бы стать в центре внимания.
В этой книге всё описано, как в зеркале отражение, не добавишь, не отнимешь, примешь так, как оно есть. Но встречаются нередко те, кто маски примеряет разных образов, размеров и порой не с их лица. Искусно, как актёр, он роль спасителя играл, а за кулисами закрытыми куклой был его же страх, которым управлял, манипулируя народом.
Мы тридцать пять лет шли, как стадо, нас подгоняли батогом, запрещая жить свободно, устанавливая рамки со времён демократической формы государства. Их правление бесстыдно, разрушалось всё вокруг, что создавалось при Союзе. В основном под гнев народа (безграмотного строя) от влияния властей уничтожались символы Союза, хороня их под бульдозером циничного устоя.
«Бесполезные люди живут только для того, чтобы есть и пить. Достойные же люди едят и пьют только для того, чтобы жить».
                Сократ.               

Глава 6.   ЦЕНА СОВРЕМЕННОГО МИРА

Современный мир устроен так, что люди выживают. Ими движет стремительный темп жизни и технологии. Мы забываем о сути своего происхождения, о ремесле своей культуры и о живом общении, заменив всё это цифровыми процессорами и сетью всемирного пространства, внедрив инновации искусственного интеллекта. Молодое поколение всё быстрее вращает землю, а нам лишь остаётся смириться с этим.
Я с ужасом смотрю на деградацию молодёжи, погрузившейся в мир разврата, извращения и мрака. Им неведом тот мир, который посчастливилось увидеть нам, когда не было интернета и блогерских контентов. Сейчас всё зависит от цифровизации и чипов. Современный прорыв приведёт нас к тому, что нами будут управлять машины. Вы скажете — фантастика, не бывать всему такому? Но мы думали так и раньше, когда не было того, что завлекает нас сегодня, без чего мы не представляем свой повседневный уклад.
Сегодня вряд ли можно встретить очередь людей в книжных лавках, да и свежие газеты уже давно не в приоритете. Теперь все желаемые новости берутся из экранов, от всё тех же лживых, продажных медиалиц.
Нас охватила некая эпидемия, мы стали заражёнными и зависимыми от внешнего влияния. Я противник современных технологий, хоть и сам нередко пользуюсь новинками прогресса, но всему своя цена, как и своя грань. Только вот её не видят, развивая всё бесконтрольно.
Я часто думаю, почему не можем мы остановиться, оглянуться назад, оценить, сколько времени мы потратили в гонке за тем, что нам не принадлежит? Нам нужно пробудить в себе то, что было насильно усыплено годами. Мы можем не уступать, вопреки даже укусам нежелающих слышать правду.
Сорок лет, как узник в клетке-темнице, я метался, спотыкался, не сдавался, поднимался, шёл вперёд. Гвоздь в спину мне вбивали не раз, в ежей нас превращали — закаляла так, сказать, эта доблестная власть.
Разворовано здесь всё, от бюджета до земли, продали даже то, что было свято, что народ оберегал. Потемнели купола, кресты померкли в свете солнца, а в домах святого духа устроили бесчинства. Им прощения уже нет, и путь проложен к одному: всё содеянное вами серебром не искупить.
Я задавал себе вопрос: сколько же нужно вам денег, чтобы свой голод утолить? Но единицы аппетита, к сожалению, такой нет, чтобы можно было взвесить или сосчитать нули. Жадность, так же как обжорство, не имеет чёткой грани, даже если уже вдоволь. А народ в эти минуты утопал в нищей стране, борясь изо дня в день за каждый шанс выживания.
Мои мысли объективны, а аналитика реальна, и помыслы чисты, без всяких примесей притворства, лжи и пропаганды. Моя книга изложена на принципах свободы. Моя цель очень проста и сложна одновременно: пора остановиться, обернуться и подумать. Может, хватит уже гнаться, соревнуясь со своим "Я"? Мы отчасти виноваты в этом сами, безусловно, мы дали право гнать нас плетью в спину.   
             
                Эпилог               
Сегодня, оглядываясь на прои;денныи; путь, я понимаю: пережитое — это цена, которую приходится платить за осознание. Цена современного мира — это не только чипы и технологии, но и человечность, которую необходимо отвоевать вновь. Я не знаю, где закончится наш путь, и когда мир сможет вновь обрести покои;. Но я верю, что истинная сила заключена в стои;кости духа, в способности общества подняться после падения и в верности тои; ноше, которую мы несем. Наша история — это не только боль, но и светлая надежда на то, что второи; распад — распад человеческого духа — не наступит. Эта хроника завершена, но наша память и наша борьба за лучшее будущее продолжаются.
               
                Об авторе
 Алексей Овчаренко — автор и наблюдатель, для которого хроника мира Сургаренк стала попыткой осмыслить переломные моменты современности через призму художественного вымысла. Его творчество — это глубокий анализ человеческих ценностей, морального унижения и лицемерия, которые, по мнению автора, ведут к «распадам» общества. В своем дебютном произведении, оформленном в жанре философской антиутопии, Алексей отказывается от прикрас и выдумок, предлагая читателю увидеть события в их первозданном виде. Главная цель автора — заставить читателя остановиться, обернуться и подумать о том, какую цену общество платит за свою бездеятельность.
               
                © Автор и Писатель  Алексей Овчаренко ;

© Алексей Овчаренко, 2025.                Все права защищены. Никакая часть данной электронной или печатной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.