Непростые отношения Витте и Столыпина

 
Когда выхожу гулять, беру с собою револьвер.
В и т т е


В 1906 году был отправлен в отставку председатель Совета министров Российской империи, граф, Сергей Юльевич Витте. Современники оценивают его деятельность неоднозначно. Но практически все признают, что «это был человек удивительного склада ума, сделавший блестящую карьеру и принесший огромную пользу своему государству».

«Витте был человек, быстро схватывающий суть дела, решительный и настойчивый. Начиная со своего громадного роста, он во всем олицетворял мощь и был одинаково велик как во всех своих достоинствах, так и в своих недостатках. Это был поистине великий делец», — вспоминал Дмитрий Хорват, генерал-лейтенант, управляющий Китайско-Восточной железной дорогой.

«Через всю деятельность Витте красной нитью проходит его представление, — писал известный юрист А. Ф. Кони, — как о лучшей форме правления, о неограниченном самодержавии, опирающемся на способных, энергичных, и снабженных знанием и долголетним опытом по своей части министров».

Председатель Совета министров П. А. Столыпин в письме к С. Ю. Витте отметил: «В новейшей же истории Вы лицо настолько крупное, что судить Вас будет история»..

Следует заметить, что Витте и Столыпин придерживались различных подходов к управлению и реформам в Российской империи. Потому и отношения между Сергеем Юльевичем  и Петром Аркадьевичем были непростыми.

Витте был либералом и сторонником модернизации России путем привлечения иностранных инвестиций и проведения широкомасштабных экономических реформ. Он был противником жесткой реакционной политики царского правительства и поддерживал конституционные реформы.

Столыпин, напротив, был консерватором и предпочитал проводить реформы постепенно и плавно, не вмешиваясь в политические изменения. Он стремился к сильной авторитарной власти и поддерживал жесткие меры для подавления революционных движений.

Близкии; к Витте журналист, сотрудник «Русского слова» А. В. Руманов вспоминал: «Столыпина он ненавидел. Для него П. А. Столыпин был воплощением бюрократическои; самоуверенности, без дара предвидения и с неуважением к интеллигентным силам».
Начиналась новая эпоха, Витте был уже не нужен. Он вышел в отставку, не уехал из России, но имел «обыкновенно... осторожность: когда выхожу гулять, беру с собою револьвер»...

Было возбуждено следственное дело «по двукратном покушении» на С. Ю. Витте в которой граф приводил доводы «относительно участия в покушении на его жизнь правительственных агентов и пристрастного и неправильного ведения дела о сем покушении полицейскими и судебными властями».

3-го мая 1910 году бывший председатель Совета министров С. Ю. Витте в письме к действующему председателю Совета министров П. А. Столыпину «изложил историю двукратного покушения на свою жизнь, обвинив полицию и судебные власти в бездействии, а также в том, что один из организаторов покушения, А. Е. Казанцев [управляющий домами графа А. А. Буксгевдена], являлся агентом полиции, состоя на жаловании у должностного лица, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе графе А.А. Буксгевдене». (Русская мысль. – 1915. – Кн. 3).

Позднее Витте отправил П.А. Столыпину второе письмо с новыми контраргументами и с просьбой ознакомить с ним Совет министров и «испросить Высочайшее Его Императорского Величества соизволение на поручение рассмотреть весь следственный материал по делу о двукратном покушении на мою жизнь кому-либо из г[оспод] членов Г[осударственного] совета, сенаторов, т. е. независимому и компетентному сановнику» (Там же.).

Петр Аркадьевич Столыпин в письме от 3-го декабря 1910 г. сообщает Витте:

«Письмом от 3 мая сего года Ваше Сиятельство довели до моего сведения о выводах, извлеченных Вами "при участии компетентнейших юристов" из следственных материалов по делу о двукратном покушении на Вашу жизнь. Вы полагаете, "что главные и истые виновники не предстали на суд не потому, что их не могли обнаружить, а потому, что правительственные органы обнаружить их и судить не желали".<...>
В ответе этом я позволяю себе ограничиться исключительно разбором фактической стороны выдвигаемых Вами обвинений против полиции, судебных властей и правительства. .<...>
Первое. Ваше утверждение, многократно повторяемое, заключается в том, что главный виновник покушения на Вашу жизнь Александр Казанцев – был сам агентом полиции, состоял на жаловании у лица, находящегося на государственной службе, проживал по чужому паспорту, полученному от должностных лиц, находился в непосредственных сношениях с чинами охранной полиции и снабжался «темными» деньгами.Данными предварительного следствия заявление это не подтверждается. По делу не установлено, чтобы Казанцев состоял агентом охранного отделения или какого-либо иного правительственного розыскного учреждения или имел от подлежащей власти уполномочие на занятие розыском…
Ни одному из охранных отделений или губернских жандармских управлений он в качестве сотрудника или филера известен не был. Из следственных данных можно заключить, что Казанцев занимался сыском, но в качестве идейного добровольца, по личной инициативе, за свой страх и риск, причем однажды, действительно, сообщил добытые им сведения властям. В 1907 году, по указанию Казанцева, переданному через посредство чиновника для особых поручений при московском генерал-губернаторе, графа Буксгевдена, Московскому, а затем и Петербургскому охранному отделению, в С.-Петербурге на Лиговке был обнаружен склад бомб и оружия и задержано несколько революционеров. Из этого случая, однако, не следует, что Казанцев состоял на службе по охране: такие добровольные заявления о готовящихся преступлениях не редки. <...>
Агентом тайной правительственной полиции, вопреки Вашему предположению, Казанцев не состоял.
Второе. Ваше утверждение заключается в том, будто чины государственной охранной и даже наружной полиции сознательно бездействовали, не желая раскрыть виновных в покушении на Вашу жизнь.
По этому поводу считаю долгом сообщить:Об угрожающих письмах с требованием денег, полученных Вами и переданных Департаменту полиции, было произведено расследование; однако, в швейцарскую Народного дома, куда должны были, по условию, явиться за ответом, никто не приходил, и выяснить злоумышленников тогда же не удалось. С писем снята была фотография, и по фотографии этой и было установлено впоследствии, что письма написаны рукою Казанцева. <...>
Третье утверждение Ваше заключается в том, будто судебные власти вели следствие боязливо, слегка и не только не желали раскрыть дело, но даже опасались энергичным его ведением «испортить свою карьеру».Я решительно отвергаю и этот упрек и те доводы, которые Вы приводите в его подкрепление. <...>
Наконец, четвертое утверждение Ваше состоит в том, что правительство не настаивает на выдаче Федорова и не принимает мер к розыску Степанова будто бы потому, что для правительства выяснение настоящего дела «более чем не желательно». И в этом отношении Вы фактически ошибаетесь: розыск скрывшегося революционера Степанова продолжается, русское правительство категорически настаивало на выдаче Федорова, но требование это французским правительством уважено не было, ввиду политического характера вменяемых обвиняемому преступлений.
Таким образом, вопреки высказанным Вами предположениям: 1) обстоятельства дела о покушении на Вашу жизнь мне, министру юстиции и Совету министров точно известны; 2) главный виновник этих покушений, Казанцев, агентом правительства не был; 3) полиция принимала необходимые меры к розыску виновных; 4) следствие по этим делам велось согласно закону, а по существу в ход судебного следствия правительство не вмешивалось и не имело права вмешиваться; наконец, 5) русское правительство настаивало на выдаче убийцы Казанцева – Василия Федорова, но получило в этом отказ.
Выводы, основанные Вашим Сиятельством на противоположных этому, ошибочных представлениях, лишены, таким образом, реальной основы».