Нечаянное. Глава 6. Пятихатка

Пётр наутро съездил по своим делам и попутно в Нечаянное, договорился по нашей просьбе с настоятелем церкви о нашем визите и к обеду мы экстренно собрались на аудиенцию...

А пока я спал, батюшка, оказывается, с утра пораньше, пользуясь отсутствием хозяина, обошёл хутор Пятихатку, куда забросила нас судьба, и успел поговорить с местными жителями. Там всего пять дворов. С нашим. В трёх ему открыли...
Прибежал он в состоянии крайнего волнения и давай меня трясти:
– Юра, вставай! Нам надо бежать отсюда, пока живы...
– Куда бежать-то? Почему? Нам ещё денег должны за машину и билеты на обратный поезд...
– Какие деньги?! Какие билеты?! Это отговорки и предлоги! Ни денег, ни нас может не быть...
– Что Вы такое, батюшка, говорите...
– Я только что разговаривал с местными жителями, все они в один голос сочувствуют нам – в ЧЬИ руки мы попали... Они ТАКОЕ понарассказывали!.. – батюшка выпучил глаза, потрясая руками.
– Он в большой яме каких-то работников держал... А потом они пропали... Он тут все поля скупил и свой бизнес с сыновьями проворачивает... Мне советовали "бежать отсюда, пока живы..."

Он плюхнулся от усталости в кресло и закрыл лицо руками... Потом, отдохнув, стал собирать походную сумку...
Вскоре приехал Пётр. Его было не узнать. Он был гладко выбрит и наряден – в белых туфлях, белых брюках, в белой украинской вышиванке. Светясь улыбкой в лучах утреннего солнца, заливающего веранду, он сообщил, что священник из Нечаянного готов принять нас к обеду. То есть, можно уже собираться и выезжать. А он пошёл прибраться в машине и будет нас ждать на улице.
– Вот смотри, – говорит батюшка, – он сразу ушёл, якобы прибраться в машине… Но как он вырядился!.. Что он замышляет? Если мы сегодня каким-то чудом всё же попадём к "нечаянному" священнику, может, там и останемся... – многозначительно и с волнением проговорил батюшка, забирая сумку.
Поправив пояс, он обнаружил, что на груди нет наперсного Креста!
– А ведь без Креста я никуда не могу поехать...

Стали искать.
Перерыли и перевернули всё... Креста нет.
– Это какое-то искушение, – он опять сел в кресло.
– Юрочка, ты – криминалист, вот ищи...
– Батюшка, спокойно. Ведь Вы пришли сюда с Крестом и никуда не отлучались, значит, он должен быть где-то здесь...

Я представил себя на месте происшествия. Хотя, начиная с Одессы, у нас, кажется, сплошное происшествие...
Я совал нос "во все щели" нашей веранды, попросил батюшку опустошить сумку, которую он собрал... А отец Георгий в это время читал «Верую…». Приходит Пётр:
– Ну как, вы готовы?
– Нет ещё, не можем найти одну вещь, без которой нам невозможно выехать.
Минут через десять, исследовав все известные криминалистической науке места, я обращаюсь к последней версии – прошу батюшку встать с кресла. Проводя пальцами ладони между подлокотником и сиденьем, в глубине их промежутка зацепился ногтем за какой-то зыбкий предмет и вытянул ...за цепочку ...батюшкин наперсный Крест с цветными каменьями!
Как он счастливо выдохнул!
– Господи, помилуй! Значит, мы ещё не совсем отпетые грешники и выберемся отсюда... – и, пока мы шли к машине, успел шепнуть, – следи за тем, куда он нас повезёт...

Петро рулит по ухабам Пятихатки к трассе и налево в сторону села Нечаянное. На главном перекрёстке он свернул направо, мимо храма, объясняя:
– Храм на ремонте, службы временно проходят в домашней церкви у отца Сергия.

И вскоре мы останавливаемся у каменной стены с арочными вратами, за которыми небольшой каменный дом, на коньке которого маленький золотой куполок с православным золотым крестом.
Батюшка впервые за эти два дня радостно перекрестился и потом крепко, до ощутимой боли обнял меня за плечо, как бы пробуждая меня от этого безконечного "сна" и, может быть, намекая на мою водительскую причастность ко всему этому происшествию…

Навстречу из ворот выходит, облачённый в холщовый подрясник, крепкий, как белый гриб, священник лет 50, с поредевшими на макушке волосами и с короткой окладистой тёмной бородой. Улыбаясь морщинками глаз и с понимающе склонённой головою приветствует:
– Христос Воскресе!
– Воистину Воскресе!
Оба батюшки обнимаются, троекратно приложившись щеками друг к другу...
– Отец Сергий...
– Отец Георгий...
Две крепкие ладони сцепились в плотном до белых пальцев рукопожатии. Их внимательные дружелюбные лица рассматривают друг друга. И отец Сергий, бережно касаясь свободной рукой их рукопожатия, обхватывает батюшкину руку с обеих сторон, как бы принимая "в плен", и увлекает его под арку врат с кованными створками, в направлении к дому рядом с домашней церковью:
– Милости просим...

Из дома во двор на наши голоса выходят матушка и дочь. Выглядят они совершенно по-разному. Матушка пухленькая, но болезненно розовощёкая, а дочь – худенькая девушка с большими глазами.
– Знакомьтесь, матушка Иоанна и дочь Олена.
Пётр откланивается:
– Простите, мне пора на работу, – обещая заехать за нами позже.
А мы проходим.
В доме скромно, но чинно и светло.
– Слышал я о вашей беде. Считайте, что вы под моим покровом... Садитесь за стол. Как говорится, чем богаты... Ну, рассказывайте подробно, какими судьбами Бог привёл.
Батюшка сразу о своих опасениях и тех историях, что ему наговорили соседи...
– Да не слушайте вы никого, – кладёт он свою руку на кисть батюшки, – Это надо знать местный менталитет. Тут все завидуют друг другу и не могут жить открыто и добродушно, единой паствой, как бывает у вас в России. Тут ещё и веры у людей разные... Вот Петро ваш в другую церковь ходит, к старообрядцам. Они вообще к нам с некоторым пренебрежением, что ли, относятся... У них тут ссоры всякие между собой на этой почве. Тяжело с ними... Пётр, как христианин – порядочный, добросовестный, но есть у него какие-то свои амбиции. И так у каждого что-то своё. Нет единства. А мне приходится всех принимать и понимать.
– Да, это врачевство... Духовное. Спаси Бог, что есть здесь кому душу излить... И вот таким, как мы, странникам...

За разговорами и трапезой время летит. Заботливая и молчаливая матушка ставит на деревянную разделочную доску горячий, в полотенце, чугунок с картошкой, а отец Сергий подливает особой "архиерейской" водочки батюшке... Ну а я нашёл общий язык с их дочерью Оленой. Она только закончила институт, первые дни преподавания у первоклашек. Новые впечатления, незнакомые трудности... А у меня тоже за плечами высшее педагогическое. Вот мы и сошлись на детской психологии, и нам уже никто более не интересен!

В сумерках приехал сын Петра, но мы были ещё не готовы...
Отец Сергий сказал, что сам доставит нас на хутор.
В итоге, уже поздно вечером, наверное, уже за полночь наш Нечаянный покровитель привёз на своём микроавтобусе нас слегка пьяных и изрядно отдохнувших (а может и наоборот...) в Петров хутор. Мы еле дошли до кроватей на веранде и забылись глубоким богатырским сном...

*
Утром следующего дня Пётр отправил стадо коз в поле, а сам уехал на тракторе в другое село в сторону Очакова, где работал, оставив нас за хозяев и наказав нам пользоваться всем урожаем с его огорода по мере аппетита.

Мы немного исследовали его двор, я рисовал развалившуюся лениво молодую овчарку Дану, потом мой карандаш обнаружил батюшку, присевшего на пенёк за принятием оголённой спиной целебного солнечного света. Всё-таки цель нашей поездки не меняется из-за смены обстоятельств! После солнечных процедур мы вышли в огород и нашли весьма аппетитными мясистые и сочные помидоры, которых разрослось преогромное поле… Границей этого поля служила стена винограда. Там было много разных сортов... Насытившись, мы, переступая через "минное" поле спелых арбузов и дынь, вышли к открытому ангару с сеновалом, куда припаркован был наш подбитый аппарат...

Его надломленный серебристый профиль с каплями крови на стойке крыши такой болью отозвался в душе, что слёзы невольно навернулись на глаза... Наш "Тико-лёт", казалось, был одушевлён. Он грустно сложил свои оторванные, смятые крылья и еле стоял на покорёженных колёсах, окружённый с трёх сторон высокими горами сена, а в замке зажигания нетерпеливо ожидал прикосновения руки брелок с плюшевым пёсиком. Мы с батюшкой, не сговариваясь, сели в нашу "машину времени"... И сразу вспомнился похожий сюжет из фильма "Назад, в будущее!"
Я поворачиваю ключ зажигания и мотор тут же отозвался и ласково заурчал...
Не хватало только "флуксуатора времени" над багажником и нужной клавиатуры на приборной панели.
– Эх, переместиться бы сейчас на два дня назад, – размечтался я!..
– Юрочка, ну а куда мы денем из нашей памяти Петра с этим огородом? А гостеприимного отца Сергия и его семью?
Наверное, не случайно ради этих встреч наш железный друг пожертвовал своей жизнью.
И эта Мария не случайно в последний момент сбежала с нашего "корабля"! Ведь у неё сработало особенное женское предчувствие! Всё здесь промыслительно...

Заглушив мотор, мы выбрались из сеновала в реальность.
Нам захотелось прогуляться вокруг хутора и дальше, до оврага. Но, пройдя всего метров десять по неезженой просёлочной дороге, наши пляжные тапочки обросли какими-то странными колючками и идти было очень неудобно. Пришлось вернуться и найти обувь с более твёрдой подошвой.

Оказалось, эти особые колючки имеют шарообразную форму наподобие кистеня – средневекового холодного оружия ударно-раздробляющего действия. Только шары маленькие, диаметром всего 5-10 мм, на которых жёстко сидят длинные шипы, направленные в разные стороны. Когда на такую колючку давит подошва обуви, шипы впиваются, расходясь в разные стороны, и потом вытащить её уже невозможно. Только оторвать вместе с кусочком подошвы! Представляете, что будет с ногами, если пройтись босиком!!! А мы поначалу именно так и хотели пробежаться по полю…

В общем, далеко уйти у нас не получилось. Мы лишь обошли огороды и поднялись на холм к козам, которых можно было рисовать, совершенствуя навык быстрых линий. Присесть на травку мы уже не рисковали, поглядывая на свои изодранные подошвы… Только если – на папку с рисунками.

Солнце немного опустилось и перестало греть. Вдали между кустами и холмиками показался трактор Петра, и козы повернули головы в его сторону. Пока он ехал по ухабам, взрослые козы нетерпеливо дрожали напряжёнными мышцами ног, всматриваясь, как кабина трактора ныряет вдоль светлой пыльной полосы далёкого поля. А молодые козлята резвились, не обращая внимания на то, что делается за пределами, ограниченными взрослыми их поля зрения, сбивая их самих с ног, пока трактор не остановился у дома. Но стоило Петру показаться на дороге шагающим широкой размашистой походкой, с ведром в руке и поющим какую-то мелодию, все козы, радостно заблеяв, помчались наперегонки к нему навстречу – кто первым коснётся его тёплой и мягкой руки! А он так был щедр на ласку, что как будто они передали ему своё настроение и Пётр радовался вместе с ними, стараясь дотянуться до каждого, погладить по голове, потрепать по спинке…

Мы стояли, заворожённые этой сценой встречи, и лишь поймав его быстрый счастливый взгляд, пошли навстречу Петру, который уже окружённый стадом, шёл к нам…
– Вот так каждый вечер они меня встречают, – раскрывает он широкие объятия и обнимает нас, как обнял бы каждую козу, будь она человеком!
– Вы слышите?.. Они что-то рассказывают мне!.. У них свои истории… А у меня свои… Я им иногда рассказываю что-нибудь, когда поделиться не с кем. И они меня понимают…

Он присел на земляной ком у края дороги и в блаженстве глядит за горизонт в сторону заходящего солнца, а козы, оттесняя нас, стараются лизнуть его в щёку, в лоб, по волосам… Его руки где-то на их спинах и головах, словно крылья, шевелятся сами по себе. И весь он как будто уже не принадлежит себе, а плывёт на этом бело-сером облаке коз, как на руках ангелов, которые несут его над долиной, залитой вечерним солнцем! Он лишь щурится на его свет и тихо поёт свою мелодию…

"Яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих.
На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою…"
(90 псалом царя-пророка Давида)