Ещё набросок

Никита внимательно смотрел на Титуса. Тот обернулся, словно почувствовал взгляд.
– Чего уставился?
– Вот  думаю. Я когда-нибудь соберусь писать воспоминания. Как бы описал тебя. Знаменитого Титуса.
– Прекрати.
– Не подожди. Начну так. «Его бледное аристократическое лицо с голубыми глазами, обрамляли белокурые волосы.» Хотя они у тебя торчат куда попало, но пусть обрамляют. Нос опустим. Курносый блондин?
Антоний сидел в углу изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отпустить шуточки. Никита глянул на него так, что шутить расхотелось.
– Дальше. «Его высокая, стройная фигура бугрилась мышцами». Что есть то есть – жердь ходячая. А мышцы? Согни руку. Да, бицуха не впечатляет. Хорошо. Запишем «Слегка бугрилась». Что там еще осталось? Улыбка? Ну-ка улыбнись.
Титус растянулся в улыбке. Хотя это было больше похоже на оскал волка, готового укусить.
– Понял – подмигнул Никита – Еще фраза и заканчиваю. В Голливуд с такой бы не взяли. «Когда он улыбался, губы открывали ряд ровных белоснежных зубов» Про ровные соврал – клыки еще те. Но для роли вампира в самый раз. Ну и как тебе.
– Я бы этому белозубому блондину зубы то начистил – рассмеялся Титус.
Антоний в углу заржал во весь голос.
– А читателю с автором я бы не только зубы выбил.
И тут в голосе Титуса уже не было и намека на шутку.
Он некоторое время смотрел на Антония, потом на Никиту — и вдруг рассмеялся сам. Сначала тихо, потом в голос, до слез.
Смеялись все трое, долго, до боли в животе.
А потом смех резко оборвался.
Тишина повисла тяжёлая, как парусина.