Ты кто, Терентий?

Конечно, дорогие читатели, после прочтения моей главы про «ногу Пушкина» вы, наверно, уже хорошо поняли, что под маской земского Терентия из «Истории села Горюхина» спрятался «сам Александр Сергеич Пушкин». Однако правило «Доверяй, но и проверяй», которым руководствуются все следователи, проводящие т.н. «оценку доказательств», никто не отменял. И поэтому сейчас мы проверим нашу версию о Пушкине-Терентии.
А начнём с имени «Терентий», которым автор наградил своего героя и которое в русских сказках всегда относится к тетеревам. Ну, а если кто не верит, то может заглянуть в известный сборник А.Н.Афанасьева, где в сказке «Лиса и тетерев» имеется такое начало:
Бежала лисица по лесу, увидала на дереве тетерева и говорит ему:
- Терентий, Терентий! Я в городе была.
- Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Была так была.
- Терентий, Терентий! Я указ добыла…
(см. «Народные русские сказки А. Н. Афанасьева» в 3т., М., Наука, «Литературные памятники», т.1, 1984г., с.43).
И хотя сказки Афанасьева собраны и напечатаны в XIX-м веке, но и в XX-м веке можно найти сказку Виталия Бианки «Терентий-Тетерев», а также рассказ Михаила Пришвина «Терентий».
Ну, а поскольку я упомянул русские сказки, то и вполне логично будет поискать всяких Терентиев через такое «потаённое» произведение Пушкина, в подзаголовке которого указано: «русская сказка». И это, конечно, «Конёк-Горбунок», в котором «караульщик» Данила после ночного дозора «Стал стучаться под избой» и при этом кричать: «Эй, вы, сонные тетери! Отпирайте брату двери».
Заглядывая в словарь Даля, мы убеждаемся, что под словом «тетеря» обычно подразумевается «тетерев», т.е. «птица куриной семьи Tetrao tetrix».
После этого обращаем внимание на то, что слово «тетери» вместе с требованием «Отпирайте брату двери» в «Коньке» относится только к Ивану и Гавриле, поскольку ни тот, ни другой, вернувшись из своих дозоров, его не повторяют. Замечаем также и то, что слово «брату» уже само по себе намекает на то, что обращение Данилы не относится к его отцу, находящегося в той же избе, что и братья. Т.е. речь тут, повторю, идёт только о братьях Данилы, которых у него (внимание!) двое!
Немедленно возвращаемся к «Истории села Горюхина», где ищем второго героя, которого можно назвать «тетерей». Ищем-ищем… и второго «тетерю» не находим! Но возможно Пушкин со своей тайнописью немного перестраховался и поэтому не указал второго «тетерю» в беловике повести? Откладываем печатное издание и смотрим черновики «Истории села Горюхина», где в образе старосты Трифона и находим ещё одного «тетерю»! И по теме этого тетерева-тетери читаем во втором издании Словаря языка Пушкина (СЯП) следующее:
ТЕТЕРЕВ (н.с.) (1). {В последний год староства Трифона} прозвищем Тетерева (ИГ 713 сн. 1). Там же: ТЕТЕРЯ (н.с.) (1). В последний год староства Трифона по прозвищу Тетери (ИГ 713).
Однако стоп! А почему же в первом издании СЯП нет никаких «тетеревов» или «тетерь»? Да потому, что ответственный редактор этого издания академик В.В.Виноградов слова из черновиков Пушкина печатать не стал, хотя все они написаны рукой Пушкина! Новые же издатели пошли в правильном направлении, введя во второе издание СЯП некоторые слова из пушкинских черновиков, два из которых нам очень помогли. Надеюсь, что в третьем издании это исправят, поскольку каждое слово, написанное рукою Пушкина хоть в беловике, хоть в черновике, должно быть учтено.
В т.ч. и слова из цитат, которые приводит Пушкин, поскольку они порой используются им для своей тайнописи. Но если кто-нибудь не верит в это, то пусть попробует разгадать: к кому относятся державинские слова «Я царь, я раб, я червь, я бог», написанные Пушкиным в эпиграфе ко 2-й главе «Египетских ночей»? А если кто-то поторопится назвать итальянца-импровизатора, то я разочарую его ответом: «Нет, не он».
Однако «вернёмся к нашим баранам» и напомним, что по нашим прежним исследованиям все три брата из «Конька-Горбунка» в качестве основных прототипов прячут под собой Пушкина. И вот тут мы могли бы остановиться, поскольку данных для проверки того, что под образом земского Терентия скрывается Пушкин, достаточно. Но всё же интересно - какому именно брату из «Конька» соответствует в ИГ Терентий, а какому – Трифон?
Для ответа мы обратим внимание на то, что действия Терентия, переходящего при писании бумаг от одной руки к другой (и даже к ноге!), невольно порождают выражение «и так, и сяк», которое в «Коньке» прямо относится к брату Гавриле: «Средний сын и так, и сяк». А вот отдельно подчёркнутое избрание народом Трифона («последнего старосты, народом избранного», - ИГ 138.19), направляет нас от него к Ивану из «Конька», который тоже был избран народом. Но, правда, не на должность сельского старосты, а сразу царём.
Однако стоп! А почему я выделяю «сельского старосту»? Да потому, что Словарь Даля однозначно говорит нам, что «Сельский, деревенский староста, - выборный». И это в отличие от СЯП, в котором «староста» - это «выборное (или назначенное) лицо, выполняющее административно-хозяйственные обязанности в сельском обществе». И там же приводится пример в отношении всё того же Трифона: «В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранн<ого>, в самый день храмового праздника, - - - въехала в село плетеная крытая бричка» (ИГ 138.19). Ну, а мы верим, конечно, не академику В.Виноградову с его «назначенным лицом», а более основательному знатоку русских слов Владимиру Ивановичу Далю, говорящему однозначно – «выборный»!
А пока я напомню вам, дорогие читатели, вопрос: а к кому же относятся державинские слова «Я царь, я раб, я червь, я бог», написанные Пушкиным в эпиграфе ко 2-й главе «Египетских ночей»? Подумайте.
Ну, а я пока подумаю - почему глава, связанная со старостой Трифоном из ИГ, имеет название «Баснословные времена»?