Вальдшнеп из Барвихи

   «Где тебя черти носят»,- ворчала по утрам мама, беззлобно замахиваясь полотенцем, после того, как я еще пацаном в очередной раз являлся домой далеко за полночь. И была права, эти черти не раз по жизни заносили меня туда, куда мне еще раз возвращаться не хотелось. Вот об одном татом случае попытаюсь Вам рассказать.
   В середине семидесятых годов я жил в Москве на улице Верхняя Масловка, это в трехстах метрах от стадиона «Динамо» и одноименной станции метро. Чем примечательно это место? Тем, что из дома доступны три железные дороги: Белорусская, Рижская и Савеловская. Машины в ту пору, конечно, не было, за то были ноги двадцатипятилетнего парня, для которых прошагать два, три километра не составляло никакого труда. Этим я и пользовался, когда надо было съездить в одиночку на охоту одним днем. Вот и в тот раз. Апрель месяц, температура устойчиво перевалила через «ноль», снег остался только в глубине леса, да по оврагам. Пора ехать на тягу вальдшнепа. Вальд по-немецки лес, шнеп - кулик, короче лесной кулик, в отличие от основной массы куликов, в основном придерживающихся водоемов. Небольшая птица, размером поменьше голубя-сизаря, с длинным, сантиметров семь шилообразным носом, которым он, переворачивая опавшие листья, отыскивает себе пропитание. Или на лугу расковыривает старые коровьи лепешки и добывает из-под них червей. Охота на вальдшнепа весной заключается в следующем: Самец, отыскивая самку, летит, издавая призывные звуки, напоминающие мягкие грудные «хорр, хорр» или резкие «цвик, цвик» над кронами деревьев, выбирая маршруты, вдоль просек, по краям лесных полян или по границе основного леса и мелколесья. А самка, находясь на земле, заслышав любовную песню самца, подлетает вверх, обозначая себя, словно говорит, лети сюда скорей, мой дорогой, я здесь, я так давно жду тебя.
   Охота на лесного кулика своеобразна и интересна. Во-первых, это долгожданная встреча с лесом после длинной зимней паузы, облавные охоты на копытных можно не считать. Трудно передаваемые ощущения пробуждающейся природы, запахи прелой листвы, многоголосый хор местных и уже прилетевших с юга пичужек, не замолкающий до самого захода солнца. Далекие трубные голоса пролетающих журавлей, свист крыльев, мчащихся почти над головой диких уток, и ты, весь превратившийся в слух, пытаешься среди этой лесной симфонии уловить голос налетающего вальдшнепа. И напряжение души не такое резкое, как при звуке ломающейся ветки под копытом мощного зверя, а ровное, мягкое, умиротворяющее. Если есть время, можно приехать заранее, развести костерок, пожарить на прутике сосиску, ставшую от этого много вкусней, и дышать, дышать целебным лесным воздухом.
   Вот за этими ощущениями я и отправился в ближайшие выходные, заранее съездив в охот общество за путевкой. Выписывая у охотоведа путевку, с удивлением узнал, что Голицинского охотхозяйства, куда я раньше ездил, больше нет, а есть на его месте Одинцовское. Что за Одинцовское, ведь Одинцово почти Москва, совсем близко даже от кольцевой дороги. Но раз путевку выписали, значит можно охотиться. Поедем, посмотрим, что и как. В субботу в обед собрался и отправился в путь. Раньше сборы были не долгими, в чем охотишься, в том и едешь. На ногах болотные многократно подвернутые сапоги, видавшая виды телогрейка, и рюкзак с торчащим из него чехлом ружья. Зайти в метро – никаких препятствий, молодежь смотрит с завистью, охотник пошел, взрослые с одобрением, вот, охотник пошел. Это сейчас зайти с ружьем в метро – хлопот не оберешься.
   Собираясь в поездку, размышлял, где же охотиться вдоль Белорусской дороги, вокруг одни поселки и ни намека на лес. Решил, поеду не по центральной магистрали, а выберу какое-нибудь боковое ответвление. Нашел ветку на Усово, совсем короткую, станций пять, шесть, в том числе «Барвиха». Это сейчас всей стране известны названия Рублево, Барвиха, Николина гора, а пятьдесят лет назад, Барвиха, ну и что! И вот колеса электрички неторопливо отщелкивают стрелочные переводы подмосковных станций. Я сижу на скамейке в полупустом вагоне и мысленно прокладываю путь к месту охоты. Тут в вагон входит старшина милиции и садится напротив и, обращаясь ко мне, говорит: «Восемь лет работаю на этом направлении и ни разу не встречал человека с ружьем. Рыбаки бывают, но чтобы с оружием, никогда. Покажи документы». Да, пожалуйста, вот охотничий билет, путевка, разрешение на оружие, такой документ ввели в 1974 году, все в порядке. Старшина посмотрел предъявленные бумаги, покачал головой, пожелал мне «ни пуха, ни пера» и отправился своим маршрутом.
   А меня совсем не насторожили ни его фраза о первом встреченном охотнике, ни его многозначительное покачивание головой. Я сошел на следующей станции, миновал окруженные заборами пристанционные строения и скоро оказался в желанном лесу. Похвалил себя, какой я молодец, как все правильно рассчитал, и ехать недалеко и вот он лес, сейчас найду подходящую поляну, и можно охотиться. Правда на лесной тропинке, по которой я шел, под ногами вместо опавшей прошлогодней листвы и желтых сосновых иголок был приличный асфальт, и хотя я ушел от станции достаточно далеко, это цивилизованное покрытие все никак не кончалось. А на небольших полянках, словно бусы нанизанных на тропинку, по периметру стояли крепкие крашеные лавочки со столами. Между тем начинало темнеть, пора было готовиться к охоте, скоро и вальдшнеп полетит. Что делать? А плевать, ни одного человека на своем пути по лесу я не встретил, да здравствует охота! Сажусь на ближайшую лавочку, собираю ружье, кладу его на стол перед собой и весь превращаюсь в слух. Как ни странно, два вальдшнепа в этот вечер протянули над моей поляной. По одному я даже стрелял и сбил, но как, ни пытался отыскать в почти полной темноте несостоявшийся трофей, ничего не получилось. Самый обидный случай для охотника не найти добытую дичь. Такие печальные случаи помнятся всю жизнь.
   Но что делать, ночь уже полностью предъявила свои права, пора домой. Напоследок печально оглядел теперь уже знакомую полянку и отправился в сторону станции. Вот тут упомянутые в первой строке черти меня и подстерегли. На одной из развилок тропинок выбрал не ту и ушел, как оказалось, гораздо правее. В конце концов, уперся в громадный забор, состоящий из четырехметровых металлических пик. А за забором! Там текла совсем другая жизнь. Яркие неоновые фонари освещали красивые небольшие строения и разнообразные беседки на полянках, черные «Волги» неторопливо скользили по дорожкам, окруженных живыми изгородями, доносились веселые молодые голоса, и над всем этим звучала негромкая приятная музыка.
   Тут я быстро сообразил, куда попал, и понял, что убираться с этого места надо по добру, по здорову. Там неоновые фонари, а тут я с ружьем. Взял левее и постарался побыстрее добраться до станции. Но идти ночью по лесу, еще, то удовольствие, а полоса вдоль забора оказалась сплошь завалена старыми ветками и сучьями. Представьте картину: там музыка, а здесь «продирается медведь сквозь густой валежник», правда птицы не пели и подснежники еще не расцвели. Слава Богу, этот мой «медвежий» путь оказался не длинным, всего метров триста. Уже стал слышен перестук колес электрички, и я вздохнул с огромным облегчением, выбрался без приключений.
   А в понедельник заехал в охот общество сдать путевку и наткнулся на председателя. На вопрос, как отохотился, рассказал ему все подробно. Пойдем, уточним, он раскрыл карту, и попросил уточнить место события. Я легко нашел место и ткнул в него карандашом. Председатель шумно выдохнул и произнес: «Да, парень, повезло тебе. Долог бы был твой путь домой, если бы соответствующие органы задержали бы тебя с оружием у того забора!» Сделал паузу и добавил: «И мой тоже не короче»!
   Вот так, господа.

Александр Косульников.  г. Москва                24.11.2025 г.