13 Этаж Глава 3

ГЛАВА 3
Я проснулся от ощущения, что я тону в грязном, вонючем болоте и меня тянут на дно мерзкие русалки с пудовыми титьками, больше похожие на актрис из порно для геронтофилов, чем на мультяшную Ариэль. Проснулся и обнаружил себя сидящим на балконе в плетёном дачном кресле, которое я по случаю выхватил на «Авито». Было темно и шёл дождь. Даже не дождь — ливень. Ливень, который поливал спящего меня *** знает сколько времени. Бухать с утра была все таки плохая идея. Я уснул на балконе. Какого черта меня тянуло из тёплой комнаты на этот ****ый балкон, где через решётки на тебя давила смертельно пугающая высота, одному богу известно. Рядом со мной стояла наполовину приконченная бутылка вискаря и неизменная банка-пепельница. Дождевая вода наполнила её почти полностью и бычки, плавая в мутно-коричневой жиже, издавали тошнотворный ни с чем не сравнимый запах.

Я вошёл в комнату и наткнулся на недоумевающий взгляд кота. С почти человеческим удивлением тот смотрел на меня, как на неисправимого долбоеба. — Какого ***, кожаный, ты в такую погоду потащился? — немой вопрос считывался на раз. И по ленивому ****ьнику кота было понятно, что уж он-то в ненастье свою толстую жопу даже за грузовик с лобстерами, точно не будет вытаскивать.

Кот не будет — у него с критическим мышлением все роскошно, в отличие от меня. В алкогольном коматозе под дождем я проспал до поздней ночи. Жутко не хотелось проебать остаток этого, пожалуй, лучшего времени суток.

Ехать в бар или тем более продолжать мокнуть на балконе, надираясь виски, щедро разбавленным дождевой водой, не было никакого желания. А вот прокатиться со стаканчиком капучино, купленным на заправке, по ночным улицам дождливого города, пожалуй, неплохая идея. Я скинул с себя насквозь мокрые майку и шорты, втиснулся в какой-то мятый шмот, наспех вытащенный из шкафа, взял ключи от тачки и вышел в подъезд.

Я вообще люблю ночной город с его огнями, редкими прохожими и отсутствием малейшего намека на суету. Вечерний тоже неплох, но раздражает обилие лишнего народа. Особенно эти блять… счастливые стайки зуммеров, которые сбиваются в парочки. Они еще способны любить по-настоящему, мозг по уровню ватерлинии плавает в гормонах, радостно булькая и пуская пузыри. Душа не изъёбана бытовыми проблемами, ибатеками, сроками и дедлайнами. В этом возрасте ты способен выбирать любовь исключительно сердцем и членом, а не умом и анкетными данными.

Но ты на них с высоты прожитых лет смотришь уже глазами хирурга на неоперабельного больного. — Ребятки, вам всем ****ец. С вас скоро слетят эти безразмерные мешковатые штаны, рюкзачки за спиной и непонятные огромные боты, которые больше похожи на протектор от колес моего крузака, чем на обувь. На смену им придет синяя офисно-планктонная рубашонка с бейджиком и форма охранника из «Пятерочки». В глазах появится привычная взрослая заебанность, а вечную любовь и бабочки в животе начнут с двух концов методично пожирать рутина и бытовуха. В вашем лексиконе появятся такие скучные слова, как ипотека, квартальный отчет, обязательства, долги. Вместо сумасшедшего перепихона на чертовом колесе вам выдадут супружеский долг, а субботние объёбаные пляски в ночном клубе уступят место поездкам в торговый центр на выходные.

— Привет, — заулыбалась мне кассирша на заправке.

Молодая рыжеволосая рас****яйка, выглядевшая, как манекен, выставленный около дверей салона «тату и пирсинг недорого». С абсолютно бабушкиным, лишённым всякого сексуального подтекста любопытством, я мечтал снять с неё трусы и посмотреть, что дуреха сумела накреативить в святая святых. В последний месяц я заезжал сюда часто и успел примелькаться.

— Тебе как обычно? Капучино и тридцать девяносто пятого? — уточнила она.

— И баристу вот эту, — я кивнул в её сторону, — заверните с собой. Разогревать не надо. Я сам.

— На сдачу? — усмехнулась огненная девочка, колдуя над кофемашиной.

— Ты что? — возмутился я. — Королев не приобретают на сдачу. Исключительно по номиналу. У меня нет столько денег, но я коплю и не теряю надежды.

Рыжая заливисто засмеялась, обнажая зубы в капкане брекетов.

— Вот, почему так? Ты вон старый и не зануда, — простодушно отвесила мне своеобразный комплимент. — Что тогда не так с моими предками?

Я невольно улыбнулся, представив ортодоксального батю-пролетария, который каждое утро печально наблюдает, как по квартире широебится гремящая кольцами и цепями чёртова Третьяковская галерея.

— Брось, — утешил я её, как мог, забирая из рук горячий стакан. — Всё в порядке с твоими предками. Это просто я слабоумный. Только не вздумай смеяться. Это беда всей моей семьи, собаки и попугая.

— Иди уже, слабоумный, — по-взрослому покровительственно отмахнулась соплюшка.

Стихия не унималась. Господь поливал наш город из пожарного шланга. Дворники на максимальной скорости не справлялись, и я рассекал лужи на ночных дорогах, практически летя по приборам.

В автобусную остановку набилась стайка разномастных шлюх, которые не теряли надежду заработать на хлеб. Хотя на мой взгляд бессмысленное ожидание влагостойкого клиента — такая себе стратегия.

Неожиданно даже для себя я взял смартфон, который валялся на соседнем сиденье, и набрал знакомый номер.

— Привет, — ответил мне до боли знакомый сонный голос с десятого гудка. — Что у тебя случилось, Андрей?

Бывшая любовь всё равно остаётся любовью, какие бы ты прилагательные к ней ни пытался приклеить.

— Будешь арбуз? — я припарковался к обочине, чтобы шум колёс и дождя не мешал разговору.

— Что блять?! Андрей, ты пьяный опять? Три часа ночи! — голос медленно превращался из того, который я безбашенно любил, в тот, который с той же силой ненавидел. — Какой нахуй арбуз?!

— Ну, — я откинул сиденье тачки для удобства, — я подумал, что ты одна и любишь арбузы. А этаж пятый, тебе его не затащить. А у меня как раз есть минутка.

— Андрей, мы с тобой поэтому и развелись, что ты, как выяснилось, много куда носил арбузы, — голос звучал устало. — Если у тебя есть потребность потаскать что-то зелёное и круглое, отнеси туда.

— Ладно, — я уже сам понял, что порыв был идиотский. Долбоебу досталось по заслугам. — Понял, записал. Никаких арбузов после заката. Извини, что разбудил, давай пока.

— Погоди. Как ты вообще? — спросила она.

— Как наивная деревенская Наташка в галошах и леопардовых лосинах, которую затащили в заниженную тонированную пятёрку толпа спермотоксикозных заебанцев. Затащили и лишили девственности. Причём, знаешь, без лепестков роз, вина и трека Нелли Фуртадо, а больно, грубо и не вынимая. А потом выбросили из тачки и бросили подыхать на обочине, — обозначил я своё состояние. — Но, спасибо, что спросила.

Трубка отозвалась короткими гудками.

Что ж, меня послали нахуй, и это — увесистый минус. Но то, что она ответила на мой звонок, говорило о том, что рядом не храпел, пуская слюни в подушку, какой-нибудь уебок. Точки расставлены, ставки сделаны, ****юля выданы. Можно покурить и ехать домой.