Записки практического стоика

"Всё, что вам нужно, это: уверенность в суждениях в настоящий момент; действие ради общего блага в настоящий момент; и чувство благодарности в настоящий момент за всё, что встречается на вашем пути". — Марк Аврелий, Размышления, 9.6


В коридорах учреждения "Геркулес", где воздух пах пылью, сургучом и вчерашними котлетами, царила паника. Ожидалась ревизия.

Модест Поликарпович Студень, человек с лицом цвета несвежей ведомости, метался по кабинету. Он судорожно листал огромный том "Истории античной философии", которым обычно подпирал сломанную ножку стола.

- Агафон Исаевич! - вопил он, хватаясь за сердце. - Вы только послушайте этих идиотов! Зенон Китийский учил, что добродетель есть единственное благо! А Гераклит утверждал, что в одну реку нельзя войти дважды! Как мне это поможет объяснить недостачу двух пачек копировальной бумаги? Как эти факты спасут меня от гнева товарища Скумбриевича?

Агафон Исаевич Плюхин, мужчина тучный и невозмутимый, как памятник голоду, сидел за своим столом и методично уничтожал бутерброд с полтавской колбасой. Он смахнул крошку с лацкана пиджака и посмотрел на коллегу с философской жалостью.

- Бросьте вы эту макулатуру, Модест, — прогудел Плюхин басом, от которого задребезжали стекла в шкафу. - Вы ведете себя как институтка перед экзаменом по закону божьему. Кому интересна биография этого вашего Зенона? Родился на Кипре, умер от задержки дыхания... Это все, батенька, знания, с которыми даже в трамвай просто так не пустят.

Плюхин отобрал у Студня тяжелый том и с грохотом водрузил его обратно под ножку стола. Стол перестал качаться.

- Вот видите? — назидательно сказал Агафон Исаевич. - От фактов должна быть практическая польза. А для душевного равновесия нам, советским служащим, нужна выжимка. Эссенция! Как в этом вашем Марке Аврелии, будь он неладен.

Плюхин расправил усы и принял позу оратора, выступающего на митинге по борьбе с беспризорностью.

— Слушайте и запоминайте, Модест. Чтобы выжить в джунглях бюрократии, вам не нужны даты жизни греков. Вам нужны три кита. Три золотых правила стоика из "Геркулеса".

Пункт первый: Контроль над восприятием.

- Прекратите видеть в ревизоре дракона, жаждущего вашей крови! — рявкнул Плюхин, видя, как Студень снова тянется к валидолу. - Это всего лишь гражданин в сером костюме. Судите трезво: он хочет найти ошибку? Пусть ищет. Ваше дело - смотреть на это твердым взглядом. Если вы сами считаете себя растратчиком, то и ревизор поверит. А если вы смотрите на мир с уверенностью сфинкса, то недостача бумаги превращается... превращается... в плановую экономию ресурсов! Все дело в ситуации, Модест!

Пункт второй: Действие на общее благо здесь и сейчас.

- Хватит трястись, действуйте! - Плюхин сунул в руки ошарашенному коллеге печать. - Общее благо - это спокойствие нашего отдела. Прямо сейчас, сию минуту! Не надо думать о судьбах мира. Просто поставьте штамп "Уплочено" на этом акте. Это и есть высшая добродетель момента. Действие, Модест, действие! Мудрец не тот, кто знает теорию, а тот, кто вовремя подшивает дело в папку.

Пункт третий: Благодарность за всё, что падает на вашу голову.

- И наконец, - Плюхин доел колбасу и блаженно улыбнулся. - Принимайте судьбу с восторгом иди... то есть, с благодарностью мудреца. Отключили воду? Прекрасно, не надо мыться. Пришла ревизия? Чудесно, будет повод навести порядок. Уволят? Великолепно, наконец-то выспитесь!

Модест Поликарпович замер с печатью в руке. Его глаза, еще минуту назад полные ужаса, вдруг прояснились.

- То есть... — прошептал он, - то, что я не могу контролировать...

- ...вы должны полюбить! — закончил за него Плюхин. - Ибо нет ничего глупее, чем обижаться на дождь или на циркуляр из главка. Это стихия, батенька. Ей надо радоваться.

В коридоре послышались тяжелые шаги ревизора. Дверь скрипнула. Но за столом сидели уже не дрожащие клерки, а два каменных изваяния, готовые встретить вечность.

Модест Поликарпович, преисполненный римского величия, макнул перо в чернильницу.

- Пусть входит, - спокойно сказал он. - Я готов принять неизбежное с благодарностью. А если он спросит про бумагу, я применю пункт первый и посмотрю на него так, что он сам побежит за ней в магазин.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь жужжанием мухи, которая тоже, казалось, постигла дзен и летала с чувством глубокого удовлетворения от настоящего момента.