Японские сказки

Кот Баюн, как всегда, когда чувствовал, что властелину тридесятого требуется развеяться, принялся врать напропалую, развязно, но с оглядкой на еще не полученную квартальную премию.

— Знавал я, вашество, одну гейшу, из истинных, тогдашних еще гейш, до всей этой... — тут кот изобразил в воздухе нечто вроде гриба, грустно вздохнул и продолжил. — В общем, во времена бывалошние.

Кощей, если и заинтересовался, виду не подал, да и то сказать — разве сам он не видывал бывалошние времена и бывалошних гейш? Если чем он и мог увлечься, то гаданьями о том, куда на этот раз заведет лукоморского сказителя неистощимая энергия вранья.

— Маленькая такая была, невзрачная, если отмыть от всего этого свинца и прочих белендрясов... А если парик снять, то, правду сказать, еще и лысовата. Зубов вставных еще у нее было три или четыре. Близорукая до ужаса, как только саке не проливала, ума не приложу. Слегка картавила. Когда садилась, стан изгибала в левую сторону и заметно была кривовата в шее, что, однако, весьма успешно выдавала за изящество.

Пела, конечно, на японский манер, сносно. Стихов знала великое множество и в истории была чрезвычайно начитана.

Так. К чему я это все говорю?

Кощей поднял левую бровь и усмехнулся. Кот сделал вид, что вспомнил и продолжил.

— Так вот. Самым главным в этой гейше была ее удивительная несравненная память. Каждое движение, каждое слово, каждое выражение лица запоминала она, делала выводы и умела поворотить каждую ситуацию на пользу своему дана. Очень славна была среди гейш.  Но это ей не помогло.  Конец ее был страшен. Просто даже вы представить себе не можете, вашество, насколько страшен был ее конец!

Вашество равнодушно потянулся к хрустальному стакану, в котором плескался зеленоватый мутный напиток. И был это вовсе не абсент, как ты, торопливый читатель, подумал. Был то, конечно же, сок сельдерея.

Баюн, между тем, молча переждал, пока его властелин сделает несколько глотков и вытрет уголки рта расшитым лазоревым шелком платком. Затем продолжил, самым наглым образом опустив интригующие подробности:

— В общем, померла она. Всего то было ей лет двадцать восемь, если не ошибаюсь. Ни детушек не оставила, ни даже имени в веках. Вписана она была в какой-то там свиток, но во всей этой катавасии свиток, конечно же, затерялся, а, может, и вообще сгорел ко всем чертям. Да! — неожиданно вскрикнул кот, — совсем забыл! Она еще всем цветам предпочитала тёмно-лиловый и очень почитала будду Амиду.

Вероятно, восседает сейчас в цветке лотоса.

— И молится за нас, грешных? — сдерживая смех, спросил бессмертный старик.

— Не думаю. — Кот позволил себе стащить со стола небольшую стерлядку и весьма ловко спрятал ее в своей роскошной, наполовину серебряной, наполовину шёлковой шерсти. — Скорее всего, пребывает в абсолютном недеянии. Удивительная была женщина! Еще на правый глаз малость косила, и мизинец у нее кривой на ноге был. Правда, запамятовал, на какой.