Диагноз Жизнь

Его смс было лаконично, как эпитафия: «Отпусти. Не ищи. Все это было ошибкой».

Ошибкой. Слово, сухое и безжалостное, как щелчок защелки. Оно перечеркивало все: его мольбы не бросать, когда я пыталась бежать от этой страсти; переезд в мою квартиру, который он упрощал до «нам будет удобнее»; брезгливые взгляды его родителей, которые он называл «предрассудками»; Египет, где мы представали счастливой парой перед чужими людьми; тонны витаминов, которые я поглощала, готовя свой организм к великому таинству материнства. Вся эта сложная, многослойная конструкция под названием «мы» была снесена одним махом. Ошибка.

Я попыталась укрыться в работе, как в бункере. Но стены были тонки, и из-под завалов отчетов на меня продолжал смотреть призрак нашей общей жизни. Тогда я сбежала. В Испанию, под палящее, равнодушное солнце, пытаясь выжечь память его прикосновений.

Возвращение было серым и простуженным. Поликлиника стала логичным финалом этого марафона отчаяния. Идя по коридору, пахнущему лекарствами и тоской, я машинально зашла к своей гинекологу — той самой, что когда-то выписывала мне витамины для «нашего» будущего.

Ее улыбка показалась мне издевательством:

— Поздравляю, дорогая. Здесь уже точно 10 недель.

Десять недель. Срок, который приходился на самый пик нашей «ошибки». Мир сузился до размеров казенного кабинета. Я лепетала что-то о несвоевременности, о расставании, о неполной семье. Врач, этот земной воплощение фатума, отмахнулась:

— Ты его так хотела. Иди, рожай.

Ее слова прозвучали не как совет, а как приговор.

На УЗИ я шла, как на эшафот, все еще надеясь на ошибку, на медицинскую накладку.

— Может, опухоль? — выдохнула я, цепляясь за последнюю соломинку. Врач, не поднимая глаз от экрана, бросила через плечо:

— Иди, посмотри свою "опухоль".

И я увидела. Не абстрактный «плод», не медицинский термин. Я увидела его. Маленький космонавт в безвоздушном пространстве моего тела, он плыл в невесомости, болтая ручками-ножками, как ластами. Он был не частью меня, а отдельным, автономным существом, упрямо и наивно живущим своей тайной жизнью. Это был не символ погибшей любви. Это был главный свидетель ее существования.

— Поэтому об аборте даже не думай, — сказала врач, и в ее голосе не было ни тепла, ни участия. Был лишь холодный, неоспоримый факт.

Дома, в гробовой тишине опустевшей квартиры, я устроила собственный суд. В чате для женщин, этой цифровой исповедальне, я выложила свою дилемму: жизнь или свобода? Опыт или новый долг? Мнения разделились, как в плохой пьесе: голоса благоразумия призывали жить для себя, голоса сентиментальности — радоваться «чуду».

И среди этого хора прозвучал один-единственный голос, который перевернул все. Бывшая медсестра абортария. Она не уговаривала и не утешала. Она поставила диагноз. Она описала не «прерывание», а технологичный, будничный ад: фрагменты крошечных тел, конечности, общую емкость для отходов, утилизацию. И задала вопрос, от которого кровь стынет в жилах:

— Ты действительно хочешь, чтобы твой ребенок пошел в отходы?

В этот миг мой собственный внутренний спор, вся эта интеллектуальная жвачка о «своей жизни» и «тяжелой доле», рассыпалась в прах. Я больше не думала о нем, о его предательстве, о своей гордости или усталости. Я думала о том, что в меня вселился кто-то другой. Крошечный, беззащитный постоялец, который уже машет мне из своего темного космоса.

И я поняла. Это не «ошибка» превратилась в чудо. Это я, сама того не ведая, изначально молилась не о любви, а о нем. О том, кто теперь, вопреки всему, плывет во мраке, упрямо болтая ручками и ножками. Его существование — не следствие чужого решения. Это — мой главный диагноз. И имя этому диагнозу — Жизнь.

Приглашаю на свою страницу в
Стихи ру https://stihi.ru/avtor/veronique28
и мой творческий блог
VK https://vk.com/akademiyaliderstva