Новый Козлотур

В одном из научных пабликах Северного Кавказа прочитал любопытную заметку о попытки местных ученных-зоотехников скрестить американских быков с местными коровами. Я сам, имея первое образование зоотехническое, отлично понимаю, что проблема отечественного животноводства основана двумя причинами: слабой кормовой базой  и бесхозностью отечественных пород, реальным совершенствованием которых практически занимаются единицы, энтузиасты. Зоотехническая наука теперь непопулярна.
 
Четверть века – срок, за который можно построить дом, вырастить дерево, а на Кавказе – и вовсе основать новую породу козлов-акробатов. Но в сельхозпредприятии "Путь Ильича", что раскинулось у подножия величественных гор, время текло иначе. Здесь четверть века посвятили одной, казалось бы, благородной цели: улучшению стада красной степной породы с помощью быков-производителей красно-пёстрой голштинской породы, родом из самих США и Канады. Мой читатель наверное на фоне этого рассказа вспомнит знаменитый художественный фильм 1989 года «Созвездие Козлотур», снятый по мотивам рассказа Фазиля Искандера. Действие фильма происходит в одной из закавказских республик в шестидесятые годы, где развернулась кампания по выведению нового животного — козлотура, происходящего от горного тура и домашней козы. А ещё был академик Иванов, который по газетным слухам в Абхазии скрещивал человека с обезьяной. Так вот с тех самых пор на Кавказе не перевелись энтузиасты зоотехнического дела.
 
Началось всё с энтузиазма, достойного покорения Эвереста. Привезли их, этих американских красавцев, с их глянцевыми боками, обещанными надоями и родословными, написанными, наверное, на золотых пергаментах. Зоотехники "Пути Ильича", люди суровые, но с душой, смотрели на них с благоговением. "Вот оно, будущее!" – шептали они, поглаживая бархатные носы. "Сейчас наши красные степные коровы, эти труженицы, заживут как королевы!"

Первые попытки были, скажем так, осторожными. Быков держали в отдельных, особо комфортабельных загонах, кормили отборным сеном и поили родниковой водой. Зоотехники, словно няньки, следили за каждым их вздохом, записывали в журналы их настроения и даже пытались разучить с ними пару команд на английском. "Come on, boys! Milk, milk!" – уговаривал старый дядя Тебо, главный зоотехник, с акцентом, который мог бы позавидовать любой голливудской звезде. Быки, впрочем, предпочитали молчать и задумчиво жевать.

Проблема оказалась не в быках. Они были, как говорится, в полном порядке. Проблема была в том, что местные красные степные коровы  были, мягко говоря, не в восторге от этих заокеанских кавалеров. Они привыкли к своим, местным быкам – крепким, немногословным, с характером, который закалялся кавказскими ветрами и горами. А тут – эти гламурные американцы, с их непривычными повадками и, как казалось коровам, излишней самоуверенностью.

Первая свадьба закончилась конфузом. Бык, которого звали «Супер Бил-3000», попытался проявить свои лучшие качества, но красная степная красавица, по кличке «Мая», посмотрела на него с таким презрением, что он, кажется, впервые в жизни почувствовал себя неловко. Она фыркнула, демонстративно отвернулась и пошла щипать траву, оставив этого супер-быка в полном недоумении.

Зоотехники не сдавались. Они пробовали разные подходы. Пытались «знакомить» быков с коровами постепенно, устраивали им «романтические свидания» под луной, даже включали им классическую музыку, надеясь, что это пробудит в них «высокие чувства», танцевали сами для них лезгинку под гармошку и барабаны. Секс между американскими быками и кавказскими коровками случался, но потомство рождалось неудачное. Его выбраковывали.

Годы шли. Быки-производители, привезённые из США и Канады, становились старше, их глянцевые бока покрывались лёгкой сединой, а их родословные, казалось, начинали пылиться на полках. Зоотехники «Пути Ильича» тоже менялись. Молодые специалисты, пришедшие на смену ветеранам, с недоумением смотрели на эти "экспонаты" и с трудом верили в их "улучшающий" потенциал. Тем-более уже наука позволяла предварительно исследовать американскую сперму и кавказские яйцеклетки на уровне ДНК.
«Дядя Тебо, а зачем нам эти американцы?» – спрашивал однажды молодой зоотехник Альберт.

Дядя Тебо, поглаживая седую бороду, вздыхал: «Сынок, это история. Это мечта. Мы хотели, чтобы наши коровы давали больше молока, чтобы их телята были крепче. А эти… они просто не поняли нашу кавказскую душу».

Иногда, в особенно тихие вечера, когда ветер завывал в ущельях, казалось, что быки-производители, стоя в своих загонах, переговариваются между собой. Может быть, они вспоминали свои родные прерии, где их ждали совсем другие коровы. А может быть, они просто мечтали о том, чтобы их наконец-то отправили обратно, на родину, где их ждали, где их понимали. Четверть века прошло. Стадо красной степной породы в «Пути Ильича» осталось красной степной породой. Быки-производители, эти американские мечтатели, так и не смогли изменить местную реальность. Но они оставили после себя легенду. Легенду о том, как даже самые лучшие намерения и самые передовые технологии могут разбиться о суровый кавказский характер, с кавказскими танцами и весельем.

Иногда, когда в «Путь Ильича» приезжали делегации из других колхозов, дядю Тебо просили показать американских быков. Он водил гостей по загонам, рассказывал об их родословных и о том, как они пытались получить уникальное американо-кавказское потомство. Гости кивали, делали умные лица, а потом, отходя в сторонку, шептались: "Ну, дядя Тебо, ты и чудак! Зачем столько лет мучиться? Надо было просто купить нормального, местного быка!"

Но дядя Тебо не обижался. Он знал, что они не понимают. Они были его личной, кавказской версией "американской мечты", которая, правда, так и не сбылась и вряд ли сбудется.

Однажды, когда дядя Тебо совсем состарился и уже не мог ходить на ферму, он попросил Альберта, молодого зоотехника, привезти к нему одного из быков. Альберт выбрал самого старого, самого спокойного, которого звали «Джонни». Он, Джонни, казалось, уже ничему не удивлялся. Он спокойно стоял в кузове грузовика, глядя на проплывающие мимо горы. Когда Джонни привезли к дяде Тебо, старый зоотехник попросил подвести его поближе. Он протянул дрожащую руку и погладил быка по морде. Джонни, в ответ, лизнул его шершавым языком.

"Ну что, Джонни, - прошептал дядя Вася, - не получилось у нас с тобой. Не поняли нас эти глупые местные коровы. Но ты не переживай. Ты был лучшим быком. Ты был мечтой".

Джонни, казалось, понял. Он тихо замычал, словно соглашаясь.

После смерти дяди Тебо, в "Путях Ильича" решили, что пора заканчивать эту эпопею. Быков-производителей, оставшихся в живых, отправили на заслуженный отдых в заповедник, где они могли спокойно доживать свои дни, щипать траву и вспоминать о своих неудачных попытках покорить кавказских коров. А в "Пути Ильича" снова стали использовать местных быков. И, знаете, надои немного даже выросли, несмотря на плохую кормовую базу. Может быть, дело было не в породе, а в том, что коровы, наконец, почувствовали себя понятыми и любимыми, со своими родными местными быками.

Иногда, когда над "Путём Ильича" восходила полная луна, можно было увидеть, как старые зоотехники, сидя у костра с чаркой в руке, рассказывают молодым историю о быках-мечтателях и красных степных реалиях. И эта история, как и многие другие кавказские легенды, передаётся из поколения в поколение, напоминая о том, что даже самые благородные цели не всегда достигаются, но всегда оставляют след в истории.