Тенденции творчества Лесков, Репин и иные 2

Тенденции продолжение

Эссе 2

Начиная данную работу надо было сразу поклониться Константину Николаевичу Леонтьеву, без его шедевра, серии статей «Анализ, стиль, веяния» не было бы творческой глыбы 60-80 годов XX века руского литературного критика Анатолия Ланщикова (1929-2007), как наверное не было бы и меня, в таковом моем нынешнем виде. Когда я знакомился а великой литературоведческой аналитикой великоруской расовой культурологии, теми же Леонтьевым, Тютчевым, Хомяковым, Данилевским то хотелось плакать и смеяться от радости, оказывается за многие века до меня так мыслили и жили великоруские духовидцы. Настолько мои мысли, за кои меня шельмовали со всех сторон, совпадали по великоруски с мироощущением этих великих русских Гениев. Закономерно, что катастрофа России 1985-1993 годов стала катастрофой для самого Ланщикова, как и многих деятелей условной руской партии, но сильная личность,  он быстро оправился духовно. Мы с Вами только сейчас начинаем осознавать пропасть катастрофы, в которую ввергли, и продолжают ввергать Россию в эту апокалиптическую преисподнюю глобальной ереси политических иудаистов. Человеконенавистнически стратегически тысячелетиями делают свое черное дело, безнравственные антисоциальные дегенераты, наши либералы. А Анатолий Ланщиков осознал это сразу в момент руской катастрофы, и эти события вызвало его творческий кризис нескольких последующих лет.

Шедевр К.Н. Леонтьева «Анализ, стиль, веяния», также, как и многие иные литературоведческие работы Ланщикова, не был замечен сразу, как и общественно не оценен он по достоинству по сей день. Как говорил мой покойный родитель (правда, по другому поводу) – «измельчал сегодня культурный литературный и творческий народец», да и при тотальном засилье либерального клана, иного исхода и быть не могло.

Но продолжим обсуждение статьи:

 «Они конфузливо писали картины, потому, что не умели шить сапоги», – такую убийственную общую характеристику дал «передвижникам» А.Н. Бенуа. А Илью Ефимовича, энциклопедические источники до сих пор называют «одной из ключевых фигур русского реализма». Какого такого «реализма»?
.
Авторство злой стилистической конструкции, принадлежит лучшим друзьям Репина – критику и историку искусств Владимиру Стасову, который именно так, «совершенно особенным выродком» назвал Илью Ефимовича в письме ко Льву Толстому, а «мальчишкой-маляром, прибежавшим в Петербург лет сорок, пятьдесят назад из Пятисобачьего переулка», и более того – «депутатом, избранником, «представителем» всех Пятисобачьих переулков России» – Корней Чуковский. И оба, что примечательно, сказали это… с чувством восхищения.
.
«Русский художник» Илья Репин происходил, на самом деле, из чугуевских местечковых мещан, что близ Харькова, из рядов потомков кантонистов. В половине XVIII века там в Чугуеве был сформирован конный казачий полк. Евреи, пришедшие сюда с казаками, от военных обязанностей уклонялись, прикрываясь своей верой. Дабы не заставлять их против правил брать в руки оружие, но к службе приобщать, и были придуманы команды кантонистов, хозобслуги, музыкальных команд и т. д. – куда, помимо детей евреев, зачисляли также малолетних бродяг, раскольников, польских повстанцев, цыган и прочих. Кантонисты прослеживаются в родстве Репина, как со стороны отца, Ефима Васильевича, так и по линии матери, Татьяны Степановны.

Моя небольшое пояснение:

В прекрасном рассказе Лескова «Жидовский кувыркодром» (одобренным многими еврейскими деятелями и равинатом официально и добровольно) описаны солдаты кантонисты и их внутренний примитивный духовный мир, как и некоторые наихарактернейшие черты русского расового типа. Сюжет прост кантонисты после выстрела из ружья валятся навзничь без видимых признаков жизни. А тут надвигается смотр строгим военачальником и судьба командира соединения повисает на волоске результатов этого смотра. Все принимаемые до этого меры, в том числе жестокие избиения безправных солдат-кантонистов не дают никакого результата. И тут солдат великоросс, назвав двух своих помошников, берется исправит положение. За это он просит погасить его долг за испорченные им сапоги и 10 коп вознаграждения сверху. Остроумным способом солдат, со товарищи, решает проблему и смотр проходит благополучно, более того инспектор дивится в частном разговоре такому хорошему результату.

И итог долг за сапоги погашен, а 10 копеек пропиты, так как трое друзей судили, рядили и так и не смогли «по чувству своей совести» поделить 10 копеек равными долями на троих.

Тут Лесковым проницательно показана ошибочная, катастрофическая попытка тогда, после раздела Польши кардинально решить «жидовский вопрос», когда в Россию попало более 5 миллионов смешанного польско-еврейского населения. Интернационалистские "общечеловеческие" нормы морали, защиты униженных и оскорбленных господствовали в среде инорасовых царедворцев и нашими российским властями не удалось кардинально разрешить этот злободневный вопрос. Император Александр Третий попытался выступить в защиту коренного населения столиц от антизаконного мигрантского проникновения местечковой еврейской массы политических иудаистов и чередой покушений и отравлением был ими устранен. А московский генерал-губернатор Сергей Александрович проводивший очищение столицы был убит террористом Каляевым.

Русский человек со своим Императором и Русской Имперской Властью готов совершать чудеса изобретательности и предприимчивости, но к финансовой деятельности в массе (армейской, подневольной) не способен и не стремится (солдат Лескова остался доволен исполнением своих малых требований и не торговался, как поступил бы его инорасовый сослуживец и гражданин) к личной выгоде, оставляя этот вопрос на совести командира, полностью ему расово доверяя, командир не обманет !!!).

Бездонную глубину «еврейской» проблемы в России показывает случай с сенатором Мордвиновым, который долго, при Императоре Николае I, возглавлял комиссию по «решению жидовской проблемы», с официальным главой комиссии самим Императором Николаем Павловичем (а слово «еврей» производства 20 годов XX века, до этого было повсеместно в России и мире употребимо было библейское слово «жид», но после революции в СССР его запретили и стали за его публичное применение осуждать на сроки заключения в лагерях от 10 лет и выше; так и появилось с тех пор самоназвание «еврей» вместо обыденного «жид»).

Так вот как то Мордвинов только проснулся, а слуга докладывает «Ваше Благородие там жиды пожитки принесли» - «отошли плутам назад, да накажи, чтобы впредь не несли» приказал Мордвинов. На следующее утро опять та же история и слуга говорит «убивались жиды, что мало принесли, принесли вдвойне, сильно кланялись». Неси назад, проревел Мордвинов. Наутро та же история и слуга говорит «жиды мене приватно пытали, сколь надо дать, если барин не возьмет, ты скажи, Мы принесем, нам его Превосходительству ничего не жалко». И тут Мордвинов, известный тем, что взяток не брал никогда, сказал слуге «ладно оставь, да погрузи в возок мне пора на комиссию». На заседании Мордвинов сразу же попросил Императора: - «Государь там, сукины дети, жиды пожитки мне несут, да несут, надоели страсть, прикажи забрать в казну, они там рядом лежат, авось жиды угомоняться. Ты же Государь знаешь что это за народ, одна беда от них».

Так что кантонисты сыграли еще в истории России свою зловещую роль. Основные главари и исполнители заговора против Императора Николая II были глава генштаба генерал Алексеев и командующий основным западным фронтом генерал Рузский из потомков кантонистов. Рузский же вскорости и был растерзаны распропагандированной толпой солдатни в 1918 году, Алексеев умер в Екатеринодаре вроде бы от "горячки".

Далее в статье:      

Работа Репина в иконописной мастерской художника И. М. Бунакова, а тремя годами позднее – в кочевой иконописной артели, нашла достаточно любопытную интерпретацию: - никто так мерзко, как он, впоследствии не написал ни церковных процессий («Крестный ход в дубовой роще», а особенно «Крестный ход в Курской губернии»), ни портретов священства.

Достаточно известными являются по крайней мере две его работы с одинаковым названием «Отказ от исповеди». Эта тема, что называется, мучила Илью Ефимовича всю жизнь. А возникла она так, он вспоминал: -

Человека везли на казнь. После нескольких месяцев заключения он был бледен.
 А мятежная молодежь, ненавидящая самодержавие, бессильно сжимала кулаки и давала в душе пламенные клятвы: довести дело Каракозова до конца! На 25-летнего «преступника» с особым вниманием смотрел из толпы 22-летний художник. Придя домой, взял лист белой бумаги, быстрыми и четкими штрихами набросал портрет приговоренного и подписал его: «Каракозов (по впечатлению), 1866 год».
.
А о упомянутом «Протодиаконе» сам Репин писал так: «…весь он плоть и кровь, лупоглазие, зев и рев, рев бессмысленный, но торжественный и сильный, как сам обряд в большинстве случаев». Такое же «лупоглазие, зев и рев, рев бессмысленный, … как [и] сам обряд» видим мы и на картине «Крестный ход в дубовой роще» – особенно если дать себе труд рассмотреть полотно в деталях.

Далее, «опустив» своей кистью священство, Илье Ефимовичу надлежало взяться непосредственно за царей. Ибо в них (по Каракозову, Гриневицкому и прочим «бомбистам») находился корень зла.

Репин еще пострадает от воспеваемой им и подобными ему либералами "свободы" и об этом ниже в комментариях к этой статье.

В заключении этой статьи приведу отзывы о Репине модерниста, театрального художника-эмигранта с 1924 года Юрия Анненкова близко знавшего Репина, с которым они были соседями по дачам, в Куоккале (ныне Репино)

«Репин всегда был и оставался передовым человеком и, может быть, поэтому отказался примириться с советским строем, несмотря на частые делегации, которые советская власть посылала к нему в Куоккалу (принадлежавшую еще Финляндии) со всевозможными предложениями.

Коммунисты узурпировали имя Репина, провозгласив его предвозвестником или даже основоположником несчастного «социалистического реализма», который в свободных странах непременно вызывает смех на выставках советского искусства. Они сделали это для того, чтобы опереться на чье-либо авторитетное имя, как Ленин опирался на Маркса и как теперешние коммунисты опираются на Ленина».