Мэр-с-кий одеколон

Однажды редакция журнала «Большой город» заказала мне написать что-нибудь про рекламные щиты на улицах родной Москвы. Ну, я и написал «Мэр-с-кий одеколон», что называется с посылом urbi et orbi (городу и миру). А в «Большом городе» по понятным причинам – редакция располагалась в нескольких сотнях метров от мэрии – и вообще, сказали, что все классно, но они не знают, что с этим делать. Короче, текст остался неопубликованным,  а я, что гораздо важнее, живым и здоровым.

«МЭР-С-КИЙ» ОДЕКОЛОН
По жизни я – человек правильный. То есть, живу по правилам, которые сам себе устанавливаю. Вот, например, бреюсь я два раза в день; утром и вечером, согласно поговорке о том, кто любит свою работу и свою жену. Жену я, конечно, люблю больше, но по утрам все равно беру бритву в руки, всякий раз вспоминая о том, как появляюсь в редакции, а девчонки все в один голос «старик, как от тебя пахнет!» и все такое.

Вот и сегодня утром, положив на место двухлезвенный «Жилет», лучше которого для мужчины нет, потянулся я к своему любимому «Фаренгейту», да не тут-то было. Флакончик издал предательский пшик, лишний раз, напомнив по мелочи, что все хорошее быстро заканчивается. Пришлось спешным порядком шагать в соседнюю галантерею. В ту самую, в которую до всякой перестройки бегали алкаши со всего района и покупали там «Тройной», чтобы побыстрей поправить изрядно пошатнувшееся накануне здоровье.

В момент моего появления продавщица Таня, ровесница данного торгового заведения, неуклюже кокетничала с человеком в мятых штанах, пахнущим всеми запахами московских базаров, подворотен и съёмных квартир.

- «Фаренгейт» есть? – с порога выпалил я, всем своим видом показывая, что мне очень некогда.

- Директор в отпуске, - невозмутимо ответила Таня, игриво поправляя пальцами с облупленным маникюром выкрашенную хной пришпиленную халу, и как бы ненароком поглядывая через разрез форменного синего халата на свою объёмную грудь.

- Я про одеколон спрашиваю, - со сталью в голосе произнес я.

- Так бы сразу и сказали, - примирилась продавщица. – А то сразу с директора начинаете. Возьмите «Мэр», если хотите.

- А что, никакого другого нет? - поставил я вопрос ребром.

- Почему же, их целых два: синенький и красненький. Синенький – вечерний, когда хочется удовольствий, красненький – утренний, когда все удовольствия ещё впереди.
 
- Лимонное дерево и зелёный аккорд образуют стартовую композицию, в её сердце - ландыш. В сердце акватического аккорда - жасмин. Базу составляют мускус, сандал и ветивер, - Татьяна с гордостью и слегка томным голосом продемонстрировала свои знания парфюмерии, поочерёдно указывая на склянки с разными этикетками, после чего кинула на меня надменный взгляд.

- Флаконы по 100 миллилитров. Какой будете брать?

С этими словами я стал припоминать, что однажды уже видел на улицах нашего большого города рекламу, на которой были изображены два флакона с этикетками разного цвета, но с одной и той же надписью «Мэр». Флаконы величественно возвышались рядом с Храмом Христа Спасителя, а вся картина в целом сопровождалась слоганом «Любовь, пронесённая через века». Помнится, я тогда сразу же задумался, сколько же нашему градоначальнику лет? Потом мои мысли перенеслись в ирреальное, и я стал предполагать, что возможно в прошлой жизни Юрий Михайлович действительно мог быть строителем и даже участвовать в строительстве культового сооружения в качестве подмастерья. А иначе же, как? Не любовь же это к выпустившей одеколон «Новой Заре», чей славный путь тоже уходит в относительно недалёкое прошлое. И не любовь к некогда построенному, затем взорванному и восстановленному Храму. Иначе при чем тут одеколон.

- Дайте понюхать, - обратился я к продавщице. И не найдя особой разницы, взял флакон с синей этикеткой, справедливо полагая, что в отличие от красного, это всё-таки более мужской цвет.

- 176 рублей 21 копейка – в кассу! – гордо объявила Таня и снова повернулась к мужчине в мятых штанах, который словно бы прилип к прилавку, у которого уже начали толпиться хорошо знакомые в районе люди.

Вернувшись домой, я осторожно побрызгался одеколоном, очевидно призванным помочь Юрию Михайловичу стать городской головой аж в третий раз, и положил его в портфель, чтобы по дороге освежиться ещё разок.

- Дай десять рублей, - остановил меня сосед Джихад, однажды спустившийся с гор за солью, и дошедший в её поисках аж до первопрестольной.

- На выпивку денег не даю, - строго отрезал я уже в который раз, - плюхнувшись на сиденье моей любимой девятки.

- Ну, что ты за человек такой! - трясущейся рукой Джихад смахнул крупные капли пота со лба, которые разлетелись далеко в разные стороны.

- Так и знай, если я околею, то это точно будет на твоей совести!

- Могу дать одно средство, правда, не уверен, поможет оно тебе или нет, - сказал я, ловя в голове спасительную мысль.
Флакончик с синей этикеткой перекочевал в его обмякшую и влажную руку. В мгновение ока Джихад отгрыз распылитель, запрокинул глубоко голову и вылил содержимое прямо в широко открытый рот, после чего смачно занюхал выпитое моим любимым кожаным пиджаком. 

- Слушай, а что это было? – уставился он на непривычную для него этикетку.

- Одеколон «Мэр» называется, - невозмутимо ответил я.

- То есть, мэр-з-кий одеколон получается, - выпучился на меня Джихад.

- Ну, да, наш родной, Юрий Михалычевский.

- А откуда это видать? – задавил на меня косяка взбодрившийся сосед.

Джихад задавал слишком много вопросов. Коробочка на которой русским языком было недвусмысленно написано, что одеколон создан в честь мэра Москвы, осталась дома. Возвращаться за ней не хотелось, да и вообще плохая это примета. Выручил висевший неподалёку рекламный щит, в сторону которого я лениво махнул рукой.

- Ай-я! – с облегчением выдохнул Джихад. А то я уже было подумал, что за другого выпил. Ну, век вашему брату здоровья! Такой ма-ля-дец, нашему брату жить здесь дает!

В редакции меня приняли прохладно. Девчонки после традиционных троекратных поцелуев, сделали недоуменные лица и сказали, что я какой-то не такой. Мужики, прихватив мою дискетку, тут же удалились на редколлегию. Я сел за стол, выкурил сигарету и начал просматривать сводки новостей. Вечером оставил машину на стоянке и пошёл пешком, проветрится. Как никак, вечером жена с работы придёт.