Жизнь пройти не поле перейти. Глава 5

Прошла неделя, вся семья отправилась к дочери, матери. Ожидали Нину в холле, так как их было много. По лестнице спускалась очень больная женщина. Это была Нина, её никто не узнал. Диагноз подтвердился: у неё была последняя стадия рака.

 Муж Василий снял деньги и приехал к доктору, предлагая ему крупную сумму ради спасения жены. Но доктор, профессор, отказал. Его слова были такие: «Вы уберите деньги, я не возьму, но найдутся люди, которые возьмут, но сделать уже ничего нельзя, а вам детей поднимать». Василий эту весть привёз в деревню матери и отцу.

Евгения сразу осунулась, почернела, день и ночь думала только о больной дочери. Но помимо дум о дочери, у неё на руках был ребёнок Натальи, которому было всего два года. Надо было стирать, варить, и работы по дому хватало.

 Спасибо, что помогала Паня, невестка, сын Владимир всегда помогал отцу. Нину выписали из больницы, на улице была весна, люди пахали огороды, природа проснулась от зимы. А в семье было тяжёлое горе: мать шестерых детей была на грани смерти.

Приезжал из города хирург- доктор, делал выкачку мутной жидкости из живота, несколько дней потом дочь чувствовала себя хорошо. Потом опять всё повторялось.

 Это был замкнутый круг смерти, которая подступала всё ближе и ближе.Она безжалостная, ей не жалко ни детей, ни родителей, и её планы никому не известны.

 Больно было видеть Василия, который, возможно, теперь жалел, что избивал жену, не уважал ту, которая родила ему шестерых детей.

 Дежурили по очереди: Евгения, Михей, приехал брат из города. Нина иногда, после выкачки, чувствовала себя лучше и, собирая вокруг себя детей, рассказывала им разные истории. Однажды Михей услышал, как дочка говорила своим детям, что она их очень любит, а если с ней что-то случится, она будет прилетать к каждому на день рождения, на окошко стучать клювиком и поздравлять.

Самому старшему было 9 лет, младшей — 1 год. Михей вышел в сени и горько заплакал скупыми мужскими слезами.

 Уже была середина мая. С утра Нина встала, как ни в чём не бывало: затопила печь, сварила борщ, картошку, сама поела с ребятишками. Целый день до вечера она убирала в доме, мыла, вытирала пыль, так как была очень чистоплотной. И на тот момент у всех закралась мысль, что врачи неправильно поставили диагноз, что всё обойдётся, и Нина будет жить и растить детей, которые очень нуждались в маме.

 А на утро Михей пошёл посмотреть, как дочь. Она ещё лежала в кровати. Ребятишек со старшим внуком Михей отправил к бабушке. Сел рядом, как вдруг дочери резко стало плохо. Она руками вцепилась в руки отца и издала громкий, выходящий из нутра вопль, резко поднялась и осела...
Её руки Михей еле расцепил; дочь была мертва.

Целый месяц не проходили синяки от рук дочери — с такой силой она сжала руки отца в своей кончине. Положив дочь, свою любимую дочь, прикрыв ей глаза, Михей мгновенно превратился в сгорбленного старика.

Он еле вышел из дома дочери и, не зная, как сказать жене, пошёл к своему дому. Евгения учила невестку косить; та была городская, пыталась помочь всегда, но ничего не умела. Они стояли на горке у реки, а Михей нёс в себе эту беду; на его лице было отражение этого горя. Евгения поняла всё без слов: она упала, хватала руками землю, кричала и звала Бога, спрашивала у неба, за что же он так немилосердно отобрал маму у детей.

Сбежались ребятишки; она прижимала их к себе, как бы заслоняя от беды, которая их ожидала без матери, называла сиротинками. Билась и билась в агонии, пока не потеряла чувства.

 Побежали за врачом, который приехал и долго сидел у Евгении, приводя её в сознание. Это было огромное горе для всей семьи. Съехались родные, чтобы проводить в последний путь Нину. Все держались как могли, ведь Нина была совсем молодой.

 В день похорон попрощаться пришли со всех деревень; было даже удивительно, ведь это не город. Каждая деревня находится в 3–5 км от другой, но все сельчане уважали и любили работящих Михея и Евгению, любили Нину, которая работала не покладая рук и дома, и на ферме. У которой всегда и во всём был порядок.

 Похоронная процессия растянулась на километры. Несмотря на то что это было так далеко, сельчане, отдавая последнюю дань, несли гроб с телом на руках до кладбища. Евгения была совсем плоха, и врач следил за ней.Тяжелые последствия этого дня , отразились на здоровье пожилых родителей

 Со смертью дочери Нины возникло множество проблем с детьми. Они не хотели быть с отцом в холодном доме, а Василий собрался переехать в город. Не хотел больше тянуть колхозную лямку, да и сестра из города постоянно сбивала его с толку.

Дети жили у бабушки с дедушкой, что, возможно, подстегнуло Евгению к жизни. Первые дни после похорон она совсем обессилела, не могла встать. Но ребятишки хотели есть, и они ещё не могли полностью осознать произошедшего горя в их жизни, что больше у них никогда не будет мамы, никто не погладит, не успокоит, не заступится.

Михей и Евгения как могли стремились дать детям тепла. Самую маленькую дочку Нины забрала к себе за границу младшая дочь Михея и Евгении. Пришла беда — отворяй ворота: на сороковой день дотла сгорел дом Нины и зятя Василия. Так никто и не понял, почему это случилось; дом был полон вещей, нажитых несколькими поколениями семьи. Хорошо, что дети все были у бабушки с дедушкой;

 Зять Василий выскочил в ночной одежде, без всего. Как тут не поверишь в сверхъестественную силу? С обидой на мужа Василия ушла дочь Нина; не простила побои и бессонные ночи в слезах. Была его непосредственная вина в её болезни и смерти. Получив страховку за дом, зять переехал в город, стал искать судьбу на чужой стороне.

Но кровиночки, деточки, доченьки остались с бабушкой и дедушкой. Дети помогали дедушке и бабушке как могли, но больше резвились, бегали, приходили грязные. Стирка, готовка, постоянная забота о детях заставляли Евгению и Михея забывать о горе, но ночами сна не было, да и здоровье совсем стало плохое.

 Решили съездить к соседке, в бывшую деревню Насти Братихи, к той, что выходила Евгению после смерти деток. Путь не ближний, но раз надо, поехали, запрягли коня и отправились. Ехали, не узнавая мест, все поросло новой порослью деревьев, деревни, считай, не было, стояло 3 дома, 2 из которых пустовали.

До Братихи еле достучались, открыла очень старенькая сгорбленная бабулька, полуглухая, полуслепая. Евгения села и заплакала. Они приехали попросить помощи у беспомощной старенькой женщины, которая сама была чуть жива, наверное, и ела через раз. Настя долго не могла взять в толк, кто они такие, ощупывала их, приглядывалась полуслепыми глазами.

Потом узнала, заплакала. Михей обошел и осмотрел ее разваленное хозяйство, ничего съестного не нашел, скорее всего, старушка уж дня два ничего и не ела. Не было хлеба, картошки и даже воды.

Братиха плакала, Евгения вспомнила, как та кормила ее с ложечки, ходила по лесам в поисках травы для ее лечения, а ведь ее каждую минуту могли убить немцы, подозревая в связи с партизанами. Возможно, только благодаря Насте Братихе Евгения осталась жива.

Оставив Настю дома, муж и жена отправились навестить своих деток. Но все так заросло бурьяном и лесом, что они сколько ни ходили, ничего не нашли.

 Прошло много десятилетий, все кануло в вечность. Пока искали и ходили, вели разговор, что как же они смогут оставить здесь одну Настю, на верную гибель. Без еды она даже воды из колодца набрать себе не сможет. Вошли в дом, просто сказали Насте Братихе, чтоб она собиралась, будет жить у них.

Собраться старой женщине было недолго, она взяла с собой чемодан. Ни Михей, ни Евгения в чемодан не заглянули, думали, там вещи Насти. Посадив Настю в повозку, уселись сами, поехали в обратный путь. Каждый со своими мыслями, муж и жена навсегда прощались с этими местами, зная наперед, что больше сюда они уже не вернутся.

Настя не понимала, куда ее везут и зачем, хоть Евгению вспомнила, называла ее по имени. Приехали домой, хотели выложить вещи, а в чемодане оказались деньги, полный чемодан денег. Но самое интересное, что деньги давно обесценились, очень давно прошла реформа, полный чемодан макулатуры. Но Михей и Евгения никогда не были корыстными, и в этом случае тем более.

 Стали жить большой и дружной семьей. Братиха совсем была старенькая, но лежать не могла, ползала по дому, всем мешала, последнее время с головой у нее было не очень хорошо.

Телевизора в доме не было, давно он сломался, всем большим семейством ходили смотреть фильмы к сыну Владимиру, к невестке Пане, вот и в тот день, только пришли, сели, телевизор включили, как бежит внук, говорит: бабушка, там Братиха помирать собралась.

 Конечно, сразу все бросились домой. Вбежав, Евгения увидела Настю, которая в приказном порядке велела поставить воду в печь, сказала, сегодня умрет Евгения, издерганная вся похоронами, пожаром, заботой о внуках, сама чуть держалась на ногах.

 Послала за соседкой Нюшей, ей было одной от всего как-то страшно. Как только пришла соседка, Братиха приказала положить ее под образа и помыть, когда стали перекладывать, ее парализовало. Соседка только посочувствовала: намучаетесь вы с ней теперь, но Братиха вздохнула три раза и... умерла.

 Вот такие святые люди были раньше, видимо, своими добрыми делами заслужила такую кончину, о которой сама знала наперед. Похоронили Настю тихо, спокойно, на кладбище. А Евгения и Михей остались со своими заботами.