Моё долгожданное счастье

Как-то получается так, что совершенно неожиданно жизнь выдаёт такие пердимонокли, что только диву даёшься. В одно мгновение сказка может оказаться былью и то, о чём читала в книгах, становится явью.
               
                Пролог.

   У всех в разное время, но наступает такой период, когда мы начинаем задумываться о том, для чего мы пришли на эту Землю? Сделали ли мы то, за чем пришли или понапрасну прожили время, отмеренное Богом?

         Ксения Васильевна, сухонькая старушка 88-и лет, сидела в стареньком кресле-качалке, отложив на тумбочку только что дочитанный незатейливый фэнтезийный романчик и поглаживала толстого рыжего кота, уютно расположившегося у неё на коленях. Она задумчиво смотрела в окно, хотя не слишком-то много можно разглядеть в окно, выходящее в безлюдный переулок. Да и что нового она хотела там увидеть  - не понятно. Ведь переулок, в который выходили окна её квартиры, за десятки лет, что она здесь живёт, изучен до малейших подробностей. Глядя на чирикающих за окном воробьёв, Ксения Васильевна улыбалась, вспоминая наивный сюжет прочитанной сказки. Напридумывают же такое - попасть в другой мир, да ещё и в другое тело. Фантазёры.
    За окном первые апрельские денёчки. Местами ещё лежит снег, а кое-где на проталинках, радуя глаз, уже пробивается из-под снега свежая зелёная травка. Ещё немного и украсится земля весёлым красками первоцветов. И сегодня с самого утра светит яркое солнце. Пока оно по-весеннему мягкое и, словно, немного стеснительное. Ксения Васильевна знает, что до настоящего тепла ещё ой, как долго. Погода в нашей полосе совершенно непредсказуемая – можно уже в апреле ходить в лёгких рубашках, а в мае снова укутаться в тёплые куртки, потому что ни с того, ни с сего заметёт тропинки снегом запоздалая зима, не желающая сдавать своих позиций. Хотя, совсем ненадолго — ведь лето-то никто не отменял.
Постепенно её мысли от прочитанного романа перенеслись на воспоминания о её собственной жизни.
    Родилась она за четыре года до Великой Отечественной войны, которую помнила очень смутно (видимо,  не хотела занимать место в своей памяти страшными событиями), но зато хорошо помнила трудные послевоенные годы. Своего родного отца она не знала совсем — с мамой они расстались ещё до рождения Ксюши. А вот отношение к ней отчима, который появился, когда девочке было три года, помнила замечательно. А лучше  бы и не помнить. Ведь очень обидно, когда в одной семье делят детей на своих и чужих. Она была старшей из детей и все заботы о младших брате и сестре легли на её плечи. Со всеми, вытекающими из этого факта, последствиями. Поэтому, закончив восьмилетку и получив образование по специальности швея, Ксения выскочила замуж за первого же парня, предложившего ей руку и сердце. Была рада сбежать куда-угодно, хоть на другую планету, лишь бы подальше от родительского дома. Как-то не задумывалась она о любви. Да и что такое - эта самая любовь? Хотя, с замужеством ей повезло - муж был внимательным и заботился о ней и детях. Их брак строился на уважении и, в последствии, на привязанности. Сейчас у неё уже не только взрослые внуки, но и вполне самостоятельные правнуки. Муж умер три года назад, но особой тоски она не испытывала, хотя и прожито вместе почти 70 лет. Жили, как большинство окружающих - были и радости, и проблемы. Работали, растили детей, потом внуков да правнуков. Трудились на дачном участке. А как без этого? Только эти шесть соток и помогали пережить сложные времена, каких в их жизни было немало.
   Ксения Васильевна никогда особо не жаловалась на своё здоровье, но в последнее время стала замечать, что нет-нет, да и словно схватит кто-то невидимой рукой и сожмёт так, что нечем становится дышать. Тут же пробивает холодный пот и боль, начавшаяся в области сердца перетекает на всю левую половину груди и на руку, и даже на шею. И страшно становится, что может этот приступ - последнее, что она ощущает в своей жизни. Но было бы странным, если бы в её возрасте здоровье было, как у молодухи.
   Нет. Смерти она не боялась. Сожалела только о том, что не успела сделать того, о чём мечтала в молодости - не пахать, как ломовая лошадь с утра до вечера с целью заработать побольше, чтобы хватало на приличное существование, а заниматься тем делом, которое приносит истинное удовольствие. Да и, может, испытать то, что люди называют любовью.
- Интересно, - подумала Ксения Васильевна, - а что было бы, если бы появилась возможность, вернуться в прошлое? Если бы меня, как героинь фэнтези, перенесло из нашего мира в другой, более сказочный? Что бы я изменила, если бы удалось прожить жизнь заново? А если бы...
Но додумать она не успела. Сильнейшая острая боль пронзила сердце, её разум помутился и сквозь пелену сознания долетела последняя мысль.
- Ну вот и всё. Вот и хорошо.
 
                Глава 1

   Ещё не открыв глаз, я почувствовала, что что-то не так.  Под спиной, вместо привычных мне твёрдого ортопедического матраса и ортопедической подушки, были обычный ватный матрас и мягкая перьевая подушка, а вместо махровой простыни, которой я укрывалась в любую погоду, почувствовала на себе тёплое, колючее и очень тяжёлое шерстяное одеяло. Первой мыслью было:
 -  А разве я не умерла от сердечного приступа? Я в больнице? Неужели, откачали? Ну не-е-ет. Зачем? Не хочу.
Но едва приоткрыв глаза,  резко села на кровати и испуганно огляделась. Всё вокруг было незнакомым и каким-то... киношным, что ли. Небольшая комната слегка подсвечивалась мягким солнечным светом через неплотно прикрытые тяжёлые шторы. Прочные бревенчатые стены и скошенный потолок говорили о том, что комната находится под крышей. Мансарда? В комнате было довольно тепло, хотя никаких обогревательных приборов я не увидела. Даже печного борова. Странно...  У одной из стен - обычная деревянная лавка и около неё простой деревянный стол. В изголовье кровати - небольшое подобие тумбочки со стоящими на ней свечой и зеркальцем в бронзовой оправе, а рядом стул с висящим на нём странным платьем. В углу - большой кованый сундук. На полу - домотканые половики. В общем - довольно скромненько. Оглядев себя, с изумлением увидела, что одета в простую длинную рубаху из отбелённого льна, а руки и ноги такие, какими я их не видела уже лет 70.  Я испуганно ощупала лицо. Лицо!.. Не моё - старушечье  с обвисшей кожей и кучей морщин, а молодое,  подтянутое и кожа, словно, шелковистая на ощупь. А волосы!.. Схватив с тумбочки зеркальце и глянув в него, я опешила.
   На меня испуганными голубыми глазами смотрела хорошенькая молоденькая мордашка в обрамлении длинных густых каштановых кудряшек... со здоровенной шишкой на лбу, ну почти - рог единорога. Уже начав кое-что соображать, я подбежала к окну, отдёрнула шторы и от увиденного у меня перехватило дыхание. Внизу располагался большущий двор, огороженный крепким бревенчатым забором и множество различных деревянных построек. Во дворе вовсю кипела жизнь. Судя по всему, я находилась на верхнем этаже большого дома, а все те люди, которые сновали туда-сюда по двору, были работниками, обеспечивающими благополучие жильцов этого... имения. И одеты они были в старинные одежды, примерно такие, как у крестьян нашего 18-19 веков.
- Вот это я попала. - прошептала я. - Значит, все фэнтези про попаданок не так уж и фантастичны. Хотя здесь многое напоминает жизнь в старые времена в нашем мире, но было что-то такое, что настораживало. Что-то очень призрачное и ещё непонятное мне. Интересно, куда меня вытолкнули - то ли в прошлое, то ли в какую-то другую параллельную реальность? Вот ещё бы точно знать, куда. И что мне ожидать от такого перемещения.
- Кхе-кхе... - услышала я тихое покашливание и, обернувшись, увидела маленького мужичка с большой бородой, сидящего на кровати.
- Вы кто? Фамильяр? - обратилась я к нему, испуганно прижав руки к груди.
Зря я что ли фэнтези читала? Знаю, что у всех попаданок обязательно должен быть свой фамильяр.
- Ты чего обзываешься? - обидчиво произнёс мужичок. - Какой такой фи...ми..., филими...?  Никакой я не то, что ты говоришь. Я - Хозяин этих палат боярских. - сердито уточнил мужичок. - Зовут меня Афанасий.
- Ага-а-а. Хозяин пала-а-ат... Домовой, значит. - рассуждала я про себя.- Интересно, я одна его вижу или здесь всё такое...  сказочное?
- А ты что, Ксенья, как башкой треснулась, совсем что ли всё забыла? - спросил он, внимательно глядя на меня.
Откуда он знает моё имя?
-  Я? Башкой? Когда? - лепетала я, потирая шишку.
- Дык когда? Когда неслась, как угорелая, играя с малышнёй в салки. Летела прямо к воротам дурында великовозрастная и, пока назад на Васятку пялилась, не заметила, что со стороны улицы-то их уже закрыли. Вот и треснулась лбом со всего маху в закрытые ворота. Два дня без сознания пролежала. 16-ть лет девке, а всё глупостями занимаешься. - ворчал он.
- 16-ть лет... Интересно... Было 88, а стало 16-ть... Не многовато ли я скинула? - рассуждала я про себя.
   Значит, вместо того, чтобы умереть тихо и мирно, как положено бабульке моих преклонных лет, я  перелетела в тело молодой девчонки? А что стало с её душой? Очень надеюсь, что она не перенеслась в моё дряхлое тело.
- Два дня-я-я... - протянула я. - Афанасий, расскажи мне пожалуйста обо мне, а то я что-то подзабыла. - попросила я, потирая шишку и подсаживаясь на кровать поближе к домовому.
- Дык а чё рассказывать-то? Вообще что ли ничего не помнишь?
- Неа. - помотала я головой.
Он цокнул языком. - Да-а-а. Чудеса. Ну слушай... - продолжил он. - Страна наша называется Рось. Город, в котором мы живём - Вышеславль. Он столица Роси. Ты -  Ксенья Васильна Воронова - старшая приёмная дочь боярина Громова Макара Прокофьича. Боярин-то женился на твоей матушке Елизавете Степановне, когда тебе три года было. У тебя есть младшая сестрица - Мария 12-ти лет отроду и брат Василий 9-ти лет.
- Ну совсем, как в моей прошлой жизни. - продолжала я рассуждать.
- Хозяйство-то наше хиреет,  вот батюшка с матушкой и решили тебя замуж отдать. Уже и жениха нашли. И свадьбу наметили. Как раз через месяц.
- Замуж ?! - возмутилась я. - Я не хочу замуж! Рано мне ещё!
- Да как это рано-то? - удивился Афанасий. - Да в своём ли ты уме, убогая? Ты и так уже в девках засиделась. Ещё годик и тебя вообще никто в жёны не возьмёт.  В твоём возрасте уже многие бабы детей имеют, а ты всё с малышнёй возишься. Не гоже это барышне твоего положения.
- А какое у меня положение? - осторожно спросила я.
- Как это - какое? Боярское. А какое оно может быть, коли батюшка твой - боярин? - всё больше удивлялся моей «забывчивости» Афанасий. - Ты что, Ксенья, и жениха своего не помнишь? - настороженно уточнил он.
- Неа. А кто он - жених-то?
- Дык сынок боярина Лопухина - Митька. У них хозяйство про-о-очное, не то, что наше. Правда... - потёр нос Афанасий, - сам-то Митька тот ещё...  прохиндей. Поговаривают, что ни одной юбки мимо не пропустит.
- А сколько лет этому Митьке? - выспрашивала я.
- Дык 28 нонче стукнуло.
- Вот это мне «повезло, так повезло» - рассуждала я про себя. - Мало того, что бабник, так ещё и старик.
- 28! - ахнула я, прикрыв рот рукой. - Так он же старый! - озвучила я свои мысли.
- Да в своём ли ты уме, девка? Какой же старый? Самый приличный возраст, чтобы жениться.
- А если я не хочу замуж за этого Митьку! Да и вообще ни за кого не хочу! - сердито высказала своё мнение я.
- Это как это - не хочу? - удивился Афанасий. - А кто тебя спрашивать будет? Раз родители так решили - так тому  быть.
- Значит, что у нас получается, - продолжала рассуждать я. - безропотную, тихую девчонку, в тело которой меня сказочным образом занесло, хотят выпихнуть замуж за какого-то прохиндея-перестарка да ещё и без её на то согласия?..  А вот уж фиг вам всем! Я-то вам не ваша забитая Ксения. Я-то за себя и постоять могу.
- Афонюшка, миленький, ну не хочу я замуж. Ну вот совсем не хочу. Тем-более, за какого-то Митьку-прохиндея. - всхлипнула я, вытирая с трудом выдавленную скупую слезу рукавом рубахи. - Посоветуй, что сделать, чтобы избежать этого замужества. - попросила я его шёпотом.
- А что я-то могу посоветовать? - удивился Афанасий. —  Разве что... - немного подумав, он сказал. - Дурочкой прикинься. Пусть думают, что ты после этого удара совсем разум потеряла. Хотя,  что уж тут прикидываться-то? Похоже, что ты и на самом деле того.... - он выразительно повертел пальцем у виска. - Сейчас наведут целый дом лекарей и будут тебя изучать, как неведому зверушку.
- Дурочкой, значит. - размышляла я. - А что? Это идея. Может, хоть на какое-то время свадьбу отсрочат, а там я что-нибудь придумаю. С моим-то прошлым жизненным опытом. - решила я.
   Непонятно было только, почему у меня нет воспоминаний настоящей Ксении, ведь в романах, которые я читала, обязательно в новом теле воспоминания прошлой Души есть. Как же я без её «подсказок» здесь выживать-то буду?
   Афанасий исчез так же незаметно, как и появился, а я задумалась.
- Неужели, мне нужно было попасть в этот странный мир только для того, чтобы прямо без передышки выскочить замуж, да ещё и за какого-то престарелого прохиндея Митьку? По всему видно, что этот мир очень похож на наш примерно 18-го века. И бояре здесь имеются. И девиц замуж выдают без их на то согласия, как было когда-то и у нас. Только вот замуж я совсем не хочу! Это в своей прошлой жизни я выскочила за первого встречного, а здесь я хочу выйти замуж по-любви. Зря я что ли новую жизнь начала? Нужно что-то делать.
 И тут раздался стук в дверь.
- Войдите. - слабым голосом произнесла я.
В комнату вошла дородная молодуха с подносом в руках.
- Барышня, Ксень Васильна. - заохала она, проходя внутрь и ставя поднос на стол. - Наконец-то Вы очнулись. Два дня ведь, как мёртвая лежали. Как Вы себя чувствуете, барышня? - участливо спросила она, глядя на мои покрасневшие глаза. - Вы плачете? Что-то болит?
- Ничего не болит... А Вы кто? - спросила я.
Во-первых: я и, правда, не знала, кто это, а во-вторых: мне нужно было начинать играть свою роль, потерявшей память девицы.
- Я - Ваша горничная Дуняша. - испуганно пробормотала она. - А Вы меня не помните?
- Я вообще мало, что помню, Дуняша. Что-то у меня с головой. - наигранно тяжело вздохнув, ответила я.
- Ага... Вы пока покушайте, а я сейчас... - бормотала Дуняша, пятясь к двери.
И не успела я ещё о чём-нибудь спросить, как она исчезла, и лишь громкий топот её башмаков, быстро сбегающих по деревянной лестнице, говорил о том, что  мне её присутствие не показалось.
   Путаясь в длинном платье, я кое-как переоделась. Благо, что в прошлой жизни я уже давненько мини не носила. Ведь понятно, что сейчас Дуняша приведёт кого-нибудь из родителей, пожаловавшись на то, что у меня проблемы с памятью. И точно. Не успела я как следует расправить складки на платье, как дверь распахнулась и на пороге возникла фигура красивой  статной женщины. Ага. Маменька пожаловали. - догадалась я.
- Ксения, дочка. - кинулась она ко мне. - Что случилось? Дуняша говорит, что ты память потеряла.
   Не дойдя до меня пары шагов, она остановилась. Видимо, что-то в моём взгляде показалось ей странным. А я и правда рассматривала её, как незнакомку. Высокая, стройная, с тщательно уложенными тёмно-русыми волосами и добрыми серыми глазами. В её взгляде было столько тревоги. Обо мне никто никогда раньше так не беспокоился. Неужели вот эта красивая добрая дама - моя мать?
- Доченька, ты МЕНЯ помнишь? - испуганно спросила она, осторожно касаясь моей руки.
Я слабо улыбнулась и пожала плечами.
- О, Боги! - всплеснула руками матушка и на её глазах показались слёзы. - Что же делать-то теперь?
- Что тут у вас? -  раздался грубый голос и в дверях появился ещё один персонаж.
- Та-а-ак. А вот и папенька явился. - сообразила я, разглядывая невысокого, крепко сбитого мужика с окладистой бородой и суровым взглядом маленьких цепких глаз, скрывающихся под густыми бровями.
- Так, Макарушка, - всхлипнула маменька, - Ксюшенька-то, похоже, и правда память потеряла. Что делать-то теперь?
- Не реви...  Дуняшка, - приказал он, застывшей на пороге служанке. - Бегом к лекарю и быстро его сюда.
Он подошёл почти вплотную, сверля меня своим колючим взглядом. - Ксенья, ты и правда ничего не помнишь? - строго спросил он.
 Я снова пожала плечами и прошептала. - Ничего.
- Ну-ну... Смотри, если обманываешь. - потряс он кулачищем перед моим носом.
   Тут в комнату вбежали девчонка с тоненькими косичками и мальчонка с взъерошенными вихрами. Понятненько - мои сестрица с братиком. Несколько секунд они смотрели на меня испуганными глазами, а потом оба заревели и бросились ко мне, заливая слезами моё платье. А я обняла их, растерянно гладя по головам и тихонько успокаивая.
- Ну хватит! Нечего тут потопы устраивать. - пристрожил их отец.
Вбежавшая в комнату запыхавшаяся Дуняша сообщила, что в горнице нас ожидает лекарь.  Она помогла мне привести в порядок волосы, тщательно их расчесала и заплела в две довольно толстые косы, закрепив корзиночкой.
Помню, в моём детстве в прошлой жизни моя мама тоже заплетала мне такие косицы.
Мы спустились вниз, прошли по узкому переходу в другую часть терема и  я остановилась, удивлённо разглядывая комнату, в которой оказалась.
- Горница. - догадалась я.
Просторная, светлая. Два больших окна выходят на оживлённую улицу, часть которой видно поверх забора. У противоположной от окон стены - большущий дубовый стол, накрытый красной скатертью, по длинным сторонам которого -  массивные лавки, застеленные домоткаными половиками. Ну почти, как было у нас в старину. Только вот я нигде не увидела печи. Интересненько, а как же они отапливаются? А, может, здесь вообще зимы не бывает?
   Мои удивлённые разглядывания насторожили всех ещё больше. Матушка тихонько плакала, смахивая слезинки вышитым платочком, а сестрица и братик ревели в голос, не обращая внимания на папенькину строгость.
- Здравствуйте. - поздоровалась я с доктором - высоким худощавым мужчиной с заметной лысиной и очками на длинном носу. А потом старательно  присела в лёгком реверансе, надеясь, что это получилось у меня очень красиво. Я же знаю, что раньше такие приветствия были знаком воспитанности.
Все недоумённо посмотрели на меня. Матушка махнула платочком, словно говоря - Ну вот, видите? - прижала его к глазам, громко всхлипнула и отошла в сторону, не переставая плакать.
   Лекарь подошёл ко мне, внимательно осмотрел со всех сторон, попросил открыть рот, пощупал лоб, послушал какой-то деревянной дудочкой и спросил, - Что это Вы сейчас сделали, милая барышня?
- Поздоровалась. - ответила я, не понимая, к чему он клонит.
- Понятно... Поздоровались и? - он неуклюже присел, передразнивая меня.
- Присела в реверансе. - ответила я.
- В чём? - спросили все в один голос.
Ого. Видимо, здесь не приняты такие приветствия. Нужно как-то выкручиваться.
- Я об этом в книжках читала. - пробормотала я.
- В книжках? А где ты их брала? - осторожно спросил доктор.
- В библиотеке.
- Где?! - снова хором спросили присутствующие.
- В библиотеке. - уже шёпотом ответила я.
- Вы, наверно, имели в виду книгохранилище? - мягко спросил меня лекарь. Нужно как-то привыкать к здешним названиям.
Я кивнула.
- Вот видите, господин лекарь? Она даже привычные названия забыла. - рыдала маменька.
- А, скажите, милая барышня, что Вы помните?
- Ничего. - тяжело вздохнув ответила я, потому что боялась, что ляпну ещё что-нибудь несуществующее в этом мире, тогда вообще могут в психушку упечь. А, может, здесь и ещё что-то покруче психушек предусмотрено.
- Понятно. - произнёс лекарь, глядя на меня поверх очков. - Ну хорошо. Можете пока быть свободны, а я ещё поговорю с Вашими родителями.
  Я, сопровождаемая Марусей и Васяткой направилась в свою комнату, а лекарь,  (нужно как следует это запомнить, а то снова не то брякну) - остался с родителями решать мою дальнейшую судьбу.
  Когда мы с малышнёй пришли в мою комнату, я села на лавку, а они примостились около меня. Я обняла их и какое-то время мы сидели молча. Потом Маруся грустно спросила, - Сестрица, а ты совсем всё забыла? И нас забыла?
- Я вспомню. - успокоила я её. - Обязательно вспомню. Хотя сама в этом очень сомневалась, ведь я совсем не чувствовала своей связи с душой той Ксении. - А вы сами расскажите мне, что я должна знать. - попросила я.
И они наперебой стали мне рассказывать о том, что знали сами.
   Основные понятия здесь были очень схожи с нашими, но вот некоторые... Кроме «лекаря» и «книгохранилища» я узнала, что солнце здесь называется - светило, а небо - эфир. И ещё много такого, что в нашем мире называлось бы старыми синонимами.
   А когда дети попросили меня рассказать им сказку, я задумалась. Оказывается, что домовые, лешии и прочие сказочные существа здесь вполне имеют право на существование, поэтому слушать сказки о различной нечисти этим детям будет не в диковинку. И я очень осторожно решила рассказать им о моём мире - о домах, высотой до самого... эфира и самодвижущиеся кабинки в этих домах, о большущих железных птицах, перевозящих сразу множество людей, о повозках без лошадей и прочих достижениях моей цивилизации.  Дети слушали затаив дыхание, не перебивая и не переспрашивая, только изредка ахая и всё ближе прижимаясь ко мне.
- А почему ты раньше нам таких сказок не рассказывала? - спросил Васятка, когда я закончила свой рассказ.
- Не знаю. - пожала я плечами. - Просто я это только сейчас придумала. Интересно?
- Ага-а-а. А ты ещё что-нибудь придумаешь такого же интересного? - спросила Маруся.
- Постараюсь. - ответила я.
Стук в дверь прервал наше общение.
- Барышня, Ксень Васильна, Вас батюшка требуют. - доложила Дуняша.
- Иду. - я встала, поправила платье и, набрав в грудь побольше воздуха, шагнула за порог.

                Глава 2

   В горнице, кроме лекаря, маменьки и папеньки были ещё два человека. Один - пузатый бородатый мужик, который с пристальным прищуром разглядывал меня и другой - лет 30-ти, высокий, статный, можно даже сказать - красивый, с наглым оценивающим взглядом и ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего.  Ясно - пожаловали боярин Лопухин со своим отпрыском. Я поздоровалась и немного опустила голову не делая лишних телодвижений, чтобы не ввести в шок ещё и этих посетителей.
- Ну здравствуй, Ксения Васильна. - пробасил боярин Лопухин. - Мы прослышали, что ты немного приболела и вот решили тебя навестить. Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо. Уже лучше. - ответила я.
- А ты помнишь, кто мы?
- Извините, нет. - я вздохнула.
- Странно... Очень странно. - удивился боярин. - Ну ладно. Будем надеяться - вспомнишь. Я поговорю с твоими родителями насчёт свадьбы, а вы пока пообщайтесь с Митрием.
- Иди. - приказал отец, кивнув головой в сторону двери. - Далеко не уходите.

   Я вышла в сени и Митька потащился за мной. Едва за нами закрылась дверь, как он нагло притянул меня к себе и попытался поцеловать. Я оттолкнула кавалера и отошла к стене.
- Не лапай. Не твоё. - раздражённо буркнула я.
- Пока не моё, но скоро будет моё. - осклабился он. - Вот тогда-то уж я позабавлюсь с тобой, как пожелаю, так чё сейчас-то время зря тянуть?
- Не позабавишься. - резко ответила я. - У нас не рабовладельческий строй, а ты не мой хозяин.
- Чего? - непонимающе моргнул он. - Какой строй?
Одно из двух - или он совсем дурак безграмотный, или здесь о рабовладельческом строе слыхом не слыхивали.
- Неважно. - ответила я.
- Ты чё ломаешься? Забыла - я твой жених? А коли так, то ты должна подчиниться. Да и вообще, забавы до свадьбы, они более милы, чем после. Запретный-то плод всегда слаще. Будет, что в старости вспомнить. - мерзко хохотнул он.
- А кто тебе сказал, что мне будет приятно вспоминать о тебе в старости? - парировала я.
- Ты у меня сейчас получишь! - он резко подлетел ко мне, схватил за волосы, отдёрнув голову назад, прижал к стене, лапая своими погаными ручищами и пытаясь залезть под подол.
   Я собрала все силы и оттолкнула его так, что он треснулся затылком о противоположную стену и, изрыгая проклятья, сполз вниз.
   Я нависла над ним, как коршун над цыплёнком. - Никогда не смей протягивать свои ручонки к тому, кто этого не хочет. - злобно прошипела я. - А если ещё когда-нибудь попытаешься это сделать, останешься без того, чем так гордишься. - и презрительно кивнула на то, что имела в виду.
- Ты совсем обалдела, девка? - удивился он, вставая и потирая затылок. - Ты думаешь, я потерплю, чтобы моя баба со мной так разговаривала? - замахнулся он, пытаясь ударить, но я перехватила руку и вывернула её так, что он взвизгнул от боли. (Зря что ли у нас в школе преподавали уроки самообороны, вот хоть что-то и пригодилось).
- Я не твоя баба. И никогда ею не буду. - фыркнула я и открыла дверь в горницу.
- Она вообще ненормальная! - взвизгнул Митька, влетев в комнату вслед за мной и потирая руку. - У неё точно с башкой проблемы! Не буду я на ней жениться, хоть убейте! Дура бешеная! - орал он, выбегая из горницы.

   Мои родители, боярин Лопухин и лекарь смотрели на меня ошалевшими взглядами. А я стояла перед ними, как партизан на допросе - лохматая, помятая, злющая.
- В чём дело? - наконец взревел папенька.
- Не пойду я за него замуж! - заорала я. - Лучше в монастырь!
- Куда-а-а?! - удивлённо спросили все разом.
А я пыхтела, как раскочегарившийся самовар, исподлобья глядя на присутствующих.
- У них здесь что ли и монастырей нет? И как они живут?... - размышляла я.
- Вот видите, господин лекарь? - вздохнула матушка, снова приложив платочек к глазам. - И слова какие-то чудные говорит. Что-то и правда в голове повернулось. - всхлипнула она.
- Значит так! - пробасил боярин Лопухин, стукнув кулаком по столу. - В таком случае, ни о какой свадьбе и речи быть не может! Расторгаю помолвку! Какая может быть свадьба с ненормальной?
Он резко развернулся и вышел. Следом за ним, разочарованно покачав головой, вышел и лекарь.

- Ты что натворила?! - заорал папенька, когда мы остались одни. - Ты опозорила нас на всю округу! Кому ты теперь нужна с такой-то репутацией? Марш к себе и не выходить, пока не разрешу!
   Я ничего не ответила, развернулась и, гордо подняв голову, вышла. Вернувшись к себе в комнату, села на кровать и облокотилась на спинку, пытаясь унять сердцебиение. Я не знала, что могут сделать в этом мире с такими непокорными девицами, но очень надеялась, что ничего страшного. Ну не сожгут же меня на костре на потеху публике и в назидание дерзким девкам. Хотя... Кто знает.

   Сколько я так просидела, не знаю. Из размышлений меня вывел тихий голос матушки, вошедшей в комнату.
- Доченька, с тобой всё в порядке?
- Ничего не в порядке. - резко ответила я. - Матушка, ну почему я должна выходить замуж за какого-то дебила?
- За кого? - переспросила она.
Господи! Неужели у них даже и такого слова никогда не слышали? Как здесь всё запущено. Ведь, что ни скажу - всё невпопад.
- Матушка, - бросилась я в её объятья. - но ведь этот Митька - полный ... балда!
- Так ведь речь-то совсем не о Митьке, доченька. - мягко гладя меня по волосам, ответила мама. - Дело-то в тебе. Что-то с тобой стало после этого удара. Ты совсем на себя не похожа. Слова говоришь непонятные. Ведёшь себя совершенно неподобающим, для барышни твоего звания, образом. Раньше-то была тихая да покорная, а сейчас что? Отец очень обеспокоен. Ты разрушила все его планы, а он так надеялся на сделку с бароном Лопухиным. Мы теперь в очень непростом положении. После сегодняшнего происшествия слухи по городу поползут ненужные и вряд ли кто-нибудь согласится взять тебя замуж.
- Матушка, я не хотела Вас расстраивать, но выходить замуж по приказу папеньки - это смерти подобно. Уж лучше сразу в могилу. - всхлипнула я.
- Ну что ты, родная? Разве можно такое говорить? - утешала меня мама, присев ко мне на кровать. - Мы тут с отцом подумали и вот что решили.
Я насторожилась.
- Пока суть, да дело, пока волнения не улягутся, тебе нужно уехать из города. Завтра утром ты отправишься в усадьбу Вороново. Это родовое именье твоего родного отца, оставленное тебе в наследство. Ты там родилась. Далековато отсюда, но это и лучше. Там, конечно, не так уютно, как здесь, но жить можно. Сейчас там никто не живёт. Из прислуги только  Иван - управляющий и Агафья - его жена. Они и  присматривают за усадьбой. Если хочешь, возьми с собой в помощь Дуняшку, ну или там в селении девку какую найдёшь. Прости, но помогать  мы тебе не сможем. Нам сейчас самим бы как-то выкрутиться. Так что ты уж постарайся. Вот, возьми. - прошептала она, наклонившись к  самому уху и сунув мне в руку малюсенький узелок. - Подарок твоего родного отца на нашу свадьбу. Только спрячь подальше, чтобы Макар Прокофьич не увидел. Это тебе на первое время.  А там уж, как получится.
- Матушка, спасибо родная! - расчувствовалась я, уткнувшись ей в плечо.
Мы ещё немного посидели в объятиях друг друга, потом она поднялась.
- Отец уже отправил в усадьбу посыльного, чтобы успели подготовить дом к твоему приезду. Я пришлю Дуняшу, чтобы она помогла тебе вещи собрать.
   Она вышла, а я осталась одна в размышлениях о своём будущем. Что меня ждало в этом самом Вороново?
- Да что угодно! - твёрдо решила я. - С моим-то жизненным опытом уж точно не пропаду.
   Через несколько минут в комнату вошла Дуняша и мы принялись складывать в сундук вещи, которые мне предстояло взять с собой.
   Услышав о предложении матушки, взять Дуняшу с собой в усадьбу, она бросилась на колени, обхватила мои ноги и запричитала.
- Не погубите, барышня! Да за что же мне участь такая немилосердная?! Да чем же я перед Вами провинилась?!
- Да ты что, Дуняша? - удивилась я, выпутываясь из её хватки. - Ну не хочешь ехать и не нужно. Я же просто спросила. Я ведь не настаиваю. Успокойся пожалуйста. Никто тебя силой ехать не заставит.
- Барышня, спасительница моя родненькая! Спасибо Вам, добрая душа!
- Ой, Дуняша, ну успокойся уже. Хватит причитать. - остановила я её душевные муки.
   Дуняша убежала и через несколько минут вернулась с подносом, на котором стоял обед - миска с куриным вермишелевым супом, куском ржаного хлеба и чашкой какого-то, незнакомого мне, напитка.
- Вот, барышня. Покушайте... И вот ещё... - она вытащила из кармана передника мягкую, ароматно пахнущую, булочку.
- Спасибо, Дуняша. Ты - прелесть. - сказала я, приобняв горничную, от чего она чуть сознание не потеряла.
Снова я что-то не то сделала.
   Как только за Дуняшей закрылась дверь, на моей кровати вновь материализовался Афанасий.
- Ну что? Допрыгалась? И чего ты добилась? - хитро улыбаясь, спросил он.
- А что? Разве Вороново - это так плохо? Что там такого, что никто мне правды сказать не хочет? А Дуняша вон даже истерику закатила.
- Приедешь - сама увидишь.
- И всё-таки?
- Да, в общем-то, страшного ничего. Дом, как дом. Лес кругом. Тоскливо, одиноко. До ближайшего селенья вёрст пять будет. Смердов в нём душ около 150-ти, но половина из них старики и дети.
- Смерды? - слово-то какое... неприятное. - подумала я, понимая, что это, должно-быть, жители принадлежащей мне усадьбы. Да ну на фиг, не буду я их так называть, а то словно отхожим местом повеяло. Селяне! Вот, точно - селяне. Это как-то приятней.
- Афоня, - с надеждой спросила я, - а, может, ты со мной поедешь?
- Так не могу я дом-то свой оставить. Негоже это - домовому из дому убегать. Да ты не пужайся. Там и свой домовой есть. Только, думаю, он одичал немного без людей-то. Ты уж постарайся с ним общий язык найти... И что ты всё вверх ногами поставила?- задумчиво сказал он. -  Вышла бы замуж за Митьку, глядишь, и слюбилось.
- Нет! - резко ответила я. - Уж лучше в ссылку, чем замуж за Митьку!
- Ну как скажешь. Это твоё решение.
 
                Глава 3

  На следующее утро, погрузив в телегу свой нехитрый скарб - сундук с личными вещами и мешок с продуктами на первое время, я тепло прощалась с домочадцами.
   Дуняша, хлюпая носом, подала мне узелок с только что испечёнными ароматными булочками, Васятка, заливаясь слезами, подарил мне на прощание свою любимую игрушку - маленького деревянного коника, а Маруся, вытирая слёзы подолом платья, подарила самодельную тряпошную куколку, которую сделала вчера вечером. Отец, отведя меня в сторонку, сунул  в руки небольшой мешочек с деньгами, как он сказал - «на всякий случай» и документ, согласно которому я являюсь единственной полноправной владелицей усадьбы Вороново, которая находилась рядом с Новокупальском - небольшим городком, находящимся в 350 верстах от Вышеславля .
- Оно по-праву принадлежит тебе, вот и владей.
   Если сказать, что я была удивлена, так это ничего не сказать. Я была потрясена. Ну никак не ожидала от этого мрачного человека такой щедрости. Обняв напоследок матушку, поклонившись батюшке, расцеловав младшеньких я уселась на застеленную соломой телегу и, помахав рукой, отправилась в неизвестность.

   Конюх Власий - неразговорчивый суровый мужик, не особо-то старался выбирать дорогу, и я своим причинным местом явственно прочувствовала все рытвины и ухабы, встречающиеся на нашем пути. Пол дня тряски на раздолбанной телеге настроения не прибавили. И когда мы, наконец, подъехали к усадьбе, я была рада, что эта дорога закончилась. Но увидев то, что называлось теперь моим домом, я  чуть дара речи не лишилась.
- Все в том городе богаты. Изоб нет, везде палаты. - почему-то промелькнуло в моём мозгу и я горько усмехнулась.      
   У входа в дом меня встречали Иван - исполняющий обязанности управляющего, и его супруга Агафья - жители соседней деревни, присматривающие за домом в отсутствие хозяев.
- С приездом, барышня. - приветствовали они меня, помогая выбраться из телеги. Даже встав на твёрдую землю, меня ещё некоторое время не покидало ощущение, будто я всё ещё трясусь по кочкам.
   Власий, сгрузив на крыльцо мои вещи,  развернул телегу и отправился было восвояси, словно боялся, что я передумаю и потребую отвезти меня обратно. Не на ту напал! Хотя, бежать было от чего.
- Власий, - остановила я его, - посмотри внимательно на то, что ты здесь видишь. Запомни как следует и всё подробнейшим образом опиши моему батюшке. Запомнил?- чётко разделяя слова, напутствовала я.
- Да, барышня. - ответил он.
- Тогда можешь ехать.
  Уговаривать дважды его не пришлось. А Матвеевы тревожно переглянулись.
  Двухэтажный дом, окружённый со всех сторон вековым лесом, представлял собой очень печальное зрелище. Несколько нижних венцов прогнили настолько, что казалось, дунь  посильнее и всё развалится. Окна, в большинстве своём, зияли пустыми рамами. Даже отсюда было видно, что крыша в некоторых местах вообще отсутствует. Более-менее целой оставалась только центральная часть дома.  Да-а-а. Не дворец, однако. Да и хозяйственные постройки на территории усадьбы тоже вызывали весьма мрачные мысли. Мы вошли внутрь. Там картина была не многим лучше. Растрескавшиеся стены; прогнившие потолочные балки, грозившие свалиться на голову; треснувшие половицы, ходить по которым было верхом акробатического мастерства. Интересно и как именно «присматривали» за домом Иван и Агафья? А ведь они, насколько мне известно, регулярно получали от батюшки деньги на поддержание усадьбы.
   Я осторожно пробиралась за Иваном и он, открывая двери по пути нашего следования,  рассказывал, что было раньше в том или ином помещении.
   Наконец, мы добрались до комнаты, пожалуй, единственной, в которой можно было жить. Матвеевы внесли туда мои вещи, поставив их у двери и поспешили удалиться. Но не тут-то было.
- Иван,  - остановила его я, - если не ошибаюсь, именно Вы являетесь управляющим этого... шедевра?
- Чего? - испуганно спросил Иван.
- За домом, говорю, Вы должны были присматривать? Не так ли? - строгим голосом спросила я.
- Так точно, барышня.
- И это - обвела я рукой вокруг, - называется «присматривать»? А куда, позвольте узнать, делись деньги, которые мой батюшка присылал Вам для поддержания порядка? И куда ушли налоги с селян?
- С кого? - удивился он.
- Со смердов. - объяснила я.
   Он что-то пытался объяснить, но я не стала слушать и перебила.
- Завтра ты предоставишь мне все документы по управлению усадьбой, чтобы я сравнила их с теми, которые дал мне батюшка.
   Вот тут я чуток приврала. Конечно, никаких документов, кроме права на владение, мне батюшка не давал.
- Барышня! - возмутился он. - Какие документы?
- Завтра! Все приходные и расходные документы должны быть у меня. И не забудь так же про налог с селения. - отрезала я. - Завтра же с утра здесь должны быть работники, которые приведут в порядок эти руины. Работы будут производиться за твой счёт в счёт тех выплат, которые ты получил. И не кое-какие работники, а такие, которые хорошо понимают в строительстве. Так же мне будут нужны две-три женщины, чтобы навести чистоту в тех комнатах, которые ещё можно спасти. И ещё! Верни на место всё, что вынесено из дома. До последней ложки! Как ты будешь это делать, меня не интересует. А то ощущение такое, что мои предки жили вообще без мебели - по пустому дому мышей гоняли. Всё понятно? Родители обещали навестить меня через месяц и к их приезду здесь всё должно быть на своих местах, если какой-то мелочи не досчитаюсь - пеняй на себя!
   Вот тут я тоже присочинила. Никто меня здесь навещать даже и не мыслил. Они же не декабристы, чтобы за мной в ссылку отправляться.

   Матвеевы поклонились и ушли, оставив меня в полном одиночестве. А я задумалась. Не слишком ли рьяно я начала здесь свою жизнь? А что, если они не будут дожидаться приезда родителей и придушат меня в моей же постели или спалят этой же ночью вместе с новообретённой собственностью? Судя по взглядам, которыми обменивались управляющий и его супруга, такие мысли они уже обдумывали.
   Единственное, что их могло остановить, так это моё указание Власию. Ведь даже если они сожгут имение, то конюх-то всё равно расскажет отцу, какие руины он здесь увидел и Ивану всё равно придётся давать отчёт о том, куда делись деньги, которые тот присылал. И тем более, моя смерть на этом фоне будет выглядеть совсем уж не несчастным случаем. А это будет чревато для него о-о-очень далеко идущими последствиями.

   Я огляделась. Комнатка и, впрямь, выглядела прилично, по сравнению со всей остальной усадьбой. Скорей всего, раньше она была комнатой для гостей. Небольшая, светлая, уютная, с большим окном, выходящим на пустырь перед домом.  Посередине - большая кровать с пышной периной, мягкими подушками и ватным одеялом, застеленная симпатичным двусторонним покрывалом. У кровати - дамский туалет со множеством маленьких ящичков и симпатичным зеркалом в металлической резной оправе. Рядом мягкий пуфик. У стены большой шкаф, заглянув в который я с удивлением увидела целый ряд симпатичных, но вышедших из моды, платьев из добротных тканей. Отлично! Можно будет перешить. Ну что ж, неплохо для начала.

   Завтра предстоит трудный день, а сейчас хорошо было бы подкрепиться. Осторожно ступая по половицам, которые держались на честном слове, я добралась до кухни. Спасибо Агафье, что хоть что-то приготовила. Откинув полотенце, которое прикрывало тарелку, я увидела несколько бутербродов с сыром и копчёным мясом. Замечательно! А на плите стоял всё ещё горячий чайник. Увидев небольшой таз с водой, я умылась, вытерлась полотенчиком, висевшим рядом на гвозде, налила в чашку чай, и уселась ужинать. И только поднесла  бутерброд ко рту, как услышала.
- Ты чё, здесь жить собираешься?
   Я поперхнулась и чуть не упала со стула. Откашлявшись, обернулась и  увидела перед собой маленького человечка, чем-то напоминающего Афанасия. Только тот-то был чистенький, аккуратный, подстриженный, а этот  какой-то бомжеватый -  чумазый, в грязных портах и рубахе, лохматые волосы торчат в разные стороны и смотрит на мой бутерброд такими голодными глазами.
- Здравствуйте. - сказала я немного придя в себя и вспомнив, что мне говорил Афанасий по поводу домового в усадьбе. - Хотите? - я взяла с тарелки бутерброд и протянула его человечку. -  Угощайтесь пожалуйста. Может, чаю?
- С удовольствием. - ответил домовой, изучающе глядя на меня и присаживаясь рядом.
Я глянула на это чумазое чудо, встала, взяла полотенце, намочила его и протянула домовому. - Вот, возьмите пожалуйста.
- Зачем? - искренне удивился он.
- Руки вытереть. - улыбаясь, подсказала я.
Он вытер руки и отложив полотенце в сторону, уставился на меня. Я подала ему чашку с чаем, пододвинула ближе тарелку с бутербродами.
- Кушайте пожалуйста. Приятного аппетита.
- И тебе приятного. - наконец улыбнувшись, ответил он. - Так ты кто будешь-то? - спросил он, жуя хлеб с сыром и громко хлюпая чаем.
- Новая хозяйка этой усадьбы. Зовут меня Ксения. А Вас как?
- Еремей. - ответил он, улыбаясь во весь рот. - Так ты что ли правда жить здесь собираешься?
- Правда. Собираюсь. - ответила я. - Это теперь мой дом.
- Это хорошо. А то я совсем здесь один-то одичал. Плохо дому без хозяев. Как хозяева-то прежние померли, так я совсем один остался. А это уже, почитай, годков десять будет.
- А что случилось с хозяевами? - спросила я.
- Так сначала молодой барин Василь Прокофьич помер. Утонул он, когда мальца селянского из реки вытаскивал.  Ты же знаешь, что есть у нас такие дни, что к воде даже близко подходить нельзя, а малец этот полез зачем-то. Тонуть начал, а Василь Прокофьич тогда мимо проходил. Увидел и полез его вызволять. Мальца-то спас, а вот самого его Водяной не выпустил. Это уж давненько, годков 16 тому. Молодая барыня Елизавета Стапанна в ту пору на сносях была, а как беда-то такая приключилась, так со страху и родила не ко времени. Чуток не доходила. Девчонку родила. Дитю, наверно, около года было, когда она в город уехала, да года через два-то снова замуж вышла - там, в городе. Пару раз приезжала сюда, навестить стариков. А потом и старые хозяева - родители Василь Прокофьича, один за одним к предкам отправились. Приезжал сюда потом муж её новый, нанял людей, чтобы за усадьбой приглядывали, а они, вишь ты, как? Разваливается усадьба-то. - горько вздохнул он. - Вот с тех пор и живу я тут один-одинёшенек. Эх беда-бедовая...
- Еремей, - решилась я признаться. - А ведь Елизавета Степановна как раз и есть -моя матушка, а я - то самое дитё, с которым она уехала.
- Ой! - всплеснул руками Еремей. - Матушка-барыня! Да как же так? Как же я не признал-то? А ведь и правда, на батюшку своего ты похожа. - пригляделся он. - Глаза такие же, как у него - словно озёра голубые. Матушка-барыня...
- Еремей, не зовите меня так пожалуйста. - попросила я. - Никакая я не матушка-барыня, а просто Ксения. Ксюша. Договорились?
- Договорились. Только и ты мне не выкай. Не привык я к такому.
- Хорошо. Согласна.
Вот так приобрела я нового друга взамен Афанасия.

   В усадьбе, окружённой с трёх сторон густым лесом, а с фасадной его части - чахлыми деревцами, смеркалось очень быстро и к тому времени, когда мы с Еремеем закончили обедать, стало совсем мрачновато.
- Ерёмушка, а где можно взять свечи? Темно уже.
- А зачем тебе свечи?..  Странная ты какая-то... Свет! - просто сказал он и откуда ни возьмись вдруг полился мягкий рассеянный свет. - Ярче! - и в кухне стало ещё светлей. - Тише! - и свет снова стал более мягким.
- Это ты как? - удивилась я, открыв от изумления рот.
- А ты разве так не можешь? - больше меня удивился он.
- Не знаю. Я головой сильно ударилась и память потеряла. Почти ничего не помню. - тяжело вздохнув, ответила я.
- Ох, бедолага! - запричитал Еремей. - Да как же так?
Я только развела руками.
- Да ты не горюй. - успокоил меня мой домовой. - Я тебя всему обучу.

   Оказывается, в этом мире всё было построено на магии. На простой бытовой магии. Земля, вода, огонь, воздух - всё подчинялось ей. И все стихии проявлялись здесь самым естественных образом - свободно и гармонично. Для того, чтобы  включить или выключить свет,  согреть, или даже налить куда-то воду, согреть пищу или комнату, запереть-отпереть двери, нужно просто об этом попросить вслух. Класс! Почему в нашем мире до такого не додумались? Хотя, и у нас кое-где есть умные дома, где всё на электронике. Но там - технологии, а здесь - всем правила чистая магия!  Чудеса чудесные! Вот бы ВСЁ было здесь так просто.
- А как же быть, если в дом захочет пройти кто-то нежелательный? Ведь он попросит и двери отопрутся.
- Ты вот что сделай - прямо сейчас объясни дому, что ты - новая хозяйка и он будет реагировать только на твой голос.
Что я незамедлительно и сделала, несколько раз для надёжности проверив свои новые способности.
Когда мы с Еремеем закончили моё обучение, на улице стало уже совсем темно.
- Ну ладно, Ерёмушка. Давай спать укладываться. Завтра трудный день. Только я тебя попрошу - ты пожалуйста не уходи. Побудь сегодня со мной. Страшновато мне одной-то в таком огромном доме.
   На сундук, в котором были мои вещи, привезённые из дома, постелила, сложенное вчетверо, одеяло  и подушку, найденные в одной из комнат. А вместо одеяла приспособила большую тёплую шаль, вытащенную из шкафа. Еремей был просто в восторге.

                Глава 4

   Ну а мне уснуть этой ночью так и не удалось. То перебирала в памяти всю свою прошлую жизнь, то вспоминала те недолгие часы, проведённые в боярском тереме. И было что-то странное в сочетании несочетаемого - разума престарелой матроны в теле молоденькой девчонки.  Но ничего. Привыкну. Надо привыкать.  А между делом я прислушивалась к шорохам и звукам, издаваемым домом. А он то пыхтел, то скрипел,  то в нём где-то что-то отваливалось. А однажды мне даже показалось, что кто-то подкрался к двери в мою комнату и пытается её открыть, тихонько матерясь но не в силах это сделать.  В сам-то дом можно было попасть просто - через выбитые окна, а вот в комнату и в кухню двери были прочно заперты моей новой магией.
   Едва на улице забрезжил рассвет, я встала, привела себя в порядок, прибрала постель, осторожно выглянула за дверь и, убедившись, что никого постороннего здесь нет, направилась в кухню. Для начала нужно было хотя бы умыться, а воду я видела только там. Следом за мной в кухне появился заспанный Еремей.
- И что тебе не спится, Ксенья? - пробормотал он.
- Да вот что-то не спится. Знаешь, мне показалось, что ночью кто-то пытался открыть мою дверь.
- Может, и не показалось. - ответил домовой. - Хорошо хоть, что тебе вчера удалось с домом договориться.
- Это тебе спасибо, что подсказал. Сама бы я и не догадалась.
Мы умылись. Не мешало бы, конечно, и нормальный душ принять, да и домового в порядок привести, но прежде, чем отправить его мыться, нужно сшить новую одежонку - не одеваться же отмытому Еремею снова в грязные лохмотья.
   Я приготовила незатейливый завтрак, что с помощью магии было совсем просто. Мы позавтракали и вместе отправились в «путешествие» по дому. Ведь нужно хотя бы иметь представление о том, что требует самого скорейшего восстановления. В разрушенные части дома я даже не стала соваться - не хотелось мне в первый же день оказаться под руинами своего владения. А потом я отправилась в библиотеку (которую в этом мире называли книгохранилищем), нашла лист бумаги, карандаш и стала рисовать план дома таким, каким  хотела его видеть, привнося в этот мир новшества из моего привычного быта. Очень уж мне хотелось, чтобы он хоть чем-то напоминал мой дом, который был где-то там - в далёком будущем. Вскоре я услышала звук подъехавшей телеги и шум голосов. Выходя из дома увидела стоящих у телеги Ивана, пятерых мужиков и трёх девок, лет 14-ти с испугом разглядывающих усадьбу.
- Это легче разломать, чем восстановить. - удручённо сказал один из прибывших.
- Вы совершенно правы. - ответила я, появившись на пороге. - Но ВСЁ ломать мы не будем. Кто у вас старший?
- Я, барышня. - ответил мужик, который предложил сломать дом. - Здравствуйте. Прохор Воронов я - сказал он, слегка наклонив голову.
- И вам всем здравствуйте. Я хозяйка усадьбы - Ксения Васильевна Воронова. Похоже, мы здесь с вами все под одной фамилией значимся. - улыбнулась я.
- Так у нас, почитай, всё селение Вороновы. Ведь как фамилия хозяев, так и их смердов.
- Не нравится мне это слово. Грубое оно какое-то. Я буду звать вас - селяне. Вы не против?
Они удивлённо переглянулись. - Не против. - ответили все вразнобой.
- Хорошо! С остальными я познакомлюсь по ходу дела. Можно Вас? - обратилась я к старшему.
- Можно, барышня. Только я ведь не барин какой, чтобы ко мне на «Вы» обращаться. - растерялся он.
- Вообще-то, я привыкла к тем, кто старше меня на Вы обращаться, но если здесь так не принято, придётся менять привычки. - подумала я.
- Хорошо. Как скажете... Скажешь.
   Мы отошли в сторону и я стала излагать Прохору, что бы хотела видеть на месте этой развалины, показав тот листок, на котором рисовала план. Краем уха я слышала недоверчивые шепотки относительно моей особы, подогреваемые недовольством Ивана.
   Ну, ещё бы? Какая-то пигалица строит из себя пуп земли.
- Прежде всего - такой огромный домище мне ни к чему. Боюсь, что потеряюсь. Да и убирать замучаюсь.
Прохор удивлённо глянул на меня, но ничего не уточнил. Я снова что-то не то сказала? Ну и ладно.
   Я продолжила. - Сносите полностью разрушенные боковые части, меняете сгнившие венцы на новые, перебираете половицы... - объясняла я старшему, подробно расписывая задачи, стоящие перед ними. - И да, Прохор. - я улыбнулась. - Я не специалист в строительстве, поэтому, если что-то в моих указаниях будет непрофессионально, решаем совместно. Но для начала нужно убрать лишние деревья чтобы освободить площадку для сжигания мусора. Думаю, его будет достаточно. Да и в доме светлее станет. После того, как деревья уберёте, первым делом укрепите полы в доме, а то ходить страшно. Договорились?
- Договорились, барышня. - тоже улыбнулся он.
- Тогда приступайте. Если что, я в доме. Девушки, пойдёмте со мной. - пригласила я притихших девиц. - Да, Иван, ты принёс то, что я просила? - обратилась я к управляющему. С ним я церемониться точно не собиралась.
   Тот нехотя протянул мне бумаги, свёрнутые в трубочку, ящик, заполненный различной кухонной утварью и тюк с подушками и одеялами.
- Это всё? - строго спросила я.
Он кивнул.
- Точно?
- Завтра привезу остальное. - пробурчал он себе в усы.
- Хорошо. Можешь быть свободен. Если хочешь помочь работникам, присоединяйся.
- Нет уж. Благодарим покорнейше. - пропыхтел он, злобно глядя на меня.

   Я вошла в дом. - Девушки, - обратилась я к девицам, - для начала давайте знакомиться. Меня зовут Ксения. Просто Ксения.
   Я понимала, что это неправильно, но представила, как бы я себя чувствовала на их месте и мне это совсем не нравилось.
- Татьяна. Ольга. Наталья. - представились девчонки, удивлённо глядя на меня.
- Отлично! Нам нужно привести в порядок всё то, что ещё можно наладить. Всё перестирать, перемыть, перетрясти. Всё сломанное и рваное выбросить. Если найдёте  что-то ценное - хотя, вряд ли здесь чего-то ценного осталось, тащите ко мне. Если что непонятно - обращайтесь. Первым делом приводим в порядок кухню. Нам же нужно где-то обедать. Приступаем?
   Девчонки расслабились и мы принялись за уборку. Я трудилась наравне со всеми. Во-первых: мне это было только в радость, а во-вторых: должна же я показать, что не какая-то злыдня, а нормальная адекватная хозяйка.
   Я даже не заметила, что натирая посуду, тихонько напеваю. Эта привычка осталась у меня ещё с самого детства моей прошлой жизни. Помню, бабушка частенько мне говорила: - «Не пой, Ксюха, всю свою жизнь пропоёшь». Не знаю, пропела я её или не пропела - жила, как все...
   Остановилась я только тогда, когда поняла, что не слышу никаких звуков. Подняла голову и увидела остолбеневших девчонок.
- Барышня Ксения, а что Вы такое пели? - спросила Ольга.
- Ой... Это романс такой. - смутилась я
- Романс?  Это что?
- Ну-у-у, песня такая. Лирическая.
- А спойте ещё пожалуйста. - попросила Наталья.
- Ага. Спойте. - подхватили девчонки.
- Что, этот же?
- Можно и другой.
- Ну ладно. - Я улыбнулась и драя очередную кастрюлю, тихонько запела. - Не взыщи мои признанья грубы, ведь они подстать моей судьбе. У меня пересыхают губы от одной лишь мысли - о тебе...
   Когда я закончила петь, увидела, как девчонки смахивают слезинки. Помню, я и сама когда-то плакала под этот романс.
- Кхе-кхе. - раздалось за моей спиной тихое покашливание. Я обернулась и увидела здоровенного парня, который смотрел на меня офигенно-синими глазами, не скрывая своего восторга.
- Барышня, - начал он, немного смутившись и отведя глаза, - там батя спрашивает, куда деревья складывать.
- Ой, давайте это без меня. Вам лучше знать, что-куда складывать. Где место найдёте, туда и складывайте. -  смущаясь от того, что он тоже мог слышать моё пение, ответила я. - Главное, подготовьте себе место для ночлега. Не будете же вы каждый день гоняться в деревню и обратно. Найдите комнаты, в которых можно будет отдыхать.  Кто-то из мужчин обязательно должен оставаться на ночь в доме.
- Хорошо, барышня. - сказал он и развернулся к выходу.
- Ксения. Просто Ксения. - сказала я ему вдогонку.
   Мы с девчонками продолжили отмывать кухню и по очереди пели песни - они свои, а я свои. Так получалось гораздо быстрее и веселей.

   Закончив уборку в кухне, разложив по местам все имеющиеся в доме припасы еды те, которые нашли здесь и которые я привезла с собой, мы втроём - Татьяна, Наталья и я отправились в ... книгохранилище, а Ольга осталась готовить обед. 
   Большущие шкафы в библиотеке от пола до потолка были полностью забиты книгами. У окна стоял огромный стол, заваленный каким-то бумагами и около него - лавка, покрытая домотканым половиком. - Видимо, в этом мире, везде такой «доисторический» уклад. - подумала я, оглядывая помещение.  Да уж, одна бы я с таким объёмом работ не справилась даже за месяц.

   Когда обед был готов, Ольга пригласила нас всех на кухню. Войдя туда, я обомлела от увиденного. Большущий деревянный стол был застелен белоснежной скатертью, на которой в идеальном порядке стояли тарелки и чашки. Посреди стола на большой круглой тарелке - горка нарезанного хлеба. В глиняной миске - сметана, да такая, какой я в своём мире даже и не пробовала, а  рядом тарелка со свеженарезанной зеленью. И  аромат стоял такой, что слюнки потекли сами собой.
- Ольга, да ты кудесница! - восторженно воскликнула я.
Девчонка раскраснелась от похвалы. Только мы расселись по лавкам, как тут в кухню ввалились мужики.
- Куда в одёже-то? - крикнула Ольга.
   Мужики без возражений вышли, свалили верхнюю рабочую одежду прямо в коридоре и, едва снова войдя в кухню, тоже заахали, увидев такую красоту.
- Мойте руки и садитесь. - пригласила я.
Уговаривать их не пришлось. Они умылись и...
- Да как же, барышня? - спросил Прохор. - Негоже нам с барышней за одним столом-то.
- Не придумывайте. Садитесь и ешьте. И не нужно меня называть барышней. Просто Ксения.
   Они ещё потоптались немного, но Прохор махнул рукой, дав разрешение, и все уселись рядом с нами. Ольга разлила по тарелкам суп и мы принялись за обед, наперебой расхваливая её кулинарные способности. На второе было какое-то совсем незнакомое блюдо, что-то вроде овощного рагу, но с довольно непривычным для меня вкусом. Видимо, добавлена какая-то незнакомая мне травка. А на третье - травяной чай с булочками, которые я вчера привезла с собой. Но они были горячими, будто только что из печи. Какое-то волшебство, которое пока было мне неподвластно.

                Глава 5

   Пока мы обедали, я рассматривала своих работников, постепенно знакомясь с ними. Они были, как на подбор, как Черноморские богатыри из сказки - все высокие, широкоплечие, с большими сильными руками.
   Прохор - мужик 52 лет, серьёзный  основательный седеющий брюнет, с окладистой чёрной бородой, в которой так же  пробивалась седина и с внимательными карими глазами; Лука и Ефим - рыжеволосые  рыжебородые зеленоглазые братья погодки 48 и 47 лет соответственно - немногословные и сдержанные; Трофим - весёлый мужик 35 лет с хитринкой в лукавых серых глазах и весёлым нравом; и, самый младший из всех, Тихон - 25-тилетний парень, тот самый, который застал меня за пением, - старший сын Прохора, совершенно на него не похожий.
   Парень был очень хорош собой. Светлые волосы длиной до плеч, перехваченные в области лба широким витым шнуром (чтобы не мешали при работе), красивыми мягкими волнами обрамляли его мужественное лицо. «Натуральный блондин, на всей земле такой один» - пронеслась в моей голове глупая песенка из моего прошлого. Синие глаза, когда случайно наши взгляды пересекались, смотрели на меня внимательно и с неприкрытым интересом. Не нагло, нет. Совсем не так, как смотрел Митька. Совсем по-другому - с нежностью и... сожалением. Видимо, он думал, что не имеет права даже мечтать о такой девушке, как я. Конечно, какой-то работник и хозяйка усадьбы. Есть разница.  Ну, а мой взгляд, вопреки всем разумным доводам, почти не отрывался от его лица. Его бездонные синие глаза... Его губы... М-м-м...  - я невольно облизнула свои кончиком языка и сглотнула ком, подступивший к горлу, потому что мне со страшной силой захотелось приникнуть к его губам. С большущим трудом я заставила себя отвести взгляд в сторону.
- Ах ты, старая развратница. - подумала я, - Уж помереть успела, а всё на молоденьких парней заглядываешься. - Не хватало ещё прямо сейчас слюнями подавиться. - я сердито насупилась и постаралась больше не смотреть на него.
А это было очень-очень сложно. Тем более, что сердце колотилось совсем не там, где ему положено быть, а где-то в самом горле, словно хотело выпрыгнуть. Видимо, всё-таки осколки чувств прежней Ксении ещё сохранились в этом молодом, жаждущем тепла, теле.
   После обеда мужчины встали, поблагодарили Ольгу и, накинув рабочую одежду, снова отправились разбирать завалы.

   До самого вечера все были заняты делами. Мужчины убрали лишние деревья и даже успели перебрать полы почти на всём первом этаже. Те комнаты, до которых добрались мы с девчонками, сияли чистотой и свежестью. Пока Наталья и Татьяна наводили порядок в книгохранилище, я прибралась в столовой - большой, светлой комнате, очень похожей на гостиную в доме Громовых - с большущим столом и лавками вдоль него.
   Выйдя на улицу, я с удивлением застыла, увидев, что бледно-голубой утренний эфир (как же это непривычно, но привыкать придётся) приобрёл более насыщенный оттенок, а жёлтое светило уходило за горизонт, поменяв свой цвет на медовый. И это было о-о-очень необычно.  Чахлые деревца, ранее росшие чуть не вплотную к дому и загораживающие свет, спилены, да и часть больших деревьев, мешающих работам, тоже отсутствуют. Часть правого крыла дома разобрана, доски и брёвна, которые можно было применить в дальнейшем, аккуратно убраны под примитивный навес, а сгнившие и ни к чему не годные, сложены в большой костёр. Честно говоря, я ожидала гораздо более скромного результата. Если так дело пойдёт, то новый дом будет построен раньше, чем через месяц. Скорей всего, и в этом процессе без магии не обходится.
  А и правда, без магии здесь не обходится почти ничего. Обычная бытовая магия является основой жизни. Ведь, как я узнала позднее, и Прохор, прежде, чем начать работу, самолично обошёл вокруг дома и, подходя к каждому дереву, разговаривал с ним, прося разрешения на то, чтобы его спилить. Во всём вокруг царило какое-то волшебство, которое в Роси являлось обыденным.
   Немного постояв на крыльце и осмотревшись, я подошла к огромному дереву, стоящему в стороне от дома. Оно напоминало наши сосны, только с более светлой, почти белой корой и более раскидистой кроной. Я прижалась к нему, обхватив руками, стараясь почувствовать его энергию, как изредка делала в своём мире и поняла, что здесь - в этом мире, так непохожем на наш современный, из которого я пришла, существует более тесная, почти безграничная связь с природой, которой мне так не хватало там. Некогда было остановиться, посмотреть по сторонам, понять, что же хочу я сама. И даже работая на своём участке у меня не было чувства единения со всеми растениями. А сейчас, глядя вокруг, я вдруг остро почувствовала, что каждое дерево, каждый цветок, каждая травинка - это живое существо. И это было так странно. Наверно, и у нас во времена язычников, была как раз такая же тесная связь с природой, как сейчас здесь. Чем-то незаметным, почти эфемерным, наши миры соединялись между собой. Может, во всех параллельных реальностях на нашей планете процессы развития проходят одинаковые стадии но в разное время и с небольшими нюансами? Кто знает? Может, так оно и есть.
   Из моих глаз покатились слёзы. Не слёзы сожаления о моей прошлой жизни, не слёзы разочарования от жизни в этом мире, а светлые, очищающие, возвращающие меня к себе самой, к моей Душе, к тому, для чего я вообще явилась на эту планету. Будто дерево забирало у меня все сомнения и разочарования, наполняя новой живительной энергией.
- Барышня. - раздался за спиной знакомый низкий голос.
   Я обернулась и увидела рядом удивлённого Прохора. Не в силах больше сдерживать свои эмоции, я бросилась к нему на грудь и разревелась. Он растерянно, легко по-отечески обнял меня и погладил по волосам, пытаясь утешить.
- Ну что ты, девочка? Всё в порядке. - говорил он тихим успокаивающим голосом. - Понимаю, на тебя свалилось столько забот, что и не всякий мужик выдержит. Но ты сильная. Ты со всем справишься. А мы тебе поможем. Не плачь, доченька.
От этого его «доченька» я разревелась ещё пуще. Никогда раньше, ни в моей прежней жизни, ни, тем-более, в этой, никто не утешал меня так, как этот суровый мужчина и никто не называл доченькой. Я очень остро почувствовала, как же мне за всю мою длиннющую жизнь не хватало вот такого простого отеческого объятия.
Успокоившись, я отодвинулась от Прохора, вытерла рукавом слёзы и улыбнулась.
- Спасибо Вам и извините.
- Ну что ты, девочка. Всё в порядке. Ты не стесняйся, обращайся, если что будет нужно.
- Хорошо. Спасибо.

  На улице уже смеркалось, когда мы сели ужинать. Ольга, которая негласно взяла на себя функции поварихи (или как здесь называли - стряпухи), снова превзошла все мои ожидания. Блюдо, напоминавшее плов, но с какими-то незнакомыми нотками; пирог с ягодами, по вкусу напоминавшими нашу чернику, но гораздо крупнее и насыщенного красного цвета, которые назывались кармина; и травяной чай, как сказала Ольга, из листьев этих самых ягод - всё это оказалось необыкновенно сытным и вкусным.
   После ужина Лука, Ефим, Трофим и Наталья поехали домой, обещая вернуться к утру. Со мной остались Татьяна, Ольга, Прохор и Тихон. Татьяна с Ольгой отправились в девичью (как мы её назвали), комнату, а мужчины пошли в комнату, предназначенную для них. У меня же, наконец, появилась возможность заняться документами, которые привёз Иван. Уединившись в библиотеке (так мне называть это помещение гораздо привычнее, хотя к новому названию всё равно придётся привыкать), я разложила на столе имеющиеся бумаги и принялась их изучать.
   О боже-боже! Этот человек внаглую обворовывал моего отца. В его записях значилось, что стёкла в окнах вставлялись взамен разбитых с завидной регулярностью чуть ли не еженедельно, полы в доме перестилались раз в месяц, венцы менялись каждые полгода, крыша ремонтировалась каждый сезон. А много всего, что требовалось делать для поддержания дома в должном виде крайне редко, здесь значилось, как постоянное. Отлично! Да если ещё учесть, что почти всё более-менее приличное из имущества было вывезено в неизвестном направлении... Про налог с селян я уж вообще молчу. Он уплывал в неизвестном направлении.
Я задумалась. - И как мне теперь следует поступить?
Из моих раздумий меня вывел негромкий стук в дверь.
- Зайдите. - разрешила я.
В комнату вошёл Тихон. - Я пошёл проверить, как дела в доме, вижу, свет горит. Барышня, можно войти?
- Конечно, можно и даже без «барышни». Проходи.
- А почему Вы не спите?
- Да вот - документы изучаю.
- Документы? - удивился он. - А Вы в них разбираетесь? Вы, наверно, очень умная. - уважительно произнёс он.
- Ага. Прям древнегреческая богиня мудрости - Ахренея. -  мысленно припомнила я, услышанное когда-то в моей прежней жизни, выражение.
- Разбираюсь. - ответила я ему,  и снова про себя подумала, - Эх, сколько копьев я поломала в своём мире в боях с коммунальщиками, тебе даже и не снилось.
- Интересно. И что Вы там нашли интересного?
- Очень много. Представляешь, по этим документам выходит, что дом с подвала до крыши покрыт чистым золотом - это столько денег угрохано на его ремонт.
- Да ты что-о-о? И кто этот... ремонтник? - удивлённо хихикнул Тихон, сам того не замечая, перейдя с официального «Вы» на постое «ты». Я решила на заострять на этом внимание.
- Иван. Управляющий.
- Вот, утырок! - возмутился парень. - И что же теперь?
- Не знаю. - пожала я плечами. Я приказала, чтобы он вернул всё, что из дома вывез, а вот как заставить его вернуть деньги - пока не знаю. Но я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. - сердито хлопнула я по столу ладонью.
- А, можно, я гляну? - спросил он, кивнув на документы.
- Глянь. - недоверчиво посмотрев на него, ответила я.
   Через несколько минут Тихон пододвинул документы ко мне. - Вот здесь ещё посмотри. Тоже несовпадение.
   Я уставилась в бумагу, куда он ткнул пальцем и внимательно перечитала. - Ого, и как я пропустила? Но как ОН-ТО это разглядел? Простой селянин разбирающийся в экономике, это как?
   Увидев моё недоумение, Тихон рассмеялся. - А ты что думаешь, раз смерд...
- Селянин, поправила я.
- Ладно, селянин, так что - чурка безграмотная? У нас здесь тоже при прежних хозяевах школа была, а потом я ещё и в городе пять лет в техническом училище учился. молодой барин,  мира его душе,  отправил. У нас в деревне многие грамоте обучены.
- Так это же просто замечательно! - воскликнула я. - Как же мне с вами повезло!
- Барышня...
- Ксения. - перебила я его.
- Не, я так не смогу. Не привык.
- Привыкай. Хотя бы, когда мы наедине. А то я чувствую себя как-то... неуютно.
- Хорошо. - перевёл он разговор в другое русло, - а как так получилось, что ты здесь оказалась? Одна, такая молоденькая, без поддержки?
Я внимательно посмотрела ему  в глаза, в такие безбрежно-синие, что утонула бы и не выныривала.
- Ксюха, очнись. - одёрнула я себя. - Не порти себе репутацию.
   Но не увидев в его глазах ничего, кроме беспокойства, решила рассказать. Не всё, конечно, а только то, что касалось падчерицы боярина Громова.
   Выслушав мой рассказ, Тихон удивился. - Ты и правда, ничего не помнишь? Разве такое возможно?
- Лекари говорят, возможно. Только, ведь я не всё забыла-то. Вот, относительно этих документов, например, у меня память сработала.
- И что теперь? Ты никогда полностью  не вспомнишь, что было до того случая?
- Не знаю. Может, вспомню, может, не вспомню. Но сейчас мне приходится многому учиться заново. Вот, хотя бы, как с бытовой магией взаимодействовать.
- Бедолага ты моя. - прошептал Тихон. - Это, наверно, очень трудно?
- Не трудно, нет. Интересно. Знаешь, будто мир заново познаёшь. Может, мне и не нужно вспоминать того, что забыто? Может, и не было там ничего такого, что нужно вспоминать? Я просто начала жизнь с чистого листа, а это здорово.
- Ксения, - Тихон подошёл ближе и взял меня за руки, - ничего не бойся. Всё наладится. Всё будет хорошо - говорил он, глядя на меня своими обалденными синими, как море, глазами. - Даже, если ты ничего и не вспомнишь, не страшно. Я буду тебе помогать. Всегда. Во всём. Если ты позволишь.
  Я улыбнулась. - Хорошо. От помощи не откажусь.
  Как же мне сейчас хотелось запустить свои руки в его кудри, да прильнуть к его губам, даже от вида которых по спине пробегал холодок и, прижавшись к крепкой груди, ощутить силу его объятий. И когда Тихон осторожно придвинул меня к себе, я не возражала, просто опустила голову на его крепкую грудь. Он меня обнял нежно-нежно, едва ощутимо, и я чуть не застонала от вспыхнувших чувств. Как же мне стало хорошо в кольце его крепких рук. Я никогда ещё, ни в прошлой жизни, ни в этой не чувствовала себя настолько защищённой, разве что всего на один миг в отеческих объятиях Прохора. А сердце снова забилось где-то в районе горла и я была готова разреветься от переполняющего меня счастья. Я слышала, что сердце Тихона так же, как и моё, отбивает чечётку в его груди.
   Но тут дверь открылась и на пороге появился Прохор. Он строго глянул на сына, хотел ему что-то сказать, но потом увидел моё лицо и промолчал.
- Батя, - удивлённо сказал Тихон, нехотя выпуская меня из своих объятий, - ты чего?
- Да вот тебя искал.  Ушёл куда-то и пропал.
- Прохор, заходи, не стой в дверях. - сказала я, злясь на, так не вовремя, появившегося работника .
- Да, батя, проходи. Может, подскажешь, как барышне дальше быть.
- А что случилось? - поинтересовался Прохор.
   И мне пришлось снова рассказывать свою историю. Выслушав внимательно мой рассказ, Прохор сказал, - Сейчас всё равно ничего не решить. Идите спать, а завтра мы подумаем.
   Тихон, сопровождаемый Прохором вышли, я ещё немного посидела, приводя документы в порядок, выписав все недочёты на отдельный листок и тоже пошла к себе. Едва открыв дверь в свою комнату, я остановилась, услышав негромкий разговор из-за неплотно прикрытой двери комнаты, в которой устроились на ночлег мужчины. Я бы, конечно, не обратила внимания, но поняла, что речь идёт обо мне.
- Не смей давать девчонке надежду. - тихо говорил Прохор. - Ей и так досталось от жизни.
- Но, батя....
- Никаких «батя». Я сказал. Ты прекрасно понимаешь, что между вами ничего не может быть: кто она и кто ты. Она - барыня, а ты её смерд, если вдруг забыл. И всё. На этом закончим.
- Ты не понимаешь. - возразил Тихон. - Нравится она мне. Очень нравится. Может, даже больше. Я только глаза закрою, так её вижу.
- Перебесишься.
- А если нет?
- Значит, будешь жить с этим всю оставшуюся жизнь. Не ты - первый, не ты - последний. И вообще, я что-то не пойму, а как же твои отношения с Любкой? Ведь, насколько мне известно, у вас уже дело к свадьбе идёт?
- Батя,  какая свадьба? Не нужна мне Любка. Не люблю я её, да и она меня не любит. Это просто привычка, ведь мы с ней с детства знакомы, вот, вроде как и...
- Вот и хорошо, что с детства. Зато знаете, что от кого ожидать можно. А с этой что? Пойми, сын, девчонка потянулась к тебе, потому что не видела раньше ни мужской заботы, ни ласки, а ты даёшь ей надежду. Несбыточную надежду.

   Дальше я слушать не стала. Вытирая рукавом катящиеся по лицу слёзы, вошла в свою комнату и заперла дверь магическим словом.
   Оглядевшись, с удивлением увидела Еремея, мирно спящего на сундуке. Как же я так могла? Совсем забыла о  домовом со своими заморочками. Аккуратненько прикрыв его шалью, тихонечко, боясь разбудить Хозяина дома, я разделась и юркнула в постель. Думала, что не усну, вспоминая свои руки в больших ладонях Тихона, мою голову на его груди и подслушанный его разговор с отцом, но как только голова коснулась подушки, уснула крепким сном. Видимо, сказались вчерашняя бессонная ночь и уходящий, полный впечатлений, день.

                Глава 6

   Проснувшись на следующее утро я вспомнила то, что произошло вчера вечером, и слёзы снова предательски заблестели на моих глазах. Ну и для чего меня перенесло в тело этой девчонки, если и здесь мне не суждено узнать, что такое любовь и забота? Ведь Прохор не позволит сыну даже близко подойти ко мне, не то, чтобы проявить свои чувства. А как же мне быть, если моё сердце при виде парня начинает биться, как птица в клетке? Ну почему всё так... неправильно? Только-только появилась слабая надежда, что хоть в этой жизни мне повезёт, так нет - и здесь всё наперекосяк.
   Я огляделась вокруг - Еремея нигде не было видно. Встала, переоделась, привела себя в порядок и вышла в коридор. С кухни раздавались тихие голоса.
- Я что же, проспала? - удивилась я.
Войдя в кухню, увидела девчонок и мужчин, уже заканчивающих завтракать.
- Доброе утро всем и приятного аппетита. - поприветствовала я.
- Доброе утро. - раздалось вразнобой.
Я посмотрела на Тихона, но он сидел, сжав плечи и опустив голову даже без попытки глянуть в мою сторону.
- Барышня, садитесь завтракать, всё готово. - пригласила Ольга.
Прохор и Тихон встали, поблагодарили Ольгу за вкусный завтрак и пошли на улицу, где уже был слышен звук приближающейся телеги с рабочими. Татьяна убежала вслед за ними.
- Спасибо, Оленька. Что-то не хочется. - отказалась я.
- Да как же так? - обиженно спросила она. - Я же старалась.
Я глянула на её страдальческое лицо и улыбнулась.
- Ну хорошо. Давай, что у тебя там. Только немного, пожалуйста.
   Я умылась и села за стол, подумав, - Нужно что-то сделать, вроде душевой комнаты, чтобы можно было нормально умыться да и душ принять при необходимости. Может, Прохор что подскажет.
   После завтрака, обойдя всю кухню и внимательно её осмотрев, я выбрала неприметный уголок, в который поставила миску с едой и чашку с чаем, наказа Ольге, чтобы она не забывала наполнять их чем-нибудь вкусненьким.
- Это для домового? - шёпотом спросила она.
Я кивнула.
- А разве он здесь есть? - удивилась девушка. - Разве в таком доме мог выжить домовой?
- Представь себе - мог. И он замечательный. А зовут его Еремей. Вы обязательно подружитесь. - улыбнулась я.
   
  Выйдя на улицу, кроме своих работников, обсуждающих план на день, я увидела злющего Ивана и ещё какого-то мужика, стоящих около телег, битком нагруженных различной мебелью и разнообразным скарбом.
- Куда сгружать? - вместо приветствия спросил Иван.
Я ему не ответила, только подумала. - Не хило так натырил.
- Прохор, - позвала я, -  можешь найти место, куда сгрузить вот это добро? - указала я на телеги.
- Сейчас решим. - ответил он и пошёл осматривать хозяйственные постройки. Через несколько минут он махнул рукой, приглашая всех к старенькому сараю. Телеги развернулись и все, кто были около дома, направились к нему. Я осталась стоять у входа в дом, украдкой издали наблюдая за Тихоном. Он был понурым и  угрюмым.  Делал всё, словно на автомате. Когда телеги были разгружены и все снова подошли к дому, я окликнула проезжающего мимо уже бывшего управляющего.
- Иван. - он остановил свою лошадь недалеко от меня. - Ты уже подумал, как будешь возвращать деньги? - спросила я.
- У меня их нет. - буркнул он.
- Я сейчас что - должна тебя пожалеть? Или, может, ещё денег ссудить? - с ехидцей спросила я. - Вот та сумма, которую ты должен мне вернуть в самое ближайшее время. - Я подала ему листок с подробно расписанной схемой всех приходов, расходов и его долга.
   Он взял листок, прочитал и побелел. - Сколько? - выкрикнул он.
- Да-да. Именно столько. И, учти, что здесь я ещё не внесла сумму за проданные тобой вещи, принадлежавшие моим предкам, потому что здесь - я махнула рукой в сторону сарайчика, - далеко не всё, что вывезено из усадьбы и плюс - компенсация за моральный ущерб.
- За что? - вытаращил глаза он.
   Ну да... И с кем я разговариваю.
- Возмещение ущерба за  мои потраченные нервы.  Ты вернёшь всё, иначе я подаю в суд и тогда каторги тебе не избежать.
  Тут вперёд вышел Прохор. - Иван, все видели, как ты вывозил вещи из усадьбы, забивая ими свой дом, а те, которые не убрались, продавал  в городе на базаре. Если барышне понадобятся свидетели в суде, нас будет достаточно - всё селение.
  Иван ничего не ответил, хлестнул коня и, что есть сил, помчался подальше от усадьбы.
- А ты  молодец. - похвалил меня Прохор. - Не испугалась.
- Какой может быть испуг? Мне усадьбу восстанавливать нужно. Тут уж не до испугов. - грустно улыбнулась я, не в силах смотреть в лицо этому человеку, потому что была на него обижена.

                Глава 7

  Весь день я старалась не попадаться Тихону на глаза - почти не выходила на улицу, в кухню приходила только тогда, когда все её уже покидали. Моего контроля за работами не требовалось, там и без меня дела двигались очень споро. Девчонки занимались уборками в тех помещениях, которые не успели убрать вчера. И я тоже нашла себе занятие - нужно было срочно сшить новую одежду для Еремея. Найдя в шкафу старенькое льняное платье, я безжалостно его разрезала и принялась шить обновки домовому, окропляя их своими слезами. Задумавшись, я даже не сразу услышала, что мне кто-то что-то говорит. Лишь почувствовав, что кто-то тянет меня за подол, я очнулась. Оказывается, Еремей уже довольно долго пытается обратить на себя моё внимание.
- Хозяйка, да что с тобой? Зову-зову, а ты не слышишь. Ты что, решила мои обновки сразу и постирать? - спросил он, намекая на залитую моими слезами его новую рубаху.
- Ой, Еремеюшка. Задумалась что-то. - ответила я, вытирая слёзы.
- И о чём таком ты задумалась, что ничего вокруг не видишь и не слышишь?
- Ты не поймёшь.
- А ты попробуй рассказать. Кто знает, может, что и посоветую.
   Я отложила законченное шитьё в сторонку, Еремей сел ко мне поближе и приготовился слушать.
- Знаешь, - начала я. - Я вот всё думаю, что лучше - тихая, спокойная долгая  привязанность или, быстрая но яркая, любовь, которая в итоге не приносит ничего, кроме слёз.
- А что лучше - костёр, который ярко вспыхивает и потом, остывая, долго тлеет или спичка, которая сгорает ярко и мгновенно? - спросил Еремей.
- Ну ты сравнил. - удивилась я.
- А ты вспомни свою матушку, - продолжил он, - вот их любовь с твоим отцом была похожа на ту самую спичку - вспыхнула и погасла. А её отношения с Макаром Прокофьичем - это, как угли от догорающего костра - тлеют долго и спокойно.
- Так это совсем другое. Ведь отец не виноват, что так случилось. Ведь, если бы он был жив, может, и горели бы их чувства долго и ярко. Неужели не может быть так, чтобы и в любви долго и ярко было до самого конца?
- Всё может быть. Только ведь для того, чтобы костёр горел долго и ярко, нужно постоянно подбрасывать в него хворост, а иначе, он всё равно рано или поздно потухнет. А где же набрать столько хвороста, чтобы держать огонь в постоянном горении?
- Так, неужели совсем невозможно, чтобы любовь сохранилась на всю жизнь? - разочарованно произнесла я.
- Понимаешь, любовь-то она ведь разная. У каждого своя. И бывает так, что вспыхнув вначале ярко, потом становится более спокойной. Но это не значит, что она прошла. Просто люди привыкают быть рядом, оберегать и заботиться друг о друге. Тихонько, но постоянно подбрасывать хворост в их общий костёр.

  Я вспомнила свою прежнюю жизнь и подумала - вот у меня в прошлой жизни всё было тихо и спокойно,  муж и оберегал меня и заботился, а я воспринимала это, как должное. И не было у меня к нему никаких пылких чувств. И даже близость была обычной рутиной. Это так скучно. Но почему рядом с Тихоном я чувствую совсем другое? Почему моё сердце сжимается только при мысли о нём? Почему я без сомнений отдала бы ему всё, что мне дорого и даже саму-себя? Почему рядом с ним мне хочется быть другой - более нежной, более заботливой, более открытой? И почему это ...  невозможно?
   Но ведь если меня перекинуло в это время и в такие условия, то не просто так. Должно быть что-то существенное, что я должна здесь сделать. Может, это и не любовь вовсе? Может, это - восстановление усадьбы? Да не-е-ет... Это как-то ... мелковато. Что-то я должна изменить глобально  не только вокруг, но и в себе. Да и окружающим должна же быть от меня хоть какая-то польза. Значит, так - хватит лить слёзы, нужно действовать! - решила я.
- Еремей, твоя новая одежда готова, но для начала тебе нужно вымыться. Сейчас придумаем, как это сделать лучше. Есть ли в доме какое-нибудь небольшое помещение, не занятое жилыми комнатами?
- Есть конечно. А тебе зачем?
- Будем делать душевую комнату.
- Чего-о-о? - недоумённо спросил домовой.
- Это что-то вроде бани, но попроще. Веди, показывай. И да, у вас здесь с водой дела как обстоят? Откуда вы воду берёте, если её нужно много, очень много?
- Так оттуда же, откуда и свет. Попроси и будет. - всё больше недоумевая, объяснил домовой.
- Отлично!
   И я, сопровождаемая домовым, отправилась на поиски подходящего помещения. Такой закуток, размером примерно два на два метра, нашёлся в самом дальнем углу первого этажа. Одной стеной он выходил как раз к задней части дома. Скорей всего, это когда-то была кладовка, но теперь помещение было заброшено. Оглядев как следует  «апартаменты», я принялась выкидывать всё барахло, скопившееся там за многие годы, оставив только большущий таз. Очистив помещение полностью, я притащила тряпки, старенькое ведро с водой и принялась тщательно отмывать все досочки.  Потом, выйдя на улицу,  окликнула стоящего неподалёку Трофима.
- Трофим, ты очень занят? - спросила я.
- Занят. - ответил он. - Вот жду, когда Прохор доски сверху подаст.
- Хорошо. Жди. Только скажи, где я могу найти пилу?
- Пилуу-у... - удивился он. - А Вам зачем?
- Нужно. - твёрдо ответила я. - Мне ненадолго.
- Ну посмотрите вон там. - он махнул рукой в сторону большого ящика с инструментами.
   Я нашла в ящике допотопную ножовку и с независимым видом прошествовала обратно мимо мужика, который провожал меня с открытым ртом.
   Войдя в свою будущую душевую, я принялась выпиливать в полу небольшое отверстие, которое должно стать сливом для воды. Довольно скоро у меня была готова дыра шириной в одну половицу и длиной сантиметров 10-12.
   Я отнесла орудие своего труда на место и отправилась в «экскурсию» по сараям  в поисках чего-нибудь подходящего для моей мечты.
   Довольно скоро в одном из сараев, который, видимо, раньше был мастерской, я нашла большущий металлический жёлоб, непонятно для чего предназначавшийся, но просто необходимый мне, три массивных крюка, какую-то непонятную конструкцию, напоминающую большую воронку и небольшой бочонок. Притащив всё это добро в дом, я принялась тщательно отскабливать с них, налипшую за долгие годы, грязь.
   Справившись с этой работой, я снова вошла в душевую, просунула в дыру в полу длинный железный прут и потопала на улицу. Завернув за дом, нашла место, где этот прут вылез наружу и снова направилась к ящику с инструментами. Ни у кого ничего не спрашивая, я взяла лопату и снова пошла за дом, намереваясь  выкопать траншею для отведения воды. Тем более, что недалеко от дома имелся овраг, в который вполне уместно было направить стоки из дома. Пыхтя и охая мне всё таки удалось прокопать довольно глубокую траншею, которая шла под уклоном от дома до оврага. Самое трудное было - подлезть под дом, чтобы мой самодельный сток начинался как раз на месте, где я пропилила отверстие. Возвращаясь обратно, я оставила лопату там, где взяла, прихватив с собой гвоздодёр, молоток и несколько больших гвоздей. Благо, хоть мужики меня не видели, потому что работали на другой стороне дома. В душевой я, при помощи гвоздодёра, пришлось отколупать несколько половиц, чтобы просунуть в отверстие новомодный жёлоб. Он как раз лёг в траншею под наклоном. Укрепив его с боков землёй, чтобы не болтался, я снова приколотила на место половицы, вставив в отверстие воронку, которую пришлось немного смять, чтобы вошла ровно, для прочности потопав по ней ногой. Потом проделала при помощи гвоздя и молотка дырочки по всей поверхности днища бочонка. Внимательно осмотрев своё достижение, я осталась очень довольна результатом. Но теперь предстояло самое сложное - закрепить бочонок на потолке. Мне нужна лестница, а у мужиков она всего одна. Утащить незаметно никак не получится. Хочешь - не хочешь, а придётся обращаться к ним за помощью. Но очень уж не хотелось показывать им половину работы.
  После того, как мужчины пообедали и сели на крыльце покурить, я позвала Прохора.
- Прохор, мне очень нужна помощь. Я там сделала кое-что, но теперь мне одной не справиться. Поможешь? Это нужно быстрее, чем дом. - объяснила я, наивно хлопая глазами.
- Помогу, конечно. А что нужно? - пробасил он.
- Пойдём, покажу.
Я провела его в своё творение и он только руками всплеснул. - Барышня, ты сама это сделала? Одна?
- Да. Сделала. Одна. - подтвердила я.
- А нас попросить не догадалась?
- Зачем? У вас есть, чем заняться. А сейчас позвала, потому что  осталось только то, что мне самой не сделать. Нужно вот этот бочонок прикрепить к потолку вот этими крюками.
- И что это будет? - удивился Прохор.
- Это будет душ. Очень удобная штука. Здесь все смогут мыться, пока нет бани. Да и потом он будет очень кстати.
- А дырки в бочке зачем? - спросил он.
- А это, чтобы вода лилась не одной большущей струёй, а целой кучей мелких. Так гораздо удобнее. И ещё - вот здесь - я указала на слив, - нужно чем-то прикрыть, чтобы случайно не порезать ногу железякой, а вот здесь - я провела рукой - нужна перегородка, чтобы, когда моешься,  вода не попадала на чистую одежду. Ну это как в бане, вместо предбанника.
   Прохор смотрел на меня, как неандерталец на самолёт. - Барышня, а откуда ты всё это знаешь? - медленно спросил он.
- В книжке какой-то читала. В технической.
- А ты кроме того, что в документах разбираешься, ещё и технические книги читаешь? -  ошарашенно произнёс он. - Интересная ты, оказывается, барышня.
- Да. Я такая!Непредсказуемая! - хотела ответить я, но вовремя прикусила свой язык.
   Прохор, постепенно приходя в себя, позвал в помощь Луку и Ефима, рассказал им, что требуется и все мои хочухи были сделаны за 15 минут. Даже полочку приколотили для мыла и мочалки,  и стенку поставили между «помывочной и предбанником», приколотив на неё несколько гвоздей, не которые можно вешать бельё и полотенца. И самое главное, на что я даже не надеялась - при помощи всё той же бытовой магии они пропитали всю деревянную конструкцию каким-то составом, который не позволял дереву размокать. Здорово! На шум работ со второго этажа спустились Татьяна и Наталья, из кухни вышла Ольга, а с улицы подошли Тихон и Трофим. Вся компания была в сборе. И теперь на меня, как на пришельца с другой планеты смотрел не только Прохор. Ну и пусть смотрят. Зато, у меня теперь есть душевая!

   Первым, кто испробовал это новшество был Еремей. Он так радовался, плескаясь в тазу, который я ему поставила, что пришлось долго уговаривать, чтобы он, наконец, освободил душевую. Благо, что все мои работники после помощи мне занялись своими непосредственными обязанностями и никто не удивлялся, что я там застряла, тем более, что после Еремея я и сама с огромным удовольствием приняла душ.
Я, конечно, устала, но была очень довольна, что хоть что-то полезное сделала для своей усадьбы.
   Уединившись с Еремеем снова в моей комнате, я не могла на него насмотреться - до чего же хорош мой домовой. Правда, пришлось его подстричь, чтобы не пугал своей лохматой гривой. А он топтался у зеркала, разглядывал себя снова и снова и довольно цокал языком.
- Какая же ты у меня умница, Ксюшка, - нахваливал он, и мне это было гораздо приятнее, чем похвалы всех мужиков вместе взятых, потому что похвалы Еремея шли от самого его сердечка, такого маленького, но такого ... большого.

                Глава 8

   Я вошла в кухню, когда ужин уже подходил к концу и то, только потому, чтобы уточнить объём работ на завтра.
- Ксения, присаживайтесь, поужинайте, а то Вы сегодня даже не обедали. - запричитала Ольга.
- Некогда было, дел много. Я что пришла-то - девчата, вы ведь внизу уже порядок наведён? - обратилась я к Татьяне и Наталье.
Они согласно закивали головами.
 - Пока в доме уборка не требуется, можете не приезжать. Когда ваша помощь будет нужна, я вас позову.  Думаю, за день-два мужчины с делами в доме справятся. Хорошо? Оля, если тебе отдых нужен, то можешь тоже не приезжать. Я думаю, что сама справлюсь. Хотя, боюсь, что у меня так вкусно не получится. - улыбнулась я.
- Если можно, - попросила Ольга, - то я бы осталась. Вам сложно будет и готовить, и дела решать.
- Хорошо. - согласилась я. - Оставайся... Мужчины, - обратилась я к ним, - я видела, что руины с обеих сторон дома уже убраны. Завтра нужно будет заняться вторым этажом. Лестница, полы, стены, окна - всё, что требует незамедлительного ремонта.
- Сделаем. - ответил Прохор.
- Ну вот, в общем-то, всё, что я хотела сказать. Всем большое спасибо.
 
   Девчонки и мужчины стали собираться  домой. В доме остались я, Ольга и Трофим, потому что Прохор оставить Тихона без строгого отеческого присмотра теперь никак не мог, - лишился парень батиного доверия или боялся, что лишу чести его старшенького без отеческого благословения. А ведь я за весь день только два разочка его и увидела, да и то один раз издали, а другой мельком. Не собираюсь я преследовать чужого жениха. Пусть не беспокоится. Для меня всегда чужое было нерушимым табу. Хотя, я ловила себя на мысли, что в этот раз я бы охотно отменила свой запрет.
Мы  - Ольга, я и Трофим сидели на кухне, болтали ни о чём, пили чай.
- Ксения, - спросила Ольга, - а когда усадьба будет построена полностью, Вам ведь понадобится стряпуха?
- Конечно. - ответила я, догадываясь, о чём она хочет попросить.
- А Вы можете взять меня к себе ? - и в её голосе слышалось столько надежды, что я улыбнулась.
- Ну конечно. Я буду только рада. Мне очень нравится, как ты готовишь. Только, Оль, я ведь не смогу много платить.
- За что платить? - искренне удивилась она и Трофим тоже недоумённо посмотрел на меня.
- Как - за что? - в своё время удивилась я. - За работу.
- А у нас раньше хозяева никогда никому ничего не платили. Ведь мы же смерды. Мы обязаны просто так работать. Так всегда было. - испуганно объясняла она мне.
- Не смерды. Не нравится мне это слово. Теперь вы - селяне. И уж бесплатно-то  то работать никто не должен. Неправильно это. Любой труд должен быть оплачен. Вот разберусь с ремонтом, посмотрю, что можно будет сделать. Слушайте, а, может, вы знаете какого-нибудь достойного человека, который может выполнять обязанности управляющего и поможет мне разобраться со всей этой неразберихой? Ведь Ивана-то я уволила.
- Нужно подумать. - подперев кулаком подбородок, ответил Трофим.
   Мы немного посидели молча, думая каждый о своём, а потом Ольга попросила. - Барышня Ксения, а Вы можете спеть? Вы так красиво поёте. Так душевно. И песни у Вас какие-то необычные, совсем не такие, как у нас.
   Обстановка в этот вечер была такой тёплой, такой домашней, что я  даже не стала отказываться. Хотелось спеть что-нибудь попозитивней, а в голову лезли только песни о несчастной любви. В общем, когда я закончила петь, у Ольги по щекам катились слёзы, а у меня и самой глаза были на мокром месте.
- Эх, барышня, - задумчиво сказал Трофим, - хорошая ты баба. Тебе бы ещё и мужика хорошего.
- А они есть, хорошие-то? - спросила я.
- Должны быть. Только ведь тебе не просто хороший мужик нужен, а ещё и достойный. Боярин какой, иль купец.
Я прыснула в ладошку, вспомнив почему-то Митьку-прохиндея. - Много ты среди бояр мужиков достойных видел?
   И Ольга с Трофимом, переглянувшись, тоже залились смехом.
 
   Немного погодя мы разошлись по своим комнатам, и, сидя в одиночестве в полной тишине, снова задумалась. Мне не просто так дана эта новая жизнь. И если в прошлой  мне не посчастливилось встретить свою любовь, то уж в этой-то я никак не должна упускать свой шанс. И завтра я объявлю всем свою волю. В конце-концов - барыня я или не барыня?

                Глава 9

  К следующему утру у меня созрел чёткий план. Но одно неожиданное событие чуть было не поставило всё под угрозу. Когда я вышла встречать вернувшихся из деревни работников, то не сразу поняла, о чём они так  эмоционально рассказывают Трофиму и Ольге. Увидев меня, все замолчали.
- Что случилось? - спросила я, подходя к прибывшим.
- Барышня, - ответил Прохор. - Вчера Иван сбежал из деревни. Срочно, буквально одним днём, продал дом и, прихватив все деньги, сбежал с семьёй в неизвестном направлении.
- Та-а-ак. - подумала я. - Значит, не видать мне денег на восстановление усадьбы, как своих ушей. Только не паниковать... Ведь о чём-то таком я уже думала.
- Ладно. Что я могу сейчас предпринять? - спросила я.
- Нужно ехать в город. Заявление подавать на его розыск.
- Даже, если его найдут, то деньги у него найдут вряд ли. Мне кажется, он успел их удачно куда-нибудь вложить и, скорей всего, сделал это уже давно. Значит, если и удастся доказать его вину, то с выплатами на все судебные издержки мне останется шиш с маслом. А, может даже, и без масла.  Но да, попытаться стоит. Мне нужен помощник.  Этим помощником должен стать новый управляющий. Трофим, ты уже подумал насчёт кандидатуры?
- Не знаю я, барышня.
- Тогда я знаю. - решила я брать быка за рога.
   Я внимательно посмотрела на Тихона. - Тихон, я знаю, что у тебя есть образование, есть определённые знания, ты хорошо знаешь проблемы жителей селения, уверена, что воровать не будешь, поэтому  предлагаю ТЕБЕ стать управляющим моей усадьбой. Сразу говорю, легко не будет. Сам видишь, что творится. Но если ты поможешь мне разобраться с делами, восстановить, хотя бы частично, то что можно восстановить, я буду очень благодарна.
   Все одобрительно зашумели, поддерживая кандидатуру Тихона. Молчали только он и Прохор.
- Подумай, но недолго. Помощь мне нужна срочно. - Я развернулась и пошла в дом, но обернувшись вполоборота, добавила. - И, в конце-концов, я имею право на свою хозяйскую волю?

- Да-а-а. - сказал Трофим, как только я скрылась в доме. - Девахе 16 лет, а хватка, как у акулы. Решайся, Тихон. Что ты теряешь?

  Тихон, конечно, и без уговоров был согласен, но вот, что скажет отец.  Он молча смотрел на Прохора, ожидая его решения.
- Хорошо. - наконец сказал тот. - Раз барышня так считает, пусть так и будет. - Но по его поведению было понятно, что такого решения он не одобряет.
   Все стали поздравлять Тихона с повышением и только сам Прохор стоял в сторонке, переминаясь с ноги на ногу.

   Войдя к себе в комнату, я переоделась в дорожное платье, вынула мешочек, который отец дал мне с собой, высыпала на стол имеющиеся монетки - в основном медные и серебряные, но было и пять золотых. Не богато, но уже кое-что. Из узелочка маменьки вынула её самую большую драгоценность - колечко и серёжки с рубинами, подаренные ей на свадьбу моим отцом. Нет. С этим наследством я ни за что не расстанусь. Я снова собрала монетки в мешок, туда же положила маменькины драгоценности и убрала его в ящик стола.
- Но где-то ведь нужно брать деньги на дальнейшее восстановление. Где?  Как где? А руки у тебя на что? - рассуждала я. -  В своей прошлой жизни ты чего только не умела делать этими самыми руками. Нужно узнать, что требуется селянам из того, что ты можешь и начинать делать. А, может, даже и в город возить свои рукоделки. Наверняка, там найдутся люди, способные оценить твои работы. Решено. Для начала нужно сходить в селение. И прямо сейчас!
 
   Я вышла на улицу, огляделась по сторонам.
- Тихон. - позвала я. - Я собираюсь в селение. Ты со мной?  Мне нужно познакомиться с народом, узнать, как они вообще настроены по отношению ко мне. Может, какие пожелания будут.
- Дело хорошее. - поддержал он. - Так ты пешком что ли собралась идти?
-  А почему - нет? Здесь недалеко. Погода хорошая.
Я обернулась к мужчинам. - Мы в деревню. Может, нужно кому что?
- Если ещё пару мужиков прихватите, будет хорошо. - пробасил Прохор.
- Прихватим. - пообещала я. - К обеду вернёмся.

   Я решила держать себя с Тихоном добродушно-отстранённо. Не превышая свою значимость, но и не давая повода думать, что он для меня кто-то особенный. Хотя мне было очень сложно справиться с собой, тем более при его таком близком присутствии. Но и сам Тихон вёл себя по отношению ко мне довольно сдержанно, словно и наедине чувствовал строгий взгляд отца. Сначала мы шли молча, оба не знали, как начать разговор, но потом я «включила» барыню. - Тихон, расскажи мне о вашем селении. О людях.
   И почти всю дорогу Тихон рассказывал о своих сельчанах, о том, что со смертью старых хозяев селение постепенно стало приходить в упадок. Это сейчас ему понятно, что случилось, когда узнал про махинации Ивана, а раньше никому и невдомёк было, что тот наживается не только на продаже имущества из усадьбы, но и на своих односельчанах. Ведь поднимая налоги, он всегда говорил, что это требование барыни, хотя, как теперь известно, хозяева-то к этому вообще - никаким боком.
- Ты уедешь вечером? - спросила я.
- Если нужен, останусь.
- Нужен. - просто ответила я. - Нужно разобраться с делами. И вообще, пока не восстановлен дом управляющего, ты можешь жить в моём. Выбери себе комнату, обустрой её и живи.
- Я подумаю.
- Подумай.
   Когда мы вышли к селению, я немного задержалась. - Ну да. Не 21 век, и даже не 20-ый. Хлипкие домики, бедно одетые люди, худенькие ребятишки.
- Убила бы этого Ивана, попадись он мне на пути. - подумала я. - Это как можно деревню угробить?
   Люди, встречающиеся нам на пути, видимо, не понимали, что делает в селении какая-то барышня, вышагивающая рядом с Тихоном и встречали нас настороженно.
- Ой, барышня Ксения. - услышала я звонкий голосок выбежавшей нам навстречу Татьяны. Вы за нами? - с надеждой спросила она.
- Нет, Танечка. Мы по делу. Нам нужен староста.
   Пока мы дошли до дома старосты, около нас собрались почти все жители. Всем ведь было любопытно, что привело к ним саму хозяйку. Да и на меня они поглядывали с большим недоверием. Пигалица, она и за морем пигалица. Староста, высокий худощавый старик с колючим взглядом из-под нависших бровей, встретил нас настороженно.
- Кого это ты привёл, Тихон? Что за птица такая? - спросил он у парня, не удосужившись даже поздороваться.
- Здравствуйте. - сказала я. - Я хозяйка усадьбы Вороново. Зовут меня Ксения Васильевна. Для Вас можно просто Ксения. А Тихон - мой новый управляющий.
- Во-о-она как. Ба-а-арыня? - удивился он. - Такая молоденькая. Ну а я буду, значится, Демьян Прокофьич. А что Тихона управляющим поставила, так это ты верно придумала. Надёжный он парень. И что же привело тебя сюда?
- Может, Вы пригласите нас войти? Не на улице же вопросы решать. - сказала я.
- Да. Конечно. Милости просим, барыня. - театрально поклонившись, предложил он.
   Мы прошли внутрь. Обстановка оставляла желать лучшего. Но, наверно, и в других домах было что-то подобное. Если Иван так гнобил селян поборами, то откуда было взяться приличным доходам. Проводив нас в горницу, староста предложил присесть. Мы опустились на лавку и он сел напротив.
- О чём Вы хотели поговорить? - с недоверчивой ухмылкой спросил он.
И мы рассказали обо всём, что случилось за последние дни и о том, что творилось уже много лет.
   Старик был в недоумении от того, что узнал. Он, конечно, был в курсе, что управляющий подворовывает, но чтобы в таких масштабах... - Да как же так можно? Да как же он, паршивец этакий?
- Демьян Прокофьич, Иван сбежал и надеяться на то, что он возместит убытки было бы неразумно. Нам нужно сообща решить, как исправить ситуацию, которая создана не по моей вине. - сказала я. Очень надеюсь, что мы сможем помочь друг другу. У меня есть такое предложение - я  освобождаю деревню от налогов, скажем, пока на год, а потом видно будет. Вы за это время своими силами восстанавливаете селение. Я буду покупать у вас (имею в виду всех жителей) продукты. А то, что будет оставаться - можете возить на базар в город. Но если усадьбе нужна будет ваша помощь, надеюсь, тоже не откажете.
- А как ты сама-то жить будешь?! Тебе же самой необходимо налог городу платить. С каких-таких доходов ты это делать собираешься? - вытараща глаза, удивился Тихон.
- Придумаю что-нибудь. - ответила я. - То, что я увидела здесь, ни в какие ворота не влезает. Какое благополучие можно ожидать хозяину, если его селяне живут в такой разрухе?
- Эх, барыня. Удивила, так удивила. Ну спасибо тебе, добрая душа. Ты только скажи и мы завсегда поможем.
- Вот и договорились. - сказала я, вставая с лавки. - Сегодня мне нужно ещё пару крепких мужиков в помощь. Пришлите пожалуйста кого-нибудь.
- Будет сделано.
   Демьян Прокофьевич проводил нас до самой калитки, раскланялся чуть не до земли и благодарил со слезами на глазах.

- Тихон, - спросила я, - а как ты думаешь, будет удобно, если мы сейчас заглянем в дома. Мне хочется иметь визуальное представление о том, как всё обстоит на самом деле. Не ко всем, конечно, а только к тем, кто разрешит.
- Визуальное? - непонимающе переспросил он.
- То есть - видеть своими глазами. Лично. - пояснила я.
- А почему - нет? Пойдём.
   В последующий час мы обошли почти все дома, беседуя с жителями. Они знакомились со мной, я лучше узнавала своих селян. Как я не отказывалась, но каждый житель старался нас чем-нибудь угостить. В итоге, через час у Тихона в руках был целый мешок всяческих продуктов. Мимо одного дома Тихон провёл меня, даже не давая возможности подойти к калитке и я поняла, что здесь живёт его зазноба. Напоследок мы завернули в дом к самому Тихону, где я была представлена его матери - Марфе Игнатьевне и его младшим брату Семёну и сестре Аришке. Марфа Игнатьевна, узнав, что её сын стал теперь управляющим усадьбы очень растрогалась и всё никак не могла понять, как же такое возможно, чтобы её Тиша да стал таким значимым человеком.

   Мы вернулись в усадьбу как раз к обеду, притащив Ольге столько продуктов, что она даже не знала, куда всё поставить-разложить. Следом за нами подошли ещё два мужика - Захар и Василий - такие же крепкие и рукастые, как и остальные мои работники. Поначалу они с недоверием отнеслись ко мне, но когда узнали, что хозяйка самолично изобрела и сделала диковинную помывочную, то их недоверие испарилось, как лужа под ярким светилом.
   Когда я рассказала мужчинам, на каких условиях теперь будут строиться отношения между мной и моими селянами, они были просто в шоке.
- Как, отменила налоги? А как сама-то будешь жить?
- Справимся. - сказала я, хотя пока и сама не очень понимала, как буду это делать.

                Глава 10

   После обеда я пригласила Тихона в библиотеку (про себя-то я решила, что забывать полностью о мире, из которого пришла будет неразумно), нам нужно было разработать дальнейший план по восстановлению усадьбы, возможности выплаты налогов городу и ... реальность существования самой усадьбы. Признаться, многие из предложений Тихона были очень даже интересными.
- Слушай, - сказала я, - а ты помнишь, что было в тех телегах, которые привёз Иван? Я-то видела только крупные вещи, а, может, там было что-то интересное из мелочи?
   Тихон призадумался. - Были какие-то шкатулки, много книг, серебряная посуда. Всего-то и не припомню, нужно глянуть.
- Ну вот пойдём и глянем.
   И мы отправились в сарай, в котором были сложены вещи, привезённые Иваном. Через пару часов около сарая лежала небольшая горка вещей, которые, на мой взгляд, могли очень даже пригодиться.
- Отлично! - заявила я. - Завтра мы едем в город. Нужно составить список  всего, что  необходимо и, самое главное, - купить лошадь. Думаю, мне часто придётся ездить в город, не трястись же каждый раз в телеге.
Отобранные вещи мы перенесли в дом, сложив их в углу моей комнаты.
- Тихон, я тебя попрошу составить список всех семей селенья. Указать, сколько в семье человек, их возраст и сколько из них работоспособных. И ещё, тебе лучше знать, кому требуется дополнительная помощь. Например:  вдова с кучей малолетних детей или одинокие старики и прочее. Хорошо?
Он согласно кивнул.
- Можешь идти.
   Я старалась быть с ним равнодушной, но, боже мой, как же меня тянуло к его сильным рукам, к его заботливому взгляду. Но по-другому было нельзя. Да и сам парень упорно отказывался смотреть на меня прямо.

   Отпустив Тихона, я задумалась. Вроде бы, всё, что я решила, кажется правильным, но, и правда, где брать деньги на все мои задумки? Ладно, завтра в городе похожу-посмотрю, что люди предлагают. Может, здесь нет чего-то того, что могу сделать я? Да и вещи, которые мы нашли в сарае, вполне могут представить интерес у антиквара. Попытка - не пытка.
- Ты что снова размечталась? - раздался голос Еремея.
- Да вот думаю, где денег взять. - и я поделилась с домовым теми планами, которые придумала.
- Это ты хорошо решила. Правильно. Нужно селение поднимать. А насчёт денег...
- он немного помолчал, а потом продолжил. - У меня есть кое-что, что может тебе помочь.
   Потом куда-то исчез и через пару минут объявился снова с увесистым ларцом в руках. - Вот. Держи. На доброе дело не жалко.
   Я открыла шкатулку и плюхнулась на лавку, едва не сев мимо и таращась недоумённо то на содержимое шкатулки, то на довольно ухмыляющегося Еремея.
- Это у тебя откуда? - прошептала я, разглядывая, переливающиеся различными цветами,  драгоценности.
- Так это твоих бабки с дедом. Когда их не стало, а Иван стал рыскать по дому и тащить всё, что не приколочено, так я собрал все блестяшки в один сундук и спрятал в секретном месте. Знал ведь, что когда-нибудь пригодятся.
Я вскочила с лавки, схватила Еремея в охапку и принялась обнимать и целовать во всю его мордаху.
- Ну ты чего, девка? Ополоумела? Ну-ка отпусти сейчас же! Не гоже бабе с домовым целоваться. - ворчал он, нехотя пытаясь выбраться из моих объятий.
- Еремеюшка, миленький. - шептала я. - Какой же ты у меня замечательный. Что бы я без тебя делала? Ты же спас не только меня и усадьбу, ты же спас всё селение. Миленький мой, Еремеюшка. 
   Я никак не могла поверить в то, что только что случилось. Ведь с такими деньжищами мы не только усадьбу отремонтируем и налоги  городу выплатим, но и какое-нибудь дело стоящее затеем. Теперь я была полностью  спокойна за будущее.
 
   Осторожно перебирая драгоценности, я уже в уме прикидывала, сколько всего нужного можно будет теперь сделать, а Еремей сидел на кончике стола и болтал ногами.
- Ксюха, ты это ...  - он придвинулся ко мне ближе. - Ну-ка поцалуй-ка меня ещё-то. - попросил он, зажмурив глаза и подставляя мне свою бородатую мордуленцию.
- Ишь ты, хитренький какой! - засмеялась я. - Этак тебе понравится целоваться, потом я не отбрыкаюсь.
- Ну ла-а-адно, один только разочек. - и он снова пошлёпал,  сложенными уточкой губками.
Я, смеясь, чмокнула его в нос. - Хватит с тебя. Тоже мне герой-любовник.

   Отобрав из всего обилия сокровищ пару колечек с изумрудами и комплект из серебряного ажурного колье и серёжек, украшенных бирюзой, я завернула их в платочек, чтобы взять завтра с собой в город, прихватив ещё красивую резную шкатулку из тех, которые нашла в сарае. Отлично! Будет, что предложить антиквару.
   Сложив всё добро в красивую плетёную корзиночку, в прекрасном настроении я отправилась на кухню.
   Все мужики уже были в сборе и Оленька кормила их ужином.
- Всем приятного аппетита! - поприветствовала я, принюхиваясь к смутно знакомому запаху. Мужики мгновенно пододвинулись, уступив мне место рядом с Тихоном. Видимо, посчитали, что хозяйка и управляющий должны сидеть рядом. А Василий и Захар вообще не скрывали своего удивления от того, что сама барыня садится с ними за один стол, будто селянка какая. Я поблагодарила мужчин и уселась поудобнее.
- Что у нас сегодня на ужин? - поинтересовалась я, потирая руки.
- Сегодня  капустники. - улыбаясь, сказала Ольга. - Вы столько добра из селения принесли, что нужно как-то это всё переработать, чтобы не портилось.
   Капустники оказались замечательными голубцами.
- Какая вкуснотища! - похвалила я, улыбаясь во весь рот.
Мужики смотрели на меня с нескрываемым удивлением.
- Что-то случилось? - настороженно спросит Прохор.
- Почему ты так считаешь?
- С утра ты была какая-то напряжённая, а сейчас словно светило сияешь.
- Да-а-а. Кое-что произошло. Но пока говорить не буду, чтобы не сглазить. - улыбалась я.
   Ну не могла я скрыть своего настроения, как ни старалась. Да и зачем?

   После ужина Прохор отправился вслед за мной на второй этаж, показать, что  удалось сделать за сегодняшний день. Я обходила комнаты и только качала головой - настолько качественно и грамотно были проведены все ремонтные работы. Зайдя в одну из комнат, я встала на пороге и какое-то тёплое чувство волнами окутало моё сердце. Скорей всего - это была спальня моих родителей, потому что дверь рядом вела в детскую, где до сих пор стояла колыбелька. Моя колыбелька. Нежность заполнила каждую клеточку и я чуть не разревелась, проводя руками по её спинкам.
Обернувшись к Прохору, глядя на него глазами, полными слёз, я прошептала. - Это моя колыбелька. Представляешь - моя. Я когда-то в ней спала. Удивительно, как она ещё сохранилась.
   Вернувшись в спальню родителей, я решила, что теперь эта комната станет моей. Только в ней предстояло сделать кое-какие изменения.
- Прохор, вот этот балдахин над кроватью следует убрать.
- Да как же, барышня?
- Убрать! Ни к чему мне лишние пылесборники. Скрываться мне не от кого, тем более, что в комнату кроме меня войти никто не сможет.
- А как же... Ведь когда-нибудь дитё родится. А подрастёт...
- Когда дитё подрастёт, у него будет своя комната с отдельным входом. Дальше. - продолжила я, - Эти занавеси с окна снять. Завтра в городе присмотрю что-нибудь более симпатичное. Ковры со стен снять, оставить один, вот этот  (я показала рукой на здоровенный ковёр, занимающий почти всю стену) и положить его на пол возле кровати. Пусть лучше ногам будет комфортнее. Вот здесь, - я указала рукой на стену, общую с соседней комнатой, - нужно сделать проход в соседнее помещение. Там у меня будет гардеробная. Идём, покажу, что я хочу.
Мы прошли в соседнюю комнату и я подробно расписала, что мне нужно.
- Завтра привези Татьяну и Наталью, пусть здесь всё вымоют и вытрясут. Я хочу, как можно быстрее, сделать эту  спальню своей комнатой.
- Как скажешь, барышня.
 - Прохор. - я решила, что настало время кое-что выяснить.
- Слушаю, барышня.
- Ну, во-первых: я просила тебя не называть меня барышней. У меня есть имя. Во-вторых... - я подошла ближе и посмотрела прямо ему в глаза. - Я понимаю, что я не золотой слиток, чтобы всем нравиться, но почему я тебе-то не нравлюсь?
- Почему ты так решила?
   Я молчала, ожидая ответа, вопросительно глядя на него. Он тоже молчал, опустив голову и не зная, что сказать.
- К сожалению, я так и не узнала своего родного отца, а Макар Прокофьич был совсем другим. - начала я, так и не дождавшись ответа от Прохора. - Он хоть и не обижал меня, но и доброты отцовской я от него не увидела.  Тогда у дерева, мне показалось, что ты именно такой, каким должен быть отец - заботливый, понимающий, добрый. В чём дело? Ты переживаешь за сына? Но я не собираюсь портить ему жизнь. И то, что назначила его управляющим, ничего не меняет. Сам понимаешь, мне нужен толковый, грамотный человек, которому я могу доверять и Тихон именно такой. Если ты думаешь, что я расстрою его свадьбу с Любой, то можешь на этот счёт не беспокоиться. Не скрою, Тихон мне очень нравится, но я считаю ниже своего достоинства встревать в чужие отношения. Никогда не делала этого раньше и впредь не собираюсь.
- Да нет нам никаких отношений. - после длительного молчания тихо произнёс Прохор. - Так, дурь детская. - наконец, он поднял голову и посмотрел на меня. - Я был бы очень рад, если бы у меня была такая невестка, как ты, но это невозможно. Кто ты и кто он. Он твой смерд. И этим всё сказано.
- Ты не понимаешь, - горько усмехнувшись, произнесла я. - Сердце не выбирает. Я не вижу в нём смерда. Я вижу в нём мужчину, с которым хочу быть рядом. В котором уверена, больше, чем в самой себе. И если ты думаешь, что это барская блажь, то очень ошибаешься. Я отвергла человека, который был по статусу ровня мне, но моё сердце никак ему не отзывалось, а в Тихоне я вижу человека, с которым мы вместе смогли бы построить такой мир, о каком можно только мечтать. Я, конечно, не скажу ему того, что сказала сейчас тебе. Ты отец, тебе лучше видно, что для твоего сына хорошо, что плохо. Я не буду его преследовать и наши отношения дальше деловых не выйдут, но подумай, кому от этого станет лучше? Ты одним своим решением можешь сделать двух человек счастливыми или же, наоборот, лишить их счастья. Тебе решать.
  Он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом. - Ксения, откуда в такой молодой девице столько житейской мудрости?
   Я пожала плечами. - Жизнь такая непредсказуемая и учит очень хорошо.
- Я не буду препятствовать вашим отношениям, дочка. - наконец сказал он.
- А я не буду их ускорять. - улыбнувшись ответила я.
   Он подошёл ко мне и снова, как тогда у дерева, обнял с отеческой добротой и лаской.

   Когда мы спустились вниз, мужики уже собирались ехать домой.
- Мужчины, - спросила я. - Кто из вас сегодня остаётся в доме? Мы с Тихоном рано утром едем в город, а оставлять Ольгу одну  - это как-то неправильно. Прохор, может ты останешься?
- Нет. - улыбнулся он, понимая мой намёк. - Мне бы домой нужно.
- Я могу. - отозвался Захар.
- Вот и отлично. И телегу оставьте. До города пешком далековато получится.
Краем глаза я видела, как Прохор подозвал к себе сына, что-то сказал ему, хлопнув по плечу, легонько приобнял и, не оборачиваясь, пошёл в сторону селения вслед за остальными мужиками. Тихон обернулся, нашёл меня глазами, недоумённо глядя то на меня, то на удаляющегося отца.
   Мы проводили мужиков и, как и вчера, сели на кухне за неспешной вечерней беседой. Но сегодня я отправилась спать пораньше, потому что завтра предстоял насыщенный день.

                Глава 11


   Я проснулась от тихого стука в дверь.
- Кто? - протирая глаза, ещё не совсем проснувшись, спросила я.
- Ксения, это Тихон. Нам пора.
- Ой! Сейчас выхожу.
   Я быстро заправила кровать, надела на себя одно из платьев, которые привезла с собой - красивого василькового цвета с нарядным белым кружевным воротничком и манжетами. Заплела косы и, глянув на себя в зеркальце, довольная результатом, вышла. Увидев меня, Тихон застыл на месте, глядя на восторженными глазами.
- Ксения, ты... - он прокашлялся. - Тебе очень идёт это платье.
- Спасибо. Мне приятно.
- Пойди позавтракай, да и в путь.
Когда мы зашли в кухню, я удивилась. Завтрак, оказывается, был уже готов и ждал меня на столе.
- А что, Ольга уже проснулась?
- Нет. Это я сам. - смущённо ответил Тихон.
- Са-а-ам? Так ты, оказывается, даже готовить умеешь.
- Я много, чего умею. - отозвался парень. Ты не болтай, а ешь. Ехать пора.
- А ты?
- Я уже позавтракал. Буду ждать тебя на улице.
  Я умылась, быстренько справилась с завтраком, забежала к себе в комнату, прихватила нужные в городе документы, корзинку с приготовленными вещами и несколько серебряных и золотых монет.  Уже через десять минут ... застыла перед Тихоном, с удивлением рассматривая экипаж, в который была запряжена лошадь.
- Откуда это чудо? - удивилась я.
- Так в сарае стоял. Я его чуток подправил. Это всё лучше, чем на телеге-то
- И как это называется?
- Фаэтоном называют.
- Здорово! Кучер, трогай! - скомандовала я, дерзко махнув рукой.
  Тихон засмеялся, подхватил за талию, помогая мне сесть и на некоторое время застыл, не сводя с меня своих  глаз.
Ну зачем он так на меня смотрит? Знает ведь, гад синеглазый, что действует на меня, как магнит.
- Едем? - тихо спросила я, выводя парня из ступора.
   Он глубоко вздохнул, нехотя убрал руки, обошёл экипаж с другой стороны, сел, взял в руки вожжи и мы покатили в город. Экипаж был маленький, двухместный, как раз такой, чтобы прокатиться по округе. Прижатая вплотную к его бедру, я сидела, как на раскалённой сковороде. Чувствовать его рядом так близко и сдерживать свои желания, было для меня нестерпимой мукой. Да и Тихон, наверняка, чувствовал то же самое. Всю дорогу мы молчали. И только подъезжая к городу, он спросил. - Куда нам нужно?
- Для начала - к судебному приставу, потом - в антикварную лавку, потом по лавкам, и, наконец, на базар за лошадью.  - ответила я.
- Лучше сначала за лошадью, а то хороших разберут, останутся какие-нибудь полудохлые кобылы.
- Хорошо.
  Мы подъехали к базару, где уже толпился народ. Оставив экипаж перед входом на базар под присмотром служки, пробираясь в этой толпе, мы с  трудом нашли место, где у конных привязей продавали лошадей.  Пока Тихон общался с продавцами, я ходила вокруг и таращилась по сторонам. Всё здесь было для меня непривычно - и звуки, и запахи, и толкучка, в которой непонятным образом очень ловко перемещались лоточники, предлагая  различные товары.
- Красавица, позолоти ручку. - услышала я вкрадчивый голос. Обернувшись, увидела немолодую цыганку.
- Что? - спросила я.
- Дай копеечку, погадаю.
- Не нужно мне гадать, я и так всё про себя знаю.
- Ты знаешь, - схватив меня за подол и глядя прямо в глаза, сказала она, - и я знаю. Не отсюда ты, красавица, совсем из другого мира. И под личиной молодки кроется в тебе старая душа. Не так просто ты здесь оказалась. То, что в прошлой жизни осталось, там и оставь, не тащи за собой. Вижу, не лёгок был твой путь. Многого лишилась, но многое уже и нашла. И хорошего сделаешь ещё ой, как много. Но за думами о других, не упусти того, что сейчас рядом. Не упусти своего счастья. Такое встречается очень редко. Сохранишь, будет тебе благо великое, а упустишь сейчас - на много жизней вперёд несчастна окажешься. Позолоти ручку, красавица. - снова попросила она.
- Так нет у меня денег. - ответила я, зная, что все деньги были у Тихона.
- У тебя нет, а у кавалера твоего есть. - кивнула она головой куда-то за мою спину. Обернувшись, я увидела стоящего за спиной своего управляющего.
- Интересно, многое ли он успел услышать? - размышляла я. - Дай ей монетку.  Ведь не отвяжется.
  Тихон вынул из кармана несколько мелких монет и протянул цыганке.
  Она слегка поклонилась и напомнила, - Береги то, что рядом. И ты береги. - обратилась она уже к Тихону и мгновенно исчезла, будто её и не бывало, оставив нас в недоумении.

- Пойдём, покажу покупку. - сказал Тихон и повёл меня к конной площадке.
Его я увидела сразу - крупный вороной жеребец выделялся из всех и стоял чуть в стороне. Он был, как с рекламного фото из моего прошлого мира. Я ахнула от восторга.
- Это мой!?
- Твой. - ответил Тихон.
   И я, не сдержав своих эмоций, бросилась к парню на шею, крепко обняла и поцеловала в щёку, но опомнившись, отстранилась и отошла в сторонку.
- Извини. - прошептала я, опустив глаза.
- Да ничего. Я понимаю. И даже совсем не против. - улыбнувшись, ответил он. - Жеребец пока постоит здесь, а когда поедем домой, заберём.
- А вдруг его продадут? - испугалась я.
- Не продадут. Во-первых: я задаток оставил и во-вторых: мужик, который коней продаёт - мой хороший знакомый. Он даже может его сам и в усадьбу привезти, если хочешь.
- Нет. Пусть с нами идёт.
- Как скажешь. А теперь куда?
- К судебному приставу.
   Минут через 10 мы остановились перед дверью небольшой конторы. Судебный пристав - статный мужчина средних лет, в тщательно отутюженном фирменном кителе, внимательно выслушал и записал моё обращение, просмотрел имеющиеся документы, убрал их в отдельную папку и пообещал сообщить, когда станет что-нибудь известно о местонахождении Ивана. Я поблагодарила и спросила, не посоветует ли он антиквариата, которому можно доверять. Такой, конечно же, нашёлся и буквально через пару минут я уже входила в лавку антиквара Соломона Семёновича Штиля, который оказался невысоким кругленьким мужчиной с хитроватыми глазками и моноклем на правом глазу. Тихона я оставила на улице - незачем ему знать, что я принесла антиквариату. По-крайней мере - пока незачем.
- Здравствуйте. - поздоровалась я, подходя ближе к его конторке.
- Доброго здоровья, милая барышня. Чем могу служить?
   Я развязала платок, в котором лежали мои драгоценности и положила перед ним.
Внимательно рассмотрев украшения, мужчина очень удивился, с недоверием глядя на меня. - И откуда у Вас, милая барышня, сие чудо? Уж очень хорошо знакомы мне эти вещицы.
- Наследство. - ответила я.
- А позвольте узнать, кто Вы будете? - вкрадчиво спросил он.
- Воронова Ксения Васильевна, хозяйка усадьбы Вороново. - с достоинством ответила я. - Документы показать?
- Так Вы доченька Елизаветы Степанны?!- почему-то обрадовался он. - Как же, как же.  Знавал я Вашу матушку, да и батюшку - мира душе его.  Так, неужто Елизавета Степанна снова к нам  пожаловали?
- Нет, матушка живёт далеко отсюда. Теперь усадьбой занимаюсь я.
- Не жаль продавать такую красоту? - спросил антиквар.
- Восстановление усадьбы важнее. Вложений много требуется, расходов, поэтому и приходится кое-что продать.
   Да, если честно,  я не чувствовала к этим украшениям никакой привязанности, поэтому и расставаться с ними было совсем не жаль. Да и не была я любительницей побрякушек, даже таких драгоценных, как эти.
- Понимаю-понимаю. Ну что же, помогу, чем могу. - И он предложил сумму, услышав которую я чуть рот не открыла. Она намного превышала то, на что я надеялась.
Видя мою растерянность и приняв её за сомнение, он спросил, - Что-то не так? Маловато? Ну, могу ещё пару золотых добавить, только в память о Вашей матушке. Да вот за шкатулочку ещё десяток серебряных. А больше-то, уж извините.
- Я согласна. - ответила я, стараясь не выдавать своей радости.
Когда я выходила от антиквара, он заискивающе окликнул. - барышня, Ксения Васильевна, если у Вас ещё найдётся что-то такое-же... интересное, буду рад Вам помочь.
- Конечно. Благодарю.
   Когда я оказалась на улице, я еле сдерживала свою радость, потому что почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Если изредка продавать свалившееся на меня наследство, то хватит на безбедную жизнь даже моим внукам. Но тратить деньги понапрасну я не собиралась. Нужно восстановить усадьбу; купить ещё хотя бы одну лошадь, коров, кур, гусей и прочей живности; распахать и засеять заброшенные поля и наладить какое-нибудь производство.
 Ожидавший у фаэтона Тихон глянул на моё счастливое лицо и спросил. - Всё в порядке? Ты какая-то... загадочная.
- Всё, всё, всё! - бормотала я, чуть не прыгая от счастья. - Всё даже лучше, чем я думала.
- Куда теперь?
- По магазинам!               

   Из лавки тканей я вышла с огромным пакетом. Мне хотелось скупить там вообще всё, что попалось на глаза, но всё-таки пришлось выбирать, потому что мы приехали в лёгком экипаже, а если загружаться по-полной программе, то нужно приезжать в город на телеге. Прикупив в продуктовой лавке немного сладостей, мы снова подъехали к базару. Я медленно проходила по рядам, высматривая, чем торгуют продавцы и отмечая, каких товаров здесь в избытке, а чего совсем нет. Нужно же мне знать, что я могу привнести необычного в этот мир.
   Подходя к конной привязи, я ещё издали увидела своего красавца - он гордо возвышался над всеми, привлекая взгляды прохожих. Когда мы подошли ближе, конь посмотрел в мою сторону и тихонько заржал, будто приветствуя.
- Он меня узнал? - с изумлением спросила я.
- Не знаю. - удивлённо ответил Тихон. - Только ты осторожней. Близко не подходи. Говорят, конь норовистый.
   Я подошла чуть ближе и конь потянулся ко мне своей мордой. Я осторожно протянула руку и коснулась его. А он ткнулся своим мокрым носом в моё лицо и фыркнул, что заставило всех, кто стоял рядом, насторожиться.
- А как его зовут? - спросила я у продавца.
- Так сами и назовите, барышня. - ответил он, удивлённо таращясь на меня.
Я подошла к коню вплотную.
- Осторожней! - послышалось со всех сторон.
   А я прижалась к  шелковистому боку коня, обняв руками его голову. - Гром! Ты будешь Гром! Мой Громушка! Хороший мой! - шептала я коню, а он, прикрыв глаза, тихонько пофыркивал, отвечая на мои ласки.
- Это немыслимо. - пробормотал продавец. - Очень неожиданно. Они выбрали друг друга. Поразительно.
   Нам, конечно, пришлось дополнительно купить и разнообразную упряжь, которой в моём хозяйстве не было. Может, конечно, когда-то она и была, но благодаря Ивану, исчезла в неизвестном направлении.
   Я понимала, что для работы в поле этого коня я не отдам ни за какие деньги. Значит, нужен ещё один, что мы и сделали, купив крепкого коня игреневой (как я узнала от продавца) масти. Его я назвала Шоколадом. Вести с собой эту парочку нам было совсем не с руки, поэтому, доплатив продавцу за доставку, ожидали их прибытия в усадьбу уже сегодня к вечеру.
- Нам нужно быстрее ехать домой, чтобы успеть подготовить для них место. - сказала я Тихону и уже очень скоро, с трудом пристроив все покупки в своём малюсеньком экипаже, мы направились домой.
- Ещё нужно бы купить карету повместительней. - сказала я.
- Понял. - ответил Тихон.

                Глава 12

   Подъезжая к усадьбе, я слегка растерялась - может, мы не туда свернули? Да и Тихон тоже смотрел слегка растерянно.
   На месте бывших развалин стоял вполне приличный дом - небольшой, но очень аккуратный. Вся территория перед ним была тщательно убрана. Лишняя трава скошена, дорожки к дому засыпаны мелким гравием, сгнившие доски и брёвна сожжены, а за домом виднелись новые постройки. Это как такое возможно? И народ... Столько народа... Откуда?
Не дожидаясь, пока Тихон подаст мне руку, я выпрыгнула из экипажа и пошла навстречу к людям.
- Здравствуйте, барышня. - послышался нестройный гул голосов.
- Здравствуйте всем. А что тут произошло? - удивлённо спросила я.
   Оказывается, Демьян Прокофьевич, окрылённый моим предложением, отправил в усадьбу всех, кто мог держать в руках инструмент, чтобы как можно быстрее привести её в должный вид. И вот с самого утра в усадьбе творилось, бог знает что. Зато и дом, и всё видимое пространство вокруг него, излучали покой и уют.
  Селяне даже сделали несколько сараев, один из которых уже приспособили для конюшни, так как Прохор знал, что мы поехали за конём. Да, теперь для удовлетворения моих планов требовалось много новых построек, поэтому никакой дополнительный сарай точно не будет лишним.
- Спасибо всем огромное, мои дорогие. - сказала я со слезами на глазах, низко поклонившись своим селянам.
- Да что Вы, барышня? Вы к нам со всей душой, так и мы к Вам тоже. Как же по другому-то? Послышалось со всех сторон. Мы завсегда помочь готовы.
- Вы хоть накормлены? - заволновалась я. - Ведь целый день в работе.
- Накормлены-накормлены. - снова раздалось со всех сторон.
   Пока мы разбирались с селянами, к усадьбе подъехала телега, на которой привезли моих красавчиков. Народ сразу сгрудился возле них, нахваливая на все голоса. Прохор удивлённо спросил. - Так вы, вроде, хотели одного коня-то купить?
- Ну не могла я устоять, чтобы не купить этого красавца. - ответила я, наглаживая своего любимчика. - Только ведь теперь мне нужен конюх. Может, посоветуешь кого?
Прохор задумался. - А давай посмотрим, к кому кони потянутся, того и возьмёшь.
- Отличное предложение... Дорогие мои селяне, нам нужен конюх, да непростой, а самый, что ни на есть, ответственный, такой, какого кони сами выберут. Вы просто подходите к ним ближе, а я посмотрю, как они на вас реагировать будут.
- Странный метод, чтобы конь сам выбирал. - раздались удивлённые голоса, но, сначала робко, а потом поактивнее, всё же стали мужики подходить к коням.
Кони реагировали по-разному, от кого-то отходили в сторону, у кого-то брали угощения, но тут же тоже отходили, а кого-то и близко не подпускали. Единственный, к кому кони потянулись даже без угощений, был, как ни странно... второй сын Прохора - Семён - парень 20-х лет, внешне очень похожий на отца. Кони тыкались к нему мордами, стараясь каждый перехватить его внимание на себя. Я даже немного заревновала Грома к этому парню. Я-то надеялась, что буду единственной и неповторимой для моего любимчика, а он... У, предатель. Но всё же это было удивительно и необычно для меня, видеть, как кони из огромного числа людей выбирают единственного, кому согласны подчиниться.
   Селяне потихоньку расходились и в усадьбе наступало относительное спокойствие.
- Ну этак ты мой дом вообще без работников оставила. - проворчал Прохор. - Вон и второго сына увела.
- Так перебирайтесь всей семьёй в усадьбу. Здесь всем дела найдётся. - предложила я.
- Не гоже это. Что народ-то скажет?
- Ну, а что - народ. Поговорят, да и перестанут. Подумай. С женой посоветуйся. Может, не прямо сейчас, а когда дом для работников построим. И, знаешь, у меня снова идея! - А что если мы не будем стоить отдельный дом для работников, а по обе стороны от главного строения, на месте, где были развалины, построим что-то вроде... я лучше нарисую, чем объяснять.
   Он кивнул и мы направились в дом. Там нас уже ждала Ольга, уставшая (ведь ей пришлось сегодня кормить почти сто человек), но довольная.
- Барышня Ксения, ну, наконец-то. Давайте скорей ужинать - ведь целый день голодная.
- Да не совсем голодная-то. Мы съели по паре бутербродов, пока обратно ехали. Но от ужина, точно, не откажусь. Буквально пять минуток и я буду готова.
   Когда я вернулась в кухню, там сидели Тихон, Семён и Василий. Прохор тоже ушёл домой. Видимо, хотел обсудить с Марфой моё предложение.
   После ужина Семён отправился к коням, Василий пошёл ему помогать, а мы с Тихоном снова уединились в библиотеке. На листке бумаги я нарисовала план той постройки, которую предлагала Прохору. Внимательно рассмотрев план, Тихон сделал ряд своих замечаний, которые  я проворонила в своём чертеже. Потом мы долго и старательно составляли список всего того, что требовалось в первую очередь, включив в него седло для Грома. Да - я собиралась учиться ездить верхом! Но оказалось, что нужно ещё столько всего, что имеющихся денег может быть недостаточно. Я сходила к себе в комнату и принесла несколько украшений, которые нужно отнести к антиквару. Отдав их Тихону, я написала письмо Соломону Семёновичу.  Когда мы уточняли список, в дверь постучали.
- Входите. -  разрешила я.
Вошёл Семён. - Барышня. - обратился он.
- Ксения. Просто Ксения. - ответила я.
- Да как же так можно-то. - смутился парень.
- Я разрешаю. - улыбнулась я. - И очень хорошо, что ты зашёл. Проходи ближе. Говори, что требуется самого необходимого для нашей конюшни. Мы как раз список составляем.
   И он, грамотно обоснуя все свои требования, внёс свои коррективы в наш список. Когда Семён вышел, я устало облокотилась на стол, положив голову на руки.
- Устала? - тихо спросил Тихон, легко погладив меня по волосам.
Если я правильно поняла, то разрешение на соблазнение от папеньки он получил и теперь хочет наверстать упущенное, но я форсировать события не собиралась. По-крайней мере, сейчас. Я согласно кивнула, встала и направилась к двери.
- Пойду, посмотрю, что наверху за день сделали.
- Можно, я с тобой.
- Пойдём.
   Поднявшись наверх по совершенно новой надёжной лестнице, я замерла в недоумении. Красота. Обновлённые стены, пол, потолок - всё вызывало самые положительные эмоции. Я вошла в ту комнату, которую теперь считала своей. Здесь было всё именно так, как я и хотела. Большущая кровать так и манила  упасть в её пуховые объятья. Но не сегодня. Сегодня я переночую внизу, а вот завтра, когда повешу новые шторы, когда перенесу сюда свою мебель, когда расставлю всё так, чтобы каждый предмет приносил уют и комфорт, вот тогда ...
Большущий ковёр на полу, который был таким огромным, что занимал всё место под кроватью и выходил из-под неё ещё метра на полтора с обеих сторон, вызвал недоумение у Тихона.
- Это зачем так? Это новая городская мода? - удивился он.
- Не знаю, мода или нет, но мне так хочется. Ну зачем ковры на стенах. Сюда лучше повесить картины. Ковры - это только лишняя пыль. А вот ковёр под ногами - это так здорово. Представляешь, встаёшь утром не на холодный пол, а на тёплый пушистый коврик. Здорово ведь?
- Наверно. Не знаю. Здесь холодного пола не бывает.
   Я удивилась, но вспомнив, в каком мире нахожусь, только улыбнулась.
Мы прошли в детскую.
- А вот это моя колыбелька, - сказала я, снова наглаживая свою кроватку. - Я решила её не убирать отсюда, ведь пригодится же когда-нибудь. Лет через ... несколько. А пока комната будет заперта. Открою, когда понадобится. И, снова выйдя в свою комнату, я «заперла» детскую заветным словом.
- А вот здесь, - мы заглянули в проём в стене - будет моя гардеробная. Посмотри, как удобно. Всё рядышком.
- Удобно. - согласился Тихон.
- Ну ладно. Пойдём. Посмотрим, что ещё здесь интересного.
   Мы вышли и пошли вдоль коридора, заглядывая по пути во все имеющиеся помещения. Я насчитала целых шесть гостевых комнат. И куда их столько? Нужно будет найти им новое применение. Например, комната рядом с моей будущей гардеробной,  вполне может стать  мастерской, в которой я намеревалась приводить в реальность свои мечты. Зря я что ли на базаре к торговкам присматривалась. Имею теперь представление о том, чем можно удивить здешнюю публику.

   Тихон помог мне спуститься с лестницы, легонько придерживая за руку, а когда мы были уже внизу, он, глядя мне в глаза своими бездонными синими озёрами, тихонько прошептал. - Ксюха, ну что мы прямо, как дети. Целый день друг от друга шарахаемся. Ведь понятно же, что нас тянет друг к другу.
- Тянет и всё? - спросила я, подняв бровь. - Вот, когда будет не просто тянуть, тогда и поговорим.
   Я развернулась и пошла в свою комнату, оставив Тихона размышлять, что же он такого сказал неправильного.

                Глава 13

  На следующий день рано утром Тихон и Василий запрягли Шоколада в телегу и отправились в город  с большущим списком необходимых товаров. Раньше обеда я их не ждала, поэтому сразу после завтрака занялась намеченными делами. Отыскав в сарае, где были сложены вещи, привезённые Иваном, швейную машинку, комод, большущее напольное зеркало,  стул и пару утюгов, я намеревалась перетащить всё это в свою мастерскую. С утюгами и стулом я справилась самостоятельно, а вот для всего остального мне требовалась помощь. Забежав на секунду в кухню, думая застать там за завтраком Семёна и попросить его о помощи, я тут же, чуть дыша, вышла обратно. Семёна-то я застала... - он страстно целовался в углу кухни с Оленькой. Вот шельмец мелкий!  Вот кого Прохору нужно контролировать-то - младшенького сынульку, а не старшего.

   Еле дождавшись вернувшихся из селения мужчин, я тут же загрузила их работой. Они перенесли в мастерскую приготовленные мною вещи из сарая; принесли туда же большущий стол, найденный в одной из комнат на этаже, притащили с первого этажа сундук. Расставив всё по своим местам, отправились по своим делам, а я села шить обновки.
   Уже через пару часов на моём столе лежали шторка на вход в гардеробную, занавеска из вуали сливочного оттенка и  шторы с ламбрекеном из натурального шёлка светлого бежевого цвета, что подходит, на мой взгляд, к спокойной обстановке спальни. Да и с плотным шёлковым покрывалом, цвета молочного шоколада с бежевыми вензелями, которое я приобрела в городе, они тоже сочетались очень удачно.  Аккуратно разгладив все складочки, я сложила шторы на кровати и отправилась за помощниками.
   Мне неудобно было отрывать мужчин от их работы, но так, как самой было не справиться, пришлось всё-таки обращаться к ним. Я нашла селян за строительством пристройки, которую нарисовали вчера с Тихоном.
- Прохор, - обратилась я, - можно мне парочку помощников? Это не надолго. Мне бы только шторы повесить. Лестница нужна.
- Снова ты что-то придумала, Ксения. - хмыкнул Прохор.- Лука, Захар, помогите барышне.
   Через 20 минут я уже любовалась новыми шторами, красивыми волнами спадающими на пол. Вуаль и штору мне пришлось повесить на внутреннюю штангу, а на наружную - ламбрекен. Штору я закрепила, соединив вместе в центре два полотнища, потом приподняла одну половину и, заложив красивыми складками, закрепила на крючке, приколоченном сбоку от рамы, широкими  длинными полосками, сшитыми из этой же ткани, в конце завязав красивый бант. Потом сделала то же самое со второй половиной шторы. Получилось очень красиво. На вход в гардеробную мои помощники повесили шторку из такой же ткани, как шторы на окне. Красотища получилась необыкновенная!
- Эх, покувыркался бы я с такой барышней да на такой постели. - услышала я голос удаляющегося Захара.
- А в лоб не хошь, охальник? Не по тебе карминка. -  осадил его Лука.
- Да знаю, что не по мне. Это я так... Помечтал только.
- Мечтай молча. - подумала я и решила, что такого «мечтателя» мне бы рядом видеть не хотелось. Может, попросить взамен его кого-нибудь другого, а этого мечтателя отправить домой?
   После обеда я снова отправилась в свою мастерскую. Нужно было что-то придумать, что можно предложить покупателям на базаре. Разложив ткани, ленты, нитки и бусины, которые накупила в лавке, я стала размышлять, что же из всего этого можно сделать. Можно, конечно, нашить кукол, но хотелось чтобы было не только красиво, но и практично.
- А что если сшить сумку и вышить её лентами? Ведь сумка-то всегда пригодится. А таких, чтобы ещё и с лентами, я здесь, точно, не видела.
И, не откладывая задумки в долгий ящик, я принялась за дело.
   Я так заработалась, что забыла обо всём на свете.
Очнулась только тогда, когда услышала тихий стук в дверь. - Ксения, к тебе можно?
- Можно. Заходи.
Дверь приоткрылась и я увидела Тихона. Ой... Я ведь совсем забыла, что они уехали в город.
- Ты бы спустилась, посмотрела, что мы привезли. Может, забыли что?
- Ну, конечно, забыли. С таким-то списком. - подумала я, отложила в сторону своё рукоделье и нехотя пошла вслед за ним.
- Тихон, ну ты же у нас управляющий. - хныкала я. -  Если бы кто-то что-то и забыл, то уж точно - не ты.
- Но хозяйка-то у нас ты.

   Да-а-а. Телега, на которой они уехали, была горой загружена товаром. Как они сами-то здесь угнездились?
Пока Тихон с мужиками разгружали товар, я стояла рядом и, сверяясь со списком, делала вид, что мне всё это очень интересно, хотя мысли мои были все там - наверху, с недовышитой сумочкой. Ну какая  же я после этого хозяйка, если какая-то сумочка для меня важнее заботы о своём благополучии. Я и в прошлой жизни была такой - если уж занялась чем-то, что мне интересно, оторвать меня от этого дела было - себе дороже.
- Молодцы! Отлично справились. - похвалила я мужчин.
- Вот тут деньги, которые остались от покупок. -  Тихон протянул мне мешочек-кисет, в котором оставалась сдача.
- Ого! - подумала я. - А вот и ещё одна идея! Нужно будет сшить ему  барсетку. Такую, чтобы на поясе носить. Это будет и надёжней, и презентабельней. А если такая идея придётся мужикам по вкусу, то можно будет пустить её в серийку. Только нужно найти, из чего шить. Не из ситчика же.  Нужна мягкая кожа.
   После того, как весь товар был разложен по своим местам, Тихон и Василий отправились в кухню - они ведь сегодня ещё не обедали, Семён распряг Шоколада и повёл приводить его в порядок, мужики продолжили свою работу, а я изобразила из себя внимательную хозяйку и пошла  «проверить», как продвигается работа по возведению пристройки. Нужно отдать должное моим работникам, дело продвигалось довольно споро. Кто бы мог сомневаться, если делом руководил Прохор. Он и сам не отдыхал, но и другим спуску не давал.


  Когда я поднялась в мастерскую, меня там уже дожидался Еремей. Он разглядывал моё творение и удивлённо цокал языком, не понимая, как из лент можно вышить такие цветы. Вот нитками - это понятно, а вот лентами...
- Как же это красиво получается. Да ты у меня, Ксения, просто искусница. И что это будет?
- Да вот хочу сумочку сшить.
- Су-у-умочку. Ну-ну. Нигде прежде я такой красоты не видел. И где ты такому чуду выучилась?
- Не помню. Видела где-то раньше, а вот сейчас вспомнила
- Ну-ну. Понятно. Видела. А знаешь, такая красота на нашем базаре очень бы ценилась.
- Серьёзно? Я ведь как раз и подумала, а что если попробовать её продать.
- Не сомневайся даже. С руками отхватят. Только ты дёшево-то не отдавай. Ведь нигде больше такой красоты нет. У кого хошь спроси.
- Вот вышью и спрошу. Нельзя половину работы показывать - не пойдёт дальше.
- Это что ль примета такая? - удивился домовой.
- Ага. Примета.
- А если я-то подсмотрел, это не считается?
- Не считается. - успокоила я его.
- Вот как у тебя в голове могут такие мысли диковинные храниться? Смотрю, ты и в комнате своей такой красоты наделала, что даже в постель ложиться боязно и к окну подходить тоже.
- Это почему это боязно-то?
- Так помять страшно.
- Ну ты придумал. Ведь красота для того и создаётся, чтобы радостней было, а не боязней. - засмеялась я.

- Барышня Ксения, услышала я голос приближающейся Ольги - Ужин готов. Вы спуститесь или Вам сюда принести.
- Иду-иду. - ответила я, пряча, на всякий случай, свою вышивку под кучу тканей.
Ольга заглянула в комнату. - Ой! А что это у вас такое?
- Это моя мастерская.
- Мастерска-а-ая? А что Вы мастерите?
Я открыла дверь в спальню и Ольга ахнула, увидев убранство комнаты.
- Красота-то какая! Вы что, всё сами сделали?
-Да. Ткань купила, раскроила, сшила и вот.
- Эх. Правильно Василий говорил - мужа бы Вам хорошего.
- Так ты же уже сама знаешь ответ. - засмеялась я.
- Барышня, (она по-прежнему отказывалась называть меня просто по имени) - настороженно спросила Ольга. - а Вы меня не выгоните, если я что-то скажу?
- Выгнать? За что? - удивилась я.
- Я вот сказать хочу, только Вы не обижайтесь пожалуйста. Ведь вот Тихон-то наш... Ведь нравитесь Вы ему. Это прямо сразу видно. Он ведь хороший, Тихон-то. И красивый. Вы бы с ним были очень хорошей парой. Что он селянин Ваш, так ведь это не страшно - зато он очень надёжный.
- Оль, да неужели ты меня сейчас сватаешь? - засмеялась я.
- Не. Ну а чё? - пожала она плечами. - Ведь иногда людям подсказка требуется. Не всегда ведь они сами разобраться могут. Со стороны-то, иногда, лучше видно.
- Пойдём уж ужинать, сваха. - направила я её мысли к непосредственным обязанностям.
   Когда мы пришли в кухню, там остались только Тихон и Семён. Все остальные отправились домой. Прохор, видимо, решил оставить сыновей без контроля. А зря. Младшенького-то как раз проконтролировать не помешает. Что-то не хочется мне, чтобы Ольга потом своими слезами пищу приправляла.

                Глава 14

   После ужина мы с Тихоном снова отправились в библиотеку, подвести итоги  сегодняшнего турне в город. Судя по его записям, торговались они очень бойко, потому что  на то, что они купили, я потратила бы раза в два больше денег.
- Вы что, бесплатно что ли всё брали? - удивилась я. Такую уйму всего привезли, а денег потратили немного.
- Торговаться тоже нужно  уметь. - усмехнулся Тихон.
- Это удачно я тебя в управляющие поставила. Какая я предусмотрительная. - погладила я себя по голове.
Тихон засмеялся. - Просто, у меня опыта в этом деле больше.
Мне очень хотелось узнать, в каких делах у него опыта тоже больше, чем у меня, но во-время остановилась.
- Соломон Семёныч тебе привет передавал. Сказал, что в любое время будет рад тебя увидеть.
- Вот жук старый. - ответила я. - Знает ведь, что ещё не раз обратиться придётся.
- Ксения, это, конечно, не моё дело, но это ничего, что ты драгоценности семейные продаёшь? Не жаль?
- Я же не на брошки да шляпки их трачу. - удивилась я. - Это же для пользы дела. И потом, к этим драгоценностям у меня нет никакой привязанности. Не греют они мою душу. Поэтому нет - не жаль. Вот нам бы ещё дело какое наладить, чтобы оно доход постоянный приносило. От Ивана-то мы денег вряд-ли дождёмся, а своё дело - оно бы надёжно нас поддерживало. Может, подскажешь, какое?
- Это нужно подумать. Хотя вот пару-тройку коров купить бы не мешало. Я сегодня приценился, можно не очень дорого найти. А ещё кур, да петухов, чтобы яйца свои были, да и мясо.
- Полностью согласна. Нужно посмотреть, где нам курятник соорудить, да коровник поставить.
- Завтра и посмотрим...  Ксения. - сказал Тихон после недолгого молчания. - Я весь день думал насчёт вчерашнего. Что я не так сказал, что ты обиделась?
- Да не обиделась я, Тиша. Но «тянет» - это не то, что должно связывать людей.  Для того, чтобы быть вместе, должно быть что-то более сильное.
- Ты про любовь?
- Да.
   Тихон поднялся со скамейки, на которой мы сидели, протянул ко мне руки, приподнял и глядя мне в глаза ( ну опять эти его глаза...), крепко держа мои ладони в своих, сказал.
- Знаешь, Ксюха, иногда свои чувства выразить гораздо сложнее, чем их ощущаешь. Иногда и слов-то таких нет, чтобы высказать. Я не понимаю, что значит - любовь. Я понимаю, так, что если ты хочешь, чтобы человек всегда был с тобой рядом, а если такой возможности нет, то все мысли твои о нём; если ты для этого человека готов пойти в огонь и в воду; если твоё сердце готово выпрыгнуть при одном только воспоминании о нём; если ты хочешь постоянно заботиться об этом человеке, делать так, чтобы ему было легче, уютней, теплей - вот тогда это, действительно, то, что нужно. А любовь это или что-то другое, мне всё равно. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы мы вместе вели хозяйство. Хочу растить с тобой наших детей. Хочу состариться вместе. Я понимаю, что мы с тобой не ровня, но...
   Я не стала дослушивать, что он может сейчас брякнуть, просто поднялась на цыпочки и поцеловала его прямо в губы. Крепко. Отчаянно. Страстно. Так, как хотела с самой первой минуты нашего знакомства. Это было какое-то помешательство, но такое сладкое помешательство.
   Я уже готова была сама пригласить его в мою спальню, но понимала, что это будет совсем уж... недостойное приличной девицы поведение.
   Тихон усадил меня к себе на колени, приник губами к бешено бьющейся ямке в углублении шеи, и стал осторожно спускаться вниз. Распустив косы, он слегка приспустил ворот платья, обнажив плечи и часть груди позволяя своим губам и рукам чуть больше дерзости, чем было дозволено.
   А я, влекомая его желанием, еле сдерживалась, чтобы  не позволить ему ещё больше.
 - Я схожу с ума. - промелькнуло в голове. - Давай остановимся пока не поздно. -выдохнула я,  немного отстраняясь от парня.
   В моём прошлом это бы назвали - «продинамила». Но я не знала, что нас ждёт дальше. Как-то не хотелось бы мне остаться незамужней дамой с дитём на руках, а Тихон о перспективе замужества даже не намекал.
- Давай не будем торопиться. Я скажу, когда буду готова. - прошептала я.
- Я подожду. - ответил Тихон, тяжело дыша и глядя на меня глазами, которые из синих обрели цвет глубокого омута.
- Ксюха, чего ты боишься? - спросил Тихон, когда чуть позднее я сидела в его объятиях. - Я ведь говорил, что никогда тебя не обижу и никогда не сделаю того, что бы тебя разочаровать. Странная ты девчонка. Откуда ты такая? У нас считается, что девки уже в 12 лет готовы к тому, от чего ты шарахаешься. Многие в 14 уже замужем и не по одному ребёнку имеют.
- Давай не будем торопиться. - повторила я ещё раз. Потому, что у меня ещё были сомнения, что наши с ним отношения - это настоящее, а не банальная страсть, которая проходит после первой близости.
- Хорошо. Как скажешь. Но мы ведь можем позволять себе то, что позволили сейчас. - лукаво улыбнулся он.
   В общем, пока на поцелуях и объятьях мы решили остановиться. Но как же это было сложно. И для меня, и, думаю, для Тихона тоже.

                Глава 15

   Не смотря на то, что мы стали ближе, это никак не повлияло на жизнь усадьбы, да и на наши отношения тоже. На утро после разговора относительно расширения наших возможностей мы обошли территорию и определили место для строительства коровника.  Через несколько дней коровник уже был готов и мы, прикинув свои ресурсы, решили, что вполне потянем небольшую маслобойню.
   На следующий же день Тихон и ещё двое работников съездили в город и привезли трёх коров и бычка, до кучи прикупив ещё штук 20 кур, двух петухов и пару коз. Под курятник решили обустроить один из новых сараев. Для коз тоже нашлось место. А ещё через пару дней нам привезли пару маслобоек и процесс получения молочной продукции начался.

   Наши отношения с Тихоном обрели какой-то странный вид. Лишь иногда по вечерам, когда жизнь в усадьбе утихала, мы уединялись в библиотеке, обсуждали текущие дела и могли себе позволить некоторые вольности. Тихон ни на чём не настаивал, не позволял себе лишнего, хотя я видела, что его желания гораздо больше. Видимо, он хорошо помнил мои слова насчёт того, что сама скажу ему, когда буду   готова к более близким отношениям.  А я всё ждала, когда он сделает мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Я считала, что переход к близости без обязательств разрушит всё, что нами создано. В конце-концов, кто из нас двоих - мужчина. Но после таких вечерних встреч я не могла уснуть до самого утра, ворочаясь в постели, вспоминая настойчивые губы Тихона, его крепкие объятья, его большие, сильные руки и мечтала обо всём, что только возможно между мужчиной и женщиной.

   Пока Тихон занимался вопросами обустройства усадьбы, я занималась своим хобби. Мои сумочки на базаре шли влёт. Местные модницы вставали за ними в очередь. Кроме того, я шила множество различных приспособлений для кухни - комплекты прихваток, рукавичек и кукол на чайники, что тоже расхватывалось «на ура». Я даже стала шить текстильных кукол по собственным лекалам, набивая их материалом, чем-то похожим на нашу вату, только более лёгким, который делали из произрастающего здесь растения. Только проблема была с лицами. Художник из меня всегда был, как из козы велосипед. Испортив несколько лиц, я уже  хотела было бросить это занятие, но мне на помощь пришла Татьяна, которая, оказывается, довольно прилично рисовала. И вот наш с ней тандем стал приносить и мне, и ей кроме морального удовлетворения ещё и небольшой материальный доход.

   Как-то утром после завтрака я снова засела в своей мастерской и  меня снова зашёл навестить мой любимый домовой.
- Привет, Ксения. Снова в куклы играешь? Пора уж и о живой куколке подумать.
- Чего это ты вдруг решил? Хочешь в няньки подрядиться? - усмехнулась я.
- Да я бы со всем своим удовольствием. Только от вас разве дождёшься. У вас одна усадьба на уме. А о себе и подумать некогда. Неужели ты не понимаешь, что в жизни есть дела поважнее, чем деньги?
Я удивлённо посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
- Еремей, так я же занимаюсь делом, которое мне нравится. Я ведь не для денег это делаю.
- Ты слишком много времени этому уделяешь, а нужно бы побольше внимания Тихону уделять.
- А что не так с Тихоном?
- Ему тебя не хватает. Видитесь вы набегом. Всё урывками. Некогда друг с другом поластиться, полюбиться вдоволь. А время-то идёт. Так и отвыкнуть друг от друга недолго. Что с тобой стало? Где та девочка, которая смотрела на него горящими глазами? Или твоя любовь, словно та спичка, о которой мы говорили - вспыхнула и погасла?
   Сначала я обиделась на его слова, а потом задумалась. А, ведь и правда, что случилось, что я совсем мало внимания стала уделять Тихону? Или посчитала, что раз он относится ко мне так, как говорил, то и не денется никуда? И куда делся тот трепет в груди только от его присутствия? Неужели, я снова стану такой, как была в прошлой жизни? Ужас! Я не хочу снова повторить то, что было. Я выполнила часть своей мечты - приношу пользу людям, а вот самое-то главное я и упускаю.
   Нет! Не должно больше повториться того, что было! Не хочу я снова дожить до 88-и лет и не испытать в полной мере того, что называют любовью.
   Я вскочила со стула, бросила недошитую куклу и понеслась бегом по лестнице вниз, но на самой последней ступеньке оступилась и подвернула ногу.
   Охнув, я села на ступеньку и заплакала. Не от того, что мне больно, а от того, что поняла, что снова даром проживаю свою жизнь. На мои всхлипывания из кухни вышла Ольга.
- Барышня Ксения, дорогая, что случилось? Вы упали? Сейчас, минуточку. - она побежала на улицу. -  Кто-нибудь, срочно привезите лекаря!
Первым к ней подбежал Тихон. - Что случилось? Что ты так орёшь?
- Там ...  Ксения!...
Он не дослушал и бегом помчался домой. Увидев меня, сидящей на ступеньке, кинулся ко мне, поднял на руки, обнял. - Ксенька, милая, что с тобой? С тобой всё в порядке? Что случилось, моя хорошая? - бессвязно бормотал он.
- Тишенька, родной мой, прости ты меня, дуру бестолковую. - рыдала я, уткнувшись ему в плечо.
- Что болит? Я сейчас за лекарем...
- Не нужно никакого лекаря. Ничего не болит. Ты меня прости, мой хороший, что совсем тебя забросила со своими куклами. Ты только не бросай меня, родной мой. Я их выброшу на фиг, только прости.
- Да что с тобой, Ксень? Ты о чём, вообще?
- Ты женись на мне, а. - попросила я, глядя прямо ему в глаза.
   От неожиданности Тихон только и мог, что опуститься на ступеньку прямо со мной на руках.
- Ксенька. - выдохнул он. - Ты серьёзно?
- Серьёзней некуда. - продолжала я всхлипывать. - Ты согласен?
- Дурочка ты моя любимая, ну, конечно, согласен. Давно согласен.
- А что же тогда молчал? - надула губки я.
- Так ты же сама говорила, что  скажешь, когда будешь готова, вот я и не торопил. Дурак был? Да?
- Дурак. - подтвердила я. - Ещё какой дурак.

  Свадьбу мы сыграли через месяц. Я хотела, чтобы было всё по скромному, но разве с нашими селянами по скромному получится? Они готовились так, будто намечалась не обычная свадьба, а, по-меньшей мере - царский приём.
   На свадьбу приехали  маменька, отец и Маруся с Васяткой. Сначала Макар Прокофьич был недоволен, что боярская дочь выходит замуж за своего управляющего - где это видано - такой мезальянс. Но увидев, сколько изменений произошло в усадьбе за такое короткое время, растрогался, обнял Тихона и сказал.
- Ну, парень, не ожида-а-ал. Это просто чудо какое-то. Мне теперь у тебя учиться придётся, как хозяйством управлять. За такое короткое время из руин лучшую в округе усадьбу создал.
   А я, пригласив матушку в свою комнату, усадила её в кресло и подала платочек, в котором были завёрнуты те самые колечко и серёжки, которые она отдала мне, когда провожала в Вороново.
- Доченька, да как же так? Ты их сохранила? - чуть не плакала она. - А как же ты смогла справиться?
- Мне мой домовой помог. - ответила я, глядя на Еремея, сидевшего на кровати. - И бабушка с дедом.

   Наша столовая вместить всех желающих никак не могла, поэтому расставили столы прямо на улице. Накрытые праздничными скатертями, они ломились от изобилия цветов и различных закусок.

   Когда я вышла на крыльцо под руку с отцом, все ахнули, а Тихон смотрел на меня так, словно увидел впервые. Я и, правда, была чудо, как хороша. - Белоснежное платье с неглубоким декольте, открывающем мою шею и плечи, спадающее мягкими складками, удачно подчёркивало стройную фигуру. Волосы, уложенные в необычную причёску, из которой свисало несколько волнистых прядей сзади и на висках, с одного бока закреплены  венком из живых белых роз. Белые туфельки лодочки на небольшом устойчивом каблучке дополняли мой наряд. Я чувствовала себя принцессой.
   Многие женщины плакали и маменька тоже украдкой смахивала подступившие слёзы.
Согласно здешнему обычаю, свадебный обряд проводил староста селения Демьян Прокофьевич. Как обычно были клятвы - в горе и в радости, в болезни и здравии и, выходя за рамки положенного ритуала,  - много-много приятных слов обо мне и Тихоне, восстановивших не только усадьбу, не только улучшивших жизнь всех селян, но и нашедших друг друга в этом огромном сложном мире.

   Когда мы говорили друг другу «да», когда Тихон надевал мне на палец кольцо, я чувствовала, как дрожат его руки, как колотится его сердце и видела, как блестят его необыкновенные синие глаза. А у меня снова и снова сердце подскакивало к горлу и колотилось там, грозя выпрыгнуть, и  дыхание перехватывало, и голос срывался на шёпот, когда говорила слова своей клятвы. И я знала, что отныне и навсегда хочу быть   рядом только с ним - с моим единственным, любимым человеком - моим Тихоном, заботиться о нём, создавать уют в нашем доме, растить с ним наших детей.
   А когда весёлое застолье уже не требовало нашего присутствия, мы потихоньку улизнули в комнату на втором этаже, которая с сегодняшнего дня стала нашей общей спальней.

- Ну теперь-то ты можешь мне довериться,  жена моя? - спросил муж.
- Теперь могу. - прошептала я.
   Тихон обнял меня и очень осторожно, словно боясь спугнуть новизну момента, ослабил шнуровку на моём платье и поддев кончиками пальцев ворот декольте, опустил его вниз, освобождая руки. Платье с лёгким шумом упало на пол. Он поднял меня на руки и бережно положил на кровать. Когда мой муж скинул с себя одежду, я чуть не получила оргазм от одного только вида его обнажённого тела. Широкие плечи, узкие бёдра, стройные крепкие ноги и... вообще всё... произвело на меня огромное впечатление. Он опустился рядом.
- Сейчас-то ты готова?
- Более чем. - ответила я, облизнув пересохшие губы. - Но давай не будем торопиться.
- Конечно. Нам торопиться некуда. - ответил мой любимый муж, закрывая рот поцелуем.

                Эпилог.

   Прошёл год. Жизнь в усадьбе идёт своим чередом. В новом коровнике стоят уже шесть коров и бычок. Продукция небольшой маслобойни пользуется спросом в городе, и мы регулярно отвозим на базар молоко, сметану, сливки  и масло. В скором времени планируем создать свою сыроварню.  В курятнике куры регулярно несут яйца, которые мы тоже возим в город. По утрам нас будит звонкий крик петухов, которые соревнуются, кто громче запоёт. Козочки дают вкусное молоко. Разработанные и, засеянные с весны, поля колосятся рожью и пшеницей. Плодовые деревья на окраине усадьбы обещают дать хороший урожай. Пристройки около основного дома уже давно готовы. Одну из них мы отвели под гостевой (как я его назвала) дом - это что-то вроде общежития, где могут оставаться на ночлег селяне, приходящие на подённые работы, а другую, вполне вероятно, в скором времени займут Семён и Ольга, у которых дело семимильными шагами движется к свадьбе.  Обе пристройки оборудованы душевыми комнатами и более цивильными, чем в селении, туалетами. На заднем дворе красуется большая баня, не такая, как в селении, а сделанная по принципу сауны, но не с горячим сухим воздухом, а как положено - с горячей парной, вениками и холодной ванной. 
   И - да. Я научилась ездить верхом! И теперь мы с Тихоном частенько вместе объезжаем свои угодья.
   В селении дела тоже идут на лад. Старенькие трухлявые домишки постепенно исчезают, уступая место новым крепким избам, в которых мужики, по примеру усадьбы, делают душевые и нормальные туалеты. Люди стали жить достойней.

   Нашей маленькой дочурке уже два месяца и она очень похожа на своего отца - такая же белокурая и синеглазая. Тихон почти всё свободное время проводит со своей «принцессой» и я знаю, что нашей малышке, в отличие от меня, несказанно повезло со своим отцом - любящим и заботливым.
   А лучшего няньки, чем Еремей, невозможно найти не только в нашей округе, но и во всей Роси!
   Я каждый день молю бога за повторный  шанс, который получила и за то, что в этой новой жизни смогла сделать то, чего не было у меня в прошлой - стать полезной людям и, конечно же, узнать, что такое любовь!


29.11.2025 г.

Фото на обложку взято из свободного доступа в интернете.