О дружбе К. Е. Антарова Две жизни, ч. 3, гл. 9

Бывает и еще род дружбы,  где  преданность  доходит  до  фанатизма.  Один
спешит выполнить желание другого, но всегда ждет, чтобы другой наградил  его
за эту преданность. Здесь так же очи слепы, и так же ни один  из  друзей  не
может встать в совершенно бесстрастное и беспристрастное отношение к делам и
действиям другого. Здесь тоже не у ног Учителя  бьются  сердца,  чтобы  жить
только в творчестве Вечного, в двух мирах, но в мире только одной земли.
   Я совсем не говорю  о  тех  бесчисленных  случаях  уродства,  называемого
дружбой, где главным звеном живет требовательность к людям. Об этом, как и о
любви, основанной на требовательности, говорить не стоит. Это еще та  низкая
ступень духовного развития, где ни о каком ученичестве, ни о каком Свете  на
пути и  речи  быть  не  может.  Это  еще  преддверие,  где  только  начинают
зарождаться высокие человеческие чувства самоотвержения  и  преданности,  но
которые выливаются в действие как эмоции и порывы и никак не переходят  даже
в силы, не только в Свет.
   Что же такое дружба учеников? Это  простая  и  высшая  доброта,  лишенная
условностей и предрассудков. Если ученик принес другу своему  помощь  в  его
трудном Дне, - он нес ее не ему как  таковому.  Не  своею  рукой,  от  своих
щедрот, но нес  как  гонец  Учителя,  ибо  был  им  послан  и  нес  его  дар
встречному.
   Если он брал на себя обязательство перед другим, он брал его не на  себя,
а на весь круг невидимых помощников и защитников, то есть он был гонцом двух
миров и выполнял задачу живого неба на земле. Сам же он только таким  гонцом
живого неба себя и ощущал, забыв, что между ним и его другом была целая куча
условных перегородок, называвшаяся социальным положением, годами, бедностью,
богатством и так далее.
   Дружба учеников не может  состояться  по  заказу,  потому  что  оба  идут
ученическим путем и "надо" развивать - от ума идущее - дружелюбие. Каждый из
учеников, если он действительно стоит  в  своем  дежурстве  перед  Учителем,
понимает все неисчислимое множество путей Света. Поэтому он знает,  что  нет
никакой  возможности  сблизиться  с  теми  из  учеников,  что  идут   путями
строптивцев.
   Это совсем особый путь, и в данной точке твоего развития  ты  не  сможешь
ухватить, почему и как люди приходят к этому пути. И я упомянул о нем только
для того, чтобы ты знал и понимал, как часто ты будешь натыкаться на  людей,
очень высоко развитых, но с которыми сблизиться - не только сдружиться -  ты
не сможешь.
   В начале ученичества и самому ученику, и очень многим из окружающих  его,
знающих о его ученичестве, кажется, что он должен стать чуть ли не святым по
своей доброте, выдержке и такту. Но этого легкомысленно  и  самому  от  себя
требовать, и другим с ученика спрашивать каких-то экстренных перемен.
   Это так же легкомысленно, как воображать,  что  смерть  физического  тела
вносит какое-то ураганное изменение в  дух  человека  и  он  становится  или
святым и идет в рай, или грешником и идет в ад, покончив  в  одно  мгновение
счеты с прежней  жизнью.  Нет  ни  рая,  ни  ада.  Есть  все  та  же  Жизнь,
продолжающаяся в облегченной форме, так  же  точно,  как  нет  революционных
толчков в  пути  ученичества.  Все  толчки,  все  взлеты  и  падания  -  это
преддверие ученичества.