Ярость. Зима 1237-38-го. Глава 15 продолжение 3

Поутру опять тронулись в путь и ехали почти весь световой день. Ратислав с Гунчаком и Светланой снова ехали в головном дозоре – полусотне легкоконных всадников. На речное русло уже начали опускаться ранние сумерки, когда они встретились с татарами. Встреча получилась неожиданной для обеих сторон. Татары показались справа из-за береговых зарослей. Они ехали по льду небольшого притока Москва-реки. Каждый вел в поводу одну-две нагруженные вьючные лошади. Видимо степняки возвращались после грабежа русских селений, расположенных где-то выше по руслу этой речушки.
Между ними и русскими оказалось менее ста саженей. Ехавшие впереди татары, увидев рязанцев, остановились в растерянности – видно не ожидали встретить здесь живых русских, а тем паче воинов готовых к бою. По виду это были половцы. Ратислав, увидев врагов, дернул левой рукой повод, останавливая своего скакуна. Правую вскинул вверх, подавая знак воинам головного дозора встать на месте – ударить на татар полусотней, имевшейся у него под рукой вот так сразу, не поняв сколько их еще там, идущих за зарослями по руслу безымянного притока Москва-реки, было бы весьма опрометчиво. Татары, продолжавшие выезжать из речного притока, останавливались за своими соратниками, увидевшими русских первыми. В этом месте образовалась беспорядочная толпа из всадников и вьючных лошадей, темнеющая в спускающихся сумерках на речном льду громадным темным пятном. Набралось их уже не менее сотни, а враги все продолжали прибывать.
Пожалуй, следовало отступить – силы оказались неравными. Но Ратислав колебался: татар, конечно же, больше, но уж слишком неудачно для себя они стоят – в беспорядке, да еще и с вьючными лошадьми между всадниками. Ударить? А если из притока вывалит еще сотня, или больше? Сомнения его прервала Светлана. Чертова девица, отодвинув своим конем жеребцов Ратьши и Гунчака, стоявших в первом ряду, пришпорила скакуна и, звонко крикнув: «Бей поганых!» понеслась на столпившихся татар, вытаскивая на скаку из ножен свою легкую сарацинскую саблю.
Выругавшись самыми черными словами, Ратислав погнал следом за сумасшедшей девицей своего жеребца. Почти не отстав от него, кинулся вперед и Гунчак. Мгновение спустя, Ратислав услышал позади гулкий грохот копыт по льду – вся дозорная полусотня, как один помчалась следом за ними. И татары дрогнули – видно поняли, что не удержат удар русских. Да и боевого духа им не хватило – не были они готовы драться после удачного грабежа, размякли, готовились к ночлегу, сытному ужину, но никак не к бою не на живот, а насмерть. Степняки рвали поводья своих коней, разворачивая их прочь от русских, били их пятками в бока, торопясь, отвязывали вьючных лошадок. Толпа из всадников и лошадей превратилась во что-то похожее на разворошенный муравейник. Отвязанные вьючные лошадки кинулись в разные стороны, мешая татарским всадникам уйти от мчащихся на них русских. Продолжающие выезжать из притока степняки, не понявшие, что происходит, останавливались, а после, кто присоединялся к бегущим вверх по Москва-реке соратникам, кто, поняв, что уйти не успеют, разворачивали коней и пытались умчаться по льду речушки, туда, откуда они только что пришли.
Ох, любо!!! Жеребец Ратислава обогнул одну вьючную лошадь, оттолкнул плечом другую и вот уже перед Ратьшей возникла спина татарина, отчаянно шпорящего своего скакуна, разогнаться которому мешали лошади и всадники, образовавшие на речном льду толпу, сквозь которую продраться было почти что невозможно. Ратислав привстал в стременах и рубанул степняка с оттягом между шеей и левым плечом. Ах, славно! Татарин распался до пояса на две брызжущие кровью половинки. Прямо, как тогда тот, павший от меча Коловрата. И мы вот так можем! Ратьшей овладел азарт. Вот еще один татарин-половец. Спина не прикрыта никакой броней. Даже кожаной. На тебе поперек этой самой спины. Степняк мучительно выгнулся и с криком завалился набок. Еще один пал от меча Ратислава, потом еще двое. Жаль, вьючные лошади мешают не только врагам, но и ему – Ратьше. Иначе зарубленных на его счету было бы гораздо больше.
Вот перед ним оказался целый табунок из таких лошадок, несущихся по льду в ту же сторону, куда убегали татары. Скакали лошадки плотно бок о бок – никак сквозь них не продраться на легконогом скакуне, на котором сейчас сидел Ратьша. Зато появилось время осмотреться, до того ему, охваченному кровавым исступлением было как-то не до того. Осмотреться оказалось не просто – на речное русло стремительно спускались сумерки. Понятно только, что с татарами кончено: кого не успели порубить, те улепетывают, кто вверх по руслу Москва-реки, кто по льду речушки, откуда они возвращались с грабежа.
Еще он рассмотрел, что правее саженях в шести-семи, восторженно визжа, татар преследует Светлана. А почти вплотную к ней скачет Гунчак. Этот, похоже, не поддался азарту погони, а просто приглядывает за разошедшейся девицей. Молодец! Почему-то Ратьше это в голову не пришло.