Женщина молилась

     Маленькая, хрупкая женщина нерешительно вошла в небольшую деревенскую часовенку, которую кто-то, очевидно, по доброте душевной и по высшей потребности веры своей построил возле чистого, с силой выбивающегося из-под земли родника. Оглядевшись в полумраке пахну-щей свежим деревом избушки, она увидела стоящую на небольшом деревянном столике в углу единственную икону с суровым ликом Спасителя, который строго смотрел, казалось, в самую душу. Рядом с иконой лежали спички и несколько свечей, предусмотрительно приготовленных чьими-то заботливыми руками. Взяв одну из них, женщина зажгла её. Пламя свечи трепетно задрожало от её взволнованного дыхания. От маленького огонька в часовенке стало светлей, и взгляд святого Лика уже не казался таким суровым и осуждающим. Женщина опустилась на колени. Ещё некоторое время она смятенно вглядывалась в икону, словно пытаясь что-то понять для себя, найти ответы на переполнявшие сердце вопросы. В глазах её заблестели слёзы, с губ слетел жаркий шёпот:

     «Скажи мне, Господи, перед какой иконой я, недостойная раба твоя, прощенья вымолить должна за грешную любовь свою? Я от неё, манящей в бездну ада и подни-мающей на высоту блаженства, не в силах отказаться, я безвольна. Во искушение послал её ты мне или подарком последним от судьбы, Всевышний? Ты же знаешь – я встречи не искала, лишь много лет ждала. Не думала, что будет так невыносимо больно, когда коснётся крылом своим меня запретная любовь. За что мне эти муки? Но не ропщу…
     Скажи лишь, Господи, что делать мне теперь с мятежным сердцем, неразумным – оно и плачет, и ликует, от нежности трепещет и терпит боль, и мечется в отчаянном бессилье. И разум мой совсем над ним не властен.
     Как тяжело скрывать свою любовь, беречь и прятать от недобрых взглядов!
     Ты знаешь, поздней ночью, когда луна бросает свой холодный свет на землю, все окна настежь распахнув на-встречу звёздам, уснуть пытаюсь я, но воздуха мне не хва-тает. Лишь вглядываюсь в звёзды блестящими от слёз глазами… Непроизвольно губы беззвучно шепчут дорогое имя, и музыкой прекрасной оно звучит мне.
     И слёзы эти ты прости мне, Господи. Была я долго сильной, умом живущей, а не сердцем.  Слаба я, Господи, слаба и беззащитна. И хочется тепла и ласки нежной. Разве это много? И  времени нет у меня, чтобы оно лечило…         
     Я знаю, строг ты, Господи. Но если хочешь наказать, то не его наказывай – меня.
     Но дай мне выжить. И позволь любить…»

     Испугавшись дерзости своих последних слов, женщина резко поднялась с колен, отчего оплывшая воском свеча погасла, и темнота навалилась на хрупкую одинокую фигуру, с опущенной головой стоящую перед потемневшей от времени иконой.
     Кровь гулко стучала в висках, слёзы застилали глаза, тело сотрясала нервная дрожь. Ничего не видя перед собой и больно стукнувшись о косяк двери, женщина выбежала на улицу. Яркий свет брызнул в глаза. Прохладный вете-рок остудил горящие щёки. Глубоко и судорожно вздохнув, женщина вытерла слёзы. Немного постояла ещё и, гордо подняв голову, ушла, унося с собой горькую тайну, ещё глубже спрятав её в глубине своего мятежного непокорного сердца