Незнакомка у старой башни II

Незнакомка у старой башни
Мне привиделась в сладкой мгле.
Вспоминаю, как день вчерашний,
Те уста и очей тех свет…

О, не скрою, я был влюблён
И пьянён. Погружаясь в мрак,
Шёл вослед каблукам лиловым,
Шёл вослед вдоль седых дубрав.

Словно призрак плыла сквозь сумрак,
Две луны серебром в глазах….
Снова морок от губ тех блудных.
Догоревших страстей печать

Остаётся клеймом на сердце,
В едкий дым обращая плоть.
Я писал в дневнике, чернила
Заменив на живую кровь:

«Ведь исчезнет – то знаю точно -
Утром рано средь града глыб,
Камнем сделанных, как нарочно,
Словно сердце людей оных.

Это было уже со мною».
Память истины сохранить
Оказалась не в силах. Что же….
Восхищаюсь посмертно ей:

«Та душа была нежной сиренью,
Та душа была дождь в ночи,
Та душа была огненной пылью,
Ветром в поле и тайной глуши.

Та душа распростёрлась любовью
К миру, будто большой океан…».
Пересыпавши раны солью,
У могилы сижу сейчас.

Мы гуляли в окраинном парке,
Собирая деревьев листву,
Говорили о будущем рае,
Говорили о птичках в саду.

«Чепуха! Что за вздор? Что за детскость!?» -
Вы, должно быть, помыслили, друг.
Не сочтите, милейший, за дерзость –
Ваша взрослость подобна гробУ:

Закуёт вас в коробку серьёза,
Закуёт вас в коробку духов,
Заберёт вас во влАстие розы
И её ядовитых шипов.

Лучше буду бродить я по саду,
Говоря о волненьях простых,
Чем сидеть в том кафе у бульвара,
Оставляя потом чаевых.

Чем дарить эти алые розы,
Что засохнут в усопшей руке,
Чем ловить эти горькие слёзы
На целованной робко щеке.

Чем потом раскрывать сотни истин
Крытых мраком изящнейшей лжи,
Что сказать успеваете даме
На мосту у извИтых перил.

Но спешу возвращаться к началу –
Ведь теряю истории толк.
ПогрузИмся в тот вечер: даму
Я преследовал до ворот.

Тенью серой прокрался в спальню.
Наблюдал за невинным сном.
Сев неслышно на край кровати,
Целовал полотно волос.

Через месяц был бал у графа.
Я пришёл. Повстречал её.
Даже кружево маскарада
Обмануть не способно мой

Голод проклятый оказалось.
Время позднее. Провожал
До ворот, усадя в повозку.
Ах, какой же свободный нрав!

Всю поездку она смеялась.
Так открыта и весела!
В той же мере, что на везенье
Оказалась моё бедна

И сговорчива. Видит: перстни
В ряд на пальцах, костюм богат;
Голос приторный слышит.
Мыслит: «Он, должно быть, моя судьба!»

Приглашение на свиданье
В вечер следующий послал
Ей, не медля. Придумал имя:
Михаэль де Лефранк. Она

Разоделась. Горели жаром
Щёчки, алые от румян.
Мы гуляли. Гуляли в парке.
Ожидания оправдать

Её юные не стремился.
Кровь невинная – мой соблазн,
Плотью сыт. На прощанье лилий
Скромных тонкий букет отдал.

Дни летели. И шли свиданья.
Скверы, улицы и мосты.
В нетерпенье ждала подарков.
Я дарил же одни цветы.

Мы гуляли до ночи, смеялись.
То для дам неприлично, но
С ней нередко вдвоём оставались,
Позабыв о проклятье моём…

Она строила только догадки,
Я старался же складно лгать
И не знал, как надолго затянут
Будет этот случайный роман.

«Вы бледны, словно месяц ваш лик,
Холодны, будто утром роса,
Вы так смотрите… ДОлжно быть, дик
Ваш характер и ваша душа.

Вы так смотрите, будто хотите
Иссушить моё тело до дна,
Как бокал на дворцовом банкете,
Как бокал дорогого вина…» -

Говорила она вечерами,
Говорила, сердечно дрожа,
Говорила, в объятиях тая,
Говорила, не в силах бежать.

Не готов был открыть эту правду,
Не готов был признаньем прервать
Муки сладкие ожиданья
Встречи, жажды, прощаний. Так

Я молчал. И она молчала,
Ожидая ответа. Май,
Что затеплился было в сердце,
Поспешил заменить февраль.

Новый вечер. Я вновь с цветами
Стану ждать у больших ворот.
«Сколь продлятся её терзанья?», -
Сам себе говорю в укор,

Слыша мысли: она мечтает
Выйти замуж, богато жить,
Получать от меня брильянты,
А не лилии. И духи

Во флаконе французском.
Платьев – чтоб ломился дубовый шкаф,
И пирожных объедаться
Не на праздниках и балах.

Вновь садится в мою карету,
Отправляемся в старый сад.
На лице её безразличье,
В сердце скользкий и липкий страх.

Щёки алые. Брови тОнки,
Губы – атласа лепестки.
Две луны заслонили тучи
Мне не высказанных обид.

Травы ветер склоняет, молний
Вспышки розовые вдали.
Мы идём среди жёлтых клёнов,
Башня старая впереди.

«Незнакомка у старой башни
Мне привиделась в сладкой мгле….

Это было уже со мною».

Мысли спутаны. Тишина.
Ей неловко. Внутри клокочет
Жажда выяснить навсегда:
Между нами любовь? Игра?

«Ваши губы сухИ и блЕдны, -
Шёпот слышу сквозь ветра стон, -
Тело хОлодно, взгляд безвЕрный
Ослепляет седым огнём.

Ваша кожа бела, что звёзды,
И не слышен сердечный такт…
Кто вы, право? Клыки и когти
Долго будете ли скрывать?

Не ответите: знаю. Мама
Меня предупреждала. Я
Же спешила к вам на свиданья…
Я люблю! Вас люблю!». Молчал,

Словно ждал продолженья речи.
Продолжала: «Не стыдно ль вам
Не высказывать отношенье
К нашим чувствам, не строить план?»

«План какой? - ухмыляясь, бросил
Я небрежно, - Женитьба? Знай,
Нас священник не обвенчает,
Не пропустит в Господень храм.

И я вовсе не столь богато,
Как ты думала, здесь живу.
В дар хотела духов? Брильянтов?
Но их нет». Урагана гул

Надвигающийся. «Ах, знал бы,
Как ужасна моя судьба! –
Прошипела змеёй, - Ах, знал бы,
Что терпела, терплю…». «Тебя

Мне, бесспорно, безмерно жаль.
Столь доверчивое дитя….
Надо было послушать мать.
Не люби, не люби меня!» -
Отвернувшись к стене, шептал.

Сам же думал: убить сейчас?
Или завтра? Чрез месяц? Жар
Муки выбора, ожиданья
К горлу горечью подступал.

Это было уже со мною.

«Ваше сердце, должно быть, камень» -
Голос дрогнул. Её лицо
Исказилось золы гримасой.
«О, на «вы» говорить со мной

Ты не думай. И, дорогая,
Вслух вопросов не задавай
О природе седого взгляда,
Не разглядывай невзначай

Черт недвижных и губ, что снегом
Прикасались к твоим губам.
Для чего тебе эта правда?»
«Я желаю, желаю знать!

Мне неважно. И, если проклят,
Не умерю своей любви!»
«Но любви не ко мне. Признайся,
Что мечтаешь красиво жить,

ГотовА Сатане отдаться
За блага, королевский шик».
«Королевский! Позволь же, -
КАжет пальцем на полевой букет, -

Даришь в лентах ирис и маки,
Что в полях наш слуга жене
Собирает, - кричит, - ромашки –
Это твой королевский шик?

Серебрится твоя карета
В свете лунном, в твоих руках
Трость с вкрапленьями малахита.
Пальцы в перстнях, и в волосах

Ленты, дОлжно быть, что ценою
Превосходят уборы дам.
Жаден…». «Малость, - перебиваю, -
Малость жаден. И что ж?» В глазах

Слёзы лунных. И бормотанье:
«Ах, позволь же заметить, друг,
Я была бы ведь очень рада
Жёлтой зависти мне подруг!

Я была бы ведь очень рада
Получить от тебя кольцо,
Получить вдруг билет в театр
Иль бутыль дорогих духов.

Я была бы ведь очень рада
Быть примером. Удачный брак…
Быть женою. Быть честной. Знаешь…
Ты оставил на мне печать!»

Безразличны её терзанья.
Это было уже со мной.
Я убил её в тот же вечер.
Под прощающимся дождём

С грёзой женскою.

Точно так.

Моё сердце, должно быть, камень;
Так же сердце людей оных
Камнем сделано рукотворно,
Словно тысячи града глыб.

Слёзы точат бессмертный камень.
Грёзы точат. Влюблённой кровь
Показалась бокалом яда,
Отравляющим естество.

Завершая свою поэму,
У могилы сижу сейчас.
Мне не стыдно. И солью раны
Я лукаво пересыпал.