Шах и мат

За столом сидели двое. Мужчина и женщина. Посреди пустынного песчаного пляжа. Они играли в шахматы.

Все казалось черно-белым. Хотя, нет. Скорее, слишком светлым. Солнце отсвечивало от белоснежного песка и отражалось от зеркальной воды океана. Но в то же время все было будто в тумане, а небо казалось светло-серым.

Мужчина был одет во все чёрное, а женщина – в белое. А фигуры были распределены наоборот, он – за белых, она – за чёрных.

Партия в шахматы уже давно началась. До этого момента они молчали, но все же передвинули две фигуры. Две пешки.

- Мы сидим посреди чертового пляжа. Очнись, - сказала она.

- И что?

- Мы застряли здесь.

- Это слишком хорошая новость, чтобы быть правдой.

Он улыбнулся ей, она опустила глаза и передвинула очередную пешку на доске.

- Тебе многое дала власть, ты знаешь, - заявила она. Он тоже пошел пешкой.

- Многое, да не всё.

Она усмехнулась. Теперь они говорили так: передвинутая фигура – отдельная фраза, умозаключение, а, может, и целый абзац, высказанная мысль. Превосходство слов над реальностью – единственное, что они могли друг другу предложить.

- Нет, ты изменился. Всё-таки в тебе сидит что-то страшное и большое. То, чего я не понимаю. Возможно, никогда и не пойму. Хотя, ты прав. Власть не дала тебе всего, что ты хотел, - женщина пошла ладьей.

- Это смешно. Не будь дурой, - мужчина задействовал ещё одну пешку.

Они замолчали. Потом долго смотрели друг на друга, а после переставили ещё несколько фигур. Никому из них пока не находилось, что сказать. Собственно, за все годы, что они друг друга знают, они никогда не находили правильных вещей, которые следовало бы сказать. Конечно, они говорили, но в глубине своей души мечтали об истинном разговоре, таком, в котором не было бы правил или лишних слов, где никто изначально не знал ответа.

- Ты помнишь, как мы познакомились? – вдруг спросила она. - Это было ночью. В конце зимы. Где мы были? Кажется, на какой-то вечеринке. Впрочем, не знаю. Я оказалась там совершенно случайно. Меня бросила моя подруга, я никого там не знала. И ты возник из ниоткуда с абсолютно банальным вопросом…

- Почему вы стоите одна?

- Почему вы стоите одна… Да. Мы разговорились. А потом ты довез меня до дома, - она сделала ход конем.

- Я позвонил на следующий день. Попросил о встрече. Ты сначала не соглашалась, ссылаясь на какие-то неотложные дела, а потом… Потом сама позвонила и сказала, что согласна.

- Я не ошиблась.

- Ты просто была слишком одинока, - своим слоном он съел её пешку.

Было тихо, не слышно птиц, лишь только шум прибывающих волн. Ветер то усиливался, то утихал. А они продолжали играть в свою двухцветную игру. Ни один из них не был большим фанатом шахмат. Они бы больше предпочли спрыгнуть с двадцатиметровой вышки.

- Другие мужчины. Расскажи о них.

- Ты не хочешь об этом знать, - уверенно сказала она.

- Почему это?

- Другие женщины. Расскажи о них.

- Нет. Тебе не нужно об этом знать.

- В этом ты прав. Не нужно. И как бы любопытно тебе не было, никогда не задавай мне подобные вопросы. Так же, как и не отвечай на такие же мои. Нам не нужно это знать. Всё давно осталось в прошлом, - она пошла слоном.

- Тогда зачем спрашивать?

- Любопытство. К тому же, когда ты сомневаешься, то пытаешься заставить внешние факторы принять за тебя решения. И это один из них. В отношениях, находящихся на самом краю, никогда не следует говорить о прошлых интересах. Хотя, в любых отношениях, если честно, - она съела его пешку ладьёй.

- Ты думаешь, мы находимся на краю? – он серьёзно на нее посмотрел.

- А разве нет?

Их захлестнули воспоминания. Они начали собирать по крупицам то, что, казалось, давно забыто. Им будто нужен был этот самый пляж, игра в шахматы (где они до сих пор переставляли фигуры) и серая реальность, в которой нет места ничему и никому, кроме них двоих.

Они вспомнили всё, что могли, что хотели. Долгие разговоры по душам, тихие вечера, безрассудные поступки, страшные ссоры и глубокое влечение друг к другу. Она закрыла глаза, он тоже, им уже не нравился ни этот пляж, ни это солнце. Открыв глаза, мужчина и женщина оказались в тихом и пустом месте, походящем на ирландский паб. В углу стояло пианино. Черного цвета. Как прозаично.

Мужчина усмехнулся, встал (он уже не был одет во все черное, теперь на нем была синяя рубашка и джинсы) и подошел к барной стойке. Женщина тоже сменила гардероб, теперь она была похожа на барменшу.

- Виски, водка, джин, - перечислил мужчина виды алкоголя в баре. - Ничего не хочешь?

- Нет, - она пожала плечами.

- А я, пожалуй, выпью, - с этими словами мужчина хотел было налить в стакан виски, но потом он поморщился и вернулся на место.

Партия продолжилась. Он передвинул пару пешек, она съела одну из них. Ходы становились длиннее, молчание слишком затягивалось. Слова уже более не связывались в их голове. Неужели они всё обсудили? Решили все накопившиеся вопросы? Почему они молчат? Когда выпадает шанс выяснить всё, что не удалось ранее, им надо пользоваться. Такие шансы выпадают редко. Часто люди расстаются и уходят, а порой и просто исчезают из жизни друг друга, без разъяснении причины. И не всегда обе стороны понимают, что произошло. Не всегда обе стороны готовы смириться с произошедшим.

- Ты хотел изменить мир, - вдруг заговорила она. - Сам мне говорил.

- Кто же не хочет его изменить?

- Я, например. Меня всё в нём устраивает. Жестокость, безжалостность, вечное ожидание чего-то страшного: конца света, глобального потепления, мировой войны, экономического кризиса… Люди сами сжирают себя. Тебе не кажется, что мы всё время ищем повод побывать в депрессии?– она язвительно улыбнулась. - Впрочем, речь не обо мне. Что же случилось с великими мечтами?

- Они столкнулись с одной дамой. Она сказала, что её зовут жизнь и она плевать хотела, что они существуют, потому что ей нужно вообще в другую сторону, - мужчина грустно улыбнулся.

- Но ты всё равно сумел забраться на верхушку айсберга.

- А смысл? – тут он съел её слона.

- Смысл есть во всём.

Мужчина осмотрел помещение, в котором они находились. Ни окон, ни дверей. Тусклый свет. Одинокое пианино. Пустая барная стойка. Пятнадцать бутылок с алкоголем. Пять столиков, четыре пустуют.

- Говорят, что за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Как думаешь, я твоя великая женщина?

- Я не великий мужчина.

- В этом вопросе многие СМИ бы поспорили с тобой.

- Теперь мы говорим о СМИ? Хочешь узнать ответ на этот вопрос? – раздраженно спросил он. - Да, ты та самая женщина. Довольна?

Они передвинули пару фигур. Мужчина подошел к пианино, сыграл на нем незамысловатую мелодию и вернулся за стол. Она правда хотела, чтобы он сыграл чуть больше, чтобы он сыграл не просто в пространство, а лично для неё. Но этого не хотел он. Иначе бы не играли они сейчас в шахматы.

- Ты всегда играл для себя. На пианино.

- Да.

- А почему не играл мне?

- Тебе это было не нужно.

- Неправда.

- Ещё какая правда. Ты о многом лгала себе. О том, что тебе лучше одной, об отношениях без обязательств, о страсти, о жизни… В конце концов о том, кто ты есть. Видишь, к чему это привело? – он ввёл в игру ферзя.

- К тому, что мы сидим в ирландском пабе?

- К тому, что ты действительно стала тем человеком, о котором всем лгала. Ты смогла себя обмануть.

- А это плохо? – она пошла слоном.

- Мы в ирландском пабе в шахматы играем. А ты как думаешь?

Она опустила глаза. Он был сильнее неё. Гораздо. Она всегда мечтала найти мужчину, который будет сильнее неё по характеру, по силе воле. Того мужчину, который смог бы заставить её замолчать, если надо было. Который бы переигрывал её, решал за неё, ставил точку в разговоре, не задавал глупых вопросов… Но ей не встречались такие, никто не мог её переиграть, она была слишком сильная для них, подавляла их мужское эго. И вот семь лет назад один такой пришёл. Теперь он сидит напротив, и она не имеет абсолютно никакой власти над ним.

- Из-за тебя я схожу с ума, - призналась она. Он лишь усмехнулся и покачал головой.

Чистейшая правда. Хоть в чём-то себя не обманывает.

- Мне надоел этот паб.

Не успела она сказать это, как тут же они оказались в огромном зале. Обычно в таких устраивают церемонии вручения всяких разных премий. Они были на подобных. Скучно, лицемерно, пафосно. Шикарно накрытые столы, лживые речи.

Они снова сменили одежду. Теперь он был в смокинге, она – в элегантном вечернем платье. Сидели за огромным круглым столом, посередине – всё та же шахматная доска с недоигранной партией. Чтобы дотянуться до неё, им обоим нужно было встать.

- Поговорим о любви? – предложила она.

- Я люблю тебя слишком страстно и безумно, чтобы об этом говорить, - ферзём он съел её пешку.

- Мне ты этого не говорил.

- Ещё как говорил, - мужчина усмехнулся. – Много раз. Ты просто не слышала. Точнее, слышала, но не хотела слушать. Для тебя это были, так, шуточки. Ты закатывала глаза, а потом забывала. Любое признание в любви вызывало у тебя усмешку, ты не воспринимала это всерьёз.

- Нет. Я думала, что ты врал.

- Очень разумно. Я тебе так часто врал?

- Постоянно. Ты пытаешься выставить меня плохой. Мы оба такие, - она ферзём съела его ладью. - Так поговорим о любви?

- Я дорожу тобой как другом, страстно желаю как любовницу, восхищаюсь как человеком, люблю как женщину, воспринимаю как жену. Достаточно? – он снова переставил ферзя.

- Я не об этом… - он не дал ей договорить.

- Об этом.

Они замолчали. Шахматная партия зашла в тупик. И они зашли в тупик. Но с шахматами было проще, это игра, можно начать всё заново. Но у них всё слишком сложно. Всё всегда слишком сложно, когда дело касается мужчины и женщины. Их отношения заново не запустишь, фигуры в начальное положение на доске не поставишь. Партию нужно либо доигрывать, либо расходиться, согласившись на ничью. Но ничья была не для них. Но и шахматы были не их игрой.

- Сейчас ты наверное хочешь кое-что спросить, - догадался он.

- Да. Почему? – тут же выпалила она.

- Почему я просто не переспал с тобой тогда, в самом начале нашего знакомства? Это достаточно сложный вопрос.

- Ты же явно хотел.

- О, как я страстно хотел. Порой, желание было невыносимым. Особенно, когда ты стояла рядом и… и все вокруг меркло, казалось ничем по сравнению с тобой, стоящей так близко. Каждое твоё движение порой будоражило меня, иногда мне казалось, что я одержим. Может, это была и правда. Но всё же…

- Всё же это произошло только через семь лет. Хотя мы были близки к этому и раньше.

- Ты про Прагу?

- Да.

- И почему?

- Потому что это похоть. Сладострастие.

Она рассмеялась.

- Смешно. Ты смешной, - снова смех. - Сладострастие. Ты не знаешь значения этого слова, так что заткнись.

Теперь они оба смеялись. Защитная реакция. Потому что, в действительности, всё было слишком грустно.

- Придумал, конечно. Похоть, сладострастие. Мог и поумнее что-нибудь сказать. Ты же не идиот. Тебе сорок один, в конце концов. У тебя даже за период нашего семилетнего общения женщин было… Сколько? – она встала из-за стола.

- Нет. Не надо. Сама же сказала, нам не нужно это знать.

- Но это входит в период наших отношений, ты же…

- Знаешь, я вот не горю желанием узнать, сколько у тебя было мужиков за период нашего общения. Я вообще не хочу об этом знать. Ты была права, - он тоже встал.

Она обернулась.

- А если бы я тебе изменила?

- Ты должна была бы постараться, чтобы я об этом никогда не узнал. Потому что об этом я точно не хочу знать. Никогда. И я бы сделал то же самое, если бы ситуация была противоположна. Об измене могу знать все, кроме тех, кому изменили.

Он медленно подошёл к ней, достаточно близко, чтобы нарушить её личное пространство.

- Ну что, может, снизим накал и переспим еще раз? – она попыталась пошутить, он не понял.

- Я мог бы прижать тебя к стенке, но это только всё усложнит.

- Куда уж сложнее?

Они вернулись за стол, за игру. Фигур на доске осталось немного. Они будто выставили себе целью убрать все фигуры, а не поставить шах и мат королю. Будто забыли правила игры. Как будто когда-то они их знали. И дело было даже не в шахматах, шахматы – это побег от действительной игры. Многоуровневой игры. Где есть только два игрока. И главная цель которой – не закончиться, потому что последний уровень не выводит победителя.

- Слова. Всё, что мы делаем – это говорим слова.

- А что мы ещё должны говорить? Дерево?

- А где же действия?

- В действиях так красиво не получится.

Шах. Первый шах. Он поставил ей. Но она быстро выкрутилась. Не нужно было ничего особенного. Слишком просто.

- Я даже уйти не могу. Ты меня не отпускаешь.

- Я не отпускаю? Не хочешь жить со мной, не живи вовсе. Кто тебя держит-то? – он улыбнулся.

- Какая самоуверенность! – она почти поставила ему шах, но он вовремя увернулся.

Они вернулись на пляж. Она снова в белом, он – в чёрном. Солнце также ярко светит, но не греет. Фигуры на доске. Они друг против друга. И больше никого вокруг.

Женщина смотрела вдаль, искала хоть что-нибудь, кроме белоснежного песка. Потом она закрыла глаза и поморщилась.

- Тебе плохо? – спросил мужчина.

- Потому что ты рядом.

Он усмехнулся, покачал головой. Потом сдвинул фигуру на шахматной доске и внимательно смотрел на неё. Она не шевелилась, на него не смотрела. Его взгляд изменился. Стал мягче, нежнее, он улыбнулся.

- Забавно, правда? – спросил он.

- Что?

- Пляж, бар, банкетный зал. Почему?

- Совсем сбрендил, что ли?

В воздухе повисло молчание. Они тихо играли, поочередно ставя друг другу шахи. Никак не могли выиграть. Это уже не казалось забавным. Всё это уже давно не казалось забавным. Он не хотел заканчивать игру, ему не нужен был победитель. Кто-то выиграл в шахматы – всё закончено. Что было, что будет и что есть.

Ей не нужен был победитель. В конце концов, она сама хотела мужчину, который будет сильнее, чем она. Потерять его было бы преступлением. Всё, что они делали, всё, чем они когда-либо были друг другу – всё потеряет смысл. Да, они издевались, причиняли друг другу порой ужасные вещи. Но как же иначе? Это был их выбор.

В конце концов здесь они были теми, кем истинно являлись. Теми, кто никогда бы не вылез наружу в иной ситуации. Но сегодня им дали уникальный шанс. Шанс убить друг друга окончательно.

- Скажи, только честно, я сломал тебя?

Она засмеялась, приложила ладонь ко рту, а потом смех перешёл в рыдания. Женщина отчаянно качала головой, говорила сквозь ладонь «нет», но он всё понял. Это был последний вопрос.

Мужчина посмотрел на шахматную доску и с ужасом произнёс:

- Шах и мат.

Это был конец. Он победил.