Забытый герой

Темно, хоть глаза выколи, а, может, и выкололи. Тихо, будто уши свинцом залили, а, может, и залили. Великим героем он был — мир едва вмещал его могучее тело, земля сотрясалась под его поступью. Земных мужей повергал в ужас, земных жён повергал на ложе — лишь одной жене, небесной, отказал в ласке... Может, она отомстила?

Семь шагов по кругу — от лежанки до лежанки, вдоль стен — ни холодных, ни тёплых, ни твёрдых, ни мягких: шаг, два, три... семь... Угол... Колено просит боли, колено ноет о боли, но её нет. Шаг, два, три... семь, надоело — ночь, пора спать без сновидений, пока не откроются глаза из тьмы во тьму, и не начнётся новый день. Шаг, два, три... семь... семь тысяч семьсот семьдесят семь... надоело — ночь.

Трудно найти белое пятнышко в богатом узоре, но солнцем сиять оно будет на чёрном полотне. Оглушительный грохот разбудил узника. Он вскочил, прижался к стене и слушал первый звук за тысячи лет: катятся, грохочут по камню осыпающиеся песчинки. Когда под ногами вырос крошечный барханчик, узник зачерпнул горсть, и песок заструился между пальцев, твёрдый и колючий. Песчинки сыпались, несчётные, как тёмные, тихие, пустые дни в темнице, — и кончились, и он понял, что кончается его заточение.

В невидимую щель сквозил прохладный воздух, он пах сыростью, дёгтем, старым лаком и чем-то ещё, пока незнакомым, и мужской голос бормотал едва слышно:

«Из... Ду... Бар.... Издубар?!»

«Я не Издубар...» — возразил узник.

«Я не Издубар!» — закричал, что есть силы, герой.

Ещё несколько мучительно долгих песчинок сползли в кучку под ногами и другой мужской голос сказал:

«Не Издубар... Гильгамеш!».

Осыпались камни, исчезла темница, рассеялся мрак,
Шамаша жгучее солнце глаза ослепило,
Тёплой ладонью легло на отвыкшую кожу
Героя, видавшего всё до края мира.
Медью сияют крепкие стены Урука,
Сорок локтей они высотою,
десять локтей они толщиною
Радостно машет ему со стены Уршанаби
Трогает робко зубцы — обожжены ли?

С неба глядят на героя новые боги — старые и молодые, дети и взрослые, в шляпах и платках, с моноклями и в очках. Смотрят с интересом, восторгом, восхищением. Знает Гильгамеш: пока смотрят боги, пока не забудут про его мир — не зайдёт солнце, не проглотит героя темница забвения.

Ветер гоняет пески по пустынным барханам,
Лижет босые ноги...
Голос приносит ветер,
Плач приносит ветер,
Смех приносит ветер...
Брат мой, Энкиду, ты жив?!

Примечание: Издубар — неправильное прочтение имени Гильгамеш (или Бильгамеш). Так называл Гильгамеша первый переводчик эпоса Джордж Смит.