Встреча у колодца

Встреча у колодца

Колодец был старше города.

Каменная кладка потемнела от времени, платан рядом разросся так, что корни его оплели сруб. Место было простое, но люди приходили сюда не только за водой — здесь было тихо. По-настоящему тихо.

Под платаном сидел человек.

Глаза его были закрыты. На лице — ни тревоги, ни ожидания. Он был неподвижен, но это была живая неподвижность — как у воды в этом самом колодце.

Он был слеп от рождения.

---

Виджай заметил его издалека.

Пятьдесят три года. Тридцать из них отдано священным текстам. Три трактата. Сотни учеников. Тысячи страниц.

Он знал о просветлении всё.

Он не был просветлён.

Это противоречие жгло его изнутри. Он читал о блаженстве — и чувствовал пустоту. Он изучал природу Атмана — и не находил его в себе. Он объяснял другим то, чего сам не понимал.

Увидев слепого, он остановился.

Что-то в этом человеке было настоящим. Настолько настоящим, что рядом с ним собственная жизнь показалась декорацией.

---

— Мир тебе.

Слепой не ответил. Чуть склонил голову.

Рядом стояла пустая чаша.

— Позволь, я наберу воды.

Слепой протянул чашу. Виджай наполнил её.

Слепой пил медленно. После каждого глотка замирал, словно вода была не просто водой.

Виджай сел рядом.

Его ждали дела, ученики, недописанная страница. Но он сел — и не мог уйти.

---

Молчание тянулось.

Виджай не выдержал первым.

— Ты слеп от рождения?

Кивок.

— Я много думал об этом... о природе страдания, о том, почему одни рождаются здоровыми, а другие нет. В текстах говорится о карме. Возможно, в прошлой жизни ты...

Он осёкся.

Что он делал? Объяснял слепому, почему тот слеп?

Но остановиться не мог.

Слова сыпались из него — о карме, о законе причины и следствия, о грехах прошлых жизней. Он цитировал, ссылался, объяснял. Голос становился громче, слова — быстрее.

Слепой молчал.

В какой-то момент Виджай понял: он говорит не для слепого. Он заглушает тишину. Тишину, которая была в этом человеке.

Тишину, которой он боялся всю жизнь.

---

Солнце село.

Виджай замолчал — опустошённый.

— Почему ты молчишь? Тебе нечего сказать?

Слепой поднял голову. Его бледные глаза смотрели точно на Виджая.

— Ты хочешь услышать?

Голос — негромкий, хрипловатый.

— Да.

Пауза.

И слепой заговорил.

---

Это была не речь.

Ритм — древний, как биение сердца. Слова падали, как капли в пустую чашу.

Ты прав: слепой порою видит лучше зрячих…
Я слеп, но вижу суть — и это много значит…
Не глаз проблема, друг, не в ухе, что не слышит —
А в сердце, что давно одной тревогой дышит…

Виджай вздрогнул.

Ты строишь мост из стали, камня и бетона…
А в сердце у тебя — пустыня и препона…
Ты тело лечишь, мажешь, холишь и лелеешь…
А душу запустил — согреть её не смеешь…

Что-то сдвинулось в груди. Камень, который он положил туда много лет назад.

Ты так боишься тишины и одиночек…
Что заполняешь мир пустым потоком строчек…
Болтаешь, и болтаешь, и болтаешь снова…
Но в тишине — не можешь вымолвить ни слова…

Это было про него. Про человека, который час назад заполнял тишину словами, потому что боялся её.

Я в темноте своей нашёл иное пламя…
Оно внутри живёт и светит между нами…
Горит во мне всегда, в груди, под рёбер сеткой…
А ты при свете дня томишься тесной клеткой…

Слёзы. Он не помнил, когда плакал последний раз.

Ты смотришь в небо — но не видишь в нём величья…
Читаешь книги — но не видишь в них обличья…
Ты слышишь речь людей, но мимо суть проходит…
И камень истины тебя с пути уводит…

Камень истины. Он собирал камни, думая, что строит храм. А храм был внутри — заброшенный, тёмный.

Я не прошу прозреть — прошу остановиться…
Закрыть глаза на миг и в тишину спуститься…
Там, в глубине, где мрак укутан мягким светом —
Ты сам себя найдёшь и станешь сам ответом…

Голос стал тише.

Слепец не тот, кто глаз своих давно лишился…
А тот, кто видит всё, но видеть разучился…
Кто за стволами леса не увидит неба…
Кто полон — но не дал ни соли и ни хлеба…

Открой не веки — сердце, душу и ладони…
И мир раскроется, как небо на иконе…

Шёпот:

Я слеп — но полон света. Нищ — но я богатый…
А ты? Ответь себе: ты зрячий — иль проклятый?

---

Тишина.

Живая. Тишина, которая сама была ответом.

Слёзы текли по щекам. Виджай не вытирал их.

— Я ничего не понимал. Тридцать лет. Ничего.

Слепой не ответил.

Виджай закрыл глаза.

Темнота — мягкая, как бархат.

Где-то на самом дне, под слоями слов и концепций, что-то светилось. Тускло, как уголёк под пеплом.

Оно было там всегда.

---

Когда он открыл глаза, площадь была пуста.

Только чаша — глиняная, с трещиной. В ней осталось немного воды. В воде отражалась звезда.

Виджай долго смотрел на эту звезду.

Потом встал и пошёл домой.

Чашу он не взял.

Она должна была остаться — для следующего.

---

После той ночи Виджай перестал писать трактаты.

Он приходил к колодцу каждый вечер и сидел с закрытыми глазами до темноты.

Иногда люди задавали ему вопросы. Он отвечал не сразу. Многие уходили. Но те, кто оставался, получали не цитаты, не объяснения — просто слова, которые попадали туда, куда нужно.

— Где ты этому научился?

— У слепого.

— Кто он был?

— Не знаю. Может, он мне приснился. Это не важно.

— А что важно?

Виджай закрывал глаза.

— Небо на иконе.

---

Через двенадцать лет он умер — тихо, во сне, у того самого колодца.

Последние его слова:

— Я вижу.

---

 Конец