Вера

Глава 36

Шесть месяцев пролетели словно один долгий, насыщенный событиями день. Время, которое когда-то казалось застывшим в ожидании перемен, теперь текло плавно и уверенно, принося с собой надежду и свет. Самым важным достижением стало то, что Татьяне Дмитриевне удалось договориться именно с тем врачм-психотерапевтом, который смог найти подход к Лёше. Поначалу внук относился к этим встречам с настороженностью, даже страхом, но постепенно лёд недоверия начал таять. В кабинете доктора, светлом и уютном, парень чувствовал себя в безопасности. Лёша постепенно открывался, делился своими переживаниями и страхами.

Лена тем временем превращалась в настоящую звезду ресторанных танцев. Её грациозные движения на сцене завораживали посетителей, а чаевые щедро сыпались в её кармашки после каждого выступления. Она научилась не только красиво двигаться, но и чувствовать публику, создавать настроение в зале. По вечерам, когда вся семья собиралась за столом, атмосфера становилась особенно тёплой и уютной. Лена рассказывала забавные истории из своей работы, а Лёша с гордостью делился успехами на сеансах у психотерапевта. Татьяна Дмитриевна, наблюдая за этой идиллией, не могла сдержать слёз радости. Она понимала, что самые тёмные времена остались позади, а впереди их ждёт если не светлое будущее, то по крайней мере, без наркотиков и Королькова.

Финансовая стабильность, которую обеспечивала работа Лены, позволила семье наконец-то вздохнуть спокойно. Больше не нужно было беспокоиться о завтрашнем дне, можно было строить планы и мечтать о будущем. И хотя впереди ещё было много работы над собой и своей жизнью, главное — они двигались в правильном направлении. Накануне дня 8 Марта, Татьяна Дмитриевна позвонила адвокату

– Здравствуйте, Георгий Петрович!

– Добрый день, Татьяна Дмитриевна! Как поживаете?

– Вашими молитвами, спасибо. Хотим Веру навестить, когда это можно сделать?

– Я все узна;ю и вам позвоню.

– Спасибо вам большое, я буду ждать. Звонок адвоката застал Татьяну Дмитриевну в предпраздничной суете.

– Татьяна Дмитриевна – прозвучал в трубке деловой голос – вы можете навестить Веру в течение трех ближайших дней. Я договорился.

— Спасибо вам большое, — с облегчением выдохнула Татьяна Дмитриевна. — Я очень переживаю за неё. Знаете, я хочу отправить к ней детей. Они так скучают, и, уверена, Вера будет рада их видеть.

— Отличная идея, — поддержал адвокат. — Дети — это всегда радость и свет. Тогда пусть Лена мне позвонит, Я расскажу ей все детали и организуем встречу.

И вот посылка собрана. Лена вложила в неё всё, что смогла купить: домашние консервы, конфеты, печенья, чай, копченая колбаса, сыр, небольшой вафельный торт. Яблоки и апельсины – все было куплено и уложено с такой любовью. Каждая вещь в этой посылке хранила частичку её души и заботы.

Бабушка, склонившись над столом, старательно выводила буквы в письме к дочери. Её руки слегка дрожали, а очки то и дело сползали на кончик носа. Лена с братом стояли в прихожей, проверяя последний раз содержимое сумки.

— Всё взяли? — спросил Леша, глядя сестру.

— Вроде всё, — ответила Лена, застёгивая молнию сумки. — Поехали.

Они вышли из дома, погрузили вещи в машину и поехали на автовокзал. Весенний ветер был совсем не весенний, зима не собиралась уходить, считая март своим месяцем. Небо было серым, словно разделяло их печаль. Дорога предстояла неблизкая, но они были готовы к этому путешествию. В автобусе Лена легла на плечо брата и заснула. А он остался наедине со своими мыслями о матери, о том, как она там, одна, в четырёх стенах, о том, как важно сейчас поддержать её, дать понять, что дома её ждут и любят. Автобус все дальше увозил их от дома и мчал к колонии, где отбывала наказание их мать. Впереди их ждали долгие часы пути, но они знали, что это путешествие необходимо, что оно принесёт облегчение всем — и матери, и бабушке, и им самим.

И вот Вера перед ними. В помещении повисла тяжёлая тишина. Две пары глаз — внимательных, повзрослевших — не отрываясь, смотрели на мать. Они жадно ловили каждую черточку её лица, словно пытаясь запомнить, запечатлеть в памяти каждую деталь. А она не могла наглядеться на своих детей. Как же они выросли! Как изменились! В глазах старшего сына уже не было той детской наивности, только серьёзный, взрослый взгляд. Дочь стала такой изящной, такой похожей на неё в юности, но в то же время совершенно другой.

Слезы текли по её щекам, капали на платок, который она машинально сжимала в руках. Она скучала. Скучала так сильно, что иногда ночами просыпалась от этой тоски, от желания обнять их, прижать к себе. Дети тоже молчали. Они чувствовали её боль, её радость, её безграничную любовь. И в этом молчании было больше слов, чем в самых пышных речах. Они понимали: матери трудно, но она такая, молодец!.

Время словно остановилось в этой комнате, наполненной любовью, слезами и долгожданной встречей. И пусть слова не слетали с губ — сердца говорили друг с другом безмолвно, но так искренне и глубоко, как только могут говорить любящие сердца.

– Мам, мы тебе посылку передали, там много всего, бабушка письмо написала, почитаешь. Она не смогла приехать, неважно себя чувствует.

– Как вы живите?

– Я работаю в ресторане, танцую, так что с деньгами у нас все хорошо. Леша пока не работает, но обязательно устроится, такой мастер нужен всем.

Вера видела, какие грустные глаза у сына, она знала это состояние – депрессия, страшное, безысходное чувство, когда не хочется жить, есть, когда радует только одиночество. Это было ей известно. Она не стала спрашивать об этом, не желая возвращать сына в это липкое и неприятное чувство.

Сегодня начальство колонии разрешило чуть больше пообщаться с родственниками. Все-таки у женщин праздник. Поэтому наговорившись вдоволь, мать с детьми попрощалась

– Бабушке привет, берегите ее.

А Лешка только в конце свидания охрипшим голосом произнес

– Ты прости меня, мам. Я повел себя как последний урод, даже не выслушав тебя. Прости! Я только сейчас понял, когда мое лечение пошло быстрее, именно с того момента, когда Его не стало. Я как будто освободидся от каких-то пут, от какого-то тяжелого груза, который был привязан к моему поясу и тянул меня все время вниз. Понимаешь? Даже врач это заметил, но тогда я не знал причину, теперь знаю -- ион опустил глаза.

– Я давно простила тебя, сынок. Я представляю, как тебе было тяжело услышать такие новости. Но теперь будет все хорошо. Я выдержу и вернусь к вам.

Когда оставалось до двух лет срока всего месяц, адвокат стал готовить документы на УДО. Начальство колонии хвалило Веру, никаких претензий у них к ней не было, а это означало, что она может выйти на свободу еще на два года раньше.

Эпилог