Фантасмагория бытия

ВДОХНОВЛЕН АЛИСОЙ В СТРАНЕ ЧУДЕС (читается вслух)


Любовь моя, если я войду, но не выйду? — Тогда ты станешь дверью. Мы все — двери

друг для друга. — Но где стены? — Их нет. Стены — это просто тени от наших

страхов.  Мы пьём из пустоты, и каждый глоток звучит как нота без звука, которую

никто не слышит, кроме нас. Мы слышим хор голосов реальности, которая сама не

знает,. А ты заметила, что крылья чаек — это страницы книг, которые

мы не дочитали? — Да, любую книгу можно, не открывая, дочитать. — Там, где слова

превращаются в бабочек… — Но они улетают… — Именно поэтому их нужно ловить на

бумагу. — А если бумага тоже улетит? — Тогда будем писать на ветре. — Он же

прозрачный! — Значит, наши буквы будут невидимыми, но ощутимыми. Как дыхание.

И наши слова разлетятся в разные стороны и превратятся — кто во что. Одни

станут облаками, другие — мегалитами, и останутся в этом вечном мгновении,

которое никогда не кончается. Мы возьмём и раскроем то, что и не закрывалось, а

только ждало, чтобы выпустить нас, не впустив, через зеркало реки, в которое мы

будем смотреть и видеть свои сны, в которых мы станем всем: и деревом, и травой,

и птицей,и небесные медведи будут  летать среди облаков и

выжимать с них небесный мёд, который дают облака только триста раз в тысячелетие

или один раз в слепую вечность. Мы будем крутить косы деревьям и наводить новые

причёски пышным цветам. Мы будем ждать вечность, когда она превратится в

секунду, и тогда будем соберём плоды и ждать когда спадет

морозная жара , Свет обнимет тьму и станет

мерцанием любви, когда станет трескаться скорлупа иллюзий, и миражи — как
 
мыльные пузыри или воздушные шары — разлетятся со своим сладким и приятным

ароматом снов. Железные чайки будут махать руками и будут летать над зеркалом,

выхватывая из глубины осколки отражений, которые будут всплывать наверх, чтобы

заняться созерцанием чужих мыслей, чтобы стать дверью в стене, которая

рассыпается от одного любящего взгляда,и будем есть  кукурузу, которую никто не

сорвал, но успел съесть, пока

она не появилась. А птице;люди будут раскусывать твёрдые образы, доставая из них

мякоть истины. Тогда время станет безвременьем и скрутится в рулоны, которыми

обклеит стены факир из немого кино, Мы будем пить чай из карманов, и его

звонкий аромат

будет звучать как хор;ансамбль, который не собрали, но каждый играет свою партию,

не слыша другого. Осколки зеркал будут петь песни, которые в них пели смотрящие

в них глаза. А мы станем дверьми без стен, в которые, если ты только захочешь,

сможешь пройти мысленно, не входя и не выходя, но проникая сквозь них, как вода

проникает в любое пространство, где текучее становится твёрдым,. Когда горячее

желание придётся остужать, чтобы оно не стало

привычкой, мы будем бросать семена книг, которые потом прорастут. Мы будем есть

свежевыпеченные книги и будем пить свежевыжатые мысли.Срывая с

веток созревшие картины;сказки, которые, надев маску, стали мифом. Мы составим

словарь непридуманных слов и будем козырять друг перед другом невидимыми

нарядами, которые создал модельер;ветер. Мы отразим наше небытие в летописи

вечности, которая вскоре станет мгновением и перейдёт в разряд ненужных вещей и

лишнего хлама.Мы будем продираться сквозь кусты времени и нахватаем колючек

секунд прицепившихся к одежде мы расчешем ветер потому что он всегда такой

лохматый Чем его расчесать? У нас целая коллекция таких гребней гребнем из

лунных лучей; и солнечных бликов-зайчиков. .расчёска из паутинок, пойманных на

заре; гребень из осколков радуги; «расчёска из утреннего тумана»; гребень из

шёпота листьев, которые сами хотят стать ветром. Но только его расчешешь и через

секунду он опять лохматый Как ребёнок, который только что сидел смирно, а теперь

— хоп! — и уже скачет по диванам, разбрасывая волосы;ветры во все стороны.И мы

смеёмся.Он не любит расчесываться но любит расчесывать нам волосы и мы стоим

раскинув руки позволяя ему расчесывать нас.А где;то вдали берёзы уже распустили

косы, и шалун ветер уже тут как тут дай ему только возможность расчесать Мы

будем собирать несбыточные ягоды желания, как землянику, и тут же поглощать их,

И всё будет происходить, ещё не успев

произойти, потому что полотно безвременья нужно будет зашивать, пока оно ещё не

порвалось. Мы будем ловить осколки реальности и складывать из них стены без

крыши, потому что она будет не нужна, потому что тучи лежат на земле и дождь

всегда идёт горизонтально, а вертикальные облака будут как столбы нашего почти

невидимого и зыбкого храма. И любовь будет выдаваться в единственном экземпляре,

потому что её просто не успевают написать для всех.Мы войдем в

— комнаты, которых нет: войдем в комнату где время лежит, свернувшись,

как кошка, и мурлычет цифрами где увидим  «зеркала,

в которых нет отражений» «сон, который помнит себя» п пространство, где тени

поют»

Мы войдем зал, где эхо прошлых слов растёт, как мох, и его можно срезать ножом

из тишины; чердак, где спят невоплощённые мечты, недосказанные признания,

укутанные в паутину «а если бы…». Мы будем бродить по этим пространствам, не

оставляя следов, потому что следы — это застывший миг, а мы владеем вечностью,

которая не оставляет следов. Мы посмотрим вниз, себе под ноги, и увидим

созвездия мыслей: Плеяды забытых имён, Млечный путь несбывшихся встреч,

галактики желаний. Увидим, как закручивается матрёшка — зеркальная

вселенная — и выбрасывает, выпускает из себя новых матрёшек, новых давно забытых

миров. И увидим что вся вселенная состоит из большой картины составленной из

пазлов убери хоть один и картина разрушится и картина будет не полной Из;за угла

бесконечности будут выглядывать штрихи и наброски стёртых, но не

исчезнувших вселенских водопадов сознания. Жрецы и шаманы иллюзий проведут нас

по тропе глубин, которая стала мелью и превратилась в остров снов, на котором

живут такие же, как мы, не похожие на нас, но ставшие такими же — зеркалами, в

которых отражается то, чего не было, и то, что могло быть. А потом мы найдём

лестницу, которая ведёт в никуда. Но если подняться по ней, начинаешь понимать:

в «никуда» — это «куда;то», в другое место, где ты уже был, но ещё не был, ещё

не входил туда, куда ты уже входил не один раз. Просто ты это помнишь, чтобы

забыть, а не для того, чтобы помнить. И вот мы уже на вершине, а под нами —

город, где улицы — это нотная тетрадь, а дома — это ноты, которые уже спели, но

не смогли сыграть. Здесь музыка не звучит, а живёт — внутри тебя.  Ты скажешь:

«Но как услышать эту музыку?» А я отвечу: «Закрой глаза. Прикоснись к стене. Она

вибрирует. Это — ритм нашего дыхания, превращённый в звук». Ты слышишь мелодию,

которая разносится по всем уголкам непроявленной реальности, которую мы

проявляем своим присутствием. Сто;ит нам только подумать — и слова превращаются в

предметы, которых нет, но они есть, потому что они существуют вне зависимости от

нашего желания, сами по себе. И тогда мы начнём играть на этом городе, как на

огромном инструменте: проведём рукой по водосточной трубе — и она запоёт низким

басом; дунем в разбитое окно — и вырвется флейтовый вздох; наступим на трещину в

асфальте — и раздастся удар колокола, которого никто никогда не слышал потому

что он звучит как музыка планет, как голос земли, как соло природы, которая

рождается от наших взглядов и слов, не произнесённых вслух. Как заиграет

облако;скрипка — её струны — это лучи, но уже тоскующие по земле, которая ждёт

того, чего ждут веками, что рождается прямо на наших закрытых глазах, обращённых

внутрь себя. Мы возьмём её, и наша музыка станет творить чудеса: пойдут

горизонтальные

дожди и станут закручиваться спиралью; железные чайки сбросят металлические

перья

и станут яркими, как павлины, которые наконец;то смогут выразить свои чувства и

поплакать в плечо ветру. И мы станем хранителями без тайны, потому что эту тайну

уже все знают, и нет смысла её скрывать от тех, кто её не знает. Время обернётся

полотенцем и вытрет  лицо нашего сознания, которое промокло от звёздного

дождя, под который мы попали, перебегая дорогу вечности. Наши мысли, как красные

дорожки, расстелятся до самого горизонта, где нас будут встречать с подарками и

объятиями наши друзья: молчание, сон и простуда. Мы грустно отпразднуем наше

веселье и будем весело грустить о том, что с нами было, потому что не было, если

бы было. Будем вспоминать и тут же забывать все наши путешествия: там, где мы

были, потому что не были, если бы там были; там, где мы не были, если бы там

были.Время снова будет в смятку, и мы будем поглощать его с удовольствием,

запивая морсом несбыточного и намазывая   радостью горечи. Всё будет казаться

таким обыденным, как для волшебника его чудеса. Мир станет треугольным и

потеряет форму, которую ему захотят придать его разрушители. Всё возвратится на

круги своя, на которых ещё не было, потому что уже было тогда, когда этого ещё

не было. Мы возвратимся в свой дом без крыши и будем пить чай из нерождённых

откровений и есть бутерброды из своих не исполнившихся  снов. Всё будет таким

реальным, как в нереальности, которая стала реальностью. Мы будем рассуждать о

том, о чём нет смысла рассуждать, потому что об этом уже рассуждали — или не

рассуждали, потому что уже обсудили, когда те, кто не умел рассуждать,

рассуждали о том, чтобы рассудить, не рассуждая. Мы станем стенами, которых нет,

но они есть, потому что их нет. И мы будем верить в то, что никто не верит,

потому что не верить— это первый признак веры. …И когда мы дойдём до края этого

города;инструмента, где каждая трещина поёт, а каждое окно дышит, мы увидим: за

горизонтом нет конца. Там, где небо сливается с землёй, начинается лестница

вверх;вниз — и по ней спускаются те, кто ещё не родился, и поднимаются те, кто

уже ушёл. Они встречаются на ступенях, обмениваются взглядами — и в этом взгляде

рождается новый мир. Мы станем проводниками между мирами: будем ловить падающие

звёзды и сажать их в землю, чтобы выросли деревья с плодами;воспоминаниями;

будем собирать туман в стеклянные банки и хранить его как аромат утра, которого

ещё не было; будем плести сети из лунных нитей и ловить в них сны, которые

забыли свои имена.== А потом мы найдём комнату без стен, где время не течёт, а

пульсирует — как сердце, как волна, как ритм дыхания двух людей, Здесь: тишина

звучит громче музыки; взгляд прорезает пространство,

как свет сквозь воду; прикосновение становится языком, на котором говорят

вселенная и душа. Ты скажешь: «Как понять этот язык?» А я отвечу: «Закрой глаза
.
Прислушайся. Ты уже говоришь на нём. Ты всегда говорил». И тогда мы начнём

играть не на городе, а самим городом: проведём рукой по линии горизонта — и он

зазвучит, как струна, натянутая между прошлым и будущим; дунем на облако — и оно

рассыплется нотами, которые никто не записывал, но все слышали во сне; шагнём в

тень дерева — и окажемся внутри его памяти, где хранятся истории всех, кто

когда;либо отдыхал под его ветвями. А с глубин неба поднимется река из

света — она течёт не вниз, а вверх, и её вода — это капли не сказанных

откровений но всё же случившихся чудес. Мы

войдём в неё — и станем прозрачными, как утренний воздух, как отражение в

зеркале, которое ещё не появилось. И в этот миг: горизонтальные дожди закружатся

в танце, как ленты в руках у ветра; железные чайки сбросят последние

металлические перья и станут птицами;словами — они будут летать, выкрикивая наши

мысли, и их голоса сольются в хор, который никто не слышал, но все когда;то

знали; Мы будем хранителями без тайны, потому что тайна — это просто

нерассказанная история, а мы уже рассказали её друг другу. , и всё это будет

настоящим — потому что мы верим. А когда мы устанем от чудес, мы вернёмся в наш мир

в наш дом без крыши — там, где дождь идёт горизонтально, а стены — это просто

тени от наших страхов, которые мы уже переросли.

И скажем: «Мы были везде. Мы были всем. И ветер

будет кувыркаться и

делать сальто с лентой из несказанных сказок и не придуманных историй.

Мир перевернётся и встанет на голову — так, как это и было раньше.

Всё обретёт свои границы,

которых не видно, но они есть, и свои черты облика, которые никто не нарисовал

но они проявились, Время обернётся вокруг

нас, как шарф, и мы почувствуем, как в нём тепло — как объятия того, кто знает

тебя насквозь. Мы станем ораторами без слов, художниками без кисти и картин,

поэтами без стихов. Всё будет непривычно привычным, когда ты уже знаешь то, что

ты не знаешь, и, не зная, ты уже знаешь — потому что сердце помнит то, что разум

забыл. Мы сядем у невидимого огня, который не будет осыпать нас своими искрами,

— потому что он не для глаз, а для души. Потому что настоящее всегда прячется в

парадоксе. Этот огонь не гаснет. Он не требует дров — он питается нашей любовью.

И пока мы здесь, рядом, он будет гореть — невидимо, но ощутимо».