Жар-птица

1
Уже третий. Третий за последние два месяца. Труп нашли в туалете на первом этаже, головой в раковине, с засохшей кровью на лбу. Кровь была и на раковине, и на кафельной плитке — белой, красивой такой. Недавно ремонт сделали.
Ну да, думал Тимур, наличие трупа как-то не вписывалось в картину образцового ВУЗа. Директор, наверное, люто бесится. Еще бы: имидж попорчен, плитка тоже.
Да и ко всему прочему, Миху Ковальчука им вечно в пример ставили. Такой хороший студент, отличник, активист-затейник. Одним словом, где суета — там Миха. Вот кому он мог помешать, а?
—Тим, — прошипел чей-то голос над его ухом, и Тимур запоздало понял, что сидящая рядом Машка, сокурсница, пихнула его локтем,— тебя Соколов уже третий раз спрашивает.
А, точно. Он же на паре. Высшая, блин, математика.
—Очнись, Астахов, — фыркнула Машка, что-то записывая в тетрадь.— У нас лекция вообще-то.
—А какая тема? — шепотом поинтересовался Тимур. Машка привычно закатила глаза.
—Несовместные события. Доброе утро, Тимурчик.
—Спс, — кратко отозвался Тимур, подмигнув ей. — За мной кофе после пары, не забудь, Майская.
Подкат, конечно, на троечку с минусом, но Машка довольна. Сидит красная, с улыбкой до ушей. А что? Тимур прикинул, что у него уже месяца три нормальных отношений не было. А у Машки фигурка ничего, и мозги есть. Самое оно.
Так, не о том думаешь, Астахов. Сосредоточься. Миху, значит, обнаружили в туалете, Лерку Серебрякову, старосту третьего курса юристов, во дворе общаги. Номер пять вроде. Юлю Изотову, самую первую жертву — в сто пятой аудитории после занятий. И какая же тут связь, спрашивается?
—Тимур, — в его размышления нежданно-негаданно встрял Соколов,— у Вас такой глубокомысленный вид. Я даже боюсь предположить, что дождусь Вашего ответа раньше, чем закончится лекция.
Машка хихикнула. Где-то на задних рядах загоготали парни. Хрен с ним, подумал Тимур, пытаясь выстроить в голове хоть какую-нибудь систему. Бесполезно.
—У нас Тимур просто по трупакам больше специализируется, чем по терверу, Петр Михалыч, — нагло сострил Денис, главный клоун в группе. Местный Джим Керри, блин. Лучше бы делом занялся. — Детективом хочет стать.
—Заткни фонтан, Рудчий, — пробурчал Тимур. Он уставился в тетрадь, листы который сияли белизной — Тимур еще ничего не успел записать.
Он машинально перевернул страницу. Там красовалась кривая птица, начерканная ручкой. Тимур вспомнил, как на предыдущей паре рисовал эту птицу, тщательно штрихуя перья. И где он видел похожий рисунок?
Вспоминай давай, горе-Шерлок. Птица, птица, птица...
И снова его отвлекли.
—Конец пары, Астахов, — в очередной раз напомнила ему Машка. Она торопливо собиралась, закидывая в сумку ручки, блокнот и кучу маркеров. Не девушка, а какой-то канцелярский магазин, подумал мимоходом Тимур.
—Соколов сказал, что если ты на его занятиях будешь и дальше в окно смотреть и кое-что пинать, он тебе неуд влепит. Это я так, предупреждаю, Тимурчик.
Тимур устало вздохнул. Ну неуд и неуд, чего бубнить-то? Как будто в первый раз.
Вот бы вспомнить, откуда взялась та птица.

2
Кофе на вкус оказался отвратной жижей, которая отдавала чем-то химозным. Тимур с иронией покосился на автомат, сверкавший красными боками.
«Молотый кофе», как значилось над панелью с выбором напитков. Ага, конечно. Скорее, коктейль Молотова, с такими-то добавками.
Рядом Машка, деловито швыркая, пила ту же малоприятную субстанцию под названием «кофе» из разноцветного стаканчика. Лицо у Майской при этом было донельзя радостным, словно она пробовала вино шардоне в каком-нибудь крутом ресторане.
—Тимурчик, может, в кино сходим? Мне там Женя один фильм посоветовал...
—М-м, — рассеянно отозвался Тимур, думая о своем, — и че, хороший? Машка явно замялась.
—Н-ну, вроде. Артхаус, по-моему.
—Не вариант, — отрезал он, скривившись. — Я эту философскую муть не перевариваю. От слова совсем.
—Но Женя сказал...
—Выпендрежник твой Женя, — хмуро бросил Тимур. — Наверняка какой- нибудь сраный хипстер в желтых носках. Чсвшник с вейпом, вот!
—Вообще-то я не курю, — неожиданно раздался голос за спиной Тимура. Астахов вздрогнул. — И носки у меня зеленые. Но это так, к сведению.
Медленно, точно опасаясь, что сейчас на него сзади накинется свирепый хищник, Тимур повернулся и увидел...ну хмырь, иначе не скажешь.
Высоченный, тощий, как палка, в пальто и сине-буром свитерке (он что, этот свитер из сундука бабушки достал?), пальцы все в кольцах. И самое главное— рыжий. Ослепительно, огненно-рыжий, еще и кудрявый. Рыжих Тимур с детства побаивался. Как показывал его небогатый жизненный опыт, они обычно жутко нахальные. Этот, что стоял перед ним, тоже, по ходу, не из стеснительных: щурит карие глаза, свысока поглядывает, и улыбочка у него такая противно-снисходительная. Тимур в первую минуту аж растерялся.
—Тим, это Женя, — бодро заявила Машка, точно только его они и ждали. — Женя, это Тимур, мой сокурсник.
Рыжий хмырь заулыбался. Ну и зубы у него— вылитый вампир. А нос какой острый.
Как клюв у птицы.
—Ты прямо Черная Королева, Маш, — заметил новый знакомый. — «Алиса, это пудинг, пудинг, это Алиса».
Машка хихикнула, а взгляд Тимура стал еще более сумрачным. Что этот рыжий выделывается?
—Самый умный, да? — сорвалось у Тимура с языка, прежде чем он успел как следует поразмыслить. То, что он зря это сделал, Тимур осознал, едва увидев мерзкую ухмылку рыжего.
—Да, я люблю читать, — кивнул он. — В книгах, знаешь ли, можно найти много чего полезного.
Тимур сразу же насторожился. Что-то в тоне Жени ему не понравилось— то ли он чересчур растягивал гласные, то ли в целом говорил с легким презрением.
Наблюдая, как этот сноб наливает себе кофе (латте, кто бы сомневался), Тимур вновь вспомнил рисунок в своей тетради.
В ту же секунду телефон, лежавший в кармане, нетерпеливо пискнул. Тимур достал его, бросил взгляд на уведомления. Контакт — Крыся. Тимур поморщился. Только этого ему не хватало для полного счастья.

3
Вообще-то Крысю звали Кристиной, и она была младшей сестрой Тимура. Проблемный ребенок, говорили родственники. Мелкая заноза в заднице — так выражался сам Тимур. Вечно взъерошенная, с волосами, которые меняли цвет каждые две недели, разодетая в какие-то фантастические тряпки и бегающая на свидания с завидной частотой — короче, полный суповой набор «типа оригинальной» девушки.
Привычное раздражение вновь дало о себе знать, отозвавшись жгучей, противной болью в желудке. Тимур посмотрел на дисплей.

Крыся 13:37
вечером не приду

Тимур 13:37
куда опять намылилась


Тимур 13:38
?


Крыся 13:38
не твое дело

Тимур 13:39
ну и пох тогда

Тимур 13:39
шатайся с кем хочешь


Тимур 13:39
мозги не полоскай только


Крыся 13:40
ок

Крыся 13:40
как там твой маньяк

Крыся 13:41
поймал уже

Тимур 13:41
не смешно

Крыся 13:42
не смейся

Тимур 13:42
пошла ты

Крыся 13:43
ты тоже

Крыся 13:43
пока

Тимур заблокировал дисплей и стиснул зубы. Вот дрянь малолетняя. Вечно огрызается. Сама раскрасилась, как клоун, и ходит. Пугало натуральное. Ее бы в больничку, да мать очень уж за нее трясется. «Кристина у нас творческая личность...», бла-бла. Видали мы таких творческих, угу.
—Ты чего опять бормочешь, Тимурчик? — поинтересовалась Машка, подойдя к нему. Тимур тут же встрепенулся и огляделся по сторонам. Рыжий хмырь успел куда-то смотаться. Все по классике: выпил кофе и был таков.
—Да так, проблемы дома, — буркнул Тимур. — Слушай, а кто этот...Женя? Я его раньше здесь не видел.
—Ну ты даешь! Он же с переводческого, у них часто в нашем корпусе пары бывают, — протянула Майская явно со знанием дела. — А что?
—Переводчик, значит...
Тимур призадумался. Снова какая-то мелкая деталь тревожила его, не давала покоя. Надписи. Все трое носили худи или футболки с надписями на иностранном языке. У Михи, например, было любимое черное худи, на спине белым отпечатано Vita brevis. Только вот что это означает — вопрос. Надо бы в поисковике забить.
У Изотовой вообще на куртке вроде иероглифы нарисованы были.
—Ага. Женя четыре языка знает, прикинь? Английский, китайский, французский, латынь даже. И в кино неплохо шарит. А еще он, по-моему, в книжном подрабатывает, недалеко от универа.
Очень подозрительно. В кино разбирается. Иностранные языки. Рыжий. И еще...птица эта. Тимур до сих пор не мог вспомнить, где ее видел.
Короче говоря, ситуация усложнялась.

4
Смирнов — вот какая у него была фамилия. Это Тимур выведал у патологически любопытного Димы Желтухина. Желтухин все и про всех знал. Справочная служба на ножках. Он же рассказал Тимуру, что Женя — «дофига странный».
—В смысле? — не понял Тимур.
—Как тебе сказать, хм. Ну, он такой, постоянно в книжках своих, уткнется, сядет в угол и ноль внимания на других.
—Типичный ботан, — констатировал Тимур. — Ничего интересного не вижу.
—Даже если скажу, что у него никогда ни одной девки не было?
—Врешь!
Желтухин хитро усмехнулся.
—Самому, если честно, не верится. Но факт. Его правда ни с кем не видели. Может, просто скромный, подумал Тимур. Хотя, судя по Жене — не, скромностью там и не пахло. Сноб интеллигентный, чтоб его. Хитрый лис.
—Ладно, спасибо. Очень выручил, — бросил он Димке.
Скорее, запутал. Тимур-то думал — обычный высокомерный выпендрежник, которых сейчас развелось немеряно. А тут, оказывается, все гораздо занимательней.

5
На перерыве перед четвертой парой Тимур заскочил в магазин напротив, купил пару пирожков с мясом и колы. «Испортишь желудок», — укорительно прозвучал в его голове голос матери, но Тимур только хмыкнул. На самом деле, за здоровьем он следил. Ну, эпизодически, время от времени. Муторное это дело. Вот, опять же, колу отхватил с пониженным содержанием сахара. Не по своей, правда, воле. Просто в магазе другой не было.
Стоя на площадке возле университета, где ребята обычно собирались покурить, Тимур прихлебывал колу и угрюмо, изучая взглядом в стену, думал обо всем случившимся за день. Вдруг глаз зацепился за что-то вызывающе яркое.
Рыжая макушка. Смирнов. Ошибиться невозможно.
Вон он, стоит чуть поодаль в компании таких же оригиналов. Наверно, тоже переводчики-филологи какие-нибудь. Все в пальто, шарфиках, у одного татуировками рука забита до черноты. Сборище фриков. Смирнов им что-то вещает — разумеется, он находится в центре внимания. Тимур напряг слух, пытаясь уловить хоть слово из сказанного.
—Что, какие планы на вечер? — видимо, спросил у Смирнова парень с разрисованной рукой. Женя ухмыльнулся и бросил:
—Не знаю. Наверное, как обычно.
—То есть опять запрешься у себя и будешь фигней страдать? — весело крикнул другой парень.
Тимур насторожился. Чем там можно таким заниматься за закрытыми дверями? Очевидно, что о законном речи не идет.
—Почему нет? — с той же противной усмешкой отозвался Смирнов. — Сессия еще не скоро, а развлекаться как-то надо.
Чем, интересно? Кокнуть еще пару студентов?
—Может, лучше все-таки в «Клевер»? — предложил другой из смирновской компании. Сам Женя, кажется, даже не посмотрел в его сторону. Вот же высокомерная зараза, ЧСВ у него просто до небес.
Тимур нахмурился, припомнив, что Clev’ер — это такой пафосный бар в центре, где собираются всякие неформалы. Неудивительно, Смирнов бы туда отлично вписался. Но он лишь лениво отмахнулся.
—Не сегодня. У меня смена в три. Еще и с пары пораньше уйти надо. Угу. Миху Ковальчука как раз нашли между четвертой и пятой парами во вторник. Хорошая у тебя смена была.
«Срочно смотаться с последней пары», — как бы отметил галочкой в мыслях Тимур. Машка вроде бы обмолвилась, что Смирнов работает в «Магистре», это недалеко от их корпуса. Между продуктовым и общагой номер пять.
Той самой, где нашли Лерку Серебрякову.
Ну все, прости-прощай, статистика. Хотя, положа руку на сердце, Тимур не очень-то горел желанием туда попасть. Вечно бубнящая под нос Елизавета Сергеевна и ее пара явно не могли сравниться по увлекательности со слежкой за этим рыжим чудищем.
Этот Женя, он действительно не курит, как все остальные. Все курят, а он, видите ли, не курит. У Тимура прямо руки зачесались дать ему в глаз.
Неожиданно Смирнов повернул голову в сторону Тимура и узкий его рот искривился в наглой усмешке. В ней чувствовалось презрение, обидное снисхождение. Словно он хотел сказать: «Попробуй-ка на меня хоть что-то нарыть, посмотрим, какой из тебя детектив».
Тимур стиснул зубы. Посмотрим, Смирнов.
Ты у меня еще попляшешь.


6
Смотаться со статистики большого труда не составило. Машка, естественно, посмотрела осуждающе, но Тимуру было не до ее нотаций. Быстренько взяв с Майской слово, что она его якобы не видела сегодня на парах и передала бы это Елизавете Сергеевне, Тимур направился прямиком в «Магистр».
Последний раз он был в книжном года три назад, когда пришлось покупать Крысе очередной графический роман на день рождения. Честно говоря, Тимур вообще не понимал смысла в чтении книг. К чему современному человеку эти бумажные пылесборники? Тем более художка, где никакой конкретики, одни сопли. Скукота.
В «Магистре» Тимуру в ударил нос запах типографской краски и бумаги. Разноцветными рядами выстроились полки, а на них — десятки, полки книг. Тимур сделал вид, точно выбирает, а сам то и дело озирался по сторонам. Где же этот маньяк-интеллигент?
—Что-нибудь особое интересует? — раздался сзади вкрадчивый голос, и Тимур от неожиданности чуть не подпрыгнул. Вот зараза! Обернулся.
Смирнов собственной персоной. Стоит в своем дурацком свитере и этих широченных брюках, щурится ехидно, словно не человек перед ним, а букашка. И уголок губ подергивается в презрительной усмешке. Бесит. Просто своим видом, этой самодовольной рожей.
Тимур сглотнул.
—Э-эмм...ну...Агата Кристи, — назвал он первое имя, которое пришло ему на ум. Тимур смутно выцепил из памяти детективы, которые читал в детстве. Но, видимо, Смирнову этот выбор показался недостаточно интеллектуальным: он скептически вздернул бровь. «Быдло, что с него возьмешь», — так и читалось в лукаво сощуренных карих глазах.
—Это Вам не сюда, а в отдел «Зарубежная классика», — отрезал он. — Здесь только русская. Толстой, Достоевский, Чехов...
—А я, может, как раз за Чеховым пришел, — выпалил Тимур, все больше раздражаясь и одновременно теряясь перед насмешливо-презрительным взглядом Смирнова. Тот хмыкнул, наблюдая, как Тимур отвернулся к полке и судорожно пытается сделать вид, что ищет нужную книгу.
—То есть для Вас разницы нет, что читать?
—Есть...мгм, нет. Мне, короче, надо найти этого Чехова... одну книжку...там еще студент бабку какую-то пришил топором.
—Вы, может, о Достоевском говорите? — иронично отозвался Смирнов. Аж за спиной слышно, как смеется, гад. — «Преступление и наказание».
—Да плевать, — взвился Тимур и тут же спохватился: нельзя терять выдержку.
—Все равно. Что-нибудь связанное с убийствами.
—Интересный вкус.
Тимур вновь обернулся и пристально уставился на него.
—Могу порекомендовать «Американского психопата», — с загадочной ухмылкой произнес Смирнов, и Тимур впервые заметил, насколько близко они стоят друг к другу. Стало неуютно, особенно когда чужое горячее дыхание чуть ли не обжигало лицо. — Для ценителей определенной эстетики — настоящая находка.
—Сам-то читал? — бросил Тимур и тут же об этом пожалел. В карих глазах напротив появилось отталкивающее, хищное выражение.
—Одна из любимых книг, — кивнул он. — Уже не помню, я ее, наверное, раз десять перечитывал.
—Прикалываешься, да? — насторожился Тимур.
—Совершенно серьезен.
—А еще что любишь?
Тимур ощущал, что в нем проснулось невиданное нахальство. Наверное, от рыжего заразился. И подумал: сейчас пошлет, не иначе.
Но Смирнов, как ни странно, не послал.
—Из иностранного — «Осиная фабрика» и «Бойня номер пять», — проговорил он медленно, точно наслаждаясь самими названиями книг. — «Пена дней», пожалуй, и «Заводной апельсин», без сомнения. «Процесс» немного слабоват, на мой личный взгляд, но под бокал хорошего вина идет отлично.
Он подмигнул Тимуру и добавил:
—Но вообще я больше по русской классике. Достоевский — это однозначно любовь. Может, вас интересуют «Братья Карамазовы»?
—Нет, спасибо, — Тимур ощутил, как у него внезапно пересохло во рту. — Я, наверное, пойду.
Тонкие губы Жени вновь растянулись в издевательской гримаске.
—Быстро, — проронил он одно лишь короткое слово, а Тимура точно обдало ведром холодной воды. Он рывком схватил с полки первую попавшуюся книгу и прижал ее к груди, как будто это было последнее, что у него осталось.
—Я вот эту возьму, — выпалил он.
Насмешливые глаза Смирнова изучали его с неприкрытым интересом.
—Гм, неплохо. «Приглашение на казнь». У Вас не мейнстримный вкус. Многие выбрали бы «Лолиту», — Смирнов махнул рукой в сторону кассы. — Пойдемте, я вам ее пробью.
Тимур плавно, словно в замедленной съемке, последовал за Смирновым. И, уже очутившись у кассы, он случайно скосил глаза и заметил…
Тимур еле удержался от того, чтобы не выругаться. Не от злости, нет. Скорее от удивления.
Птица. Вот где он ее видел.
Сбоку от кассы лежала коробка со всякой ерундой типа скрепок, маркеров и прочей фигни для малолеток. И в самом углу этой коробки Тимур обнаружил знакомый рисунок.
Оранжевая птица с широко расправленными крыльями и желто-золотистым хохолком на макушке.
И тут он вспомнил.
Рядом с каждой из трех жертв нашли клочок бумаги с точно такой же птицей. Это был такой знак, метка. И теперь Тимур видел, на кого он указывал.
—Это что? — сдавленно спросил, Тимур кивнув на коробку. Сердце колотилось как бешеное. Смирнов чуть поднял рыжие брови, но преспокойно проронил:
—Стикеры для записи. Хотите?
—Нет, — буркнул Тимур, а потом заметил очередную странность (хотя казалось — куда уж больше): на указательном пальце Жени чернела крохотная татуировка. Она была настолько мелкой, что Тимур сначала принял ее за пятнышко грязи.
Он с силой ухватил руку Смирнова — эту нервно извивающуюся, бледную руку с тонкими белыми пальцами, и развернул к себе тыльной стороной, чтобы рассмотреть получше.
—Тимур, — послышался мягкий вкрадчивый голос, — люди могут не так понять...
—Помолчи, — грубо оборвал его Тимур, напряженно рассматривая переплетение черных тонких линий. — Что еще за хрень?
Смирнов вздохнул. Вид у него стал как у интеллигентного сноба, который безуспешно пытается объяснить прописные истины какому-нибудь алкашу с помойки.
—Китайский. «Фэнг» означает «безумный». Он созвучен «фэнг» с четвертым тоном, но пишется по-другому. Игра слов. «Фэнг» с четвертым тоном переводится как «феникс».
—Феникс? — пробормотал Тимур, чувствуя, что запутался окончательно.
—Символ постоянного обновления и бессмертия. В основном изображается в виде огненной птицы, способной сгорать полностью и возрождаться из пепла. В голове Тимура что-то щелкнуло, и он резко перевел взгляд с пальцев Жени на его лицо. Карие глаза смотрели с неизменно наглой насмешкой.
—И...зачем тебе это...на пальце? Смирнов небрежно пожал плечами.
—Просто интересное совпадение. Я вообще фанат всяких лингвистических приколов, знаешь ли.
Ага, хорошенький прикол — три мертвых тела. Что и говорить, чувство юмора у этого рыжего своеобразное.
Неожиданно Смирнов наклонился так близко к Тимуру, что тот невольно вздрогнул, и почти шепотом посоветовал:
—Не стоит лезть в чужие дела, Тимур.
А потом резко отвернулся и как ни в чем не бывало начал возиться с кассовым аппаратом.

7
До самого дома Тимур не мог выбросить из головы эту странную фразу Смирнова. «Не стоит лезть в чужие дела».
Что он имел в виду? Угрожал? Или пытался предостеречь? В любом случае, его тон Тимуру не понравился. Этот хмырь явно скрывал, и немало. Выеживался еще — феникс, китайский язык, символы… Тоже мне, философ нашелся. Аж противно.
Тимур, как всегда вернулся раньше всех. Ни матери, ни отца, ни тем более Крыси еще не было дома.
Кстати, как там младшенькая, интересно? Наверняка шатается опять с какими- нибудь придурком. У нее постоянно парни меняются, Тимур уже даже имена их устал запоминать. И все нефоры, и все старые, что напрягает. Намного старше Кристинки. С чего они только клюют на тощую девчонку-малолетку с боевым раскрасом и в цветных колготках? Извращенцы, наверное. Острых ощущений не хватает. Телефон резко запиликал, и Тимур разблокировал дисплей.

Крыся 16:49

тим меня до 10 не будет точно

Крыся 16:50
скажешь им

Тимур 16:51
...

Крыся 16:51

?!

Тимур 16:52
с кем шаримся

Крыся 16:52
не твое дело

Тимур 16:53
тогда не скажу

Крыся 16:54
тимууур

Крыся 16:54
не агрись

Тимур 16:54
так с кем

Крыся 16:55
леша

Тимур 16:56 какой нахер леша

Тимур 16:56
это кто

Крыся 16:57
мч

Крыся 16:57
он хороший

Тимур 16:58
и сколько ему

Крыся 16:58
25


Тимур 16:59
за старое взялась)

Крыся 16:59
ТИМУР

Тимур 17:00 ладно

Тимур 17:00
скажу

Крыся 17:01
ура

Тимур отключил телефон, положил его экраном вниз. Он сидел на кухне, уставившись в одну точку — куда-то в стену. Мысли перемешались, и Тимур стиснул виски пальцами, зажмурился.
Что делать? Должно быть, сейчас этот тип из книжного замышляет очередную гадость, а он, Тимур, здесь сидит как распоследний идиот и ждет у моря погоды. Может, завтра найдут еще один труп. И кто это будет? Не хочется даже думать о таком.
Но доказательств у него нет. Предъявить нечего. Стикеры с птичкой, замороченное тату и туманные намеки со стороны Смирнова никак не тянули на доказательную базу. Разве что на бредовые домыслы.
С другой стороны, его нарочито нахальное поведение, вызывающие взгляды и снисходительный вид явно сигнализировали о том, что рыжий ботаник как минимум что-то знает. Но рассказывать не хочет.
И вообще Смирнов с прибабахом, если честно. Ему двадцать два года, как тайком шепнула Тимуру Майская, а он все со своими книжками носится. Ни друзей, ни девушки. Хотя Машка на него пялилась с откровенным восторгом — казалось, вот-вот запрыгнет ему на шею. А Смирнов и бровью не повел. Ну как можно быть таким истуканом? Понятно, что он чсвшник закоренелый, но все- таки...
Скрипнула дверь. Вернулись родители.


8
С родителями у Тимура были отношения ровные. В переводе на человеческий это означало, что они особо не лезли в его жизнь, а он общался с ними лишь по привычке. Так и жили.
Их типичная беседа напоминала разговор двух автоответчиков, если, конечно, автоответчики могли бы говорить друг с другом.
—Как дела в университете?
—Нормально.
—Точно?
—Да.
—Где Кристина?
—Гуляет. Вечером будет.
—Во сколько?
—Не знаю.
—Тимур, тебя что, совсем не волнует судьба младшей сестры? А вдруг она попадет в беду?
—Да нормально все будет.
—Хватит уже пялиться в телефон! Поговори с матерью.
—Я и так говорю.
Как правило, заканчивалось все тем, что Тимур, громко хлопнув дверью, уходил в свою комнату. Точнее, в их общую с Крысей комнату. С детства Тимура напрягала эта необходимо делить свой личный угол с младшей сестрой. Сейчас, по правде говоря, он был дико рад, что Кристинка свалила на время со своим хахалем непонятно куда. Хоть в тишине посидеть можно.
Тимур снова взял в руки телефон. Входящее уведомление. От Машки. Не, Майская, не сегодня. Прям настроение на нуле, еще Машкиных закидонов не хватало для полной картины.

Мари_М 17:34
смотри, что нашла......

Многоточие от Машки ничего хорошего обычно не предвещало. Тимур открыл диалог. Ссылка на видео. Тимур, особо не задумываясь, кликнул на нее.
Видео оказалось, мягко говоря, странным. Вначале мелькнули кадры песчаного пляжа, безлюдного, дикого, заросшего камышом и осокой. Потом возникла заброшенная двухэтажка. Камера долго не двигалась, и вдруг Тимур услышал зазвучавший на фоне всего этого голос Смирнова.

Самое долгоживущее царство на свете — это царство мифов. Оно стоит две тысячи лет, потому что мы все в него — так или иначе — верим. Мифы, они многолики: слава, уважение, любовь...общество нуждается в них, без них мы мертвы.

В кадре появилась мертвая птица. Она лежала на спине, поджав скрюченные лапки.

Возьмем, к примеру, любовь.

Снова смена кадра — руки, держащиеся друг за друга, медленно разъединяются. Одна рука сжимается в кулак, а вторая сгибается так, словно хочет снова схватить первую руку. Медленное, очень медленное затемнение фона.

Любовь.

Смена кадра — глаз, моргающий карий глаз. Смотрит в камеру.


Любовь является романтизированным концептом, социальным мифом, созданным искусственно для скрытия физиологических потребностей социума. Однако этот миф оказался необычайно живучим и популярным.

Вместо глаза появляется череп с заостренной макушкой и в короне. Вокруг него разложена пурпурная ткань.

...Как и миф о славе.


В кадре появляется рука, которая ударяет череп так сильно, что он падает и катится по полу.

Слава также имеет над собой физиологическую основу. Фактически это истерическое массовое влечение к индивидууму, которое базируется на признании многими наличия у этого индивидуума особого качества, причем неважно, положительное или отрицательное это качество: о маньяках- убийцах говорят не реже, чем о популярных актерах.

Опять смена кадра — в фокусе разбитая чашка, из которой льется что-то жидкое: не то варенье, не то сок.

Вообще-то у человека есть только три типа жажды: жажда жизни, жажда другого (или влечение) и жажда крови. Последнее толкает человека на поступки, признаваемые в социуме однозначно отрицательными... главным образом — убийство. Но эта последняя жажда в человеке неутолима. И для некоторых она затмевает и жажду жизни, и жажду другого.

Последний кадр: на черном фоне слово FIN.


9
После просмотра видео Тимур еще долго не мог прийти в себя. «Что за хрень такая?» — бунтовал мозг, отказываясь принимать увиденное. Зато теперь-то Тимур был на сто процентов уверен, что Смирнов чокнутый. Снять подобное невнятное дерьмо мог только ненормальный, из тех самых, «с особым взглядом на мир». Да не особый это взгляд, а шиза.
Смирнов опасен, факт. Только что все-таки делать? В полицию по-прежнему обращаться нельзя. Может, пойти к ректору? Тимур усмехнулся, вспомнив, как попытался поговорить ректором, когда убили Лерку Серебрякову. Так вот этот Заруба, хитро сделанный старик с умильным лицом, заявил ему, что не стоит Тимуру во все это вмешиваться, а тем более бить тревогу по поводу какого-то там выдуманного маньяка. Убийства происходят, сказал Заруба, по естественной закономерности. А репутацию университета портить из-за таких глупостей нежелательно. Лучше молчать, целее будешь.
Тимура до чертиков раздражал его чересчур спокойный тон, мягкие движения морщинистых пальцев и даже белая до безупречности рубашка. Как можно сохранять спокойствие, когда когда самым носом орудует убийца, причем серийный? Как можно оправдываться естественностью, когда находят трупы? Ректор порекомендовал ему «не раскачивать ситуацию». Да куда уж тут раскачивать, все скоро ходуном ходить будет. Благодаря Смирнову.
Значит, ни к ректору, ни в полицию обращаться не стоит. Остается одно. Нужно поймать этого шизанутого на месте преступления.

10

Тимур смотрел на себя в зеркало над раковиной. Если так подумать, внешность у него не сильно приметная. Ну да, чернявый, мелкий — но разве мало на улицах тех, у кого темные глаза и волосы? Разрез глаз, правда, экзотный (спасибо дедушке), но в остальном, особенно если надеть шапку — обычный парень со двора.
—Тимур! — рявкнул за дверью голос отца. — Что ты там в ванной торчишь полчаса?
Тимур с досады цокнул. Пришлось выйти.
Было уже пол-одиннадцатого ночи. Крыся вернулась, и Тимур слышал, как в соседней комнате мать ее отчитывала. Разумеется, помягче, чем его, когда он вдруг накосячит.
—Кристина, ну ты же девочка! Что, если с тобой что-нибудь случится?
—Ма, хватит. Со мной Леша. Что может случиться?
—Мало ли... Сейчас время такое, везде опасно.
—Ну ма-а, не начина-ай...
Тимур вздохнул, пытаясь незаметно проскользнуть мимо младшей сестры в общую комнату. Крыся сидела с матерью на диване в коридоре и, проходя, Тимур не удержался и бросил взгляд на сестру. Чучело чучелом: нескладная, с торчащими коленками в цветных колготках и прикиде, от которого повесился бы попугай. Лицо размалевано, как будто на панель собралась. Сидит такая деловая— нога на ногу, королеву из себя корчит. Тимур поморщился, представив себе, что каких-то полчаса назад она наверняка тусовалась в компании выпендрежников-идиотов типа тех, с которыми водится Смирнов. А вдруг это одна компания? Тимур похолодел. Хотя Крысю он терпеть не мог, все- таки одна мысль о том, что она общается с подобными отморозками, пугала его.
—Ой, Тимка! — по-дурацки хихикнула Крыся. — А ты че, еще не спишь? Хорошим мальчикам пора баиньки.
—Заткнись, — огрызнулся Тимур, за что мать тут же упрекнула его:
—Тимур, не груби сестре!
Он в сердцах хлопнул дверью, скрываясь в комнате. Их с Крысей общей комнате, конечно.
Никакого, блин, личного пространства.

11
Цель была ясна: нужно собрать как можно больше информации по Смирнову. Его личная страница в соцсети, со ссылкой на которую Машка прислала Тимур видео, информативностью не отличалась: указано имя (причем не без выкрутасов — через черту написан «творческий псевдоним» Fenghuan), город, странноватый статус «уснули мечтающие» и все. Негусто, прямо скажем.
Придется изворачиваться.
Мысль о том, чтобы связаться с кем-то из окружения самого Смирнова, казалось Тимуру неприятной, но надежной. Кто же, кроме его друзей (или кто они ему там?) лучше знает этого чудика? Конечно, рожи у них еще те, но ведь Тимуру с ними не чаи гонять. Просто осторожно подкатить, задать пару вопросов. Ну, или не пару, как пойдет.
Только сначала надо на этих смирновских как-то выйти. Тимур не стал долго раздумывать: нашел Диму Желтухина, который в сети сидел под ником Dimon Yellow, и быстро настрочил ему сообщение.

Тимур 23:47
привет

Тимур 23:48
ты знаешь у смирнова есть друзья

Тимур 23:49
?

Dimon 23:54
а тим

Dimon 23:54
прив

Dimon 23:55
а зачем тебе

Тимур 23:55
надо

Dimon 23:56
ясно

Dimon 23:56
знаю

Dimon 23:56
могу ссыль кинуть

Тимур 23:56
давай

Димка сбросил ему ссылку на профиль. Это оказался тот самый парень из компании Смирнова — фрик с черными от татуировок руками. Его звали, по- видимому, Кирилл, но в соцсети он скрывался под ником Лирик Подворотни. Оригинально, да. По ходу, в этой творческой тусовке все слегка не в себе.
Собравшись с духом, Тимур написал ему.


Тимур 00:12
привет

Тимур 00:12
скажи пж что ты знаешь о смирнове

Тимур 00:14
это очень важно.


Тимур 00:14
если можешь лучше вживую встретиться


Тимур посмотрел на время — первый час ночи. А завтра на пары к восьми. С досадой сунул телефон под подушку и улегся.

12

С утра, после будильника в семь, воплей Крыси (накануне она умудрилась посеять где-то один наушник), перехваченного кое-как завтрака и поездки на трясущемся автобусе, Тимур полез в телефон.
Кирилл успел настрочить ему целую «простыню» по поводу своего приятеля. В два часа ночи, кстати. Ну да, богема, видимо, не ложится спать вообще. Из сумбурного набора слов Тимуру все же извлек кое-какой смысл: в частности, выяснилось, что Кирилл действительно тусуется в компании Жар-птицы (прозвище Смирнова), но тем не менее, о самом Смирнове знает немного.
«Женя — исключительный человек», — как он написал. То есть фрик среди фриков. Да еще вдобавок и скрытный, зараза. На встречу Кирилл согласился и даже написал, что занятия у них обычно в другом корпусе, поэтому Тимур может подойти к 12 часам к корпусу «Б». У гуманитариев как раз будет окно. Только пусть Тимур не вздумает никого с собой брать.
И чего он боится, интересно? Или кого?
—Ты что, опять в детектива решил поиграть? — Машка с любопытством заглянула ему через плечо, и Тимур аж вздрогнул. Он положил телефон экраном вниз и с досадой заметил:
—Тебя не касается.
—Тимур! — прогремел откуда-то сверху голос Соколова. — Вы собираетесь сдавать работу? Уже скоро конец занятия.
Тимур встрепенулся.
—Какая работа? — недоуменно шепнул он Машке, хихикавшей рядом. — Мы разве...
—Да, всю пару писали контрольную по терверу. Боже, Тимурчик, ты когда в реальный мир-то вернешься?
«Не раньше, чем разберусь в этом деле», — подумал он.


13
На перерыве Тимуру едва удалось улизнуть от своих любопытных сокурсников, которым не терпелось узнать, о чем он так усердно думал, что даже контрольную прохлопал. Денис Рудчий, стендапер недоделанный, тут же сострил:
—Жаль, нет у нас кафедры для шерлоков холмсов. Тим был бы первый в очереди на поступление.
В спину Тимуру полетел дружный хохот, и он, стиснув зубы, поспешил к выходу. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним.
Возле корпуса «Б» вечно толклись какие-то подозрительные типы с банками энергетиков. Сразу видно — творческие люди. Рядом с ними стоял Кирилл. Тимур опознал его по забитым черным рукам.
—Кирилл! — крикнул он, и парень с татуированными руками поднял на него глаза. Прищурившись, точно сомневаясь, к нему ли обращаются.
—А, это ты, — Кирилл подошел ближе, и чувствовалось, будто ему совсем не хочется общаться. — Тимур?
—Да.
—Я думал, ты старше. Какой курс, если не секрет?
—Второй, — сказал Тимур, ощутив, что его самооценка, и без того не слишком высокая, стремительно катится вниз. Черт, почему этот разрисованный задает такие вопросы? Причем тут его возраст?
—А я с четвертого, — сообщил Кирилл. — Как Женька.
—На одной специальности?
—Нет, но почти. Я журналист, а Жека у нас переводчик. Если прям официально
—специалист по международной коммуникации, — Кирилл сунул руки в карманы куртки, пошарил и предложил Тимуру сигарету:
—Куришь?
—Не, — отмахнулся Тимур. — Я зожник, уж прости. Так как как он? Как переводчик?
—Имбовый, — протянул Кирилл, выпуская дым, — лучший на курсе. На франце чешет быстрее авто, на китайском практически как носитель балакает. Произношение у него крутое. Девки с его курса чуть ли не пищат от восторга.
«Женечка то, Женечка се...» Он, правда, на них ноль внимания.
—Как так? — хотя Тимуру этот факт был известен, но он все равно округлил глаза в притворном изумлении. — У него проблемы какие-то, да?
Кирилл покачал головой.
—Жека абсолютно здоров. Просто такой вот он у нас — весь в себе. Его зато от другого торкает — авторское кино и острые предметы.
—Чего? — брякнул Тимур, не подумав, и тут же добавил:
—Ну-ка, ну-ка, отсюда давай поподробнее.
—Да куда уж подробней. Хм, нравится ему всякий трэшак от мира кино. Ну, такой, под который обычно засыпаешь, и еще куча философии напихана в разных местах.
—А острые предметы? — от волнения Тимура затрясло — мелкой, противной дрожью.
—Ерунда, увлечение просто. Женька на квартире целую коллекцию хранит. Ножи, ножницы, иголки. Короче, у него там свои приколы.
Приколы... Это слово отчего-то ты отозвалось в сердце Тимура ледяной волной. Конечно, человек, который зачитывается Достоевским и Эллисом, держит дома оружие и постоянно ухмыляется, может быть безопасным. Но Тимуру, скорее, верилось в обратное.
—А далеко он живет, не знаешь? — Тимур постарался произнести этот вопрос быстро и легко, хоть голос и дрожал. Кирилл с интересом взглянул на стоявшего рядом с ним.
—Не, в центре. На Краснознаменной, три. Квартира двадцать. Еще дом большой, девятиэтажка. Слушай, чего ты в Женьку так вцепился? Что тебе от него надо?
Тимур понял: подстава. Во рту пересохло. Язык, словно наждачка, с неприятным шорохом терся о небо.
—Да так... Просто человек интересный.
—А-а, — понимающе кивнул Кирилл. — Тогда удачи тебе, малой.

14

Забегая в свой родной корпус «И», Тимур чуть не сбил с ног человека. Послышалось насмешливое фырканье, и знакомый голос с ехидцей произнес:
—Я уже начинаю думать, что ты меня преследуешь.
Тимур с ненавистью смотрел на Смирнова, который преспокойно поправил рыжие кудри и дернулся было, чтобы пройти. Но Тимур преградил ему путь.
—Стой! Что ты делаешь у нас в корпусе?
—Занятия, — он пожал плечами, — как и у всех.
—Врешь, — в сердцах прошипел Тимур. — Я только что с твоим дружком болтал, все ваши около «Б» шарятся, а ты здесь ходишь.
—Извините, — снова язвительно улыбнулся Смирнов, — я как-то не планировал, что мне придется оправдываться за свои передвижения. Тем более перед Вами, Тимур.
Это пафосное обращение на «Вы» Тимура выбесило окончательно. Потеряв всякую осторожность, он схватил Смирнова за плечи и с силой прижал его к стене. Тимур ощущал под пальцами жесткую ткань пальто и со злорадством думал: если сейчас, прямо вот в эту секунду, рвануть воротник — затрещит он или нет? От пальто несло отвратными духами: что-то вроде смеси стирального порошка и йода. Извращенец. Даже в такой мелочи.
—Я все знаю, Смирнов, — голос Тимура от волнения сделался хриплым. — Даже не пытайся вилять. И о твоих закидонах, и об убийствах. Как ты жив до сих пор, сволочь?! Да тебя удушить надо, понял? Ты...!
От избытка чувств Тимур покрепче уцепился за воротник пальто, намереваясь стукнуть Смирнова головой об стену, но Женя его опередил. Ловко вывернувшись, рыжий неожиданно пнул Тимура коленом в пах. И, пока тот корчился у стены, ошарашенно прошептал:
—Больной...псих... Тебе лечиться надо!
Смирнов исчез стремительно, оставив своего врага. Тимур, скрючившись, рвано дышал. Его мутило.
Упорхнула Жар-птица. Ничего, пусть себе вертится, крутится. Все равно поймают.
Он, Тимур, поймает. Непременно.

15
Последние несколько дней Тимур после пар шел не на автобусную остановку, а в «Clev'ер», который оказался обычной грязноватой кофейней, где при предъявлении паспорта могли продать что угодно — от рома до водки. А кофе подавали почти всегда с коньяком. В баре даже лампы напоминали перевернутые бокалы, из-под которых струился приглушенный свет. Под таким собственной руки не разглядишь. В углах прятались пыль и паутина. Очень концептуально, по мнению смирновской братии.
Здесь шлялись такие фрики, что и в страшном сне не увидишь. Типа местная интеллигенция. Прыщавые заучки в очках, потрепанные рокеры с лохмами, точно они в кустах ночевали, бесполые создания с крашеными ногтями, в растянутых худи. И, естественно, Женя Смирнов.
Смирнова здесь, по-видимому, уважали, считали за эксперта. И вправду, рядом с такими же экземплярами этот рыжий разбойник казался еще довольно-таки сносным. Он не кривлялся, не изображал из себя невесть кого, хотя иногда до Тимура долетали манерные фразочки типа:
—Понимаешь, молчание в данном случае предстает как концепция всеобщего отчуждения, что в совокупности с равнодушием порождает несчастье...
«Концепция» вообще было его любимым словом. Концепция, идея, аллегории и прочая фигня в болтовне Смирнова появлялась с завидной частотой. Для Тимура все это звучало как обычно словесный понос, зато ребята из смирновского кружка чуть ли не в рот заглядывали своему рыжему сенсею. Вот, например, симпатичная девчонка (правда, в татухах и с кольцом в носу) стоит, слушает Смирнова, точно завороженная.
Кумир, блин, молодежи. Герой богемы.
Кстати, ту девчонку, кажется, звали Лика. Смирнов часто с ней лясы точил о том о сем, выделывался и даже не замечал, как эта самая Лика на него смотрит. Так долго-долго, а потом еще пыталась за руку его взять. Дура, что тут скажешь. И он придурок конченый.
—Лик, я вот думаю, — вещал Смирнов, абсолютно игнорируя влюбленный взгляд своей поклонницы, — мне нужна эклектика. Африканская маска, ее можно покрасить, и гранаты. И музыка...смесь аргентинского рока и пекинской оперы. Да, было бы идеально.
—Женя, ты просто гений, — ворковала Лика, придвигаясь к нему поближе. — У тебя такое классное чувство эстетики, какой-то внутренней энергии...
—Дилетантство,— перебил ее он, заправляя за ухо прядь огненных кудрей. — Я пока что не продумал общий план до конца. Начало еще более-менее ясно, но потом...
Дурень, вот честно. На него девчонка запрыгнуть готова (и, надо признать, на личико ничего так), а он о своих планах думает. В такие моменты Тимур даже сомневался, что этот выпендрежник — действительно убийца. Но Смирнов, точно насмехаясь, выкидывал что-нибудь такое, что неизменно подтверждало его полуманьяческую сущность.
Вот вчера, например. В бар около девяти заявился какой-то мелкий пацан, которого Тимур видел здесь уже не один раз. Смирнов называл его Василек, что звучало максимально отвратно, и в общем-то, типично для Жени. Василек был явно младше Тимура, лет восемнадцать, а выглядел еще моложе. Вечно хмурый, сосредоточенный, задумчивыми глазами, он любил шататься туда-сюда и декламировать всякие стишки. Ну, просто второй Рождественский! Местного разлива. Смирнов почему-то носился с ним, как с братом родным, опекал и даже часто обращался к нему без своего обычного снисходительного тона.
На этот раз Василек явился расстроенный, опухший, с расквашенным носом. Смирнов, как заметил Тимур, тотчас же встрепенулся.
—Василек, — тихо спросил он, — ты где был?
—Б-б-брамс, — заикаясь, лепетал мальчишка, всхлипывая и размазывая по щекам влагу. — О-они...т-только что сказали, чтобы я не совался, куда не надо... Тимур сидел у окна, напротив входа — достаточно далеко, чтобы его не заметил
Смирнов, но достаточно близко, чтобы в подробностях наблюдать эту сцену. Спустя пару минут в бар ввалилась шумная компания — по виду тоже неформалов, в куртках с шипами и с размалеванными лицами. Но, заметив, с какой враждебностью уставился на них Смирнов, Тимур сообразил: эти две шайки-лейки явно не ладят.
В любом случае, симпатии Тимура однозначно были на стороне гостей. Хотя бы не интеллигентный сброд, в отличие от компашки Смирнова.
Василек, едва увидев прибывших, точно с цепи сорвался и с ходу начал орать что-то из классики:

...Но есть и божий суд, наперсники разврата!


—Так, Вася, — неожиданно строго одернул его Смирнов, — давай-ка шуруй отсюда со своей поэзией. Не мешай старшим разговаривать.
—Гы-гы, а это из ваших, что ли? — хихикнул один из гостей.
Смирнов на них зыркал, как на врагов народа. Словно сейчас живьем их проглотит. Тимуру аж самому не по себе стало.
И вдруг он заметил среди посетителей знакомое лицо.
«Крыся, — с досадой думал, Тимур, пригибаясь пониже. — Черт, только бы не увидела!»
—Интересно, с каких пор золотые панки ходят к нищебродам-кофеманам? — продолжал язвить Смирнов. Он стоял напротив гостей, скрестив руки на груди, и воинственно поглядывал на лидера пришедших — парня, с которым как раз и водилась Крыся. Леха, кажется, его звали. Видок у него, конечно, нахальный. И что в нем сеструха нашла? Впрочем, ей всегда нравились самые отбитые.
—Ну, твой Васька в «Брамс» приперся и начал там горланить, — усмехнулся в ответ Леха. — Мы решили, нам тоже можно.
—Неужели? — Смирнов иронически вздернул бровь. Нарывается, морда рыжая, в отчаянии подумал Тимур.
—Без вас здесь значительно чище воздух, знаете ли.
—Ты не хами, — вскинулся главный, — а то ребята разозлятся...
—Тогда пусть вспомнят, что дверь открыта, и здесь мы никого не держим, — любезно посоветовал Смирнов, по-прежнему не двигаясь с места.
Обстановка накалилась до предела. Обе группы поглядывали друг на друга так, точно готовы были подраться прямо здесь. Смирнов щурил карие глаза, Лика за его спиной нервно кусала губы, Вася в полуприпадке шептал стихи. Главарь панков, с которым тусовалась Крыся, набычился и, стискивая кулаки, зло пялился на всю эту компанию. Сейчас он им врежет, подумал Тимур. По спине пробежала неприятная дрожь, резкая, как холодный душ.
И в эту самую минуту раздался еле слышный писк. Тимур инстинктивно съежился, потом бросил взгляд на экран телефона, который держал в руке, и едва сдержался от того, чтобы не выругаться вслух.

Крыся 21:20 че как

Крыся 21:20
че ты тут делаешь


Тимур с досадой посмотрел на сестру, которая, ехидно хихикая, печатала очередное сообщение.

Крыся 21:22
за женей следишь

Крыся 21:23
да

Крыся 21:23
да?

Тимур 21:24
ДА

Тимур 21:25
какого хрена

Тимур 21:25
почему ты не дома

Крыся 21:25
а ты почему

Крыся 21:26

хотя знаю
—Что ты тут опять делаешь?! — раздался недовольный голос Смирнова. Леха недоверчиво воззрился на Тимура.
—Это че, тоже из твоих? — гыгыкнул он.
—Это мой брат! — заверещала Крыся, и Тимур ощутил сильнейшее желание провалиться сквозь землю. Прямо здесь. Прямо сейчас.
Смирнов демонстративно скривился, как будто лимон проглотил.
—Да на здоровье. Забирайте. Он псих, за мной уже неделю таскается.
—Успехом пользуешься, — подколол его Леха, на что Смирнов снова скуксился.
—В гробу я такие успехи видел. Ладно, — он махнул рукой, — все на исходные. Пока что адьес и разойдемся мирно, а там посмотрим.
—Посмотрим, — насмешливо проскрипел в ответ Леха. Тимур в очередной раз глянул на экран телефона.

Крыся 20:32
женя классный на самом деле

Крыся 20:32
он умный


Ага, маньяки обычно не тупые. У Даммера вон 144 айкью был. И что? Наоборот, умные маньяки — самые опасные. Их труднее всего поймать. И Жар-птица, кажется, именно из таких.
«Его зато от другого торкает...острые предметы», — всплыли в памяти слова Кирилла. Острые предметы. Ножи, ножницы, иголки. Целая коллекция. Все он хранит дома на Краснознаменной, три. В квартире двадцать. Тимур представил себе набитую ножами и иглами квартиру, а потом вспомнил: у Михи Ковальчука нашли три ножевых хранения. У Юли Изотовой — пять. У Лерки Серебряковой — восемь.
Руки сами сжались в кулаки. Ничего, думал Тимур, он еще этой птице покажет. Все перья выдергает.

16
Панки ушли, Леха увел Крысю, и Тимур смог наконец хоть немного вздохнуть с облегчением. Мелкая бы ему наверняка мешала — пристала бы с расспросами, а Тимуру сейчас такое меньше всего нужно.
Смирновские любили посидеть подольше, но сегодня их главарь, чувствуя пристальный взгляд Тимура, видно, струхнул и решил уйти в одиннадцать. Попрощавшись со всеми (Лика упорно пыталась чмокнуть его в щеку), рыжий поднялся и направился к выходу. Тимур выждал, пока он окажется на улице, и бочком-бочком начал пробираться к двери. Смирновские косились на него с явной неприязнью, и Тимур ускорил шаг. Еще ребра пересчитают, чего доброго. Эти могут. Рожи у них такие...неблагонадежные.
Выскользнув из душного бара, Тимур огляделся по сторонам. Смирнов шагал по противоположной стороне улицы. В воздухе пахло подгнившей листвой, дул неприятный ледяной ветер, и рыжий кутался в свое пальто, то и дело поправляя воротник. Мерзнет, засранец. Недоразумение тощее.
Тимур, стараясь действовать как можно более незаметно, перешел улицу и медленно, отставая шагов на десять, последовал за Смирновым. Даже издали было видно, как впереди идущий нервно дергался, вздрагивал, иногда чесал шею. Он все время порывался обернуться, и Тимур боялся, что он это в конце концов сделает. И не ошибся.
Когда они переходили проспект Шолохова, рыжий все же повернулся и долго- долго всматривался в чернеющую от влаги и грязи дорогу. Тимур еле успел спрятаться за стеной одной из многоэтажек. Потом до его слуха, долетел звук шуршащих, торопливых шагов — Смирнов уходил. Переведя дыхание, Тимур прикинул в уме и сообразил, что он, в общем-то, почти на месте.
Краснознаменная улица пересекалась с проспектом Шолохова, отсюда квартал пройти и налево повернуть.
Краснознаменная, дом три. Квартира двадцать. Не перепутать бы, е-мое.

17
Каких-нибудь пятнадцать минут — и Тимур уже в подъезде. Воняло там жутко
—пылью и кошачьей мочой. Над грязными подоконниками тускло просвечивали немытые окна. Из углов на Тимура смотрели жирные пауки. Ну и местечко. Рай для творческого маньяка.
Квартира двадцать. Смирнов жил на третьем этаже. Тимур прокрался на лестничную площадку.
Темнотища, хоть глаз выколи.
Скрипнула дверь, и Тимур дернулся от неожиданности. На площадку выглянула какая-то женщина. Тимур забился в угол в надежде, что его не увидят.
Женщина, к счастью, не заметила и закрыла дверь. Но вздохнуть спокойно Тимуру все же не удалось.
—Эй, чел, ты к кому? — прохрипели за его спиной.
На подоконнике сидело лохматое существо в испачканных кедах. Глаза у него светились в темноте, как у кошки.
«Зря я сюда приперся», — понял Тимур. Но попытался выдавить из себя невразумительное:
—Я к другу...по делу...
От любопытства глаза существа аж заискрились.
—Да ну? И в какую?
—Двадцатую, — бросил Тимур, мысленно продумывая пути отступления. Только по лестнице, да и то далеко не убежишь. Что за засада.
—А, к Смирнову? — догадалось существо. — Ты поосторожнее тогда.
—А что?
—Он шибанутый. На всю башку. Вот прям отбитый.
Этого как раз стоило ждать, подумал Тимур. Он подобрался к двери двадцатой квартиры, прислушиваясь. Было тихо. Нажал на ручку— и дверь поддалась, открываясь. Что за фигня? Этот псих не закрывается, что ли?
—Подумай, парень, — захрипел незнакомец, — оно тебе не надо, может... Но Тимур уже скользнул внутрь, в теплую прихожую.

18
Промозглым осенним вечером хотелось только двух вещей: посидеть на диване, завернувшись в теплый плед, и посмотреть хороший французский фильм.
Желательно что-то из новой волны. Месье Годар подошел бы идеально. Например, «На последнем дыхании».
У Жени был ноутбук, который он периодически подклеивал, так как это устройство уже, видно, мыслило себя в мире ином. Но смотреть фильмы на нем еще было можно, хотя бедная допотопная память еле выдерживала гигабайты киноартхауса. Женя втайне опасался, что скоро это чудо техники окончательно навернется.
Как и его психика, кстати. Божеспасиотвсякиходержимыхидиотоврадивсегосвятого Идиот?
О, он далеко не идиот, этот малый. Соображает кое-что. Начались черно-белые кадры, мелькнули субтитры.
Milano, Genova, Roma...
Шуршание за спиной. Такой тончайший, едва уловимый шорох, предвещавший явные неприятности. Ледяное дыхание неизвестности.
Женя зябко передернул плечами и вновь перевел взгляд на экран. Там мужчина, модно одетый авантюрист, беседовал с худенькой, коротко стриженной барышней.
—Ты поедешь со мной в Рим?
Да хоть куда. Заберите меня отсюда, пожалуйста. Из этой тревожнолипкодушной квартиры.
—Ты останешься в Париже?
...Buenos noches, mi amor...
Все смешалось. Снова шорох. Кто-то копошился в соседней комнате. Большой жук, отвратительно ползающий по зловонной мусорной куче. Незваный гость хуже татарина.
А Женя никого не звал.
Треск. Грохот. Он выдвинул ящики стола. Трепещущая от страха и неизъяснимого волнения рука (ногти грязные, кожа темновата, фокус на пальцы) роется в ящиках его, Жени, стола.
Нерадивый сын в фильме Франжю, обкрадывающий богача отца. Годаровский Мишель, которому все нипочем. Бессердечный вор и гуляка.
Женя вскочил, точно его ударили, и, тихо подкрадываясь, заглянул за угол. Так и есть.
Стоит этот...как его, нужно вспомнить. Имяимянепомнюименисовсем.
Роется, словно крыса, жадно разгребая завалы бумаг. Крупный план— лицо. Чернявое, злое. Брови сдвинуты. Губы сжаты. Роется. Что ты там ищешь?
Как ты попал в мою квартиру?
А, да. Всегдашняя привычка не запирать двери. Это у Жени от матери. Шорх-шорх. Однако, эта его возня начинает действовать на нервы. Если он полезет в тот ящик левее центрального...
Женя замер. Резко захотелось выругаться матом или, еще лучше, швырнуть что- нибудь тяжелое об стену. Крупный план — рука тянется к заветному ящику...
Уже близко, неминуемо близко.
Дальше рваная склейка: взгляд, украдкой брошенный на книжный стеллаж в углу. В одно движение — достать потихоньку толстенный пыльный том и, не целясь, обрушить на темноволосую голову.
Глухой стук. Он ударил? Не может быть.
Но тело медленно, нарочито плавно опускается. Замедленная съемка. Вялое затухание.
Последний кадр — лежащий на полу незваный гость.

19
Несколько минут Женя отходил от мгновенного шока. Он несколько раз бесцельно прошагал от стеллажа к столу и обратно. Перевернул книгу, остекленевшими глазами разглядывая заглавие, оттисненное блестящим шрифтом на жесткой, шершавой обложке: «Преступление и наказание». Иронично, что и говорить.
Он взъерошил волосы и снова посмотрел на лежавшего на полу «гостя». Может, он все-таки жив? Клиническая смерть, например. Тоже ничего хорошего, но хотя бы не так категорично.
Что же делать?
Женя присел на корточки рядом с телом. Безжизненно отвисшая челюсть, прикрытые розовато-желтые веки. Что если постучать по ним и посмотреть, живы ли еще те шустрые черные глаза, скрывающиеся за ними?
Фу, какие странные иногда мысли приходят.
Не мог же этот мальчик отдать концы в его квартире? Что-то здесь не так. Вполне возможно, у него всего лишь потрясение, и ему кажется, что он умер. Женя испытывал похожее чувство в раннем детстве, когда ему было лет шесть. Воспоминания до сих пор болезненно остры.
Пневмония. Pneumonia. Красивое слово, греческое. Похоже по звучанию на
«Мельпомена» или «Ифигения». Скорее не болезнь, а состояние. Резкий фокус
—зеленая лампа, падающий косо свет, половина бледного лица женщины. Вторая половина занавешена тенью, как и почти вся комната. Женщина, склонившись над столом, пишет. Она сочиняет музыку. Скрип и шуршание бумаги. Ноты, словно птичьи клювики, длинные, остренькие. К женщине подходит мальчик. Это — ее сын. Он кашляет.
«Мама, у меня болит...«
«Что конкретно? (раздраженным тоном) Мне некогда, нужно закончить«. Мальчик тяжело, прерывисто дышит, сопит носом.
Потом больница, запах порошка от простыней, белые стены. Капельница. Да, кстати, капельница.
Женя подошел к столу, выдвинул ящик сверху и левее центрального. Ящик был выслан белым полотенцем в желтоватых пятнах. На полотенце лежали иглы самых разных размеров и толщины. Тут же стояла в углу бутылка медицинского спирта и лежал большой клок ваты. Отщипнув маленький кусочек от ваты, Женя капнул на него спиртом, смазал ватой одну из игл — среднюю, сильно заостренную — и кольнул ею кожу на запястье. Потом усилил нажим, и, когда острие стало причинять боль, быстро вынул его и убрал на место в ящик.
На коже остался розоватый след — крошечное углубление иглы. Женя не искал удовольствие от боли. Просто небольшой ритуал для утешения и успокоения нервов.
Задвинув ящик обратно, Женя взял телефон. Он знал, кому позвонить. Уж этот- то человек точно ответит в полпервого ночи.
—Але, Кузьма! Не спишь?
—Так рано же, — проворчали на другом конце. — И да, Эжен, третья часть концерта для фоно со скрипкой сама себя не напишет. Что у тебя там случилось?
Женя нервно потер ладони друг о друга. Будь что будет.
—Кузь, тут такое дело...если выражаться прямо, я только что убил человека.
—Чего-о-о?!
Дальше потоком хлынули французские маты. «И зачем я его научил свое время?» — с тоской подумал Женя. Когда Кузьма все-таки исчерпал весь запас заграничной обсценной лексики, то заметил (на этот раз совершенно справедливо):
—А я давно знал, что ты конченый псих.
—Благодарю. Приедешь, значит?
—Куда я денусь, — вздохнул Кузьма.


20
Кузьма Эварницкий внешне напоминал Джона Леннона, если бы Леннон носил лимонно-желтые рубашки в клетку, широченные брюки и учился в местной консерватории. С ним Женя дружил со школы, и хотя Кузьма язвил по поводу и без, цеплял на нос дурацкие очки, которые оскорбляли эстетический вкус Смирнова, вечно якшался с сомнительными девицами, Женя все равно никому не доверял так, как ему. Кузьма превосходно угадывал настроение друга— он пришел к Жене не с пустыми руками.
—Красненькое, что ли? — живо поинтересовался Смирнов, то и дело поглядывая на бутылку.
—Брют, — с достоинством отозвался Кузьма,
—Ты хочешь, чтобы я напился, как свинья?
—Так тебя и от виноградного сока штырит,— насупился Эварницкий,— что мне теперь, не пить ничего? Да, кстати, кто это такой?— он кивком указал на Тимура, распластавшегося на полу.
Женя с досады повел плечами.
—С утра человеком был. Я, по большей части, не виноват. Он сам в мою квартиру полез, вот мне и пришлось...удовлетворить его любопытство.
—Ясно. Опять Годара смотрел? — Кузьма иронически покосился на ноутбук в соседней комнате. Он до сих пор был открыт, мелькали кадры фильма.
—Допустим. Как будто я не могу расслабиться в пятницу вечером!
—Ну да, ну да, — пробормотал себе под нос Кузьма. — Главное, Жека, ты Ларса фон Триера не вздумай глядеть на ночь. А то скоро серийником заделаешься.
—Перестань, — оборвал его Женя, отпивая вино из бокала. — Делать-то что будем, а, повелитель бемолей?
—Вот интересно! — возмутился Эварницкий. Он почти не пил, вместо этого жестикулировал, размахивая руками, так что казалось, вот-вот смахнет со стола бокал. — Почему-то в истории всегда вляпываешься ты, а разгребать мы должны вдвоем!
Женя обидчиво поджал губы. От вина они стали вишневыми и зловеще сияли в вете тускловатой интерьерной лампы под плетеным абажуром.
—Ты предаешь святую дружбу, Кузьма.
—Послать бы тебя… — с чувством бросил Эварницкий, на что Женя заинтересованно поднял бровь.
—Куда?
—Догадайся, гребаный ты философ.
—Ну что за выражения, — поморщился Женя, — мы же интеллигенты. Давай лучше обсудим, как культурно избавиться от...от тела.
Кузьма вновь бросил настороженный взгляд на лежавшее посреди комнаты бездыханное тело Тимура. Со стороны можно было подумать, что он спит: глаза закрыты, не шевелится. Внешне Тимур напомнил Кузьме какого-то итальянца из тех старых комедий, которые они с Женей запоем смотрели на прошлых выходных.
Женька тем временем успел улечься на стоявшую в углу комнаты тахту и, развалившись, словно дама в шелках, вальяжно попивал брют из бокала.
—Варианты? — капризным, требовательным тоном произнес он. Кузьма знал и терпеть не мог этот тон. Иногда Смирнов был таким тираном, что просто сил не оставалось.
—Какие тебе еще варианты, рыжая морда? — пробурчал Эварницкий. — Кислота. Заморозка.
—Слишком дорого, — отрезал Женя.
—В рояле спрячем.
—Сильно палевно получится, — опять отмел идею Смирнов, — а нам надо без шума и пыли. Может, завернем в мешок и в реку кинем? А что, красиво. Только представь: закат облака плывут, переливы вечерней воды. Натура — прелесть.
—Рехнулся ты с концами, Жека, — саркастично констатировал Кузьма,— вместе со своей натурой. А вдруг нас кто-нибудь засечет?
—О-о-о...
Внезапно их крайне увлекательную беседу прервал чей-то слабый стон. Кузьма вздрогнул. У лежавшего на тахте Жени округлись от изумления глаза.
Ослабевшие пальцы выпустили бокал, и он, противно звякнув, разбился.
—Что здесь, твою мать, происходит? — просипел Тимур, медленно поднимаясь с пола. Женя и Кузьма следили за ним, точно завороженные. Первым, конечно, встрепенулся Женя. С деланно суровым видом он изрек:
—Да, а я тоже хотел бы знать, какого черта Вы, молодой человек, залезли в мою квартиру?
И только Кузьма тихонько заметил:
—Шиздец.


21
Оживший Тимур сидел, нахохлившись, на краешке стула и поглядывал на Женю со смесью испуга и неприязни. От вина гость отказался. Женя мрачно лежал на тахте, а вместо бокала он теперь держал в руке веер. На гостя хозяин квартиры не глядел, он предпочитал рассматривать висевшую напротив репродукцию картины «Портрет художника» Теодора Жерико. Кузьма ушел курить на балкон.
—Еще раз, — медленно и четко произнес Женя, — ты обвиняешь меня в том, что я убил троих. Зверски зарезал и бросил тела где попало. Так?
—Да, — кивнул Тимур, и Жене стало смешно от его намеренно серьезного выражения лица. Видел бы он себя со стороны! Детектив, тоже мне.
Отечественный Мегрэ. Женю так и подмывало немножко подразнить этого нахала.
—И что же мной двигало? язвительно поинтересовался он. — Каковы мотивы? У Тимура нервически дернулся уголок рта. Кто из нас псих — еще вопрос, подумал Женя. Тут явно придется пораскинуть мозгами.
—Мания, — одними губами проговорил Тимур. — Ты убиваешь людей, потому что тебе нравится.
—Аха-ха-ха! — Женя не смог сдержать смеха. — Серьезно, Астахов? Я не маньяк.
—Ты хранишь дома ножи и иголки! — не выдержав, выкрикнул Тимур, на что Женя с напускным равнодушием пожал плечами,
—Да, храню. Это разве запрещено?
Он подошел к столу, резко дернул на себя заветный ящик, вытащил пару ножей и штук с десяток игл. Железо блестела под тусклым зеленоватым светом лампы.
—У меня пятьдесят четыре ножа, один ятаган, где-то еще катана лежит и плюс двести пятьдесят две иглы. Вопросы?
Тимур тупо глядел на убийственно сверкавшую груду металла, молчал.
—Я не маньяк, Астахов, — в очередной раз повторил Женя, только гораздо мягче. — Я никого и не убиваю. Иногда колюсь, но это так, для вдохновения.
—Селфхарм?
Женя скривился. Ну что за идиот.
—Нет. Просто боль физическая имеет свойство облегчать боль душевную. Как терапия.
—Ненормальный, — прошептал Тимур. Женя хмыкнул и убрал сверкающие инструменты обратно в ящик, снова сел на тахту, болтая ногами, точно ребенок.
—А правда, что у тебя никого не было?
—Шикарные вопросы, — вновь съязвил Женя. — Один другого дебильней. Что ты там еще хочешь узнать, а, детектив? Мой размер ноги, длину желудка или то, как часто я выхожу из дома?
—Заткнись, — рявкнул Тимур и аж кулаком по столу саданул. Женя сделал страшные глаза. — Ты вообще можешь нормально разговаривать, без выкрутасов своих? Без своих «концепций»?
Женя нехорошо сощурился, точно прикидывая, каким образом избавиться от этого кричащего недоразумения.
—Не зли, Астахов. Я ведь человек творческий, неуравновешенный.
—Вот поэтому и прикончил троих, да? — ощерился Тимур.
—Не обижайся, но чувство юмора у тебя — дно. Ладно, кого я там якобы убил- то? Попрошу огласить весь список, а то главманьяк района не в курсе.
Тимур, не отрывая от лица Жени цепкого взгляда, перечислил вслух:
—Юлия Изотова, Валерия Серебрякова, Михаил Ковальчук.
—Ни одного не знаю, — заявил Женя. Он и вправду впервые в жизни слышал эти имена. В его компании таких однозначно не водилось.
Хотя постойте. Изотова — вроде бы эту фамилию он назвал первой? Изотова,да.
Азот.
Была такая кличка у одной из девушек, которые крутились в компании Панка Рублевского (в миру Лехи Дюжина). Вертлявый светленький ангел в полосатом платье. Обреченный ангел.
Вернулся Кузьма, насквозь пропахший табачным дымом. Женя сморщил нос. Ох уж этот вечный романтик — кофе, сиги, рок-н-ролл. Хорошо хоть девицу какую-нибудь с собой не притянул за компанию.
—У тебя есть фотография этой Изотовой? — поинтересовался Женя. — Я тут вспомнил...
В дверь позвонили.
«Что-то слишком много сегодня гостей. Однозначно, очередного Пуаро я не выдержу», — подумал Женя, отправив Кузьму открывать.

22
На этот раз угроза миновала. Кузьма притащил сверток, довольно увесистый, и швырнул его на стол. Женя тут же кинулся сверток распечатывать.
—Что это за рожа? — грубо ляпнул Тимур, с испугом глядя на то, что лежало в свертке.
Женя презрительно выпятил нижнюю губу.
—Маска племени пуну, — произнес он почти торжественно. — Великолепно. Теперь выкрасить в красный — и будет шик.
Маска глядела на Женю пустыми треугольными глазницами. Серая вертикальная черта над лбом напомнила ему светло-серые глаза одной девочки, которая давным-давно лежала с ним в одной палате в больнице. У нее тоже, кажется, были какие-то проблемы с легкими. По-чахоточному бледная, она еле дышала, а лицо у нее походило на вырезанный из белой бумаги трафарет с прорезями для глаз и рта.
—Вот она, — его размышления прервал голос Тимура. Он показывал Жене фотографию на телефоне. — Изотова.
Женя медленно перевел взгляд с маски на фотографию. Потом опять на маску.
—Да, — сказал он, прищурившись в задумчивости. — Это определенно она. Потом заметил тоном мафиози из фильмов тридцатых:
—Мистер, у Вас серьезные проблемы.
—Почему? — моргнул Тимур. Кажется, он до сих пор не привык к тому, как специфически вел диалог Женя.
—Мы заходим на территорию Рублевского Панка. А к нему просто так не подступишься.

23
Тимур раскрыл было рот для очередного вопроса и непременно задал бы его, если бы его не отвлекло настойчивое жужжание в левом кармане куртки. Туда он совсем недавно положил телефон и, видно, это он разрывался. Судя по панике, с которой Тимур нашаривал телефон, Женя, понял, что звонят, видимо, родители. Точнее — мама. И мысленно порадовался, что лично он от таких звонков не получает. Мать Жени гастролировала сейчас вроде бы где-то в Венеции и звонила крайне редко. Об отце и говорить не стоило.
—Мам, я в гостях, — сердито лепетал Тимур, а из телефона доносился между тем истерический женский голос. — С ночевкой. Утром буду. А что, Крысе...то есть Кристине, можно до ночи шататься, а мне нет?
Кристина. Гм, знакомое имя. Ах да, это же сестренка Тимура. Женя часто видел ее в компании Рублевского Панка.
Наконец, Тимуру удалось угомонить родителей и убедить их в том, что он якобы ночует на квартире у лучшего друга. Но тут вдруг позвонили Кузьме. Отец — преподаватель русского языка, поэтому разговаривали они долго.
Полчаса, не меньше.
—Кузя, у тебя завтра полифония! — гудел Петр Алексеевич. Кузьма отмахивался и парировал: мол, дело-то житейское полифония — не приговор, он все уладит. Когда он положил трубку, оказалось, что уже третий час ночи.
—Предлагаю лечь спать, — заявил Женя, — утро вечера все-таки мудренее. А завтра на свежую голову что-нибудь сообразим.
И ушел к себе в комнату, где у него была отдельная кровать. Над ней висел сильно увеличенный снимок Трюффо и еще рядом фотография ночной Венеции. Носатые гондолы рассекали темную гладь воды.
Проснулся Женя от того, что кто-то настойчиво пихал его локтем в бок. И еще солнце шибало в лицо. К огорчению Жени, сегодняшний день обещал быть ясным.
—Если сейчас меньше восьми, даже не пытайтесь меня будить, — сонно прошипел Женя, но его перебил суетливый Кузьма.
—Уже, между прочим, половина десятого! Мне через полчаса в консерваторию идти, у меня полифония.
Женя, замотавшись в одеяло, как мумия, уткнулся в подушку и буркнул:
—Так и шагай на свою полифонию. Меня-то зачем дергать? У меня после твоего брюта голова вообще не варит.
—Тимур ушел, — сообщил Кузьма.
—Прекрасно. Флаг ему в руки. Что еще?
—У тебя кофе кончился. Совсем.
Вот это действительно проблема. Жизнь без кофе скучна и затруднительна. Ну ладно, обойдемся молочным улуном. Тоже в конце концов благородный напиток.
—Все, пока, — донесся до Жени голос Кузьмы, когда тот был уже в коридоре.
—Не забывай, у нас вечером в "Клевере" собрание. В девять.
—Буду как штык, — зевнул Женя. Только вот штыку нужно хорошенько подзаправиться. А то весь день, как обычно, пойдет насмарку. Не, нам такое не надо.
Выбравшись из постели, Женя первым делом схватил телефон и двинулся на кухню. Там он долго блуждал в поисках пакетированного улуна и, наконец, нашел его почему-то в кастрюле. Женя ругнулся, обвинив в этом эксцентричном повороте опять же Кузьму и его брют. Стал заваривать пакет и полез в соцсети. Сообщение. Ну понятно, от кого. С таким мрачным лицом на аватарке это может быть только один человек.

Тимур 8:45
привет

Тимур 8:46
я понял это не ты

Тимур 8:46
но подозрения остались


О-о, как заинтриговал, смотрите-ка. Прямо Нолан в мире виртуального общения. Что ж, мой юный падаван, сейчас найдем, что тебе ответить.

Fenghuan 9:50
Добрый день. Я был бы очень благодарен Вам, Тимур, если бы Вы прекратили свое сталкерство. Я с утра еле живой.

Тимур 9:55
нет надо разобраться

Тимур 9:56
что ты знаешь о панке

Тимур 9:56
*который рублевский

Женя вздохнул. Вот прицепился.

Fenghuan 9:58
Я думал, Вам лучше спросить у своей сестры.


Тимур 9:59
это почему

Да элементарно, Астахов. Боже, мир однозначно переполнен идиотами.

Fenghuan 10:05
Если не ошибаюсь, у Вашей сестры с ним долговременные романтические отношения.

Тимур 10:07
да какое там

Тимур 10:06
через неделю разбегутся

Тимур 10:08
это же крыся

Fenghuan 10:11 Высокие отношения.

Fenghuan 10:13
А от меня что требуется?


В прихожей послышался шорох, и через мгновение в кухню заглянул Кузьма — всклокоченный, точно его заставили на спор бежать марафон.
—Горе диез-бемольное, — ядовито заметил Женя, оторвавшись от телефона, — что опять забыл? Перчатки?
—Очки, — выдохнул Кузьма, в панике шаря везде, где можно. Женя посмотрел на него внимательно и увидел, что очков на Кузьме и правда нет. Редкое явление. Он же обычно из никогда не снимает.
—Жень, ты их не видел? — ныл Кузьма, пока сам Женя пытался понять, что бы этакое ответить на очередной финт от Астахова.

Тимур 10:18
вся инфа про панка

Тимур 10:18
где что когда с кем

«Выдайте ему кто-нибудь запятых», — закатив глаза, подумал Женя. Кузьма копался в поисках своих драгоценных очков.
—Кузя, ну что ты елозишь, — раздраженно рявкнул Женя, — не видел я твоих очков. Сам их куда-то сунул и теперь мозги мне паришь.
Он начал было печатать остроумный ответ, но вдруг заметил на столе, недалеко от того места, где шарил Кузьма, какое-то сверкание. Ага. Очки. Нормальный человек бы их поднял и вернул Кузьме, но Женя эксперимента ради схватил их и водрузил себе на нос.
—Вдохновение, Кузьма, — начал он, строго глядя поверх чужих очков на ошеломленного Эварницкого, — это комплекс...
Но не закончил. Кузьма буквально накинулся на него. Одной рукой он тянулся к лицу Жени с явным намерением поставить своему другу-недругу фингал, а другой — сбить у него с носа очки.
—Придурок! — орал Кузьма. — Я из-за тебя опаздываю! Полифонию пропущу!
—Уймись, блин, Морриконе, — отбивался Женя, — я тебе что, груша боксерская?
—Отдай! — взвизгнул Кузьма, и дальше пошел уже поток матов на чистейшем русском. Изловчившись, он дотянулся-таки до Женьки и сорвал очки. После чего Кузьма произнес отчетливо, и в его голосе слышалось глубокое отвращение:
—Ненавижу тебя. Самодовольная ты скотина...
Больше ничего не сказал, вздрогнул, отвернулся и ушел, издавая по пути странноватые хлюпающие звуки. Точно всхлипывал. Женя на миг даже ощутил укол совести. Да уж, композиторы — они такие, создания ранимые. Подразнил раз — а они тебе в глаз. Все, до вечера Кузя будет молчать в тряпочку, обиженку из себя корчить. Ладно. Женя снова обратился к телефону. Ответ он печатал долго, стирал и опять набирал. В итоге получилось вот что:

Fenghuan 10:35
Давай так. Я приду на пары к 12. Место встречи — корпус И, первый этаж, возле фикуса. Расскажу только то, что известно лично мне. ; bient;t.

24
Сцена с фикусом. Фикус, символ внутренней гармонии и полноты жизни, растет в кашпо, поставленном ровно на середине коридора, на первом этаже. Над фикусом висит портрет основателя университета — Марка Леонидовича Захаренко, солидного мужчины в массивных очках-окулярах. Напротив — большое зеркало, квадратное. На полу дешевый линолеум в ромбик. Справа гардероб.
Слева, со стороны входа в корпус, появляется Женя. Справа, со стороны гардероба, заходит Тимур.
Тимур (с досадой). И что еще за «абьенто»? Какой-то пароль?
Женя. Нет. ; bient;t в переводе с французского означает «до встречи». Тимур. Слушай, почему ты вечно выпендриваешься? Французский, пальто, книжки эти твои... Почему не можешь жить, как все нормальные люди?
Женя (с легким упреком). А кто нормальный? Вы, Тимур? Напоминаю, Вы вчера ночью забрались ко мне в квартиру и рылись в моих вещах.
Тимур (с явным нетерпением). Да хватит уже выкать! Я тебе не дед!
Женя (скептически). Да, Астахов, мозгами ты скорее на подростка тянешь. Тимур. Тебя давно били?
Женя. Сегодня утром. Так что давай не будем об этом. По-моему, тебе была нужна информация про Панка.
Тимур. Да.
Женя (задумчиво). На самом деле, я не так много знаю. Отец у него, кажется, большая шишка. Заместитель директора «Химпрома». Настоящая фамилия Панка— Дюжин. Денег ему папочка выдает много, поэтому Панк ни в чем себе не отказывает, шарится по ресторанам пафосным типа «Брамса« со своей бандой и задирает мелких.
Тимур. А ты сам как к нему относишься?
Женя. Никак. Он забавный, но слишком понтуется. Тимур. Как ты, да?
Женя. Я творческая личность, мне можно.
Тимур. Ты не зарывайся. Я все еще подозреваю, что это твоих рук дело. Где ты был шестнадцатого октября с трех до семи?
Женя. На работе.
Тимур. А с семи до двенадцати?
Женя (с усмешкой). У меня алиби. Я смотрел Бергмана. Тимур (недоверчиво). Кого-кого?
Женя. Кстати, советую глянуть, все-таки классика мирового кинематографа. А где ты был вчера с пяти до двенадцати?
Тимур. Э-э...
Женя. Вот видишь, сам не помнишь, что вчера делал, а меня заставляешь вспоминать, что я шестнадцатого числа творил.
Тимур. Тогда кто виноват — Панк, что ли?
Женя (задумчиво). Нельзя утверждать однозначно, но...знаешь, у Панка есть странные привычки. Они вообще-то у всех есть, если быть честным. Я вот, допустим, люблю иглы. А Панку нравится собирать вокруг себя людей помладше и развлекаться с ними
Тимур (настороженно). В плане — развлекаться?
Женя. Докапываться до них, третировать. Он так самоутверждается. Эту девочку (Изотову, кажется) я раза два видел в его компании. Он с ней... водился, допустим, а потом она пропала. Про остальных двух не знаю, но Панк часто водится с университетскими. Кстати, я бы рекомендовал тебе присмотреть за своей сестрой.
Тимур (встревоженно). А что?
Женя. Панк часто меняет девушек. Но из тех, которые у него были, о них давно никто ничего не слышал. И почти все они были младше его. И почти все — с филологического.
Тимур. Крысе пятнадцать.
Женя (присвистнув). Не думал, что Панк настолько рисковый. Присесть же может, и надолго.
Тимур (огрызаясь). Видимо, ему похрен.
Долгая пауза. Тимур напряженно смотрит на Женю, Женя изучает взгляд потолок. Раздается резкий писк телефона.
Женя. Это Кристина?
Тимур хмурится, лезет в карман за телефоном.

25
Крыся 12:05
сегодня вечером не жди

Крыся 12:06
я еду за город

Крыся 12:06 с Лешей

Крыся 12:07
маме не говори


—Не нравится мне это, — бросил Тимур, сверля глазами телефон.
Женя пожал плечами. В глазах его сверкала ехидная искра, как и всегда, когда он хотел сказать что-нибудь едкое.
—Раньше тебя ведь все устраивало, — заметил он. Тимур нервно ругнулся и начал что-то торопливо печатать в телефоне. Пальцы у него дрожали, он никак не мог попасть на нужную букву. — Зато он не хранит в квартире ножи и иглы. Правда, летом покупал у меня «Венеру в мехах», «Колыбельную» и еще эти клеевые…бумажки с птицей.
Тимур замер. Он склонился на телефоном, его руки, корпус и сам телефон образовывали острый угол. Навскидку градусов сорок пять. Ах, какой кадр пропадает! Отчаянная обреченность.
—Ну, поздравляю с раскрытием дела, детектив, — объявил Женя тоном человека, который озвучивает карикатурного злодея. — Только что-то не вижу воодушевления.
Крупный план на лицо. Потемневшие глаза, сжатые губы. Напряжение. Накал. Страх. Капли пота на висках.
—Кристина, — едва проговорил, скорее, прошептал Тимур, потом чуть громче:
—Никуда она с этим уродом не поедет!
—Поедет, — возразил Женя. — Он ей мозги запудрил достаточно. У Панка дом за городом. Ставлю на все, что они именно туда поедут.
Тимур тем временем лихорадочно печатал в телефоне.
—Аккуратней, детектив, — с усмешкой отметил Женя. — Ты же сейчас экран продавишь. Во сколько Кристина уезжает?
—Пишет, часов в семь, — сквозь зубы бросил Тимур.


Крыся 12:31
но ты все равно не говори

Крыся 12:32
а то запалят

Женя с задумчивым видом что-то прикинул, рассчитал и произнес:

—Прекрасно. Тогда культпрограмма на сегодня отменяется. Соберемся пораньше и наведаемся в гости к Панку.

26
Эксцентричные замыслы Жени редко заканчивались хорошо. Об этом знал и Кузьма, который ответил на его звонок только с третьего раза.
—Ну, что тебе? — вместо приветствия буркнул в трубку Эварницкий. Видимо, все еще помнил про то недоразумение с очками. Вот чудной человек — сам придумал, сам обиделся.
—Кузя, мне нужно, чтобы ты собрал всех наших. Часам к пяти. На другом конце сурово засопели.
—А не пойти ли тебе, извини, на...
—Кузьма, — вкрадчиво перебил его Женя, — ты же понимаешь, что ты незаменим? Ты мой Морриконе, Кузьма. Без тебя мои фильмы — все равно что муза без вдохновения.
—Ой, загнул, — прозвучал язвительный голос Эварницкого. — Что еще придумаешь?
—Кузьма, я же не для себя прошу. Тут человек в опасности, — Женя взглянул на Тимура, который топтался около него.
—У меня вечером занятия по спецке, — последовал нерешительный ответ.
—Спецка подождет! — отрезал Женя. — Дело особой важности. Короче, Кузьма, собирай всех в «Клевере» к пяти.
—Ты опять нас втягиваешь в непонятно что, — с сомнением протянул Кузьма.
—Ладно, так и быть. Последний раз.
Ну конечно, последний. Тысячу раз последний. Фокус — довольная улыбка и сверкающие азартом карие глаза.

27
В «Клевере» была накурено и душно. Зато собрались почти все из Жениной компании: Кирилл, Лика (она как всегда бросала на Женю восхищенные взгляды), Кузьма (все еще дулся из-за истории с очками) и другие. Пришел даже Василек, хотя его-то как раз никто и не приглашал.
—План прост, как три копейки, — заявил Женя, окидывая взглядом собравшихся. — Панк, вероятнее всего, поедет на Белые дачи. Подчеркиваю: это охраняемая территория, поэтому придется постараться, чтобы туда пробраться.
—У нас есть оружие? — вмешалась Лика, неожиданно практичная в подобных вопросах. Женя чуть поднял брови — рыжие, точно кто-то провел по коже краской.
—Исключительно колюще-режущее. Но устраивать резню бензопилой в общественных местах мы не будем. Наша основная задача — добраться до Белых дач, найти там логово Панка и устроить ему небольшой сюрприз. Еще вопросы?
—А далеко эти дачи? — поинтересовался Тимур. Он сидел напряженный, руки на коленях, и казалось, у него вот-вот сведет скулы из-за плотно стиснутых зубов.
—Меньше двух часов ходу, если на машине.
—А где мы машину достанем? — озадаченно спросил Кузьма.
—Кирилл подгонит свою «Ласточку», и дело с концом, — бросил Женя, а парень с татуированными руками удивленно поднял голову.
—Что-то я не припомню, чтобы я тебе такое обещал.
—В прошлом году, — напомнил ему Женя, — и потом, для дела же нужно. Не ломайся, Шадрин.
—Вот наглая рыжая морда, — буркнул Кирилл, но так, чтобы Женя не услышал.

28
В машину, ту самую задрипанную «Ласточку» (Женя предпочитал слово
«винтаж») уместилось пятеро — сам Женя, Кирилл, Тимур, Кузьма и Лика. Кирилл вел машину, Женя сидел рядом с Кириллом, так как, по его собственным словам, ему нужно было контролировать ситуацию. Не прошло и получаса, как они встряли в пробку.
—Говорил же, надо было по объездной, ворчал Кирилл, пока Женя что-то невозмутимо черкал в своем блокноте. — Мы бы потеряли час, — заметил вдохновитель всей этой заварушки.
—А сейчас два потеряем. Тоже мне, эксперт! — Кирилл со злостью облокотился на руль. — Как мы теперь отсюда вывернем? Здесь до поворота все забито.
На заднем сидении Тимур поинтересовался у Лики:
—Почему вы вообще этого Панка называете Рублевским?
—Потому что он ненастоящий панк, — объяснила Лика. — Из богатеньких, как с Рублевки. Просто строит из себя неформала, а на самом деле золотой мальчик.
—А вы кто — настоящие, да? — усмехнулся Тимур.
—Мы — МАЭС, — не без гордости объявила Лика.
—Что расшифровывается как мир, авангард, эстетизм, союз, — рассеянно отозвался с своего места Женя. — Творческое объединение, — он черканул еще пару последних штрихов и передал блокнот Тимуру назад. На листе была изображена немного карикатурно, но все же узнаваемо темноволосая девочка- подросток с большими синими глазами. Тимур охнул от удивления.
—Нифига себе! Это же Кристинка, вылитая.
—И как она только умудрилась связаться с Панком, — заметила Лика, рассматривая рисунок. — Такая интересная девочка.
—Да заноза она, — фыркнул Тимур, — вечно с ней проблемы.
Женя иронично улыбнулся. Ну конечно, проблемы. У девочки же подростковый возраст, кризисы, поиск себя. Зато у нее хотя бы есть родители. Женя вспомнил, как провел свой двенадцатый день рождения. Если бы ему понадобилось снимать короткометражку про это, хватило бы трех ключевых элементов: стол, заставленный грязными тарелками; отец уже пьяный в стельку, потерянный и мечущийся от стола к окну и обратно; сам Женя, прячущийся под столом. Мать в соседней комнате, слышен ее плач, потом она отчаянно пытается сыграть что-то из Бетховена. Отец — художник, непризнанный гений Когда ему не хватало вдохновения, он напивался и колотил Женю. Ему не нравилось, что Женя рыжий. Он говорит, что у него в роду рыжих не было.
—Забирай своего ублюдка и убирайся из квартиры! — орал отец Жени. Женя не помнит теперь, точно ли такие слова он произносил. Мать отвечала ему тяжелыми нотами, стуча по роялю, точно одержимая. Она вовсе не собиралась уходить, тем более что квартира была записана на нее.
Тогда ушел отец. Ушел громко, демонстративно. хлопнув дверью. Больше он не возвращался.
—Приехали, — буркнул Кирилл, когда машина остановилась у металлической ограды. — Что дальше?

29
Белые дачи представляли собой несколько домов, построенных по облику и подобию старинных дворянских усадьб, только вульгарнее. Львиные головы, покрытые сусальным золотом, орлы, сторожившие двери, грубоватый шик — все это здесь было. А еще был металлический забор и куча охранников. Крайне негостеприимное место. Не хватало лишь таблички «Здесь вам не рады!» с изображением оскаленной собачьей морды. Что характерно, ни одной злой собаки в округе не наблюдалось, что, по мнению, Жени уже было неплохо.
—Остается вопрос, как там пробраться внутрь, — Кузьма задумчиво почесал нос. — У них тут, наверное, какая-нибудь хитроумная система типа электронных ключей. Еще и сигнализация.
—Засекут они нас, — насупился Кирилл.
—Да подождите вы, — отмахнувшись, заявил Женя. Он верил, что решение придет откуда-то извне, нужно только не прохлопать шанс и проявить немного терпения. И, как ни странно, не ошибся.
Из ворот вышла девушка. Достаточно симпатичная — стройная, темноглазая. В руках у нее был ключ.
Вот она, наша Ариадна, подумал Женя.
—Добрый вечер, — как можно более приветливо произнес он, обращаясь к девушке. Незнакомка подняла на него глаза и слегка вздрогнула, заметив самого Женю и его разношерстную компанию. — Простите, если мы Вас напугали, но мы с друзьями попали до неприятную ситуацию. Нас пригласил в гости один из Вашихс соседей, Дюжин Алексей. Знаете его? Ну так вот, мы приехали, а нас не предупредили, что здесь...хм, особый режим пропуска.
—А Вы не могли бы ему просто позвонить? — поинтересовалась девушка. Голос у нее, кстати, очень даже приятный, не слишком высокий, не слишком низкий. Женя невольно улыбнулся.
—Понимаете, идея неплохая, но я боюсь, что он не услышит. У него там сейчас...веселье. Помогите нам, пожалуйста, — Женя состроил такое лицо, что стоявший поодаль Кирилл громко хмыкнул. — Нам правда жизненно необходимо туда попасть. И поскорее.
—Но я Вас тут раньше не видела, — возразила девушка, придерживая сумочку.
—А пускать незнакомых людей на частную территорию как-то небезопасно.
—Ну, так давайте познакомимся, — он протянул ей руку. — Евгений Смирнов, концептуальный режиссер.
Кузьма за его спиной фыркнул, но Женя его гордо проигнорировал. Девушка легонько пожала его руку.
—Катя, — представилась она.
—Просто Катя? Прекрасно, — Женя на секунду задержал взгляд на ее лице. — Очень рад. Так..поможете же, да? Девушка кивнула. С помощью своего ключа она разблокировала дверь и впустила всех пятерых на дачи.
—Если что, вы мои знакомые, — предупредила Катя, и Женя ответил ей обворожительной улыбкой.
—Конечно. Спасибо большое.
Стоило им немного отойти, и Кирилл с удивлением заявил:
—Во рыжий дает. Концептуал, блин!
—Умею и практикую, парировал Женя, — между прочим, все совершенно легально.
Охранники, кажется, были с этим не согласны. По крайней мере, поглядывали они на незваных гостей с недоверием. Женя походя отметил, что у одного из них было жесткое, грубое, точно вырезанное из дерева лицо. Резкие складки на щеках и шее, словно царапины на старом дубе. Уши — обрубленные куски веток. Глаза — скопления мха.
Что ни говори, а Белые дачи — местечко не для всех. Только для избранных.


30
Из кирпичных домов больше всего выделялся крайний слева — с зеленой крышей, с окном во всю стену. И было здесь подозрительно пусто — в том смысле, что никаких машин, никаких людей. Никто не выходил из дома. Только музыка гремела, как сумасшедшая, и назойливо вертелся пошловатый припев, что-то в стиле «кровь-любовь». Кузьма аж поморщился от такого.
—М-да, не Шопен, — критически отметил Женя.
Неожиданно музыку заглушил пронзительный крик. Дверь распахнулась, и на крыльцо дома вылетел жуткий комок тряпок и человеческой плоти.
Слепленный криво, даже нелепо, весь в крови и ссадинах, комок катился по дороге, потом развернулся и начал ползти. Теперь стало видно, что это девочка- подросток, худенькая и тонкая. Руки у нее исцарапаны в кровь, на ногах синяки, она босая, на теле одно легкое платье, волосы всклокочены.
Женя замер: она ползла прямо к нему. Лицо ее изуродовано — рот обезображен и зияет кроваво-красной дырой, лоб и щеки исцарапаны. Все время, пока она ползла, она не переставала кричать. Женя бессознательно нагнулся и подхватил девочку на руки.
—Вызывайте полицию, — бросил он подоспевшим друзьям. — Быстрее, — он передал Кристину Тимуру. Девочка тут же прижалась к Тимуру, всхлипывая.
Из дома выбежал Панк — растрепанный, с дико горящими, точно у тигра, глазами. Руки и одежда у него были перепачканы кровью. Он рванулся было к Кристине, но, увидев, что силы неравны, затравленно фыркнул и юркнул обратно в дом.
Женя забежал вслед за Панком в дом, чуть не ударившись об дверь.
—А ты-то сам куда? — проорал Кузьма так, что у стоявшего рядом Тимура чуть уши не заложило. — Женя, вернись, ё-мое! Ну ты куда?! Женя-а!
Ненормальный!
Стены дома содрогались от музыки, но комнаты были пусты. Женя едва не оступился, поднимаясь по лестнице — нога внезапно соскользнула, и Женя едва не полетел вниз, но вовремя ухватился за перила.
«Еще немного, и на одну жертву было бы больше», — мысленно пошутил он. На втором этаже было все то же самое, за исключением чуть приоткрытой двери в дальнюю комнату. Женя был из тех, кто, как в дешёвом хорроре, всегда думал: раз дверь открыта — значит, туда нужно обязательно заглянуть.
И он заглянул.
Место жертвоприношения выглядело достаточно скромно: комната, выходящая окном на восток, почти без мебели, если не считать одной табуретки в углу. На стене висела дешевенькая картина — судя по безвкусице общего оформления и чрезмерной яркости, куплена она была где-то на барахолке по скидке. Картина изображала ослепительно-огненную птицу с широко распахнутыми крыльями. Панка нигде не было видно, и это, признаться, начинало напрягать. Куда он мог спрятаться?
Женя едва успел уловить краем глаза стремительно метнувшуюся тень. Тяжелое тело Панка плюхнулось рядом. А, да, классика — прятки за дверью и попытка напасть сзади.
—Как же ты меня достал, Смирнов, — прорычал Панк, надвигаясь на Женю. В руке у жреца, как успел заметить Женя, блестел нож. Обычный кухонный, из тех, которым мясо режут. И, кажется, он уже слегка затупился на конце.
—Так, спокойно, — протянул Женя. потихоньку отступая к стене, - положи нож. По-хорошему положи, слышишь?
—Завались! — рявкнул Панк. Дело явно пахло жареным. До стены оставались считанные сантиметры.
Женя решился. Лезвие заранее припрятанного ножа сверкнуло в косых лучах заходящего солнца.
Красивый кадр.
—Последний раз повторяю, брось нож...
Но Панк бросился вперед. Женя вовремя отскочил. Лезвие выставил немного под углом. Панк тут же попытался перехватить его руку. Женя ткнул его под ребра. Показалась кровь. Панк взвыл, как разъярённый волк. И вновь кинулся. Лезвия ножей звонко лязгнули друг о друга, как шпаги. Панк не полоснул Женю по руке. Нож со звоном выпал.
—Ну все, капец тебе, Рыжий, — рявкнул Панк, занося нож. — Сердце тебе вырежу.
—Банальщина, — сквозь зубы бросил Женя. — Оригинальность явно не твоё, Дюжин.
Женя выхватил из кармана другой, здоровой рукой еще один нож. У Панка расширились зрачки. Он было попятился, но упустил две-три секунды.
Противный металлический звон. Падение.
Панк, смотрящий на него безумными глазами. На левой руке — кровоточащая полоса.
—Теперь, пожалуй, мы квиты, — заявил Женя, вытирая лезвие ножа об одежду.

32
Стоп-кадр. Эксклюзив, между прочим: Женя Смирнов, концептуальный режиссер, лидер творческого объединения МАЭС, в кабинете следователя. Сбылась мечта идиота...эм, то есть Тимура о том, что Женя когда-нибудь загремит в полицию. Свет лампы косо высвечивал лицо сидящего напротив. Лицо, похожее на маску.
Ну что ж, поехали.
—Полное имя и фамилия? — произнёс голос, совершенно лишенный интонаций. То, что это вопрос, Женя понял только по контексту.
—Евгений Смирнов, — ответил он.
—Количество полных лет? — вновь спросил голос.
—Двадцать два года.
—Основной вид деятельности?
—Инженер человеческих душ, — не удержавшись, съязвил Женя. Маска напротив него немного дрогнула, но все-таки не смогла сбросить заскорузлую серьезность.
—Я бы посоветовал Вам не шутить тут. Дело серьезное. В каких отношениях Вы находились с Дюжиным Алексеем Сергеевичем?
Женя хмыкнул.
—В нейтрально-неопределенных. Маска кивнула, а затем продолжила:
—Задержанный Дюжин утверждал, что Вы неоднократно провоцировали его и оскорбляли. Это так?
В комнате прозвучал вздох, и Женя закатил глаза.
—Я просто говорил правду, которая ему не нравилась.
—Дюжин также утверждал, что Вы применили к нему насилие.
Да-да, конечно. А Панкуша у нас белый и пушистый.
—Просто как-то не хотелось, чтобы он меня проткнул. Спорим, Вам бы это тоже не понравилось?
Маска нахмурилась и поменяла тему:
—Какие отношения связывали Вас с Тимуром Астаховым?
—Никакие, — честно ответил Женя. — Он забавный малый, хотя чуток фанатичный. Мог бы у Вас работать.
—Перестаньте уже шутить! Подтверждаете ли Вы, что за день до нападения на Кристину Астахову Тимур, ее брат, незаконно проник в Вашу квартиру?
—Было дело, — сказал Женя и подумал: да уж, та еще авантюра. Эпизод, достойный экранизации.
—Он также утверждает, что Вы применили к нему насилие. Вот на этом моменте Женю уже стало пробивать на смех.
—Я всего лишь самозащитился с помощью классики, — пряча улыбку, возразил он.
Маска зашевелила губами, очевидно, думая, какой бы еще вопрос задать. Женя сидел перед ней, нагло вздернув нос, и глядел через рыжие ресницы.
—Что Вы можете сказать о якобы творческом объединении МАЭС, которое организовано Вами?
—Всего лишь творческий союз, — заявил Женя. — Ничего противозаконного. По крайней мере, более безопасный, чем "Химпром".

33
Патрик Бейтман убивал из скуки и усталости от жизни.
Жан-Батист Гренуй убивал ради мечты.
Фрэнк Колдхейм убивал из религиозного фанатизма.
Панк Рублевский, он же Алексей Дюжин, убивал из удовольствия. Он упивался убийствами.
—Как в своей короткометражке про жажду крови? — спросил сидевший рядом Тимур, и Женя спохватился, поняв, что произнес все это вслух. И кивнул.
—Да. Для некоторых она затмевает и жажду жизни, и жажду другого, — процитировал он сам себя и грустно улыбнулся.
Прошло три дня после того, как Женина компания наведалась на Белые дачи. Кристину все-таки удалось спасти. Теперь она лежала в больнице, и врачи оценивали ее состояние — средней тяжести. Повреждения достаточно серьезные, но жизни девочки ничего не угрожает.
Панку нравилась кровь. И не просто нравилась — она служила для него чем-то вроде священной жидкости, символа бессмертия. Отсюда это помешательство на фениксе. У Кристины, когда ее госпитализировали, в кармане куртки обнаружили тот самый стикер. Так Панк отмечал всех своих жертв.
—А знаешь, — неожиданно сказал Тимур, — я же с ней не разу по-человечески не говорил. Называл ее Крысей, как бы крыса... Она неплохая, просто с закидонами.
Женя повертел в руках маску, которую ему принесли четыре дня назад, как раз в день вторжения Тимура в его квартиру. Маска глядела прорезями вместо глаз, а поверхность ее была бледно-матовой, совсем как кожа Кристины, которая сейчас лежала в больнице.
—А я, если честно, всегда мечтал, чтобы у меня была младшая сестра, — признался Женя. — Или брат. Правда, тогда пришлось бы их прятать от отца.
—Он не любил детей, что ли? — удивленно посмотрел на него Тимур. Женя в ответ криво улыбнулся.
—Наверное, нет. Но теперь уже не узнаю. Он умер прошлым летом.
—А...ясно. От чего?
—Пил много, — Женя положил маску на стол и взял телефон. — Цирроз печени.
Тимур, очевидно, чувствуя, что разговаривать им сегодня больше не о чем, засобирался домой. Сказал, что ему еще нужно потом вечером навестить Кристину. Он даже думал, может, купить конфет — сестра Тимура обожала сладкое.
Последний кадр: закрывающаяся дверь. Женя стоял в прихожей, раздумывая, не зазорно ли будет бахнуть кофейку в третий раз за день. И все-таки решился — пошел на кухню, Наведавшийся к нему через час Кузьма Эварницкий обнаружил Женю в довольно бодром состоянии духа. Женя протирал ножи тряпочкой и смотрел в окно, на длинную мокрую улицу, по которой прыгали взъерошенные воробьи.
—Преподы — звери, — пожаловался Кузьма. — Все им в моем цикле что-то не нравится!
—Я сниму фильм, — точно не слыша его, заявил Женя. Кузьма недоверчиво фыркнул:
—Ты третий год об этом твердишь.
—Он будет об осени, — продолжал Женя, — и об одиночестве человека в большом городе. Экзистенциальный кризис, понимаешь?
—В башке у тебя кризис. Небось заставишь меня кропать какую-нибудь
«Симфонию мертвых тополей»?

—А ты догадливый, — Женя лукаво улыбнулся.
—И в главной роли, конечно, Лика Тагаева? — с ехидством уточнил Эварницкий.
Женя вновь с мечтательным видом уставился в окно.
—В главной роли — дуб.
—Что?! Ты совсем ошалел, рыжий? Какой еще дуб?
—Из парка Маяковского, — Женя хлопнул по колену и поднялся. — Все, Кузя, собирайся. Идем снимать дуб.

34
Кристина 17:34
ты придешь

Кристина 17:35
?


Тимур 17:42
да

Тимур 17:44
сейчас только шоколадку забегу купить

Тимур 17:45
тебе какую

Кристина 17:51 с орехами

Кристина 17:51
а женя будет

Тимур 17:52
обещал прийти

Тимур 17:53
дуб свой доснимает

Тимур 17:53
и приедет

Тимур 17:54 кстати

Тимур 17:35
прости меня

Кристина 18:57
за что

Тимур 18:59
да за все в целом

Кристина 18:07
я сама та еще

Кристина 18:08
так что извини меня тоже

Тимур 18:10
ладно

Тимур 18:10 до встречи