Где-то на странице 150

Ты нашел меня не в разделе «классика» — 
я стояла кривым корешком между сборником налоговых кодексов 
и потрепанным детективом, где убийца — всегда дворецкий. 

Ты потянулся за мной рефлекторно, 
как поправляют очки, которых нет. 

Теперь я раскрыта на странице 150 — 
той самой, где героиня роняет чашку, 
но так и не решает, поднимать осколки 
или оставить их памятником неосторожности. 

Твоя рука касается строк, 
и буквы шевелятся, как муравьи, почуявшие мед. 

Интерес — он ведь тоже физиологичен: 
зрачки расширяются, дыхание глубже, 
а между «зачем» и «почему» 
прорастает мох недосказанности. 

Да, я пишу коротко. 
Не из страха не закончить, 
а потому что верю: истина живет в паузах 
между точкой и заглавной буквой следующей главы. 

Мои истории — это фонарики в кармане: 
освещают три шага вперед, 
но достаточно, чтобы не упасть в колодец прошлого. 

Странно, правда? 
Ты начал с середины — 
и теперь твои пальцы пахнут чернилами моих «раньше», 
хотя еще вчера не знали, 
что на полке супермаркета реальности 
вообще есть секция с метафорами. 

Может, так и рождаются вселенные: 
кто-то случайно открывает книгу, 
где на странице 150 девушка 
как раз решает не поднимать осколки, 
а вместо этого пишет стихи о том, 
как странно — 
быть прочитанной тем, 
кто даже не искал смысла, 
но нашел его меж строчек, 
как забытую монету в щели дивана. 

Продолжай листать. 
Я уже не боюсь, 
что ты закроешь меня на полуслове — 
ведь самые важные диалоги 
происходят между строк, 
где автор и читатель 
становятся соавторами молчания.