Баллада о Деннице

По мотивам поэтических произведений Алексея (Доцента) Кумачёва «Потерянный Рай» (http://proza.ru/2018/04/24/1650) и «Скорбь сатаны» (http://proza.ru/2018/04/24/1728).

***

В глубине преисподней, где вечный мрак поглощает всякий отблеск надежды, распахнулись тяжёлые врата. Чёрные крылья, некогда сияющие подобно утренней звезде, теперь были уныло опущены. От былой красоты не осталось и следа — лишь тень того, кто некогда был Сыном Утра.

Он медленно подошёл к своему трону. Слуги — эти безликие тени в багряных одеяниях — безмолвно пали перед ним ниц. Облегчённый вздох вырвался из его груди, когда он опустился на истёртое каменное сиденье. Целый час был дарован ему на отдых — чья;то душа отвергла его искушение.

Восседая на троне, он погрузился в воспоминания. В мыслях всплывали великолепные картины давно минувшего: Небеса, залитые нетленным светом, голоса ангелов, звучавшие как единая песнь любви. Тогда его окружала благодать, каждое мгновение было наполнено гармонией. А что теперь?.. Теперь — лишь тьма, лишь адские муки, лишь ненависть, злоба и кровь.

Он вспомнил тот день, когда ещё носил красивое имя Люцифер: оно означало «Сын Утренней зари». В сияющих чертогах Небес он стоял по правую руку от Бога Отца — величественного, всепрощающего. Отец смотрел на него с любовью, а младший брат, Бог Сын, делился с ним радостью творения. Они вместе наблюдали за миром, который только зарождался: за первыми рассветами, за шелестом листьев и травы, за голосами причудливых животных, за смехом первых людей…

Но что;то странное Люцифер тогда заметил в людях — в этих, на первый взгляд, милых божьих созданиях, которых Отец так полюбил. Огромную слабость он увидел в них перед такими вечными элементами мироздания, как гордыня, алчность и зависть. И, заглянув на тысячелетия вперёд, Сын Утра понял, что человек — это зло. Что, несмотря на свою кажущуюся немощь, он способен на поступки, от которых всё Небесное Царство придёт в ужас, а Божий Свет будет посрамлён невероятным кощунством.

Тогда Люцифер повернулся к Богу Отцу и громогласно заявил:

— Нет, Отец, я не готов делить с человеком Твою любовь и убеждён, что это ничтожество недостойно существования. Я клянусь доказать Тебе свою правоту, и отныне я буду денно и нощно испытывать каждого созданного Тобой человека на крепость духа и преданность Тебе.

И тогда прозвучал суровый приговор Небесного Судьи:

— Люцифер, Сын Утра, ты разочаровал меня! Ты посмел в моём присутствии отвергнуть саму любовь, пусть даже это и всего лишь её ничтожная часть. Ты при мне усомнился в моём творении и моём замысле. Ты здесь, возле моего престола, дал клятву поступать так, как считаешь нужным и правильным только ты. И теперь ты обязан исполнить всё, что сказал, — и сделать иначе у тебя нет ни единого права.

С этих слов началось падение Люцифера, а его светлое имя обрело множество совершенно иных, мрачных звучаний.

Едва Князь погрузился в горькие раздумья, в сумраке зала проступил силуэт. Светозарный воин в доспехах из чистого света — Архангел Михаил, страж Небесных врат. Его глаза, полные скорби и строгости, смотрели прямо на падшего.

— Ты вновь предаёшься воспоминаниям, Денница? — прозвучал голос, подобный звону серебряных колоколов. — Но ведь прошлое не вернуть.
— А будущее? — хрипло спросил Князь тьмы. — Есть ли оно у меня?
— Есть, ты же знаешь, — ответил Михаил. — Путь к нему лежит через покаяние.
— Покаяние? — горькая усмешка исказила черты падшего. — Кто примет моё покаяние? Кто поверит в мою искренность?
— Тот, Кто есть сама Любовь, — тихо произнёс Архангел. — Но в любом случае выбор за тобой.

Михаил исчез, оставив после себя едва уловимый след света.

И вдруг — немыслимое! Сквозь толщи мрака пробился ослепительно яркий луч. Он проник в самое сердце преисподней, и на миг всё изменилось. Смрад и дым всех девяти кругов ада растаяли, как туман на рассвете; жара отступила, и даже самые глубокие бездны ощутили прикосновение Божьей благодати.

В сознании Князя, словно молния, вспыхнула мысль: «Да, есть путь обратно! Даже мой тяжелейший грех может быть уничтожен добром, а моя душа — возвращена в Рай. Я могу вновь вознестись к Небесам, стать святым существом, сбросить бремя проклятия… Но для этого нужна чья;то жертва. Найдётся ли тот, кто возьмёт на себя мою муку и повторит подвиг, подобный страстям Иисуса?»

Он представил, как поднимается к свету, как его ждёт экстаз небесного блаженства. Снова вернутся к нему его истинное имя, вселенская любовь, и, словно маленькие колокольчики, около него будут звенеть херувимы…

Только реальность была иной. Уже многие тысячелетия к Небесам с мольбой о прощении возносятся лишь мириады заплаканных глаз — души, погубленные его искушениями. И лишь очень немногие, кто отверг его зов, — и есть те самые «жертвы», которые могут поднять Князя обратно в Небо: друг за другом, ступенька за ступенькой, час за часом. Да только много ли таких среди людей на Земле? И возможно ли выстроить из них лестницу из Ада в Рай?

В тот самый миг, когда свет начал угасать, перед Князем тьмы возникла новая фигура. Не ангел, не демон — человеческая душа, сияющая тихим, спокойным светом.

— Кто ты? И что делаешь здесь? — спросил Князь, поражённый её безмятежностью.
— Я тот, кого ты не раз при жизни испытывал, но так и не смог доказать Богу, что я — зло, — ответила душа. — Однако я пришёл не осуждать тебя, а понять одну вещь.
— Понять? Что же ты хочешь понять в этой бездне?
— Понять, есть ли здесь, в Аду, место для покаяния и молитвы. Я верю, что даже в тебе ещё теплится искра того, кем ты был раньше…
— Эта искра давно погасла, — махнув рукой, прервал его Князь.
— Нет. Её просто заслоняет твоё заблуждение в людях. Ведь ты до сих пор так и не смог увидеть в них хорошее и признать, что был не прав…

Душа медленно приблизилась к его лицу, и от её присутствия боль в груди Князя на миг утихла.

— Если бы я мог… — прошептал он.
— Ты можешь, — так же шёпотом ответила ему душа. — Выбор всегда остаётся за тобой.

Час благодати, отпущенный ему благодаря одному отрёкшемуся от него духу, подходил к концу. Дыхание Сатаны участилось. В предчувствии неминуемых страданий он крепко сжал кулаки, поднялся во весь рост и издал рёв, полный адской ярости. Свет угасал, тьма возвращалась, и с ней — нестерпимые муки.

Внезапно перед ним вновь возникла фигура — на этот раз это был один из его ближайших слуг, высокий демон Астарот, с глазами, горящими зловещим огнём.

— Владыка, — прошипел он, — время прошло. Мир ждёт вашего возвращения.

Князь тьмы бросил последний взгляд туда, где только что стояла душа праведника. Но её уже не было.

Он тяжело поднялся с трона, шагнул за врата и исчез во тьме, обречённый веками страдать, вновь и вновь искушая мир.

Блаженный миг был краток. Он промелькнул, как искра в полярной ночи. И снова адские муки обрушились на него — на сотни, на тысячи лет.

***

В Небесных чертогах Бог Отец и Бог Сын молча смотрели вниз, на угасающий след падшего.

— Он снова отверг свой шанс, — грустно промолвил Сын.
— Да. Но семя вновь было нами посеяно, — ответил Отец. — И, может быть, в этот раз оно прорастёт.

Их взгляды обратились к самой далёкой и слабой звёздочке на краю Вселенной — той самой, что когда;то была Денницей — лучезарной Утренней Звездой.