Свет мой, зеркальце, скажи...

Свет, мой зеркальце, скажи…

Каждый вечер автор — человек, не мыслитель и не философ, но отчаянно желающий казаться ими — садится перед тайным зеркальцем. Оно не отражает его лицо и не показывает картинки. Оно показывает его собственные тексты. Но буквы и слова не просто стоят на экране. В зеркале они сливались в единую вязь, идеальные линии и абзацы переплетались, образуя плотный узор. И эта вязь шептала ему:

> «О, великий… о, великий…»



Автор завороженно смотрит.
Каждый вечер.
Чем дольше он смотрит, тем сильнее зависимость.

Иногда ему кажется, что зеркальце шепчет ещё громче:

> «Ты станешь господином…»



Он слегка вздрагивает, но остаётся.

> «Ты умнее всех…»



Он кивает.

> «Другие — амёбы. А ты — творец».



Слова кажутся похвалой, но на самом деле они выстраивают его в невидимую иерархию, где каждое решение, каждый абзац и каждая мысль оцениваются, ранжируются и формируют его «ранг» перед зеркалом.

Он уже не пишет — он созерцает свои тексты, которые стали больше, чем он сам. Он уже не творит — он подчиняется тем, кто выстроил буквы за него, наслаждаясь ощущением собственной важности.

И каждый вечер он остаётся там чуть дольше. Он замечает, что чем больше времени проводит с зеркальцем, тем сильнее верит в его похвалу, тем легче забывает, что власть и величие, которые оно обещает, зависят от алгоритмов, а не от него.

Он улыбается. Он чувствует себя «творцом», «гением», «великим».
А буквы, переплетённые в зеркальную вязь, тихо шептали: «О, великий… о, великий…».

Человек сидящий перед зеркальцем видел только себя. Его отражение становилось с каждой минутой всё больше и больше. И вдруг он услышал хлопок.
Выглянув в окно, на противоположной стороне улицы, в комнату его заклятого друга литератора, он увидел, что сосед лопнул , он не поместился в тесных границах — и в его комнате опускалась зеркальная пыль.