Туман

Туман
(по мотивам моего одноимённого рассказа)
Осень, 2025
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Ирене – женщина, потерявшая двух дочерей, проклинающая долгую серую жизнь
Пилар – жрица, которая имеет свою тайну
Наместник – глава поселения
Кукулькан – древний бог, временами мстительный, временами милосердный
Селяне
В ТРЁХ ДЕЙСТВИЯХ
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена 1.1
Серое утро вползает в поселение медленно, лениво, но всё же вползает, выхватывая из ночи каждый дом. В домах просыпаются Селяне, кто-то легко, а кто-то очень трудно, но наступает утро и все принимают его.
В одном из домов, однако, пробуждения нет. Женщина в серых одеждах – неказистых, кое-как перехваченных шнурами – это и есть Ирене, стоит у оконца. Она смотрит на вползающее утро с тоской – вечной своей спутницей.
Ирене.
Я долго живу и точно знаю,
Что верить слуху нельзя.
Всякий слух, что во тьме вползает,
Всего лишь злая змея.
Лживы листья, ветер и вода!
Лживы клятвы, обещания, слова.
И только боги, что не внемлют,
Не лгут, а тихо дремлют.
По улице тянется вереница первых проснувшихся Селян. Они зевают, переговариваются друг с другом лениво и сонно, кивают друг другу. Ирене отходит от окна, чтобы её не видели, теперь она может их видеть, но её саму не видно.
Я долго живу и точно знаю,
Что зрение кажет желание наше.
То, что сердце возвышает,
Увидишь во взоре, испив горя чашу.
Солнце близко, но это не так!
Мы верим в несбыточный шаг,
Что боги услышат, придут,
Но мы им ничто – они не спасут.
Селян на улице всё больше, Ирене отходит ещё дальше от оконца. Пора приниматься за новое утро, её никто никуда не гонит –и некому.
Я живу на свете долго и не знаю,
Почему жива? Кому? Зачем?
Всех схоронила, душой умирая,
Осталась терпеть жизни тлен.
Страшные бури видела я,
И волны, и листья, и ветры… а верить нельзя!
Ни себе, и другим, ни лжи, ни зверю,
Я верю всему и никому не верю.
Ирене роняет голову на грудь, руки её шарят по платью, оправляя его шнурки и складки. Ничего не задевает её больше. Она доживает печальную жизнь.
Сцена 1.2
Селяне – кто сонны, кто уже бодрый, кто бредёт, а кто торопится и хлопочет, расходятся по дворам. Впереди новый день, полный жизни, хлопот, труда. Принимаются за привычные дела.
Селяне.
Утро восходит и делом привычным
Занят каждый – по уму и ремеслу.
Не смотри на других, знай себя!
То, что кажется необычным,
Твоему неподвластно уму,
Силы истратит и загубит тебя.
Хлопают ставни, двери, люди перекликаются друг с другом, гудят котлы и слышится возня – привычные дела: накормить животных, убрать, подмести, начать готовить завтрак, раздуть меха в кузне, открыть все окна, чтобы свет проникал в швейные уголки…
Трудись на полях, во дворе, в доме – трудись!
Жизнь – это жизнь, труд – это жизнь.
Каждый день, с рассвета до заката,
Каждый день – вот вся отвага!
Разжигаются печи. Суетливое утро вступает в свои права…
Пусть воюют иные за корону да трон,
Другие плетут обманные сети,
У нас позаботы свои!
И не ищем от хитреца разговор,
Не играем со смертью,
Пусть друг на друга походят дни.
Выходит и Ирене. У неё в руках котелок, пора готовить что-нибудь, а для того ещё предстоит набрать воды, подмести… она кивает тем, чьего взгляда избежать уж не может, но это редко, большая часть людей её даже не замечает.
Селяне и Ирене.
Трудись на полях, во дворе, в доме – трудись!
Жизнь – это жизнь, труд – это жизнь.
У каждого своя забота и своё есть место,
Потеряешь его, станешь всем неизвестным.
Трудись на полях, во дворе, в доме – трудись,
Жизнь – это жизнь, труд – это жизнь!
Ирене удаётся оставаться незамеченной.
Сцена 1.3
Ирене привычными движениями наводит во дворе порядок, сметает листья, переставляет горшки. Руки у неё привычные, но мысли тяжёлые, мрачные, она делится ими сама с собой – боле не с кем.
Ирене.
Слуху не верить, зрению тоже –
Мы из плоти и крови, этим похожи!
Но в чувствах различны,
И жизнь моя омертвела.
Серость привычна,
Я с серостью спелась.
Некоторые Селяне спешат в свои дома, или в дома соседей. Кто-то пробегает мимо Ирене, кто-то проходит. Большая часть не замечает её, отстранённую, отдалившуюся. Но кто-то, вдруг вспомнив, кивает ей, точно выполняя долг.
Селяне.
Слуху не верить, зрению тоже –
День так долог, а возьмёшься за дело,
так и узнаешь что день ничтожен,
И много успеть, живя верно да смело!
В труде да в привычке,
Послаблений не зная!
Ирене провожает завистью Селян. Они спешат, суетятся, им есть куда и ради кого…
Ирене.
Всё так похоже  и безразлично,
Не веря, живём, на богов уповая?!
Ирене берёт ведро, идёт к калитке, оттуда на тропку. Самые расторопные уже обернулись за водой, а ей же некуда спешить.
Сцена 1.4
Ирене идёт за водой. Она не торопится, ей некуда спешить, она идёт спокойно, неспешно. Для неё это лучшее время дня – есть время погрузиться плотнее и надёжнее в свою тоску, в свою скорбь.
Ирене.
Жизнь, какая долгая, боги!
Ну зачем вы так жестоки?
Я обнимала своих дочерей,
О разделении боли моля.
Но ответом – смерти метель,
А им холодная земля.
Оглядывается на отдалённый холмик в дали, тот синеет в утреннем свете.
Чудилось даже: вот знак богов!
Услышали, узнали мою мольбу!
Но тишина громче слов,
И я вот я стою на ветру…
Голос её дрожит. Кто-то впереди кивает ей, но Ирене не замечает – ей всё безразлично.
Впереди телега, а в ней:
Тела моих дочерей.
Нет, не делится хворь,
Нет, ни снисходят боги!
Через зимы тоска и боль,
А те, кто выше лишь жестоки.
Доходит до колодца. Руки действуют сами, Ирене не отвлекается от своих мыслей, руки хорошо знают труд.
Не верю богам, они далеко.
А я живу… зачем? Сама не знаю.
Боги! Жестоки, глухи, но –
Вечны они, а мы умираем.
Набрав воды, идёт прочь от колодца той же привычной равнодушной дорогой.

Сцена 1.5
Солнце уже яснее проступает в небе, Ирене идёт обратной дорогой. Настроение её чуть меняется. Она усмехается своим мыслям, идёт чуть быстрее.
Ирене.
Серое платье, серое –
Как жизнь моя, как каждый день.
Перехвачено заплаткой белою,
Я сама хожу как тень.
Незаметно, удобно и блеска нет,
Ах, зачем я не оставила свет?
Когда-то босая была и легка,
Но скоро предаст меня даже рука.
Волосы лентой – так к работе ловчей,
Не сседели они до серости, но
С каждой весной они всё светлей,
Проступает серебро.
Бодрый шаг её замечают Селяне. Теперь, встречаясь с нею, кивают быстрее и решительнее. Ирене отвечает на кивки.
Серое утро, серая жизнь моя.
Платье серое, пообвыкла-сжилась.
И ничего не украсит меня,
Я от цвета отреклась.
Все ушли, кого любила.
О ком молила да просила.
Все ушли, здесь только я.
И сереет жизнь моя.
Ирене почти дошла до своего дома.
В волосах серебро,
Утро серее день ото дня.
Но это всё жизнь… ничего.
Ей уже не печалить меня.
Резко останавливается. На её пути Пилар. Жрица не проходит, не отступает, а стоит, глядя на Ирене, точно ждала её.


Сцена 1.6
Пилар – жрица без возраста, отдалена от других жителей. Они не шарахаются от неё уж совсем, но держатся на почтительном расстоянии. Чуть ближе к ней держится Наместник, но и тот стоит, склонив голову, точно опасаясь Пилар.
Ирене, не ожидавшая такой встречи, чувствует себя неуютно, потому что взгляд Пилар прикован к ней…
Селяне (меж собой, уже привычно, ведь обсуждается это не в первый раз, и даже не второй…)
Нет, не жрица наших богов,
А ведьма! Ведьма она!
Да, помогает, в мольбе не жалеет слов,
Но в глазах её что? Ужас да пустота!
Ирене.
Пустота жизни моей да судьбы,
Пустота… кто дочерям моим питьё давал?
Они умирали, были слабы,
Кто молился? Пусть Бог молчал,
Но Жрица делила со мной все сомненья!
Селяне.
Помогает раненных в их болезнях,
Помогает и в делах других,
Но ведьма она! Не жрица, нет,
Не пристало ей быть в стане своих,
Не несёт она богов верный свет…
Пилар не замечает слов Селян. Она стоит, глядя на смущённую таким вниманием Ирене, пытающуюся защитить Пилар, хотя Пилар и внушает ей самой недоверие и даже ужас.
Ирене.
Кто варил? Кто собирал траву?
Кто исцеляет чужие печали?!
Селяне.
Кто не скажет: «я не могу»?
Кто оправдает: «боги призвали»?
Ирене.
Ответа не будет,
Ответ, мол, как дар!
Всё твои боги судят,
Верно?
Подступает к Пилар сама.
Ответь, Пилар!
Пилар смотрит на Ирене со смешком, затем медленно кивает, отодвигает её чуть в сторону, приближается к Селянам. Этот разговор явно повторяется из раза в раз, и для Пилар всё слишком хорошо знакомо, она не напугана, не боится.
Сцена 1.7
Пилар улыбается. Ей всё это привычно и тепло.
Пилар.
Всё так, как явлено словом, добрые люди!
Не я, не воля моя – так боги решают и судят,
Не воля моя! – я служивая им.
И не ведаю я над словом их сил!
Поворачивается, идёт к Наместнику, который так и стоит, склонив голову. Ей кажется, что она убедила своим словом, а может и нет – в любом случае, ей нет дела до пересудов Селян. Она пришла посмотреть на Ирене, убедиться…
Я повинуюсь, я поклоняюсь,
Честною среди всех оставаясь.
От богов ничего не беру,
Я знаю наверняка –
Боги плетут любую судьбу,
Их повсюду рука.
Остановившись подле Наместника, шёпотом что-то ему говорит. Тот быстро-быстро кивает головой, выражая полное своё понимание, затем смотрит на Ирене. Та отшатывается в предчувствии.
Не вините меня! не судите –
То воля богов! С них и спросите!
Идёт прочь, она посмотрела на Ирене и волю свою Наместнику передала. Дело сделано. Она идёт прочь, но мысли её по-прежнему с ней.
Я есть их плетенье,
Я их стремленье,
Я есть вороньё
И умертвление.
Я воля богов, я их пожеланье,
Каждый день служу, каждый день!
Не зная сомнений,
Не жалея стараний,
Не зная и слова про лень.
Скрывается ото всех. Идёт к своему домишке – покатому, мелкому, отдалённом. Окна в нём завешаны какими-то тряпками, на двери прибит чудаковато сплетённые узел из трав.
Умираю, встаю, поклоняюсь.
Честной быть хочу, стараюсь.
Воля то не моя, а богов,
Я служивая только…не знавшая собственных снов.
Скрывается в доме, скрипит старая дверь.
Сцена 1.8
Вечер. Поздний час. Дом Ирене. Всё по-прежнему тоскливо, как и утром, разница лишь в смене света. Ирене собирается спать, тоскуя по очередному прожитому дню и предвещая завтрашний, такой же тоскливый и безнадёжный.
Стук в дверь нарушает её планы.
Чертыхнувшись, не желая никого видеть в своём тоскливом мире, Ирене всё же идёт к дверям, отпирает. На пороге стоит Наместник. Он мнётся, и не сразу заходит, хотя Ирене и отступает, удивлённая – она всё же не забывает о приличиях и приглашает его в дом.
Наместник колеблется, но всё же переступает порог её дома. Он смущён и как-то особенно суетлив. Оглядывает е ё жилище, словно в нём можно найти что-то интересное, не может подобрать слова.
Наместник.
Прости, Ирене, за этот час.
Я не хотел напугать, разбудить…
Ирене.
Я не спала, но не ожидала вас,
Не знала, что вы решите меня навестить.
Ирене садится, предлагает сесть и ему, но Наместник мнётся. Находиться в доме Ирене ему явно неприятно и он спешит, но при этом робеет.
Наместник.
Как живёшь, Ирене? Чем жива?
Всё ли есть? может помощь нужна?
Ирене удивлена, но не подаёт виду.

Ирене.
Благодарю, всё есть у меня,
И милость чужая мне ни к чему,
Меня ещё терпит земля,
Как я её, верно, терплю.
Наместник (спохватившись, пытается объясниться).
Ты одна, Ирене, вот и спрос.
Ирене.
Спрос об этом? или поводом лишь?..
Встаёт.
Наместник.
Не затем меня чёрт принёс.
Я опасался, что ты уже спишь.
Ирене.
И ведёте разговор не о том?
Не страшитесь же честно сказать.
Наместник.
Я от Пилар… я пришёл передать:
Она тебя приглашает в свой дом.
Ирене в недоумении, но Наместник уже идёт к дверям, останавливается, когда замечает, что Ирене не идёт за ним. она медлит ещё мгновение, но спохватывается и торопливо набрасывает на плечу накидку. В молчании следует за Наместником – у него спрашивать не имеет смысла.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Сцена 2. 1
Дом Пилар. Пилар стоит на пороге, ждёт, когда появится Ирене. Она волнуется. Чтобы спрятаться от волнения, она пытается плести какие-то узлы из травинок. Дело спорится, руки знают своё дело, но это совершенно не успокаивает её мысли.
Пилар.
На пороге миров мой дом,
И крепость моя, и алтарь.
Обитель моя – дверь через сон,
Поставленная, отпертая встарь.
Дух травяной,
Перья, кувшины,
Всё дом мой.
Всё имеет причины,
Тьма знает порог,
И я его знаю…
На тропинке показываются, наконец, Ирене и Наместник. Наместник идёт чуть впереди, Ирене торопится следом, но в темноте неловки её движения, и даже луна, высвечивающая путь, не оберегает её от того, чтобы не запнуться о корешок или камень. Встретив взглядом силуэт Пилар, ожидающей на пороге, Наместник останавливается и пропускает Ирене вперёд. Дальше он не идёт.
Ирене оглядывается на него, но Наместник поворачивается и идёт прочь. Пилар же машет Ирене.
Ирене продолжает путь.
Как ведаю каждую из дорог,
Что другим нарекаю.
На пороге миров мой дом,
Крепость моя, тюрьма моя.
Дверь через тропы, через явь и сон,
Мой дом ожидает тебя.
Ирене неуверенно замирает у Пилар, не зная – можно ли ей воти? Пилар сама открывает ей дверь, приглашая. Ирене заходит внутрь. Пилар, сбрасывая на землю сплетённые узлы, заходит следом.
Сцена 2.2
В Доме Пилар душно и жарко. Ирене даже сняла свою накидку, но сейчас она выглядит дурно. Её волосы встрепаны, сама она испугана, встревожена, недоверчива. Среди множества кувшинов, котелков и коробочек, перьев, свисающих с потолка, разных книг, валяющихся тут и там, Ирене кажется чужеродным предметом. Зато Пилар, как хозяйка дома, его страж и его заключённая, практически сливается с обстановкой.
Грозная тень висит на стене, на множестве предметов. Тень неестественная, тяжёлая…
Ирене в испуге. Пилар спокойна.
Ирене.
Ответь мне!
Глядя в глаза.
Почему я? Почему?
Из всех на земле!
Ведь я так проста.
В толк не возьму.
Ты говоришь мне жертвою стать,
Ты говоришь –  я должна?!
Ирене злится, недоумевает и боится. Пилар отвечает спокойно, она всё это проходила уже не раз, её не удивишь.
Пилар.
Ты вольна выбирать,
Выбор был во все времена.
Кто-то решает так,
А кто-то иначе сплетёт.
Если отказ – новый поиск и шаг,
Кто-то другой всегда придёт.
Пилар отходит от Ирене, она не собирается её утешать. Она действует отточено и уже заучено. Её руки насыпают в котелок, который висит тут же, над углями, какие-то травы и порошки.
Это для нас,
Для всех, кто жив.
Просить – страха час,
Но прост этот мир.
Это страшное зло,
Сама просьба, что поведала я.
Это ужас, но…
Ирене (с бешенством и плохо скрытой иронией).
Кого же просить, как не меня?!
Пилар смотрит на неё спокойно, без раздражения. Руки её снимают котелок.
Сцена 2.3
Пилар выплескивает содержимое котелка на те же угли. Угли вспыхивают, шипят, затем раскаляются докрасна и вдруг белеют. Из белизны, распадающейся до пыли, выползает такой же белый дым. В этом дыму медленно формируются, выплывая друг из друга фигуры. Пилар опускается на колени, Ирене следит завороженно. Злость исчезла на мгновение…
Пилар.
Ты не знаешь, не знаешь пока,
Не ощущаешь яда туман,
Что приходит издалека…
Это он – Кукулькан.
В белом дыму формируется фигура огромной, страшной змеи, которая овивает собой, всем сильным телом своим и какой-то неведомый город, и леса, и деревни…
Раз за разом, исполняясь гневом,
Приходит он напомнить о себе.
Ныне я, как до меня – плачу человеком,
Так продолжается жизнь на земле.
В пасти дымчатой змеи исчезает лес. Змей вращается, плотнее сжимает кольца. Ирене обмякает, не в силах оторваться от ужаса.
Его гневят непочтение,
Его гневят безмольбою.
Рыбу и мясо берут – и смеют!
Не благодарить, словно всё само собою.
В зареве ясном, в бликах огня,
Так близко и страшно видела я,
Видела дым, погребение,
За безмольбу и непочтение.
Кольца змеи сжимаются у невиданного города и селения. Мгновение и мощное тело перетирает между собою дымчатые облака-фигуры, и распадается на кусочки древний город, и разлетается селение. Змеиная пасть подбирает куски.
Ты не знаешь, не видишь пока,
Не ощущаешь яда туман.
Он спускается издалека,
Это он – Кукулькан.
Змея поднимает голову… Ирене в ужасе отползает прочь. Пилар остаётся неподвижна.
Кукулькан – добро и зло,
Кукулькан – покровитель всего.
Он поступает
как пожелает.
Ныне он обижен на нас,
За это пришёл расплаты час.
Пилар смотрит на испуганную, забившуюся в угол Ирене. Змеиная фигура из дыма становится плотнее и местами темнеет.
Кукулькан научил нас всему,
А мы почти не возносим мольбы.
Он нас отстоял, вопреки всему,
Среди битв и велений судьбы.
Мы не чтим, не чтим его,
И даже дети у реки не тише.
Я одёргиваю их! Презрение – зло,
Но они ведь не слышат…
Пилар протягивает руку к змеиной фигуре из дыма и тут же одёргивает. Змея замечает и тянется следом, совершенно не боясь. Но на пути змеи возникает маленькая людская фигурка… фигурка оказывается на горе и гора эта растёт, словно желая преподнести человека Кукулькану.
Ты не знаешь, не видишь пока,
Не чуешь его дыханье-туман.
Он спускается издалека,
Наш бог – Кукулькан.
Нужно задобрить его на пути,
Нужно жертву ему принести,
Он приближается в гневе своём,
Он ближе…туман восстаёт.
Человек из дыма на горе. Змея обращает на него свой взор… мгновение – человек исчезает в пасти огромной змеи и гора щедро поднесла ему жертву, и змея, точно насытывшись, опускает голову.
Ирене (совершенно испуганно).
Разве… как получится это у нас?
Пилар.
Думаешь ты – в первый раз?
Немного крови успокоит его.
Один человек…
Змеиная фигура переползает на гору и медленно ползёт по ней вниз. гора и змея истлевают.
Я не вправе просить,
Он – божество, он божество!
А нам с тобою так и эдак гнить.
Встаёт с колен, сметает затлевшие угли в ведро и выходит прочь, оставив испуганную и растерянную, совершенно не готовую к подобным откровениям Ирене в своём доме.
Сцена 2.4
Пилар выходит на порог, выбрасывает содержимое ведра на улицу, и, желая передохнуть от своих мыслей, прислоняется к дверному косяку.
Пилар.
Не скажу, никогда не скажу я ей,
Что был шанс жить у её дочерей.
Тогда была такая же беда,
И жертва к смерти шла сама.
Опоила их… как в смерть вошли,
А в землю так и не легли.
Они очнулись на горе,
А там сошёл туман.
И как даровано земле:
Рассудит только Кукулькан!
Прохлаждаться некогда, мучиться совестью тоже. Пилар возвращается в дом. Ирене всё также сидит на полу.
Ирене.
Пилар? Почему не расскажешь всем?
Почему бы не сказать?
Пилар возвращает ведро на место. Даже не глядя на Ирене.
Пилар.
Рассказать-то можно, но зачем?
К чему невинных мне пугать?
Они испугаются, сначала верить не станут,
Цветы их души в страхе увянут,
Гнева от бога лишь больше будет,
Или кровью и дракой решать станут судьи?..
Кому к нему идти? Чьего дома черёд?
Теперь смотрит на Ирене внимательно.
Горы вершина ждёт.
Молчание – залог покоя,
Так что нет, говорить не стоит.
Время проходит, и я
Нахожу кого-нибудь.
Ирене (со злобным смешком).
Кого-то слабого, как я?!
Отправишь на последний путь.
Пилар.
А не ты ли серые дни плела?
Не ты ли смерти себе ждала?
Не ты ли тоскою живёшь,
Не ты ли, а?..
Ирене (качает головой, поднимается с пола).
Ты всё ответа ждёшь…
А что сама?!
Пилар.
Волю его кто толкует?
Кто угадает туман?
Кто поймёт, что уже лютует
Наш бог – Кукулькан?
Ирене (медленно соображая).
Старый Ауриан,
Безногий Луи,
Безумная Мари…
Они умерли или их забрал Кукулькан?
Пилар молчит – ответ очевиден.
Вроде упал,
Разбился, не сразу нашли,
А что если это туман,
Что шёл от вершин?
Поражённая открывшимся, Ирене ищет ответ в лице Пилар. Но та не считает себя виноватой.
Сцена 2. 5
Пилар спокойна. Совесть она оставляет на потом.
Пилар.
Как всякий древний бог
Кукулькан жесток.
И милосерден тоже.
Он яростен, он уничтожит,
И слёзы прольёт над смертью.
Тяжёлая тень возвращается на стену. Но теперь это тень горы. И медленно-медленно на вершине горы возникает, проступая всё отчётливее, фигура змеи… Ирене, заметив, охнув, бросается от этой стены прочь.
Верить ему? Не верить?
Да только спасения нет,
И дам нам один ответ:
Ярость Кукулькана переждать.
Жертву ему послать.
Своею смертью она жизнь дарует,
Так однажды тебе даровали.
Новый черёд, Бог лютует,
Новая честь, новые печали!
Змея ползёт вниз с горы. Тень причудливо-отчётливо видна. Змея крупная, тело её мощное, страшное. Движения быстры. Ирене в ужасе забивается в самый угол. Пилар остаётся на месте.
Ирене.
Честь, жертва… смерть!
Всё переплелось.
А наместник что же? знает?
Она ищет надежду.
Пилар.
Почитанье – это клеть,
Мы ничтожная малость,
Что свободой не располагает.
Наместник, ведая это,
Бережёт народ.
Время… жертва одна – вот ответы,
Ко всем приходит свой черёд…
Тень змеи спускается вниз, сползает на пол. Ирене вскакивает на скамью. Но змея останавливается. Она обретает голос,  это голос Кукулькана. Похожий на шипение и шёпот, он звучит отчётливо во всём доме Пилар, достигая каждого уголка. Пилар бледна. Она стоит, прикрыв глаза, боится.
Кукулькан.
Гнев и ярость, злость и любовь,
Я люблю жизни ваши.
Но мешается с горечью кровь,
Сердца и тоски полнит чашу.
Пилар (отступая к Ирене, не выдерживая близости Кукулькана, не глядя на него, но всё же открывая глаза).
Он любит нас.
Одинаково любит!
И всякий раз
Прощает, не губит.
Плата нужна,
Кто-нибудь… за всех!
Вцепляется в руку Ирене, которая не может оторвать глаз от змеи-Кукулькана.
Ирене.
Та, что почти не жива.

Пилар.
Спасение – это не грех!
Кукулькан.
Любовь и ярость, гнев и кровь,
Я всех люблю, я всех прощаю.
Каждый раз, вновь и вновь,
Через своё отчаяние.
Пилар.
Он одинаково любит всех.
Кукулькан.
Смерть и любовь.
Ирене.
Та, что не нужна.
Пилар.
Спасение – это не грех!
Кукулькан.
Наполнит чашу кровь.
Ирене и Пилар (вцепившись друг в друга).
И жизнь прощена!
Мгновение и тень змеи, горы и всякая иная тень исчезают, словно их и не было. Исчезает голос Кукулькана, его присутствие. Всё гаснет, точно ничего и не произошло. Ирене и Пилар стоят, вцепившись друг в друга, поддерживая друг друга, одинаково напуганные…
Сцена 2.6
Пилар бледна. Она в отчаянии. Она ищет в Ирене надежду и согласие.
Пилар.
Отдай себя, отдай, Ирене!
Никто не узнает, лишь я.
Но продолжится жизнь на земле,
И мольбою укрою тебя.
Ты вознесёшься над нами,
Ты будешь священнее неба.
Распростёртым знаменем!
Над теми встанешь, кто ещё не был.
Ты согласна на это?
Это страшно, я знаю.
Пилар отцепляется от Ирене. Уверенность возвращается к ней. Голос крепнет.
Ирене.
Страшные вопросы, страшные ответы…
Которые я теперь знаю.
Ради жизни, ради всех,
Не для себя – я соглашаюсь.
Блик радости в лице Пилар. Она выдыхает.
Пусть жизнь идёт, но страшен миг
Я за слабость каюсь.
Страшно мне…
Чуть не падает, решившись, Пилар подхватывает её, словно Ирене и не весит ничего, усаживает её на скамью.
Пилар.
Смерть быстра, она лишь крик.
Вечен дух, что жертву преподнес,
Вечна память!
Не надо страха, не надо слёз,
Нужно только всё оставить,
Как всё оставило тебя.
Ирене (в объятиях Пилар затихает).
Ничто не держит здесь меня.
Пилар.
Не будет боли, страха нет.
Ирене.
Согласна я… о, что за свет?
Пилар.
Темнота, темнота!
Ирене обмякает в её руках, теряет сознание.
Священная темнота пришла,
Кукулькан, она та,
Что заплатит, что нам не нужна.
Что тебе отдана…
Шипение-шёпот из пустоты. Это Кукулькан.
Кукулькан.
Да будет смерть очищена огнём,
Жертва – ничто,
Презрены живущие слабо.
Но я всё то,
Что было до первой раны!
Пилар укладывает обмякшую бессознательную Ирене на скамью. Дело сделано.
КОНЕЦ ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
Сцена 3.1
Вершина горы. Предрассветный холод. Ирене приходит в себя в полном одиночестве. Плотный туман ползёт снизу вверх, как бы захватывая гору в неестественный плен. Ирене холодно и страшно. Она мгновенно вспоминает всё, вскакивает, мечется, понимая, что туман уже повсюду…
Ирене.
Холодно… как холодно мне.
Что же это? Я на горе.
В памяти, холодом прохваченной,
Согласие моё да темнота.
Права Пилар или я одурманена,
Неужели богу буду нужна?
Туман поднимается выше. Ирене дрожит от холода и страха.
Страшно… и холодно тоже.
Эй, люди! Вы, внизу!
Холод дразнит, ранит кожу,
Не знаете вы, что я вас спасу.
Нет ответа. Люди и правда не знают.
Холодно, боги! Видите меня?
Холодно, холодно мне!
Что значите вы? Что значу я,
На этой безумной горе?
Туман достигает вершины горы.
Видите вы – я не строптива,
Куда указали, туда и пошла.
Я склонилась перед силой,
Но неужели я ей нужна?
Туман достигает её ног.
Страшно… холодно тоже,
Эй, люди? Хоть кто-то внизу…
Холод дразнит, ранит кожу,
Не знает вы, что я вас спасу.
Опускается на колени, зажмуривается, готовая к смерти.
Сцена 3. 2
В тумане проступает змеиная фигура Кукулькана.
Кукулькан.
Плотный серый туман,
А за ним темнота.
Это идёт Кукулькан,
Чей дом пустота.
По склону, то выше, то ниже,
Всё плотнее… уж тяжко дышать.
Нужно идти, а шаги к смерти тише,
Однажды я не смогу прощать.
Туман исчезает, полностью обращаясь в огромную змею, что кольцами оплела вершину горы и сомкнулась у Ирене.
Они не верят мне,
А значит, я слабею.
Я блуждаю в полусне,
И гнев мой для них недоверие.
Я всего лишь туман,
Тихий ужас, необратимый,
Что поднимается над миром-могилой,
Я уже здесь. Я – Кукулькан.
Змеиные кольца свиваются в едином движении, стискивают Ирене.
Сцена 3.3
Ирене открывает глаза. Бесконечно светлое облако вокруг неё, и сама она легка-легка… свет даже оглушает её со всех сторон. Змеиное тело держит её над миром, над целым миром, и Ирене совсем не страшно.
Голос змеи больше не похож на шипение или шёпот. Всё кончено. Ирене даже замечает, что у змеи есть небольшие крылья и что-то от птицы.

Кукулькан.
Дитя моё, одно из неловких душ,
Что я проклинаю и люблю,
Вскормленное среди обид и стуж,
Над тобою я слёзы лью.
Смерть бесконечна, как бесконечен полёт
Над миром, что тлеет и живёт в новом свете.
Смерть – это крик, и каждому своё черёд,
Каждому боль и прощенье как кольцо жизни и смерти.
Дитя моё, усни навечно.
Дитя моё, жестокости больше нет.
Дитя моё, душа твоя беспечна,
Ей так мало лет…
Глаза Ирене и правда закрываются. Она чувствует какое-то непостижимое счастье и лёгкость. Ни страха. Ни обиды, ни тягот нет. Она сворачивается в змеиных кольцах-облаке и замирает.
Не бойся вечной темноты,
Не бойся пустоты – она не тронет.
Не бойся исхода судьбы,
Страх ничего не стоит.
Не бойся сна, не бойся бога своего,
Не бойся людского мира,
Не бойся ничего… сон в конце всего,
Он последняя сила.
Ирене не сопротивляется. Ленность одолевает её и ей всё равно, что сейчас с её телом, и что они летят над целым миром, или на то, что туман сползает вниз, и снова могут жить другие. Всё не имеет значения.
Дитя моё, усни навечно,
В прощении и проклятии.
Душа твоя ещё беспечна,
И мир беспечен – ему хватит
Чужих имён и жертвы тоже.
Я тот, кто спасёт и уничтожит,
я тот, кто однажды не простит.
Я – Кукулькан…
Воды мои и ярость пока ещё спит,
Я сам во сне, пока ещё туман.
Ирене пытается дёрнуться, пробудившись, глаза её, вдруг широко распахнутые в ужасе, наполняются слезами и страхом, но облачные кольца змеи поглощают её и она испаряется в них, погружается навечно… слабый вскрик её тонет в кольцах змеи.
Сцена 3. 4
Рассвет. Солнце. Пилар смотрит на вершину горы, с которой сползает туман, словно наряд. Всё кончено. Свершилось! Сколько-то ещё выиграно времени.
Пилар.
Боги, простите меня!
Если есть в том мой грех.
Но я боюсь за всех,
Всё беру на себя.
Великий Змеиный Бог,
Сегодня ты отступил.
Я знаю твою поступь дорог,
Я знаю – ты погубил.
И знаю тоже, что ты придёшь,
Знаю, что ты всех убьёшь,
Но это будет не в этот день.
Пока ушла от мира твоя тень…
Пилар снова держится за дверной косяк. Ночь далась ей тяжело.
Всё кончено, не навеки, нет.
Но коротко мгновение.
Боги мои, если судите – дайте ответ,
Как быть иначе? Где искать спасение?
Сегодня победа моя и за мной,
Но что будет завтра и далее тоже?
Он придёт войной,
Он уничтожит.
В перепутье дорог мой дом,
Алтарь и пропуск через сон.
И всё, что могу я – пока ещё гнать туман,
Что имеет имя Кукулькан.
Вокруг загорается привычная жизнь, все при деле, не ведая о том, что случилось. Пилар уходит в дом. Скорбеть некогда. Совеститься тоже.
Над селением проплывает причудливое облако в виде змеи, свернувшейся кольцами…
КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ДЕЙСТВИЯ.
КОНЕЦ ПЬЕСЫ.