64 Москвее некуда. О породах временщиков

МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.   
 

Так вот, мне, либо вовсе не имевшему, либо окончательно растерявшему
вроде бы неизбежную для меня, предрасположенность к автомобилизму,
в данном случае вдруг захотелось точно указать модель машины на которой мои друзья путешествовали пока только по крохотному северо-восточному кусочку Соединённых  Штатов Америки.   
Такая внутренняя потребность в достоверности, в убедительности,
в документальности.  Детали всегда способствуют такой задаче.
Особенно, если кто-нибудь вдруг воскликнет:
- Да, помню! Да, видел! Да, знаю!
Я помнил, что здесь в Москве сообщение прикатило ко мне на новеньком
Jeep Grand Cherokee.  Хозяин, собственно, и начал с рассказа о ней.   
Выпечки тысяча девятьсот девяносто третьего (1993),   двести одиннадцать (211) лошадей, отправил её  раньше морем и всё рассчитал так, чтобы самому встретить
в порту, и вернуться в Москву уже вместе.
Так что? Деталь в наличии? Только монтируй в текст.

                64 Москвее некуда.  О породах временщиков.   

Но я вдруг засомневался. Ну не может быть, чтобы он там пешком ходил даже день.
Не то, что неделю, две (2) – сколько там кораблик оттуда сюда плывёт?
И потом, почему совсем новая? Они ж машину активно эксплуатировали.
Пришлось звонить олигарху.  Вы бы слышали, с каким восторгом он согласился повспоминать. Ностальгия способна принимать любой предложенный образ.
Он ведь тогда не одну (1), целую партию тачек переплавлял через океан.
Как же я мог забыть, что его шайка ещё в советское время автомобилями занималась.  А путешествовал он, конечно, на другой.
Нет,  Cherokee у него до сих пор, чуть ли не самая любимая модель.
И годилась она вполне для турне.
Но, чтоб я понимал, длина у неё четыре с половиной (4,5) метра.
А вот у Ford Aerostar, например, четыре тысячи восемьсот тридцать четыре миллиметры  (4834 мм), почти на полметра (0,5) длиннее.
Это  LWB (Long Wheel Base -  длинная колесная база)  называется.
В minivan приятнее лежачие места получаются. (Во как!)
К тому же под ними сохраняется большой объём для багажа.
Недаром ведь само слово можно перевести не только как «маленький фургон»,
но и как «маленький багажный вагон». 
Вот его они и взяли, тоже почти новый. Исходя из  договорной суммы.
А поездка совместная продлилась ровно двести (200) дней.
И накрутили они почти пятьдесят тысяч  (50000) миль.
Машина Петьке (тут без перевода) осталась, к обоюдному удовольствию. 
Вот какую калькуляцию, очень многое уточняющую и объясняющую,
я получил от счетовода – профессионала.   
Уверен, он был столь же досконально точен и в  тогдашнем рассказе обо мне. 
Тем более «спасибо» тебе, забытый, потерянный… не обретённый друг V(В).

Я, кажется, не напрасно тогда остановился.
Или – не просто так меня остановило на крутой горке и резком зигзаге напротив лесенки и калитки Кокоревского сада.  Или, точнее, Морозовского, по более поздним владельцам.   Он как раз под удивительным тем особняком, надеюсь, вы не забыли. 
Узнал я, что калитка та теперь на замке, скверик весь искорёжен…
Я не видел, и желания расстраиваться нет, но если общественный комитет местные жители создали, то всё ясно.
Памятник-то этот Федерального значения весь целиком попал, оказывается в частные руки, наверное,  на условиях сохранения и аккуратной реставрации.
Но всё, что необходимо, в документах, конечно, не прописали.
Может, и забыли по халатности. Но, скорее всего  за отдельную плату. 
Вот новый хозяин и поступил «по-хозяйски» - перепрофилировал праздную,
не работающую на него территорию. 
Народ, возможно и справится (или уже справился).  Замки отопрут, начнут коляски пускать, и сирень заново посадят – но того-то великолепия  детишки, выросшие из колясок у же не увидят.  Я вообще-то не яростный фанатичный защитник старины.
Негодяи, жлобы, глупцы, слепцы… Да мало ли соответствующих категорий разной степени общественной опасности.   Они, сдирая как кожу культурные слои, и отправляя пропущенные  через шредер ошмётки  куда-то в не очень далёкую даль 
на караванах самосвалов, не понимают, что именно на них, а вовсе не на холмах
или берегах, а также сваях и фундаментах, стоит город.   
Временщики, плюющие на прошлое. 
Не принимаю их мысли и дела, и не собираюсь принимать.
Но вот другие, плюющие на будущее, не желающие понимать, что городу надо жить, двигаться, развиваться. Разве они не временщики.
Как сейчас принято говорить, необходимо находить компромиссы.
Но возможны ли они всегда?  В любой ситуации?
Когда сталкиваются  такие разные интересы таких разных людей.
Вот пример из «новых»  далеко не самый страшный, скорее смешной.    
Хотя, кто знает, чего на самом деле следует бояться.
Рядом тут у нас есть Трубецкая улица.
Тут же детский парк «Усадьба Трубецких» (раньше он назывался «имени Мандельштама», не надейтесь, что Осипа – поэта, Александра - революционера).
Отрезочки Трубецкой хорошо видны с нашего Северного балкона (я же вам обещал возобновление репортажей «с десятого (10) этажа»). 
Очень понятные названия. Здесь были земли князей.
Есть у нас праздник, один (1) из главных, похоже, мы уже к нему привыкли –
«День народного единства».  Событиям тем больше четырёх (4) веков.
Смотрите учебники истории, да и беллетристики достаточно.
У меня только эпизод, правда, все сходятся, что важный.
Здесь, близ нынешнего  Крымского моста,  где было полно брошенных землянок
и шалашей «стояли табором казаки» князя Дмитрия Трубецкого.
А поляки как раз  втащили в  город огромный обоз для голодающих захватчиков, засевших в Кремле.  Отсюда ведь рукой подать.
Казаки, говорят, ушли было с поля боя, но потом уговорились, заинтересовались
и вернулись.  И в результате…
Вот как я описываю событие в своей несерьёзной поэме «Хамовники»:

Велик и славен Крымский брод.
Последний польский бутерброд
Князь Трубецкой у речки съел.
И смуте наступил предел.
Ушли поляки из Кремля.
С тех пор мы Русская земля. 

Стихи мои те вовсе не  исторический трактат, они о проживании нашего семейства в родном районе.  И мой шестистрочный  фрагмент – «экскурс в прошлое» выдержан
в общем шутливом тоне опуса, но именно из-за него я оставил поэму в черновиках.
 
А вот ещё: «Трубецкой на площадь не придёт, он либо изменник, либо трус».
Про другого Трубецкого, Сергея – декабриста.
(Как вы, конечно, знаете – почти два (2) века назад).
Предатель, виновник неудачи восстания. Так нас в школе учили.
Но почему-то следствие и император оценили его участие несколько иначе,
назначив сначала смертную казнь, а затем «по императорскому блату» заменив её пожизненной каторгой.
Теперь двадцатый  (XX) век. 
Знаете петербуржскую присказку – загадку:
«Стоит комод.
На комоде бегемот.
На бегемоте обормот…»
Про памятник Александру III.   А делал его, между прочим, Паоло (Павел) Трубецкой. Он был итальянец, но тоже русский князь. 
Хватит? Нет, не хватит. Как же без лингвистики.
Трубецкой Н. С. Основатель фонологии. Слыхали?
Он ещё до Мировой – Великой отечественной умер, в тысяча девятьсот тридцать восьмом (1938)  Но успел в двадцать шестом (26)  Пражскую школу сотворить
вместе с Р. О. Якобсоном. (Этот долго прожил.)   
А от пражской пошла йельская, в одной (1) из лабораторий которой много позже работал какое-то время мой друг Юрка (мы с ним не далее как вчера почти три (3) часа трепались), мимо будущего дома которого по дороге на северо-восток чуть раньше проехал Петя (Пит, Pete)   с Брайтона на фургоне Ford Aerostar,
который он через восемь (8) месяцев получил за верную службу от моего богатенького дружка, который привёз мне из Соединённых Штатов постер, струны
и такие лестные и проникновенные  приветы.
И с которым, кстати, тоже вчера мы протрепались битых два (2) часа по телефону.
Таким образом, по вине этих двух (2), нет – трёх (3), нет, всё-таки одного (1) единственного (1)  трепача (а именно меня), я не написал  накануне ни одной (0) строчки.   Я перечислил  далеко не всех знаменитых представителей рода Трубецких, но уже слышу возмущенный ропот.  Что за ликбез? За неучей держишь.
Собственно, такой реакции я добивался.  Невозможно не знать этой фамилии.
Невозможно?
Как-то у северных ворот парка, в двадцати (20) метрах от мемориальной доски, сообщающей о том, что здесь, в этом доме, бывал Александр Сергеевич Пушкин, меня очень вежливо остановила весьма приятная дама лет тридцати трёх (33,
позже выяснилось, что я угадал).    Одета дорого, но при этом с безупречным вкусом, без выкрутасов.  Я только подумал, что так экипированные не передвигаются по городу пешком, но тут же увидел её машину.  О машине должно сказать то же самое, что и об одежде. (Только так- ни «наряд», ни «прикид» не подходят.)
Ей нужен был банк. Она, конечно, заехала не туда. Здание, отремонтированное одним (1) нуворишем и тут же перехваченное другим, бывший НИИ по электронике, директор которого и сам, в своё время,  используя высокие связи отобрал его у менее
сильного директора НИИ резиновой промышленности, находилось
у противоположного южного входа, и подъехать к нему было непросто – ближайшая улица, как раз Трубецкая была вся перерыта – перекрыта.
Объясняю, показываю на торчащий над деревьями весь стеклянный параллелепипед цвета морской волны,  и она, оценив ситуацию, закрывает машину и просит её проводить пешком.  Я, не без удовольствия, соглашаюсь.   
Возвращаясь с работы, я обычно в парке замедляю ход, но, всё равно, диагональ занимала не более десяти (10) минут.
Вот и сейчас за милой беседой мы почти сразу оказываемся у противоположных чугунных ворот. (Кстати, если попадёте сюда, к красивым воротами, то сможете прочесть, даже не в одном (1) месте – «Западный вход». Но «не верьте глазам своим», по известному совету, ибо калитка смотрит строго на юг.  О подобных, вводящих
в заблуждение указателей, я могу написать целую книжицу. Понять, почему и с какой целью делаются такие «ошибки» очень трудно, видимо, потому,
что только список версий займёт не одну страницу. А примеры бывают просто потрясающие. Чего стоит только заглавный разворот в одном (1) из альбомов
с видами Москвы, панорама города со смотровой площадки на Воробьёвых горах.
Отпечатанное  гигантским советским тиражом неверное зеркальное изображение.
Спектр объяснений весьма широк. От нетрезвости нерадивого работника, случайно перевернувшего негатив, до решения руководства силовых структур, дабы ввести
в заблуждение наводчиков вражьей артиллерии.)       
Тем не менее, мы успели многое сказать друг другу.
И вот я уже получаю приглашение на вечер.  Нет, не адюльтер намечается,
а одна (1) из тех презентаций,  где многое приятное совмещается со многим полезным.   Высокий светский раут. 
Но более перспективы удачного вечера, радует неожиданно возникшее оптимистическое ощущение  - может ещё получится что-нибудь толковое
из подрастающего  российского  капитализма. Вот и из глубинки, и за границей училась, и умная, и красивая, и простая в общении…
Высоко подняла настроение.  Сейчас, почти без столь любимых  мною пауз,
узнаете зачем. 
Итак, мы на Трубецкой, прямо напротив весьма оригинальных искомых  дверей,
и тут она замечает  домовой знак и читает название улицы.
- Ах, вот она.  Я три (3) круга сделала, не могла найти. На карте смотрю – есть.
А в окно – нет.  Не там повернула. Вот она – ваша ТрубЕцкая.
Да, так. Именно так, с ударением на «Е».  От «трубы».
И на что я надеялся, она же родом из Восточной Сибири.
(Не обижайтесь те,  к кому это не относиться. Помните один (1) из моих рефренов.)
Всё!  Подняла повыше, чтобы больнее уронить.   
Кто-то найдёт меня излишне впечатлительным.
Подумаешь, оговорилась.  Поверьте, нет.
Я побежал домой, благо балкон уже виден.
Сейчас расскажу, какие ассоциации возникли у меня прямо на бегу,
какие  случаи мне вспомнились.
Возможно, кто-нибудь после таких аналогий, посчитает меня созревшим пациентом, но большинство, надеюсь, правильно поймёт.      

Продолжение следует.   65МН…

4 страницы. 197 строчек.