Осеннее умозрение

        Индивид, индивидуальность, личность. Индивид - один, как все. Индивидуальность - одна из всех. Личность - одна за всех. Личность индивидуальная, вернее, особа в форме проявления, одна в своём роде, и обща, точнее, всеобща в содержании выражения. Если индивидуальность подавляет, ослепляет другого собой, своей яркостью, то личность в творении возвышает до себя, заряжает другого творчеством. Она есть в себе и для себя через другого, его признание. Индивидуальность дана, дарования, а личность призвана, задана. Она есть, только если в состоянии быть. Личность есть не столько актуальность, сколько реальная возможность, находящаяся в состоянии свершения, то есть в живом виде.

        «Вольный мыслитель». Кого можно назвать «вольным мыслителем». Наверное, того, кто волен думать, как хочет. Именно хочет, а не думает. Тот, кто думает в собственном смысле, тот сам ограничивает себя думой, а не превосходит ее ради личного произвола. Тут речь не идет о традиции думать, как о том, что положено другими думать так, а не иначе, но о том, верен ли думающий самому себе. Чтобы быть верным себе, следует знать себя, верно думать о себе. Но как это можно сделать, не зная других, того, что они думают об этом и о том, что так или иначе связано с ним. И не важно говорить об этом, но важно иметь это в виду, подразумевать неявно, давая возможность другим догадаться о подразумеваемом.

        Свет во тьме. Свет светит во тьме. Но тьме обступает его, чтобы затемнить. В результате появляется полумрак призрачной жизни. Свет символизирует день, жизнь. Тьма символизирует ночь, смерть. Выходит жизнь в смерти, на фоне смерти. Жизнь появляется из тьмы и исчезает в ней, возвращается в нее, оставляя призрачный след своего присутствия.

        Пить или не пить? Вот в чем вопрос. Зачем люди пьют? Чтобы забыться. Таким образом они хотят лишить себя сознания. Сознания чего? Своей никчемности, ничтожества, того, что они никому не нужны. Алкоголь утешает, примеряет человека с чувством одиночества.
        Люди собираются вместе в компанию и пьют, чтобы преодолеть это чувство одиночества. Уже став алкашами, они опять собираются вместе в группу "анонимных алкоголиков". Но теперь зачем, с какой целью? С целью поделиться друг с другом такой "новостью", - как они много пили и стали алкашами. Вместе им легче пережить то, что они стали алкоголиками. Но смогут ли они преодолеть зависимость от алкоголя, когда разойдутся и останутся наедине с самими собой.
        Или лучше быть наедине с бутылкой? Она ведь не будет тебя ругать за то, что ты стал и есть ничтожество, грязная и вонючая свинья, у которой развязываются руки почесать ближнему затылок или положить ноги на стол. В лучшем случае развязывается язык и алкаш несет всякую чушь. Это называется "литературой абсурда". Но что это на самом деле? Добровольное сумасшествие. К этому неминуемо приводит любовь к вину. Так лучше вообще ничего не пить, кроме воды. Но и здесь нарушается мера так называемыми "водохлебами".
        И что делать? Пить в меру и получать приятное от полезного, а не полезное от приятного. Нужно пить полезное, а не вредное в меру, и тогда будет приятно жить и в одиночестве, получая радость от общения с самим собой.

        Власть. Чувство и понятие власти. Подавлять и определять, управлять людьми и управиться с ними, согнув в пределе, в конце властвования в бараний рог, превратив в послушных баранов. Этим опасна власть, лишая властителя человечности.

        Бытие и сознание. Бытие определяет сознание в массе. В гении или мыслители оно определяется его сознанием, которое становится осознанным бытием.

        Случай Николая Бердяева. Читал книгу Сапронова "Русская философия". Мое внимание привлекла глава "Казус Бердяева" в этой книге. Автор прямо обвиняет Бердяева в том, что тот, несмотря на всю свою дворянскую культуру, рассуждает, как варвар. Варвар в мысли, если не дикарь, или наивный, а не сентиментальный мыслитель, вроде немца или француза с англичанином, думает так, как думает, а не как знает.
        С точки зрения Сапронова общим местом русской религиозной философии является необоснованная претензия на особый путь в философии, частным случаем, кривым ответвлением которого является "тропка" мысли Бердяева, уводящая его от столбовой дороги мысли в лесные дебри произвольной и безответственной фантазии. По мысли автора, якобы у философии европейское происхождение и поэтому идти философским путем можно только след в след, вслед за европейскими, западными философами, повторяя и продолжая их, но никак не своим путем в мысли, который будет уже не философским, а каким-то иным. Такое рассуждение напоминает измышление Густава Шпета, отказывавшего русским в способности самостоятельно мыслить, но только под диктовку немцев.
        В качестве свидетельства, подтверждающего его нелестное мнение Сапронов берет замечание Бердяева из "Самопознания" в виде философской автобиографии о том, что, вынужденно живя за границей, тот довольно часто беседовал с туземными философами и сделал для себя "удивительное" открытие, которое неприятно поразило его. Видите ли, Бердяев отметил, что все они, размышляя не про себя, а вслух, ссылаются по любому вопросу на другого мыслителя, как если бы уже не могут в силу культурной привычки не раскланиваться в мысли и не полагаться в ней лишь на себя. Это он назвал "отраженной мыслью", то есть, такой мыслью, которая существует не в себе, а в своих отражениях, на словах. Между тем он, Бердяев, только наполовину европеец, француз по матери, не может, точнее, не желает так думать, но хочет думать сам из истока мысли, из начала, изначально, из бытия. Он экзистенциалист, а не какой-то там культуртрегер мысли. Такая у него позиция в мысли. Оригинален ли он в ней?
        Такого рода мыслители были и на Западе, а не только на Востоке, в российской глубинке. Взять того же датчанина Серена Киркегора, которого упоминает и Бердяев. Правда, на других философов он ссылается не часто и только по случаю, к месту, а не из каприза. Он ссылается на мысль другого мыслителя только в том случае, когда нельзя не сослаться на нее.

        Сознательное бессознательное. Имеет смысл заранее предупредить себя о том, что бессознательное есть рабочая конструкция, модель осмысления (концептуализации) сознания в рабочем состоянии. Сознание человека работает и тогда, когда человек спит. Только в момент сна он осознает не себя в мире, но в сознании в качестве не субъекта, а объекта, с которым нечто происходит. И лишь иногда он чувствует себя таким субъектом, который не в состоянии отдать себе отчет в том, что он находится не в мире, но в сознании.
        В том и в другом случае, - в качестве объекта и в качестве субъекта, - человек во сне или в бессознательном состоянии представляет сознание в виде мира. Естественно, возникает вопрос: его ли это мир? Может быть, это мир сознания другого человека или всех людей в качестве уже коллективного, социального бессознательного или, вообще, всех существ, а то и сущих вещей. Все может быть, но знать можно только то, что является определенным, ограниченным собой и тем, что можно назвать безграничным, беспредельным, как непознанным и непознаваемым другим, иным, чем познаваемое и познанное сущее.
        Бывает так, что мы знаем себя, знаем кто мы, узнаем себя во сне. И даже больше: знаем, что мы спим, что находимся не в мире, а в сознании, которое, казалось бы, спит. Спим ли мы тогда? О чем это говорит?  Не о том ли, что грань между сознательным и бессознательным становится прозрачной преградой, является нам в сознании условной величиной. В таком случае различие между ними уже теряется, и человек прямо, без перехода входит в состояние самосознания.
        С развитием сознания у человека появляется самосознание, которое переплетается с тем в сознании, что является недоступным или закрытым для самого сознания. Но кто это скрыл от человека некоторое содержание его сознания? Не он ли сам? Если так, то зачем? Может быть, затем, чтобы оно его не травмировало? Конечно, так предполагать, думать будет терапевт сознания. Но где-то, в чем-то можно согласиться с ним. Действительно, своим сознанием человек может проникать не только вглубь мира, в микромир, но и в глубь сознания, в его бессознательную часть. Она является ему во сне. Вероятно, эта основа сознания, которая лежит под всеми наслоениями сознания, является общей всем людям и прочим существам, у которых есть сознание. Можно сказать, что этот субстрат сознания составляет его бытие, онтологию сознания.
        Однако не удваиваем ли мы таким образом само бытие, не гипостазируем ли мы само сознание, делая его бессознательным? Не есть ли это симуляция как бытия, так и сознания? Таким путем мы можем вывести бытие из сознания, а не оставить его за скобками сознания, как то, что является независимым от действия сознания. Но то, что оно является сознанию, не есть ли это действие самого сознания? Или это действие бытия? В последнем случае не выходит ли то, что бытие сознательно и есть бытие сознания, осознанное бытие в нашем лице? Но в этом случае оно уже есть не объективное бытие, а субъективное, освоенное субъектом. Есть ли это иллюзия? Если есть, то она не менее реальна, чем сама физическая реальность, материальная действительность. Она есть та же самая действительность, только не вне сознания, а в нем самом, как по объективному  содержанию, так и по субъективной форме. Это говорит о том, что иллюзия имеет условное значение в качестве не только фигуры речи, но и фигуры, аллегории ума. Такое символическое понимание мира вещей и мира сознания стирает различие между реальным и воображаемым, делает его настолько тонким, что оно, образно говоря, "ломается" под собственным весом.
        Для нас, заинтересованных проблемой личного самосознания, становится ясной идея проникновения самосознания во весь массив сознания, включая ту его часть, которая закрыта от самого сознания и прямо сообщается с бытием, как тем, что есть помимо сознания, но не помимо самого себя. Значит, для самосознания личности, как Я, становится таким образом само бытие. То место, через которое оно проникает и в бытие, и является тес, что философы называют экзистенцией. Именно с этого места человек вопрошает о смысле собственного существования, о том, зачем он есть и нужен.
        Другой не менее важной проблемой является то, можно ли через освоение бессознательного проникнуть в сознание другого существа, например, человека и стать им уже по бытию, быть им, как быть собой. Так ли неразрывно связано сознание человека с собственным телом, как это предполагается? И потом куда девать сознание другого, его Я, войдя в его сознание? Не в бессознательное, закрыв его там навсегда своим присутствием в чужом сознании, ставшем своим? Можно ли это сделать уже не по физическим, а по моральным, нравственным основаниям? Можно ли осуществить такую замену, допустим, в детском сознании, в котором еще не проявилось Я, или в сознании дебила, в котором оно никогда не проявится? В последнем случае будет ли приемлемо для Я существование в дебильном состоянии? Очевидно, не зря Я дебила не проявлено. В этом есть здравый смысл: у ограниченного умом, сознанием нет Я; оно не знает себя. Зачем же ему знать себя и страдать от сознания своей неполноценности?!
        Но как быть в сознании другого человека, если он обычный взрослый? В нем уже есть Я и не мое, а его, иное мне. Можно ли его подавить и, главное, зачем? Ведь оно то же есть Я. Или отказаться от себя и стать им? Например, в том случае, если уже нельзя жить в собственном теле по причине болезни или старости. Но зачем жить за другого, лишая его возможности быть Я? Ведь ты уже состоялся, а он или она еще нет. Зачем тебе продолжать быть, если ты уже состоялся, а значит заработал, вернее, заслужил место в вечности, где нет смены состояний бытия.

        Парадокс теории относительности. В специальной теории относительности А. Эйнштейна не все относительно. Пространство и время относительны применительно к тому, что в них движется. Относительно чему? Массе, плотности и энергии движущегося тела. Но тогда само движение имеет постоянный предел скорости движения. Он равен скорости света. Эта скорость и является абсолютной для всякого движущегося тела. Следовательно, теория относительности имеет не общий, а специальный характер. Специальность заключается в том, что пространство и время не абсолютны, как это представлялось И. Ньютону.

        Смертные и бессмертные. Люди в массе смертны. Бессмертны те существа, у которых труд души трансформируется в творение духа. Не тело и душа бессмертны, но дух. Кто в жизни в мире занят духом, только он становится бессмертным после смерти тела. Но почему. Потому что бог вкладывает в человека душу от себя в качестве духа. После смерти тела человека он забирает то, что вложил в него, а именно душу. Но если человек не заработал на этом капитальном вложении дух, как процент, то есть не работал бескорыстно, бесплатно, то он ничего не накопил на вечную жизнь.
       Поэтому ему не остается ничего ждать от бога после своей смерти. В бога вернется только то, что он вложил в человека, только себя, а не человека, как процент духа на капитал души. Так следует понимать то, что говорится в святой книге о том, что много званных, но мало избранных. Немногие спасутся, но остальные сгорят, как солома.

         Страдание. Не только жизнь, само бытие полно страданием. Это дано понять тем душам, которые расположены к учению Будды.
        Если бытие заполнено страданием, то не-бытие свободно от него. Того, кого нет, тот не страдает. Страдание в бытии скрашивается утешается наслаждением. Но наслаждение кратковременное и является переменной величиной; оно изменилось, а Страдание постоянно, есть константа бытия.
        Что толку оттягивать в будущее неизбежный конец. Всё равно он наступит, рано или поздно. Позади нас ничто и впереди ничто. По сравнению с ним наше существование кратко и ничтожно, есть только миг на фоне вечного бытия, в котором нас нет. В бесконечности конечность ничтожно мала и теряется в ней. От того, что конечное дополняет бесконечное, конечное не меняет природу бесконечного.

        Любовь. Любовь имеет будущее. Она продолжается в тех, кто рождается к любви. Но они сами не продолжаются, продолжаются те, кто следуют за ними, выводятся из них. Такова дедуктивная традиция, которая имеет начало, а, следовательно, имеет и конец. То, что сходится, со временем расходится, возникшее исчезает. Таков закон жизни и бытия.

        Любви. Есть любовь плотская и есть любовь душевная. Одно дело, ты любишь тело, и совсем другое дело - это любить душу.
        Есть любовь деятельная. Такая любовь проявляется в том, что ты любишь делать приятное той, кого любишь. Не такая любовь спокойная. Она есть тогда, когда тебе хорошо потому, что любят тебя. Она позволяет другому любить тебя.
        Понятна без слов любовь плоти. Плоти нужна плоть. Душе нужна душа. В душевной любви любится сам человек.
        Есть ли духовная любовь. Есть. Она есть у духовных существ. Относится ли человек к таким существам? Сложный вопрос. У человека есть душа. Это дух в теле. Душа любит дух, а не человек. Что означает эта любовь? Стремление освободиться от привязанности к телу. Это характерно для души. Для духа характерно проникновение в иной дух. Такому проникновению не мешает тело, ибо тело у духов общее. Им является разум, который и есть такое взаимное проникновение. Любовь в мире духов носит не страстный, но разумный, интеллектуальный характер.
        Духовная любовь возвышает человека, тянет его вверх. Плотская любовь, напротив, унижает человека, влечёт его вниз. Душевная любовь позволяет человеку быть человеком, находиться между небом и землёй. Она носит смешанный характер и разрывает человека, разбивает его сердце. Это любовь страдательная. Плотская любовь голодная, требовательная, но упрощённая. Она способна удовольствоваться тем, что есть. Но есть много чего и кого, что вызывает аппетит. Духовная же любовь спасительная, простительная.

        Желание и мысль. Думать хочется о хорошем, а не о плохом. Но приходится думать, как раз о плохом, ибо когда хорошо, можно и не думать. Но думать надо, если тебе плохо, чтобы стало хорошо.
        Покорны ли мысли все возрасты? К сожалению, нет.  Мысль не есть любовь. Она требует независимости самостоятельности в полагании, суждении и заключении. Между тем любовь есть зависимость. И все же у того, кто мыслит, вырабатывается любовь к мысли. Он привязывается к ней, ибо в мысли связывается, сообщается с идеей. Такая связь носит идеальный, духовный характер. Любовь к мысли является интеллектуальной, разумной любовью к идее. Эта любовь находится в границах разума.
        Но как быть с навязчивыми мыслями? Они имеют место в сознании, душе человека, если у него беспорядок, "каша" в голове. Она бывает в том случае, когда человек путает мысли с чувствами, принимает страсти, желания за мысли.
        Реже человек путает их уже в преклонном возрасте, когда чувства охлаждаются и желания становятся бесплотными, бестелесными. Взамен приходит опыт чувств с умудренной избирательностью, с тем, что по душе человеку, а не по его телу.
        Молодых занимают не мысли, а желания. Напротив, пожилых влекут мысли. Взрослых же интересуют дела. Это связано с тем, что они могут, в чем они могут состояться.
        Как тут не вспомнить известную французскую поговорку: "Если бы молодость знала, если бы старость могла". Молодые не знают, а старые не могут. Что не знают или не могут? Мыслить? Никак нет. Желать. Молодые еще не знают, что хотят. Они хотят, но не знают, что именно. Старые знают, что хотят, но уже не могут удовлетвориться хотением. Поэтому вспоминают о том, как они удовлетворялись, будучи взрослыми. У них уже нет сил для дела, и не только для того, чтобы заняться любовью. Вот они и удовлетворяются тем, что у них осталось, что в их власти, - одни мысли.

       Мировоззренческий минимум. В соответствии с универсальным (университетским) общеобразовательным стандартом в программу обучения студентов (бакалавров) введена учебная дисциплина " Философия". Для чего она нужна студенту? Для осознания им того, что в его возрасте как раз формируется взгляд на мир в целом и его место в нем. Учебная философия способна минимально удовлетворить его потребность в этом.
        В этом смысле она, но не вся философия, является, так сказать, "мировоззренческим минимумом". В таком случае мировоззренческим максимумом для него уже не как студента, а как разумного существа лично явится философия в чистом, собственном, а не учебном, виде.

        Солдафонский юмор. "Короче, Склифософский"! Слог военного, как и блатного, краток. Не думай - делай. Делай как я. Действие, action. Разум, чувство тонки, действие грубо. Военный юмор грубый. Действие прямо, наглядное, понятно. Но так понятно только то, что лежит на поверхности, непосредственно является.
        Существенное скрывается. Этим обстоятельством обусловлена хитрость в военном деле, так называемая военная хитрость, которая раскрывается в операции, тактике и стратегии войны. Операция проста, посложнее тактика и стратегия. Здесь мысль скачет. Это вам хитрость, а не разум До разума военному далеко. Поэтому здесь нельзя обойтись без парадокса, чтобы решить задачу победы, разрешить проблему поражения. Парадокс заключается в том, что не только простое сложно сделать, - требуется сила ("сила есть, ума не надо"), - но и сложное просто ("не путайся, но разрушь Гордись узел").
        Военный - хороший исполнитель, но плохой политик и никудышный мыслитель, ибо действует по команде командой, скопом, штабным, сбитым в кучу, сумму образом.

        Учёный. Учёный думает не сам, но как все. В этом его сила. Но в этом и слабость. Он не склонен к инакомыслию, почему и догматичен. Обратной реакцией на догматизм и вытекающий из него апологетизм (идеологизм) и сервилизм, лакейство перед властью является скептицизм, неверие в себя. Ему ближе мнение начальство, чем собственное умозаключение. Но, к счастью, всегда, как правило, есть и исключение, в том числе и в среде ученых (ученого сословия или корпорации), этой "гнилой интеллигенции". Да, и откуда появится собственное суждение у "крохобора мысли", собирателя "мусора знания", который жить не может без и накопления и сообщения чужого (ученого) мнения, на которое он вечно ссылается за неимением собственного умозаключения.

        Интеллектуальная пропорция. Какой процент от общего числа людей составляют мыслящие? Минимальный. Примерно их насчитывается одна сотая, а теперь одна тысячный от одного процента. Это процент кого именно? Умных людей. Тогда кто остальные девяносто девять? Двадцать процентов хитрых. Из них верхний предел составляют хитроумные, переходящие в класс учёных, образующих нижний этаж умных.
        Нижняя граница хитрых составлена из хитрозадых, соображающих не передним (фронтальным, прямым), а задним (изворотливым, кривым, софистическим) умом. Они находятся на контакте с хитрожопыми, представляющими верхний уровень класса глупых людей. Глупых людей около пятидесяти процентов. Хитрожопые - это те же полоумные (стакан наполовину полон). Нижний предел глупых отведен для полудурков (стакан наполовину пуст).
        Обратной стороной полудурков являются недоумки, с которых начинается класс тупых, нижним пределом коего являются идиоты. Тупых людей или дебилов около двадцати процентов от общего числа. Но дураками (кретинами) люди не ограничиваются.
        В сторонке стоят сумасшедшие. Они составляют оставшиеся девять процентов.
        В результате лепится фигура, вроде ромба интеллектуальной пропорциональности. И в самом деле половина человечества глупа и менее десяти процентов безумна. Хитрые уровновешиваются тупыми. И лишь на один процент человечество фигурально полно ума. Что его ждёт, какое будущее? Не светлое, а тёмное, медленное вырождение, не ужасный конец, для которого недостаточно безумных, а ужас без конца.
        Свидетельством чего является появление так называемого "искусственного интеллекта", как имитации естественного интеллекта человека, хиреющего на глазах. Теперь мыслящих людей на порядок стало меньше. Скоро они вовсе исчезнут, за что следует благодарить прочих умных людей в лице учёных, не способных мыслить самостоятельно, а только жалкой кучкой. Они составляют интеллектуальный многочлен, информациоид научного круга (среды, клетки яйцеголовых) среди умных, как правило, прежде было мыслящих до одной собой процента. Ныне же на порядок меньше. Та же самая пропорция характерна для выборки мыслителя среди мыслящих прежде и ныне.

        Знание и понимание. Многие люди знают, вернее, догадываются, но не понимают разницу между знанием и пониманием. Хотя, казалось бы, они похожи друг на друга. Но, задумавшись, их различаешь. Знание есть то, что познаются. Оно есть положительный результат познания. Понимание же есть не что, а как познаются. Если внимание есть установка на познание, то понимание есть путь ведущий к цели, - к смыслу, его метод открытия, как истины.
        Правда, можно говорить и так: знание есть результат познания, как процесса, а понимание есть результат мышления.

        Утопия и мат. Идеализм мыслящих вырождается в утопию глупых. Реализм умных вырождается в материализм хитрых (софистов).

        Учёный и философ. Если учёный избегает противоречия в знании, то философ преодолевает его в мысли. Без противоречия нет философии.

        Мыслеобраз. Мыслимый или мысленный образ и образная мысль. Примитивно, просто, упрощенно выражаясь, мысленный образ - это абстрактный образ, а образная мысль - это конкретная мысль. Так "думает" (считает, вычисляет) "учёный осел".
        Сложно выражаясь, мысленный образ - это образ, ставший мыслью, образ в мысли, аллегория, а образная мысль есть вид (эйдос) мысли, не идеи, мысль в образе, в облике, обналиченная мысль, как символ, метафора.
        Можно сказать, что мысленный образ - это понятный, умный образ, а образная мысль является целой или полной, цельной и целостной мыслью.
 
        Учение взрослых и учение детей. Уже став взрослыми, люди, наконец, становятся способными учиться, ибо учение есть повторение того, что было прежде, но только на новом уровне не просто исполнения, а понимания.

        Жизнь после смерти. После физической смерти люди живут в своих творения. Моим творением является мысль. Я буду продолжать жить в мыслях и мыслями в словах.

        Маг и мистик. Маг управляет мыслями не в своей голове, а в голове другого. Это управление он называет своим учение. Маг учит ученика жизни, внушая тому, что сам думает, располагая свои думы в виде внушений, команд в определённом порядке. Этот порядок имеет ритуальный характер, то есть, характер физических действий. Таков порядок функционирования адепта согласно машинному алгоритму. Адепт магического учения есть ритуальная машина, работа которой управляется по канону (правилу) или инструкции в виде мифа.
        Мистик в отличие от мага, не управляет мыслями другого, направляя их по силовым линиям собственного интереса, но управляется собственными мыслями, представляя их а качестве целеуказаний идей, как духов.

        Критика чистого разума. Кто чистит свой ум? Учёный. Как он чистит раз-ум? Он расставляет общие знания по порядку, раскладывает их по пронумерованным, маркировочным полочкам. Этим занят мыслитель? Нет. Он приводит не чужие знания, а свои мысли в порядок. Что это означает? То, что он делает их своевременными и уместными, имеющими смысл. Смысл имеет собственное место и время. В этом заключается его предметность. Он обязательно о чем-то и в живом или покойной виде. Но в нем есть ещё и нечто другое, - его чтойность, сущность.

        Секс. Секс имеет животное происхождение. Культивируя его, человек, естественно, культивирует в себе животное, поклоняется ему, как своему началу. Предметом сексуального культа является орган мужского или женского пола. Большинство мужчин и женщин являются служителями, адептами этого оргиастического культа, в чем немногие из них готовы признаться.
        Интересно, насколько человек может очеловечить в себе свою склонность к сексуальному удовольствию? Наверное, настолько, насколько в нем такое животное влечение становится разнообразными и представляет предмет игры его творческих сил. Как и любое занятие человека, секс может стать не только необходимым ремеслом для выживания, но и искусством для услады.
        Только для людей, ориентированных на развитие духа и в нем находящим свое предназначение, в сексе положен следующий предел: находить приятное, сексуальное в полезном, в продолжении, а не, наоборот, полезное в приятном. Он необходимо должен быть ограничен. Как раз в этом ограничении образуется задел доя укрепления и развития духа, использования животной энергии для духовного строительства.

        Мысли и слова. Интересно, мы мыслим в словах или говорим то, что думаем?
 
        Старец Зосима. Этот персонаж романа Федора Достоевского "Братья Карамазовы" является идеальным героем для автора. С него берет пример любимый герой автора младший из братьев Карамазовых Алексей. Алёша - божий человек. Его каждый обидеть может, включая ребёнка. Но почему? Потому что он "чистый младенец", идиот, естественный, "по жизни" приживальщик, дармоед, сначала при монастыре, при старце, а потом при отце, Федоре Павловиче Карамазове. Алексей глуп умом, но умен сердцем. Этим он противостоит среднему, родному брату Ивану - человеку ума. По мысли Достоевского Иван Карамазов учёный и мыслящий человек. Но для автора такой человек одержим демоном, бесом, чёрном и склонен от большого ума к сумасшествию.
        С другой стороны Алексей противостоит и старшему сводному брату Дмитрию - человеку чувства, чувственности, страсти. Дмитрий является самым земным, точнее, "приземленным" человеком из братьев. Это плотский человек, грамотный, но необразованный. Невежество доводит его до тупости.
        Алексей Карамазов есть человек веры, чувствительный, душевный человек. Он убогие. Именно таким самое место у бога. В этом смысле он является продолжением богохульного паясничанья, уродства отца в юродивую сторону. Алёша есть ещё один идиот из выдуманного, художественного мира идиотов Федора Достоевского.
        Чем же он отличается от "положительно прекрасного человека" князя Льва Мышкина? Тем, что он находится в здравом уме и твёрдой памяти, что не извиняет его идиотизм. Вот таким же идиотом, только уже умудренным жизнью и молитвенным постом, является старец, склонный к умильным поучениям. Ждёт ли Алексея Карамазова та же судьба, что и инока Зосиму? Нет, у него свой путь. Но куда? Один бог знает. К сожалению, автор не закончил роман, скоропостижно скончавшись.
        Однако вернёмся к старцу. Он представляет интересный путь к богу, не милый суровому религиозному писателю Константину Леонтьеву, хорошо знавшему Федора Достоевского и обозвавшего его творчество и другого популярного (народного) русского писателя Льва Толстого "розовым христианством".
        Противный (автору) путь к богу представлен в образе отца Ферапонта. Это аскетический, монашеский путь архата, который совершенствуется в преодолении себя ради бога.
        Напротив, старец Зосима демонстрирует образ совершенствования не в негации греха, но его, так сказать, "переплавления", преображения в стихии любви к человеку, как образу бога. В этом примером для старца становится сам Иисус Христос, как сын одновременно и бога, и человека. Есть, оказывается, в боге и человеческое измерение: и ему дано быть человеком и страдать, и сострадать в горе и радости человеку.
        На путь любви к человеку в земной жизни старца ставит вера в бога. Именно она пользуется приоритетом в сознании автора перед умом и страстью. Как раз вера, а не разум, управляет его сознанием, являясь проводником в мир бога. Она есть проводник в поисках царства небесного. Вера призывает искать его. Найдёшь его и все остальное, прочее станет приложением к нему, будет приложено. Так думает Достоевский. Но прав ли он? Прав с церковной точки зрения.
        Достоевского так и тянет стать богомильцем, вроде старца Зосимы. Но ему, как и его демоническому герою Ивану Карамазову, мешает последовать за старцем ум. Да, и страстная натура самого писателя, образом которой является старший из братьев Карамазовых, вылитый сын собственного папаши-шута, служит в такого рода благородном деле существенной препоной.
 
        Опредмечивание и распредмечивание человеком сущностных сил. Условно, уже в метафизическом плане (смысле) можно сказать, что опредмечивание в отношении человеческого субъекта есть своего рода инзистирование, вхождение, свертывание (имплицирование) в себя (быть в себе) ради того, чтобы быть неповторимым, уникальным. В этой уникальности человек становится близким богу, приближается к нему, в него сворачивается. Обратный путь человека в мир можно назвать экзистированием, аналог для субъекта того, чем является распредмечивание для вещи,  атрефакта. Экзистенциалист выходит из себя в мир других, общается или сообщается с ними, находя смысл своего существования в нем, как бытии с другим. Для кого он делает это? Для другого? Но в таком случае экзистенция становится развоплощением. Для себя? Тогда эта экзистенция и есть Я.

        Образ философа. Прежний, традиционный, обычный образ философа был наследником философствующего богослова, солиста. От последнего он унаследовал идею проведения, провиденциального, сотериологического плана спасения души от греховных страстей. Только эту идею веры в мировой замысел бога он наполнил уже рациональным содержанием. Так появилась уже свою христианская, а не чужая язычество философия как форма философского осмысления, мышления опыта веры. Такова классическая новоевропейская философия, данная нам в систематическом виде понятия из понятий.
        Но что мы может дать сами, какую философию в предлагаемых условиях социальной атомизации, пребывая в системе развитого (буржуазного и пролетарского) отчуждения? Философию поиска смысла в ситуации абсурда доведенного до предела а мысли в форме понятия. Нам приходится теперь не подключаться к системе вечного трансцендентального порядка в сознании "жизненного мира", но искать смысл жизни лично здесь и теперь в ситуации абсурда, своей головой отвечая за него.
        Ныне актуально не всеединство, но все-разделение, и с самим собой тоже. Как нам жить в таких невыносимых, душевнобольных условиях? Уповать на иррациональное, будучи взбитыми жизнью из рационального седла? Надеяться обрести "новую естественность", "новую наивность", но уже не зверя или скота, а автомата, машины, вооружённой "искусственным интеллектом"(то бишь, имитацией или, точнее, симуляции естественного интеллекта). Но при таком упрощении  идеи (или как сейчас говорят  "проекта") человека мышление, философия немыслима, невозможна.
        Человек  - мусор или говно творения. Бог творил самого себя и свой духовный мир - мир духов (ангелов). После творения остался рабочий мусор. Рабочее место творения стало миром, полным мусора.
 
        Эволюция религии. С точки зрения науки религия развивается от простого к сложному. В своём развитии она начинает с неделимого, с атома опыта веры. Атомами религии является фетиш, тотем, магия  и дух. Это элементы религии рода и племени. Усложнять религия становится язычество, уже не племенной религией зверей и скотов (дикарей), но много ржём варваров. Пока, наконец, не становится  теистической, монотеистической религией цивилизованных людей. Таким вразумленных людям понятно, что многое в одном и и одно во многом.
        Наконец, до современного человека доходит, зачем, вообще, нужен один бог. Лучше: ни одного. Вместо него общество или сам человек как предмет поклонения. Так эволюция религии, естественно заканчивается безбожием, атеизмом, как верой в не-бытие бога. Сначала все есть бог, потом бог есть все и, наконец, ничто есть бог, то есть, бога нет. Конец.

        Смысл жизни и смысл смерти. Обыкновенно люди ищут смысл в жизни, а не в смерти. Почему? Разумеется, потому что они живые. Как не в жизни искать смысл и находить его. Но есть, попадаются и такие люди, которые находят смысл в смерти. Кто это такие? Это немногие люди, которые догадываются о том, что они смертные, вот-вот умрут.
        И правильно, стоит, имеет смысл думать об этом, о неизбежной смерти, о том, что по необходимости случится с ними. Смысл смерти они связывают со смыслом жизни, полагая его противоположным последнему. Это логично. Если смысл жизни есть положительная величина, то смысл смерти, очевидно, есть величина отрицательная. Отрицательное значение смысла есть бессмыслица, абсурд. И, действительно, смерть абсурда. Человек жил-жил и раз умер, исчез. Что к чему, зачем? Неизвестно и непонятно. Зачем он жил, ради чего? Ради того, чтобы умереть и больше не быть? Естественно. Ведь его не было до начала жизни. Но вот он родился, рос и, наконец, вырос. Что дальше, потом? А дальше, потом ничего. Всё, конец. Ну, и зачем жил? Остаётся сказать, что жил ради жизни и умер, чтобы другие пожили после, вместо него. В этом смысле смерть имеет символическое значение. Оно заключается в том, что одно принимается за другое, подставляется вместо него.

        Философия после. Мы живём в такое время, в какое мысли ещё приходят в голову, но не вовремя, когда голова уже занята и в ней нет места для них. Чем же она занята? Желаниями, чувствами? Если бы. Она занята информацией. Но какой? Не истинной, а ложной, фейками.
        Думать нечего, если информация упакована в блоки, уже готовые к массовому употреблению. Эта информация носит ложный характер по причине своей манипулятивной природы, функционирования в роли средства управления массовым, общественным сознанием.

        Свободомыслие. Свобода в мысли. Почему в мысли? Потому что можно мыслить иначе. Но нарушая принятые правила, ты создаёшь новые и следует им, тому, что создаёшь, творишь. Это свобода творчества. Она предполагает свободную причинять, как необходимость самой свободы мысли. Есть в мысли то, что есть вне мысли, что есть само по себе. Но само по себе не знает себя. Именно в мысли оно узнает себя, понимает. Так есть слово, но нужна мысль, чтобы осознать, понять то, что ты говоришь. Мысль узнает себя в слове, знает себя, как мысль или слово? Знает, как то, что неотделимо от слова в речи, в словесном действии языка.
        Действуя словом, с помощью слова, мысль в лице говорящего способна выделить себя, выразиться. В этом смысле она не свободна от плана и способа, образа выражения. Но выделяясь, тут же понимает себя, как иная, нежели слово. Осознавая себя, мысль
определяется в собственном порядке уже не граммы, грамматики, но логоса, логики.
        Мысль нельзя скрыть в логике. Логика и есть порядок мысли, порядок в мысли. Мысль есть несокрытое логики. Она логична. Мысль освобождает мыслящего от невежества, толкает его вперёд к цели, - к прояснения того, что есть сущее в бытии. Сущее есть предмет мысли, предмет внимания, интенции, сосредоточенности мыслящего на нем. Она позволяет экзистировать мыслящему. Поэтому мысль экзистентна. Человек переживает осознание себя в мысли в качестве экзистенции. Последняя есть чувство мысли.

        Свобода веры. Есть ли свобода в вере? Есть, при условии, что вера есть вера в саму себя, в веру. Следует верить вере, если ты верующий. Она и есть бог религии.
 
        Научный и философский образы познания. Есть научное мировоззрение и, так сказать, философия мировоззрения. Научное мировоззрение складывается у человека по мере того, как он формируется, превращается из обывателя в ученого. Дело в том, что простой человек или обыватель имеет обычное, обыденное или бытовое мировоззрение. Оно заключается в том, что он имеет мнение на мир и свое место в нем. Обыватель, как любой человек, есть то, что мнит. Он живёт так, как ему дано, по мнению, по видимости, как видит, как ему кажется.
        Напротив, учёный, остающийся в меньшинстве, живёт, существует не по мнению, а по тому, чем занят. Он занят познанием, а потому есть то, что знает. Он живёт не мнением, чувством, а рассудком, как считает, рассуждает. Учёный не ограничивается данным от природы, а задаётся тем, что из естественно данного можно извлечь в качестве знаемого.
        Однако есть ещё философ, как мыслитель. Он, вообще, остаётся не в меньшинстве, а как исключение из правил.

        Дух и творец. Из чего бог творит мир духов? Не из чего, а из кого, - из самого себя. Он творит духом духов или идеи, которые являются в виде мыслей или эйдосов (образов) идей. Мысли есть образы без образов. Они умопостигаемы, а не представляемы. Но их можно представить в словах в качестве смыслов.
        Если бог творил или творит духов из себя, то из чего он сотворил и продолжает творить мир, включая человека, как венец, результат творения мира? Духи сотворены богом вместе с ним. Тогда бог есть единство множества духов, их вечная гармония, в которой времена: прошлое, настоящее и будущее взаимно проницают друг друга.
        Как бог перешёл от творения  духовного мира к созданию мира материального? И что он использовал в качестве материала творения мира? Уже не себя, но что? Ничто. В каком смысле? В смысле ничего из себя. Тогда из чего? Из того, что заодно может быть и может не быть. Это материя, как неопределённость. В отношении к ней в отторжение из неё все, что было в нем, определилось, как положительном, так и в отрицательном значении. Так духи в качестве идей или творящих творений приобрели способность к воплощению, творению из материи, так и способность к развоплощению, отвлечению от неё. Что было истолковано в этическом смысле в виде творения добра и зла, созидания и разрушения. Символом чего стало древо познания добра и зла в земном раю. В нем и был сотворен Адам, как идеальное живое существо в качестве живой души во плоти от духа, дыхания жизни.
        Пришла мысль в голову. С чего вдруг? Сознание не терпит пустоты. Оно должно быть осмыслено, иметь смысл. В чем он заключается? Во внимании, в цели. Мысль даётся в целеполагании. И человек отдаётся ей, пускается в мысленное путешествие, является авантюристом мысли.
        Но есть и те, кто теряет голову, правда, уже не от мысли, а от чувства, увлекаюсь им и принося ему жертву в виде мысли, трофея страсти.
 
        Военный трофей. Никогда не мог понять борьбу полов и веру, как военный трофей. Поэтому я не являюсь мусульманином и не могу быть им. Для меня нонсенс, бессмысленно быть миссионером и покорять людей языком веры. Я понимаю веру, как интимное, душевное дело, которое касается только меня и которое я не могу не то, что обсуждать с другим, но советовать, рекомендовать, а тем более навязывать ему. Это дело другого, а не моё. Можно, конечно,  признаться другому в том, что ты веришь, в кого именно. Но верить вместе - не для меня.
        Что до борьбы полов, то я не тот человек, для которого важно, кто в доме хозяин и почему женщина любит другого. Мне важно любить, а не покорять и принуждать любить. В любви я предпочитаю свободу, как добровольную зависимость, нежную привязанность.
 
        Жертвоприношение Я. Русский классик ФД был любителем и пропагандистом, проповедник принесения своего Я в жертву людям. Правда, оным он был на словах, как и положено быть классному писателю. Но что это означает на деле, в действительности?
        Попробую рассказать, начиная с мысли. Что я думаю об этом? В такого рода жертвоприношении есть некоторый смысл. Но это чисто условный, аллегорический или, положим, метафорический, символический смысл. Заслуживает забвения то, что является однозначно скучным, одним и тем же плоским, одномерным, привычным, обычным, традиционным. Такого рода Я не следует помнить. Знать себя не стоит в этом образе жизни и мысли.
 
         Будда и ничто. Будда был учеником одного йога, который научил его познанию не того, чего нет, а того, что есть. Оказывается, ничто есть. То есть, есть не только бытие, но и ничто. В каком смысле? Не в смысле того, чего нет,  но в смысле того, что есть без тебя. Ты есть ничто. В этом качестве ничто присутствует. Ты осознаешь, что тебя нет, не было и не будет.
        На самом деле тебя никогда и не было. Но что было? Иллюзия. Иллюзия - это привязанность к тому, что есть. Она представляется тем, что есть. Есть то  что есть. И есть представление того, что есть. Оно есть не само по себе, а в зависимости от есть. Но оно мнит себя самостоятельным, тем, что именуется "я". В человеке оно появляется по поводу того, что он имеет себя в виду. Без него нет и самопредставления.
        Что же тревожит, беспокоит человека? Что его может не быть, как Я. Это Я есть эпифеномен тревоги и боли, страдания быть человеком, быть в сознании. Нет воления, нет беспокойства, нет и Я.
        Что же страшит, вызывает у него тревогу? Смерть, уничтожение собственно не его, а этого Я. Так Я иллюзия. Как только осознаешь это, так для тебя станет безразличным есть ли ты или тебя нет вовсе. Однако, что останется от тебя, какой остаток? Одно животное, которое есть то, что есть, без размышления. В итоге, в конце концов не станет вовсе.

        Вечный Адам. Человек замыслен в вечности. Но становится им во времени. Он является вечным в идейном смысле. Именно это следует иметь в виду, когда думаешь о собственной жизни после смерти. В материальном мире остаётся след от человека в виде рода или артефакта. Его помнят по потомкам или по творениям в качестве произведений. Но как же быть лично с ним. Бог дал ему душу, способность в жизни в качестве вклада, на который он лично может накопить проценты в виде собственных творений. На последние он может жить уже в ином мире в духовном, идеальном образе. Само собой, бог вернёт себе то, что вложил в человека. Но и человеку будет место в нем, при условии, что он приумножит талант бога.
        Рай есть ад и ад есть рай. Рай есть ад для грешника, в котором ему положено гореть, чтобы в раю было тепло и светло жить ангельским созданиям.
        В свою очередь наш мир греха есть ад для бога. Своими грехами мы создали ад для бога и заставляет его мучиться из-за себя.

        Добро есть добро. Добро следует делать доя добра, иначе будет твориться зло ради добра.

        Парадокс первичности сознания. Казалось бы, сознание является, как принято в научном обществе полагать, отражением реальности, следствием причинения, воздействия на человека мира в виде (образе) его представления. Поэтому явления сознания, как то, что является человеку в нем, например, в качестве мысли, учёные объясняют действием нейронов в мозгу, реагирующих на сигналы из внешней среды. Они устанавливают причинную связь или зависимость и описывают её так, чтобы вывести из неё мысль. Но на что они при этом описании полагаются, как на условие, допущение познания установленной закономерности? На работу сознания, в данном случае на порядок мышления, на ход тех мыслей, которые пытаются объяснять процессом в мозгу. Как это можно сделать, если в самом начале уже задействовано то, что требуется доказать, объяснить. Выходит порочный круг толкования или объяснения, который никоим образом не даёт нам понять, раскрыть смысл работы мысли. Мы толкуем так, что толкование никак не становится понимающим.
 
        Бог живёт в вечности, а не во времени. Здесь есть проблема. Это проблема заключается в том, что человек интерпретирует действие бога, уже находясь во времени, после, а не до акта нарушения табу, ещё в земном раю. Бог заранее знает, что случится во времени, ибо находится в вечности. Человек же в лице Адама узнает себя и отличает себя от Евы, видит, что они наши уже потом, в опыте, который делает случившееся необратимым согласно характеру времени. Уже сцепилось то, что случилось, с тем, как это пережилось, истолковалось и было понято. "И будите, как боги".
        Предсказание дьявола оказалось лживым. Они узнали, что есть не боги и устыдились себя, того, кем они стали. Они стали не слепым, а заявили. Но что они узрели, увидели? Они увидели только то, что натворили, узнали по последствиям, по делам своим, кто есть. И кто же есть?
 
       Грешники, нарушившие запрет бога. Вот к чему может привести ложное толкование и понимание.  Они не смогли извлечь урок из случившегося. И почему? Потому что не ведали истинного намерения своего п(р)оступка. Так поступить было желанием не их, а другого, им чужого. Такова, вообще, природа желания. Ходя под богом они ничего не желали, ибо все уже было. Исполнение же чужого желания (быть, как боги) их наградило, заразило необратимым опытом произвольной жизни, фиксированной, закомплексованной на их предметной, материальной, откровенной наготе. Им открылось то, что такое хорошо и что такое плохо.
        Результатом исполнения чужого, неведомого желания явилось знание не того, что значит быть богом, а того, что означает не быть им и выбирать между тем и другим, будучи во вне истины, которая прежде была неведома им, но они стояли на ней, были в ней.

        Голоса. Что если человек иногда слышит голоса в голове? Неужели это признак, симптом душевного расстройства или нахождения на пределе, на границе сознания (так называемого пограничного состояния сознания). Что если это результат проникновения в чужое сознание? Почему бы нет? Но ментальные специалисты тут как тут со своим клиническим диагнозом, вроде шизофрении.
        В таком случае все встаёт на свои места и квалифицируется, как бред, который принимается имеющим уши услышать в качестве сообщений. Он принимает эти сообщения "за чистую монету" и вступает с призраками своего сознания в диалог, будто бы они существуют сами, независимо от него. Но где они находятся собственно? Вне его головы или в ней? А может быть он находится в них? Интересная мысль...

        Созерцание. Смотри или подумай? Подумай и опиши то, на что можно будет можно посмотреть и ввести, если нужно для ясности понимания, коррективы, исправить положение дел и их результатов в качестве уже вторично данного из материала в ходе выполнения задания.
        Обыкновенно созерцание интерпретируют в качестве постороннего смотрели на данное снаружи со стороны. Если изнутри, то смотреть чужими, другими глазами на себя, присматривать за собой, состоянием своего сознания или тела.
        Как я думаю (мыслю). Думать можно и про себя, а потом рассказать об этом. Но можно думать и прямо в разговоре с людьми. Последний способ или образ (метод) мышления я часто демонстрируя на практическом занятии в беседе со студентами.
        Но чтобы не просто повторять себя или других, а творить вживую, в настоящем, и быть уместным в мысли, следует настраиваться на мысль, вживаться в нее, медитировать. Это делается не сразу, а медленно, эволюционным путем, идя от простого к сложному, восходя мыслью к идее.
        И уже подойдя к пределу, означенному, как правило, звонком с урока на перемену, совершить прыжок, но не в абсурд, а, напротив, в замысел, верхом на смысле, оседлав, управившись, справившись с ним.


        Общение душ. Понятно, что такое разговор души с самой собой. Обычно люди, включая мыслителей, так говорят, когда имеют в виду себя в качестве собственного собеседника.
        Отдельно можно лишь заметить, что в качестве такого рода собеседника может выступать так называемый "внутренний человек", как человек возможный, потенциальный, которым может стать, а может и не стать реально или актуально данный или "внешний (наружный) человек", погруженный в разговор с самим собой.
        Но как же быть с разговором, например, с тем, кого уже нет в материальной действительности, кто умер? Может быть, он все же ещё есть, только не в данной, а в не данной, иного рода реальности?
        Что можно здесь сказать? Как общаться с тем, кто находится не в этой, а в иной реальности? И что такое эта "иная реальность"? Не является ли она призрачной? И что такое прозрачная реальность? Реальность призрака, живущего внутри человека, в его голове?

        Осознание смерти. Сознает ли смерть смертельно больной человек, тот человек, который находится на пороге смерти? Сомневаюсь я. Где находится сам этот порог? Не является ли он моментом, мгновение между жизнью и смертью? Если это так, то умирающий все ещё находится по сю сторону жизни. Но где именно? В самой гуще жизни или в её отражении, в сознании жизни, в зеркале жизни. И что тогда есть осознание смерти? Не есть ли оно пребывание в зазеркалье?

        Зло. Если добро есть добро, то зло есть ли зло? Зло от зла или от недостатка добра, Здесь, наверное, как с бытием, зло производно от добра. Не-бытие есть момент становления бытия, в не наоборот, бытие есть момент не-бытия. Так и зло есть момент становления добра. Только какой момент? Изначальный, когда добра мало, самый минимум, так что оно есть бесконечно малая величина.
        Бывает ли зло от добра, если не следует искать и ждать добро от добра?
        Как понять выражение, что мое желание есть желание другого? Так ли, что я, будучи мужчиной, хочу женщину? Или, что мужское желание есть желание женщины мужчины? Вот она хочет меня и у меня возникает желание вторить, соответствовать ей, а не творить её. Не моё это дело любить. Оно бабское. Так моё какое дело? Да, поеб...ть. Так, что ли? Да, не так. Тогда как? Никак в том смысле, что, как говорит народ, если "сука не захочет, то у кобеля не вскочит". А зачем она захочет? За тем, что природа, жизнь заставит продолжится. Это роман с продолжением. Есть в таком выражение законченность, чувствуется конец. Всё остальное есть ощущение. Так грубо может рассуждать мужчина. Размышление человека тоньше, сложнее. Он думает о другом, а не о том же самом. О чем же? Да, бог его знает, обо всем. Как об одном? Об этом тоже, но не только. О чем же ещё? О том, о сем, да, ещё о боге. Только не о политике, - меня увольте.

        Будущее. Оно то, чего нет. Будущее будет. Каким? Не таким, каким есть настоящее. Теперь оно небывалое. Сейчас оно такое, каким нам представляется. Например, коммунистическим или гуманистическим.
        Я предпочитаю гуманизм коммунизму. Последний может быть не целью, но средством борьбы против капитализма ради социализма, который предшествует гуманизму в качестве очеловеченного общества. Ныне же, в настоящем, господствует капитализм, как апогей становления бесчеловечного общества, в котором человек не только для других, но и для самого себя чужой. Поэтому, естественно, человек, вопреки своему отчужденному положению, мечтает, грезит о будущем, в котором ему никто не будет мешать видеть в других людях не чужих, а своих, и тем более в таком случае в самом себе себя, а не того, кем вынужден считаться.
        Но это будет в будущем, которое никогда не станет настоящим, ибо человек живёт в настоящем и настоящим в той среде, которая складывается помимо его воли и желания.
        Так зачем жить в будущем, когда можно оказаться в нем уже сейчас, только не в обществе, а в своём сознании? Так и живи в сознании и сознанием. Этого у тебя не отнять. Только не ставь никого в известность об этом, - обязательно помешают быть, пребывать в нем.

         Миф русского коллективизма. Есть такие вдумчиво люди, которые полагают русских неспособными относиться к себе помимо отношения к другим русским. Так представлять себе русских означает видеть их сквозь узкую щель традиционализма. Такой вагинальной ("вечно бабьем" характерном взгляде) точке зрения можно противопоставить фаллический угол зрения на русского, как человека. Почему бы ему и не быть человеком, а не стоковым придатком коллектива?  Человек потому и человек, в отличие от стадного существа, что способен как быть сам личностью, так и признавать другого за неё, а не путать её с коллективом, ложно (иллюзорно) гипостазируя его до личности. В итоге ему угрожает растворения в коллективе таких же стертых личностей, как и он сам. За личность приходится расплачиваться так называемыми "проклятыми вопросами человеческого существования" или экзистенциальными проблемами, внутренней противоречивостью собственной сущности. Так не будь ей, слейся с коллективом, и будет тебе счастье общей жизни. Только в чем смысл такой жизни? Не иметь личных проблем? Так вместо них будут у тебя анонимные проблемы.

        Как понять Ницше. Взять его работу "По ту сторону добра и зла". Что он имеет в виду, когда пишет о добре и зле? Не о том ли зарядного, общем восприятии явлений зла сквозь призму добра как критерия различия добра и зла? Не есть ли добро нечто невидимое, везде умеет, на фоне которого, ушедшего на мизансцену мира, проявляется конкретное явление зла, вышедшее на авансцену сознания обывателя. Он выступает против такого бытового удвоения мира, буржуазного (превращенного) обращения с метафизикой. Ему важно увидеть реальность, как феномен, как таковой факт, независимо от того приятно это ему или нет. Человек должен быть великодушен по отношению к миру, к самой реальности и не навязывать ей своих предпочтений. Такого рода реактивность на мир является следствием "нечистой совести", злопамятности, обиженного на мир, что он не считается с ним. Следует постучать кулаком, как молоточком по тому, что является ценным в этом смысле и за что цепко держится бездарно посредственность стесняясь стать самим собой, реализовать себя, состояться, как творческая личность, не быть, как все прочие жалкие, последние люди перед концом истории. Они и есть могильщики истории.

        Учебник. Учебник написать легко. Это вам не роман писать. Но кто захочет его читать? Естественно, никто. Читать учебник - не любовью заниматься или читать, как этим делом занимаются другие, герои.
        Но читать надо, - заставят. Ведь по учебнику учатся. Учебник есть руководство пользователя в том, что ведомо только специалистам. Вот специалист и пишет учебник для не-специалиста, который только готовится стать таким специалистом.
        Однако, как быть с учебником по ООД - общеобразовательной дисциплине? Читатель оной ни в коем случае, за редким исключением, то есть, как правило, никогда не станет специалистом ООД, например, по философии (помимо этого сами "философы" или те, кто учит философии, с трудом разбираются в ней; они больше гадают и догадываются, что она такое). Поэтому, естественно, возникает вопрос для чего ученики учат ООД? Явно не для того, чтобы стать в ней, как предмете, специалистами. Тогда зачем учат такой предмет по учебнику?
        Видите ли, догадливые читатели, вы, наверное, уже догадались, как и оные учителя, что такая учебная дисциплина или предмет нужна вам, чтобы стать человеком, а не специалистом. Это каким человеком? Неужели я без этой дисциплины и учебника по ней не являюсь человеком?
        Нет, нет, уважающий себя читатель, вы им являетесь, так сказать, по номиналу, зовётся таковым. Но будите им по существу, если станете образованным. Начнёте с общего, а потом дойдёт до частного вопроса образования уже не в качестве человека, но специалиста. Такой является установка обучения вообще и в целом. Таковы правила обучения, ибо не разобравшись сначала с общим, вы будете следом натыкаться на него, имея дело с частным. Так говорил давным-давно один умный человек. Кто? Ленин. Тут и сел ученик учиться.
        Пора вернуться к учебнику по философии. Что это такое? Чудо, диво дивное, кладезь мудрости, правда, как правило, не автора учебника, а тех, о ком он пишет. О ком же он пишет? О философах. Как можно писать о философии, не имея их... в виду? Приходится ими... учить учеников. Философы любят философию, а ученики, нет, не любят философов, а "проходят" их так, чтобы те наследили у них в голове, "заразили" мыслями.
        И в самом деле у кого ещё найти мысли, как у них, у тех, кто мыслит, по преимуществу. Иначе зачем нужна философия в обучении. Наверное, мало кто будет спорить с тем, что в обучении требуется не только информация. Доя чего она нужна? Для информации? Нет, доя размышления. Во всяком случае, так думали прежде, начальники, специалисты и учителя. Но, к сожалению, теперь они так говорят, правда, уже не все, но делают, прямо противоположное: учат так, как информирует, настраивая учеников на информацию. Главное: усваивай информация, знай, где её достать. Но для чего? Как это "для чего? Для того, чтобы быть информированным, компетентным в сумме, базе данных. Думай же для себя, если хочешь. Но знай, что это сложно и на... "вигвам" надо. Пусть этим занимаются специалисты. Но как же так, даже специалисты ро философии занимаются не своими мыслями, но чужими мыслями - мыслями философов в качестве мыслителей - в надежде разжиться по пути следования оных своими мыслями. Вероятно, их надежда поддерживается установкой (интенцией) быть внимательным до такой степени, до предела, до упора, сосредоточенным, упоротым на мысли так, что чужая мысль покажется своей, отпочкуется, привьется от нее.
        Учитель философии тогда начнёт писать учебник, - в этом будет хоть какой-то, минимальный толк, когда приведёт в порядок чужие мысли, которые роятся, как пчелы, у него в голове или бегают, как тараканы, по закоулкам его сознания.  Может быть, от всей этой суммы, которая набежала у него в голове, у него в голове щёлкнет и, как в кассовой аппарате, выйдет уже своя мысль, как чек об оплате товара или услуги.
        Наверное, так ныне следует понимать не только начальное и среднее, но и высшее образование как систему услуг подрастающему населению. Но мне что-то думается, что щелчка, как триггера обучения, в голове не только ленивого ученика, полагающего работой простукивание панели гаджета, но и старательно учителя в качестве носителя чужого добра, не случится.
        В таком случае, как правильно учить философии, если не по учебнику? Извините, любезный читатель, но где философия и где правило? Философия не там, где правило, а где смысл. Учебник стоит привести в пример для лентяя, двоечника. Всем прочим полезно рекомендовать такого философа, который каждому нравится, вызывает интерес у ученика. Читай его. Таким образом они хотя бы узнают одну философию. В противном случае они будут знать, что не знают ни одну философию. Философии в лицах много. Нет обезличенной философии.
        В крайнем случае, учитель философии может посоветовать почитать того философа, которым сам увлечён или увлекался прежде, испытав его влияние в мысли. И то будет толк.
        Другое дело, если готовить специалиста по философии. Тому следует, чтобы быть специалистом следует знать больше, чем одного философа, хотя бы для того, чтобы критиковать со стороны (разумеется, не своей, но другого философа).
        Специалисту, не пользователю, философии, как минимум следует знать, что помимо специалиста, есть ещё мыслитель. Он, правда ещё не мудрец, но готовится стать таковым. К сожалению, подготовка может занять время большее, чем одна жизнь. Что поделать, такова жизнь. Let it be. Зато сколько много времени для того, чтобы у тебя в голове появились мысли. Они следуют за идеями, вернее, те являются мыслями, за мыслями, например, о том, есть ли в мыслях то, что есть, или оно есть помимо них. Можно ли отличить мыслителя от мечтателя? Размечтался. Чтобы их различать следует самому быть в мысли. Из неё виднее, лучше думается, измышляется. Или не следует мысль доводить до крайности, позволять быть ей? Быть ей или быть самому в мысли? И ей и в ней, и не в ней. Тогда в чем? В бытии? Но как же быть и не быть в том, что есть? Быть в бытии, но не бытием же, а сущим, существующим, кем-то, в частности, мыслящим. Спасает в этом, в мысли, разум, мера. Конец.

        Место в космосе. Где есть в мире место для человека? На Земле. Но его тянет в космос. Там ему нет места. В космосе его никто не ждёт. Даже общаться с нами никто оттуда не хочет и не подаёт нам признаков жизни. Может быть, там никого нет? Кто его знает. Хотя должен быть. Ведь мы есть. Есть. Может быть, мы оттуда? Там нас нет. Потому что мы есть здесь, на Земле?
        Пока на есть место на Земле. Но это "пока". Скоро придётся осваивать космос вне орбиты вокруг Земли, если мы, вообще, имеем цель развиваться. Поэтому уже сейчас меняет думать о том, что скоро станет необходимым для развития.

        Конец истории. Истории конец, а где же смысл? Истории нет, когда настоящее скапливается и превращается в капитал, самовозрастающую стоимость. Оно теряет свою естественность, становится искусственным, начинает повторяться. Происходит инфляция настоящего, его обесценивание; оно является симуляцией самого себя. Нового становится так много благодаря установки на инновацию, что человеческое сознание теряет способность его осознать, уловить сделать предметом рефлексии.
        Но ломается не только восприятие настоящего, начинаются проблемы с прошлым. Оно стирается в памяти. Человек скользит по поверхности событий, не заглядывается на них, теряет их из вида. Они встают перед ним стеной, мельтешат перед них, как пыль времени. Они так мелки, что само собой рассыпаются. Время теряет свою цельность, становится фрагментарным. Человек не может собрать его в кучу в мысли. Оно становится так тонко, уплощается, что начинает рваться тут и там. Так распадается связь времен. Упрощение обращения со временем, акцент на данном, складирование его в базу не даёт возможности выделить главное, сформировать прошлое. 
        Нашествие информации не позволяет своевременно обработать её, переработать в знание. То знание, которое извлекается из информации, является таким бедным по содержанию, что теряет искомый смысл. Избыток информации обращается недостатком смысла. Что тогда может отложиться в памяти и стать прошлым? Ничтожно малое. Так разрывается культурная преемственность. Прошлое лежит мёртвым грузом на сознании современного, точнее, ультрасовременного человека.
        То, что не проходит, временится, возвращается к человеку из будущего, накатывает на него, как снежный ком и поглощает, растворяет в себе. Человек пропускает через себя события. В нем остаются только ссылки на них. Гадать о том, что скрывается в будущем, ждать его, того, что оно откроется для него, как новое, нет никакой возможности. Он спешит, теряет свои возможности, не успевает даже огорчаться тому, что их упустил, не задержал на них свое внимание. В итоге человек перестаёт идти в ногу со своим временем, опережает его и не находит ничего, кроме того, что уже было. Инфляция новизны, её симуляция парадоксальным образом стирает новое, подменяя его тем же самым. Что ждёт нас впереди? То, что нельзя скрыть и открыть, - то же самое настоящее. Остаётся одно настоящее, которое не соединяет прошлое с будущим в качестве моста, но их разделяет. Но это не вечно настоящее, а мгновенно настоящее, такое настоящее, которое стирает, уничтожает само себя вместе с человеком.
        Наступает эпоха стертого, полого пустого человека. Не человек, пустышка, ничтожество. Масса людей становится инертной силой. Кто довёл их до этого пассивного состояния, набравшего критическую массу? Власти своей установкой на упрощение, вымыванием смыслов в надежде на то, что легче править не теми, кто знает, сознает, но теми, кто, напротив, не знает, не сознает, не думает и не хочет знать, думать, сознавать. Забвение истории, нежелание и неумение извлечь из опыта жизни урок в связи с отказом от дум незамедлительно обратится её местью, социальным взрывом масс никому не нужных людей.
        Не любовь к человеку, а любовь к вещам, как примета антигуманизма - идеологии антихриста -  является триггером пробуждения хаоса, появление сатаны - противника уже не человека, а самого бога. Сатана поднимается из глубин материи, тьма наступает и застилает сознание человека. Свет знания меркнет, наступает абсурдное время. Мы находимся уже в шаге от края, конца истории, где пропадает в бездне ничто не только человек, но и само бытие, сбывается час бытия, оно уже не приходит, а проходит и уходит. Но есть надежда, что будет новый мир. Однако в нем нет места для человека, век которого заканчивается и на нем, как венце творения, этот мир схлопывается в сингулярность.
        Не меч, но мысль. Прежде, в среде шестидесятников господствовал культ воина, мужчины, который может за себя постоять и людей не дать обидеть. Его слово, как меч для воина, было продолжением его мужественной воли. Тяжёлому мечу соответствовала сила воли. Дело было не в мече, а в руке. Порукой уже не воину, а интеллигенту была мысль, вооружённая словом. Держаться помысленного и защищать сказанное, оправдывать (обосновывать, доказывать) собственную правоту, - вот, что досталось модернисту от воина-классика.
        Но можно представлять, олицетворять (искать подходящее воплощение) классику не в виде воина фигурально, а по идеи, по образу мыслителя собственно концептуально.
        Логика истории как логика отдушины. Для пояснения можно взять пример с молодёжи, которая мне знакома. Первое поколение маменькиных сынков и папиных дочек, чьи родители заработали и обеспечили им безбедную жизнь было генерацией битников и хиппи. Формировалось массовое потребительское общество, обещавшее будущую сырую, сладкую жизнь. Но, как всегда бывает, человек, по словам классика, желая по своей глупой воле пожить, сталкивает "хрустальный дворец" в пропасть. Он с жиру бесится. Так стали беситься те, кого назвали уже "не потерянным поколением", каким стала поредевшая молодёжь вернувшийся с боевых полей первой мировой войны, но "новыми расскрженными молодыми людьми". Это были битники (у нас "шестидесятники"), психопатически, реактивно реагирующие на то же самое изо дня в день, старое, как мир, помаленьку строящееся благополучие. Нет, нам подавай новое. Что именно? Нечто такое, что трудно представить, поэтому воображай невозможное. Не дадите, будем хулиганить, эпатировать вас, буржуев! Или пошлём всех к лешему и будем пижонить. Ну, чего ещё ждать от мажоров (у нас "стиляг").
        На втором шаге уклонение от заурядной работы они дополнили демонстративно безделием в виде хиппи. Вообще, не будем воевать, а будем заниматься любовью и не обычной, а необычной, нетрадиционной. Для этого отрастим волосы до плеч, как наши бабушки-нигилистки столетием прежде отрезали косы. Будем не мыться и ходить в лохмотьях, просить милостыню (сидеть на ask'e) на улице, имея тёплый и уютный дом. Если психопаты (битники) бились в истерике, то невротики (хиппи) безразлично лежали, отвернувшись от мира, погруженные в наркотический дурман. Таким был отрицательный ответ молодежи на положительную тезу взрослых. К чему же привело молодёжь тотальное отрицалово?
        Битники, понятно, стали дисседентами, "леваками", то есть, революционэрами, а хиппи - оккультистами, фанатиками. Они самоопорожнились, умалились. Истерическая незрелость (инфантильность), интеллектуальная недоразвитость заканчивается признанием собственной ничтожности. И как уже реакция на реакцию занялись одни героизацией самих себя (бери пример, хуэвыебин, лысый гей в очках, с товарища Че), а другие культовой демонизацией (благо, наркотики под рукой). Это этап противопоставления, дошедшего до внутреннего вампирического противоречия самоеда и сосунка.
        Чем же оно разрешается? Разумеется, аскезой, самоограничением (отрицание самого отрицания без отрицания отрицающего) и возвращением из мира иного, царства призраков романтизма и коммунизма в родное лоно буржуазной сырости. Либералы, переболев революционной инфекцией, приобрели стойкий, циничный иммунитет, и превратились в здоровых консерваторов. То, с чем боролись, на то и напоролись: начали с простого протеста (механизма), продолжили аналитическим разложением (химизмом) и закончили синтетическим приспособлением (органикой). Органика не тонет, правда, очень пахнет.
        Так и прежде было, есть и будет впредь. Этому учит история. Чему ещё она может научить?

        Кого учить? Забота о себе есть прежде всего забота о своей смене. Тем более, если ты вместе с учениками, учишь, как учитель, и самого себя. Как иначе учить, если не на своём примере? Начинай с себя. Но как же так: здесь налицо противоречие, - ты одновременно и учитель, и ученик. Противоречие разрешается просто: учи себя, чтобы учились вокруг. И тогда ученик станет учитель, если учитель является учеником. У кого, у ученика? Нет, у себя.

        Как понимать? Спроси у старого китайца. Сначала буквально ("Горы есть горы"). Затем символически ("Горы есть не горы"). И в конце гармонически ("Горы не есть не горы"). Что и требовалось доказать.

        Человек и общество. Человек существует, живёт в мире. Это мир по преимуществу людей. Такой мир можно назвать обществом. Но где в нем место для человека? Или нет в нем места для него лично? Это место относительно. То есть, человек находит себя в обществе   по тем отношениям, в которые сам вступает с другими людьми.
        Но какие это отношения, если человек стремится стать или быть личностью? Логично предположить, что такого рода отношения являются личными. Что это означает? То, что, находясь в них, человек получает признание в качестве "я". Но тогда как сам он должен быть с другими людьми? Разумеется, и других людей ему следует полагать в качестве других "я", как "ты".
        В таком случае они вместе будут говорить про себя "мы". Они становятся близкими друг другу. Между ними возникает взаимное притяжение. Его условно можно назвать "богом" в качестве любви. Это понятно. Но что может препятствовать такому наименованию, его реальному существованию в обществе. Наверное, само общество, ведь оно организовано на другом принципе, не любви, не близости, а удаления, ведь между "я" и "ты" есть другие люди. Каким образом они могут быть близкими друг другу в обществе, где есть место не облако близким, но и дальним, не любимым, чужим и тем, кто не любит тебя, но ненавидит или относится к тебе с безразличие, как к пустоту месту, или использует тебя, эксплуатирует в своих корыстных интересах. В таком случае к тебе относятся уже не как к лицу, к личности, но как к вещи. Таково современное общество, таким не личным или безличным является такое положение в нем, таким оно было и прежде испокон века. Почему оно может быть другим?
        Общество в целом не только не признает тебя за "я", но и принуждает тебя лично признать себя в качестве "не-я" понятное дело, не публично, на словах, го реально, на деле, не считаясь с тобой. Если ты не сдаёшься ему на милость, то оно стирает тебя. Приходиться уступать другим людям. Уступить - затрут тебя и пойдут через тебя дальше.
        Причём это общество так устроено не случайно, но организованным, закономерным образом, представляя из себя государство. На то оно и организованной общество, чтобы указать тебе место в ряду таких же частей, какой ты являешься. Всё вы части одного целого - государства в целом. Ты действует в нем не как "я", а как функциональная, задействованная часть того, что больше тебя. При этом оно есть не только вокруг тебя в виде людей в качестве социальных фактов, данностей, собранных вместе по роду функционирования в группы (семьи, кланы), сословия или слои, классы в качестве уже социальных институтов, общественных установлений (коллективных установок), но и в тебе самом, как общих точек зрения, усвоенных ещё в детстве в бессознательном состоянии в виде идолов, которые требуют от тебя поклонения и беспрекословного подчинения. Это так называемые предрассудки. Они мешают тебе осознать себя в качестве личности, способной принимать самостоятельные решения на основании не предрассудков, которые подсовывают тебе в виде "личного мнения", но собственного суждения и умозаключения. Уже внутри тебя работает "агент государства", у которого ты на подозрении в качестве потенциального "врага государства". Будешь мнить себя "я", заявлять о себе лично, как о таковым, и сразу привлечешь к себе внимание недреманного "государства ока", у которого все такого рода субъектах на заметке.
        Но не только так называемые "слуги государства", а на самом деле "властные лица" (интересно они сами разрешают себе и только себе быть личностями или следят друг за другом, чтобы не быть на подозрении, не "быть под взглядом"?), и сам народ, люди, не как граждане государства, а как отдельно взятые индивиды, частные лица, вряд ли готов принять тебя за "я". Ну, кто ты такой? Особый, что ли? Нет, встань в строй или не мельтеши, отойди с дороги, дай пройти. Это в лучшем случае, а так не обойдётся, пройдут не мимо, а по тебе, наступать на тебя. Поэтому следует для личной безопасности отойти в сторону. Ну, зачем дразниться, раздражать незнакомых чужих людей. Или тех же самых близких, заставляя их вынужденно улыбаться тебе и кланяться, проклинаю в душе тебя лично, про себя. Вот надоел, проклятый.
        Кстати, лично, - это "про себя" или "под себя"? А, может быть, "на себя" наплевать? Таким обездоленным, одиноким ты чувствуешь себя в современном обществе, никому чужому не нужным или нужным близким лишь для того, что содрать с тебя не только "я", но и с ним твою шкуру.
        Только не следует забывать о том, что в традиционном обществе ты не сознавал себя, вообще, в качестве личности, сливать вместе с другими в безличный коллектив. Личностью считалось только такое лицо, которое выделялось из него, чтобы держать всех под присмотром. Для чего? Для того, чтобы все остальные видели, что за ними наблюдают и, если надо, поставили на свое место в стойло.
        Теперь люди в первую очередь озабочены не лицом, но вещами, попали под вещную зависимость в качестве потребителей. Зачем им быть личностями. Их вполне устраивает роль обладателей вещей. Они дорожат не собой, не тем, кто есть, но тем, что они имеют и тем не имеют ли их в виду другие в качестве вещей.
        Скучно, тошно жить в таком отвратительном обществе, товарищи, нет, господа. Нет, я не Сартр, но сама жизнь располагает обратить личное внимание на мир иной. Но он молчит, не отвечает. Как с ним общаться. Может быть, он не мой, немой, может быть его, вообще, нет. Это место пусто. Для кого? Не для тебя ли?

        Отвлеченный и увлеченный идеализм. Не следует сильно увлекаться и улетать за облака в царство идей, теряя реальную почву под ногами. Это советуют нам как реалисты, так и материалисты с позитивистами. Но мы не слушаем их, ибо стремимся к идеальному состоянию, пусть только в мысли. Через мысли к идеям. В них мы ищем высший реализм. Кому мы в таком случае уподобляемся, если употребить естественную метафору? Отнюдь не ползучему муравью-эмпирику. Но и не пауку-метафизику, плетущему в углу сеть абстрактных, априорных понятий.
        Тогда кому? Позитивной пчеле, занятой извлечение из приятного нектара   данного (информации) полезного мёда знания? И не ей тоже. Ну, не легкомысленной же стре-козе? Конечно, нет. Больше некому. Нет, есть кому. Уж точно не циничному таракану или вредному клопу. Кто ещё остался? Кузнечик и бабочка, клещ да блоха, муха с осой. Неужели все? Не жук же, не божья коровка. Нас занимает не вера, а интуиция, сиречь, мысль. Судейскому Бэкону было легко сравнивать выводного паука-аналитика, наводного муравья-свидетеля с эффективной пчелой-защитником. Нам же приходится выбирать такое существо, которое способно прикасаться к мирам иным. Ну, не мотылёк же, летящий на свет и сгорающий в нем. Уж не светлячок ли, дающий свет?