Афганец

Афганец.
Дневальная одного из теплоходов серии «Пионер» Дальневосточного морского пароходства была девушкой красивой. У нее все было прекрасно по Чехову. И фигурка точеная, и личико симпатичное. А ко всему этому добрый и легкий характер. И с такими данными ей просто суждено было работать на судне, которое регулярно посещало Японию. И соответственно везло из Страны Восходящего Солнца шикарные автомобили. Для моряков - дальневосточников, как впрочем и для всего населения России, как раз открылась золотая автомобильная жила.
Шла весна 1992 года. Самый разгар проклятых девяностых, когда накопление первичного капитала в рухнувшем советском государстве двигалось полным ходом. Советский народ поделился на две неравные части. Большая стала именоваться лохами и беспонтовыми терпилами. А меньшая, почти мизерная, крутыми и деловыми. Меньшая нещадно эксплуатировала и прессовала большую. Подгоняла ее под свои коммерческие интересы при помощи словесных угроз, кулаков и оружия. И когда валом покатил автомобильный бизнес, стали «заряжать» этих самых терпил валютой на покупку авто из Японии. Заставляли работать на себя по схеме две машины нам, а одна тебе. А у тех, у кого не было, так называемой «крыши», просто – напросто отметали их личные авто, приобретенные на свои кровные денежки. Короче, беспредел был полный и конкретный. Милиция и прочие силовые структуры в полном составе это дело наблюдали со стороны, вмешиваясь по минимуму. Видно, имели с этого автомобильного бизнеса свой личный интерес - навар.
И вот этот «Пионер» прибыл во Владивосток ранним утром, имея на борту 138 легковых автомобилей, купленных экипажем. И сразу все пошло по самому подлому варианту. Первый причал на морском вокзале, на котором планировалось выгрузить автомобили, оказался занятым. Этот самый причал как бы не входил в территорию морского торгового порта Владивосток. Он не был обнесен глухим забором, как весь остальной порт. Не было ни каких проходных. И вообще, ни какого контроля. При выгрузке машин на причале собиралось до сотни людей. От обычных зевак, до криминала самого свирепого вида.
По просьбе бандитов, и соответственно за определенную сумму, продажные диспетчера поставили судно на рейд Амурского залива за Токаревским маяком, подальше от ненужных глаз. И сразу после оформления властями, на судно ринулась целая эскадра маломерного флота. Не дожидаясь причала, выгрузка началась прямо на рейде. С левого борта пришвартовался паром «Босфор Восточный», который принял на борт полтора десятка легковых авто. Его сменил «Бригадир Ришко», а «Бригадира» «Уссурийский залив». С правого борта загрузил шесть машин «Снабженец – 1». Портовские буксиры взяли на борт по несколько авто. И уже через четыре часа в трюмах и на палубе сухогруза остались личные машины экипажа, которые пытаются «отмести» разного рода мутные деятели. На борту находятся два милицейских прапорщика с автоматами, которые наблюдают за всем происходящим с ленивым равнодушием. Похоже, что они на стороне криминала. Им видно обидно за свою суетливую и не очень то денежную службу на фоне тех, кто возит японские авто. И по их разумению обогащается немерено.
К семнадцати на судне все вроде успокоилось. Все вроде утряслось. «Заряженные» машины ушли на берег. Остальные ждали причала. На борту оставалось еще больше десятка, так называемых «покупашек», которые по тихой прессовали моряков, в надежде отмести у них машины. Настойчиво и угрожающе выясняли у кого не было этой самой «крыши». Или эта самая «крыша» по понятиям этих покупашек была дырявой. И которую можно было отстранить от процесса.
Артельщик появился в столовой на ужин в половине шестого последним, когда заплаканная дневальная, не поднимая мокрых глаз, убирала со столов. Парняга неровно дышал в сторону этой красивой девчонки, но шансов у него практически не было. Он был отвергнут дневальной конкретно, но надежды не терял. Девушка жила с четвертым помощником, который был копией знаменитого артиста Соломина - старшего. И других моряков рядом с собой видеть не хотела.
- Что случилось, Люсьен? Ты прямо вся такая трагичная с виду, что у меня тоже слезы на глазах наворачиваются.
Слезы у девушки полились ручьем. Одно участливое слово и трагедия неразрешимая, как ей кажется, на всю оставшуюся жизнь.
- У меня машину отобрали.
- Как это отобрали? У тебя, «бригада», вроде как, крутая из спортсменов. Как они позволили?
- Я для себя машину брала, а не под их заказ. Вот, мол, сама и выкручивайся.
- А твой бой – френд? Он то почему не прикрыл тебя?
- Он сказал, что на меня «наехал» беспредельщик отмороженный. И лучше будет, если машину отдать и забыть про нее. Ведь рейс на Японию у нас, мол, не последний. Все издержки позже отобьем.
- Чудеса, да и только. Никогда не думал, что такую красивую девушку бросят одну против какого то беспредельщика. А если он тебя еще и отыметь захочет? Что тогда?
- Я боюсь страшно. А ты не мог бы мне помочь? Ты же в крутой «бригаде» крутишься.
- Я не кручусь ни в какой «бригаде». Я сам по себе. Просто меня прикрывают те, с кем я в Афгане лямку армейскую тянул. У нас братство. Мы друг за друга любого беспредельщика порвем.
- Вот и помоги, если ты такой крутой. А то получается, что все крутые только на словах.
- Я свою «тачку» выгружу на причале. Меня там встретят. И твою попутно могу прикрыть. Но только на берегу.
- Этот сказал, что с рейда заберет машину. Какой то катер должен подойти.
- Я помню, у тебя «мазда – люси» красная. Крутой аппарат. За сколько ты ее брала?
- Зачем тебе эти детали?
- Видишь ли в чем дело. Была бы ты моей девушкой, я бы тебя легко прикрыл. А так какой мне резон бодаться с беспредельщиком. Может стать себе дороже по здоровью. Я же не знаю на что он способен. И скорее всего, он вооружен. Без оружия в одиночку лезть в такое дело гиблый вариант. А ты красивая.  Понимаешь, о чем я?
- Помоги, и я в долгу не останусь.
- Это просто слова. А что конкретно?
- Я с женатыми не связываюсь. Это мое правило. Но для тебя сделаю исключение.
- Все понятно. Но тут еще один скользкий момент нарисовался. Тебе на дадут ездить на такой шикарной машине. У тебя ее просто угонят. Или в городе отберут.
- И что мне делать?
- Продать. Я думаю, что ты купила ее за полтарашку. Не больше. Это легко пробить. Наверняка к ней кто из наших приценивался. И если ты скинешь ее за трешку моим парням, а это двойной навар, то я бы мог пободаться с твоим беспредельщиком. У нас до полярки еще минимум три рейса с лесом на Японию будет. Так что возьмешь себе машину не хуже, а я тебя надежно прикрою.
- Я согласна. А что мне сейчас то делать? Этот урод в моей каюте сидит.
- А он тебе заплатил хоть что то?
- Дал деньги только на таможенный сбор.
- Понятно. Он с виду то здоровый?
- Как ты. Ну, может чуть пониже.
- Короче, иди в каюту. Через десять минут я зайду и поговорю с ним. Да не трясись ты. Все будет тип – топ. И помни о своем обещании.
Люся бросила убирать столы и ушла в каюту. Артельщик допил компот. Пересел из за стола на диван. Откинулся на мягкую спинку. Закрыл глаза, и вроде как, задремал.
Через десять минут он зашел в каюту дневальной с широкой и беззаботной улыбкой на лице.
- Привет красивая. У меня под твою «Мазду» комплект резины шипованной почти новый. Забирай всего за стольник. Мне деньги срочно нужны. С этой резиной на пятнадцать и шириной почти в четыреста, тебе ни какой гололед будет не страшен. 
- Не надо мне твоей резины. И машина уже не моя. Вот ее новый хозяин сидит.
- Не надо, так не надо. Дело твое. Другие заберут с радостью.
- Подожди. Говоришь всего за стольник. Я заберу ее. Не успеешь оглянуться, как зима с ее гололедом нарисуется. Где она у тебя?
- С левого борта на палубе матросов. В самом конце коридора за душевой, у нас там мини склад заделан из бывшей раздевалки. Там и храню все самое ценное под надежным замком.
- Пошли глянем что почем. Может еще что то прикуплю.
Через пару минут парняга с деловым видом вертел в руках автомобильные шины, а артельщик его рассматривал внимательно. Сухой и жилистый. И скорее всего, сильный и резкий. Под короткой кожаной курткой  выпуклость на левом боку. Понятно, что там то, что может создать проблемы неподъемные. Так что не стоит рисковать.
- Резина в порядке. Забираю. Помоги до машины донести.
- Ты сначала рассчитайся. Гони стольник.
Покупашка криво усмехнулся.
- Не ссы, рассчитаюсь. Бери и тащи.
Глаза его жестко уставились в глаза моряка. И тот не отвел взгляда. Улыбнулся по доброму, и вроде как, снисходительно.
- Деньги давай. А может у тебя их нет?
- Ты че сука гонишь. А как насчет вот этого?
Парняга мгновенно озверел. В его руке оказался «Макаров», которым он ткнул резко в дыхалку моряку. И его совсем не насторожило, что ствол пистолета не пробил пресс моряка. И тот даже не сбился с дыхания. 
- Все понял. Все будет как надо.
- Тащи колеса на палубу. Пока я тебя здесь в этой кладовке не урыл по тяжелому.
И снова не насторожило беспредельщика то, что в глазах его оппонента не было ни капли страха.
- Не тыкай стволом в бок. Еще пальнешь сдуру.
И моряк тихо и почти нежно положил свою руку на кисть беспредельщика со стволом. Чуть сместился в сторону от пистолета. И ребром ладони правой руки мгновенно рубанул по горлу бандита. Страшный хруст сломанного горла. Левой рукой оттолкнул пистолет в сторону. И тут же этой же рукой «зарядил» бандиту в дыхалку. Ребром правой руки добил согнувшегося беспредельщика в основание черепа. Командир роты разведки капитан Кравец учил работать с гарантией. Не жалей, мол, патрона. Дострели врага для гарантии. Ножом два удара, кулаками три. Вспомнился почему то отрывок из какого то рассказа про американских ганстеров. Когда со слетевшей с трассы легковушки вытащили труп мужчины, кишки которого оказались перемешаны разрывной пулей. Старина Джо работал со стопроцентной гарантией.  Все получилось отлично за три секунды. Не зря он носит среди своих кликуху «Чак». Глубоко вздохнул, успокаивая дыхание. Удовлетворенно хмыкнул, просчитав пульс. Все в норме. Все отлично. Теперь главное не суетиться и спокойно зачистить все следы. Закрыл кладовку на ключ. Поднялся палубой выше. Зашел в каюту к дневальной. Приказал ей закрыться на ключ и никому не открывать. Он придет позже и объявится голосом. Девушка уже не выглядела сильно испуганной. Слез не было. Потом прошел в артелку. В овощной камере выбрал большой мешок, высыпав из него картошку. Вернулся в кладовку, захватив из своей каюты моток капронового кончика от линемета.
Дело двадцати минут компактно обтянуть труп концом так, чтобы тот сократился до минимальных размеров. Попутно обшарил карманы несчастного. Забрал паспорт, в котором было тысяча триста долларов и несколько мятых рублевых купюр. Пистолет затолкал в карман брюк убитого. Штука хорошая, но он ему не нужен. Это улика конкретная. Неизвестно в каком деле он был.
Труп в мешке. Все отлично. Теперь его надо вынести на кормовую палубу. Пришлось еще раз сходить в артелку на правый борт, чтобы захватить пару пустых ящиков. С мешком в одной руке и двумя ящиками в другой он не вызовет подозрения. Ведь чтобы добраться до кормы, надо пройти вдоль всего четвертого трюма. А это расстояние почти в двадцать метров. И неизвестно кто там встретиться. А так он несет в кормовой мусорный бак негодную тару из артелки.
На кормовой палубе никого нет. Народ забился по каютам от греха и лихих парней подальше. Мешок весит больше семидесяти килограмм. Двумя руками не взять. В левой ящики прикрывают мешок. Рука занемела, пока дошел до кормы.
Судно только с моря. Две двухсотлитровые бочки под мусор пустые. Они уже за бортом. Надежно привязаны к леерам.  Секунда делов закинуть в одну из них мешок, и прикрыть его ящиками. Все отлично. Вряд ли кто полезет в эту бочку в ближайшее время. Сходил на камбуз. Забрал два ведра с пищевыми отходами, которые вылил в бочку со страшным содержимым.  Глянул на часы. Время двадцать минут седьмого. А казалось, что прошло не меньше трех часов. Хотя какие там часы, солнце еще не скрылось.
В десятом часу вечера боцмана вызвали на бак. Швартовой команде приготовиться к швартовке. И самое время закончить свое мутное дело пока в полной темноте на корме никого нет. Наружное освещение выключено. Минутное дело отвязать верхний конец мусорной бочки, чтобы она опрокинулась и оказалась дном вверх. Мешок и все содержимое булькнуло в воду. Парень вздохнул с облегчением. Дело сделано. Надо бы в мешок добавить груз потяжелее, чтобы тот не всплыл. Но уже поздно. Раньше надо бы это додумать.
Пока выберут семь смычек якоря, пока судно дойдет до причала, пройдет не меньше часа. И сама швартовка где то полчаса. Все отлично. Пора закончить еще одно дело. Надо снять напряг. Хотя особого волнения он не испытал. Не хило его закалила армейка. Зашел в каюту к плотнику, который одевался на швартовку. Предупредил, что на швартовке на корме его не будет. Без него пусть справляются. Возмущение коллеги потушил одной фразой. Литр коньяка сразу же на причале.
С дневальной нельзя откладывать на потом. Когда все успокоится, она  легко может пересмотреть и отменить свое обещание. Бабам доверять, себя не уважать. Перед тем как стукнуть ей в дверь, раскурил «косячок» на пять затяжек. Сладкий дым мгновенно снял все проблемы. С этой проклятой привычкой, приобретенной на службе, пора завязывать. Вот только сил нет отказаться от сладкого улета.  Девушка открыла дверь по первому стуку. Судно малым ходом двигалось в сторону первого причала, к морскому вокзалу.
Через год, в конце марта, на приткнувшейся к городскому пляжу льдине был обнаружен труп человека. Вернее то, что от него осталось. Без головы, без правой руки и ноги. Кто это, криминалисты узнали по наколкам. На левом предплечье голова русского богатыря в шлеме. На груди наколка: - Помни о смерти. На левой оставшейся ноге татуировка: Идти под конвоем. Милиции нет дела до этого трупа. Грабежи, стрельба и взрывы в городе уже дело почти обычное. И совсем неплохо, что криминал уничтожает друг друга, как крысы, загнанные в угол. Хотя заметка в местной газете появилась.
Через год, по осени Чака обнаружили повешенным в заброшенном железном гараже. Его друг и подельник по автомобильному бизнесу чуть ли не в тот же день сгорел в своей личной машине. Слегка пролил свет на этот двойной суицид их третий друг, боец ОМОНа. Он начал суету – расследование. Вот только не успел ничего сделать. Так как при перегоне личного микроавтобуса из порта Восточный во Владивосток был оглушен и выкинут из машины на скорости сто двадцать километров в час. Побился здоров, но выжил. Бандитов задержали и влепили им сроки от восьми лет. В ходе расследования выяснилось, что повесившийся и сгоревший, как и сотрудник ОМОНа были друзьями еще со службы в Афганистане. Вместе занимались японскими машинами. Не стало начальство копаться в деле тех, кто был на самом острие криминального бизнеса. Мол, чем занимались, то и получили. А омоновца уволили по здоровью, чтобы не «отсвечивал» своей не законной деятельностью.    
В девяностые много пришло на флот парней, прошедших войну в Афганистане. И что самое удивительное, никто из них надолго не задержался в пароходстве. Это было не их дело. Да и капитаны не горели большим желанием видеть в своих экипажах тех, кто соприкоснулся в своей жизни с тем, с чем людям не желательно  сталкиваться никогда. Тем более в молодом возрасте.