Как братья за правдой ходили Юрий Бутунин

Из цикла
«Старая сказка на новый лад»

Юрий Бутунин
Как братья за правдой ходили
Действующие лица.
Степан, старший брат.
Иван, средний брат.
Алеша, младший брат.
Старик.
Прасковья, жена старшего брата.
Сбыня, жена среднего брата.
Марья, жена младшего брата.

Сцена 1. На дороге.
Три брата идут по пыльной дороге. Солнце жарит. На небольшой полянке останавливаются, садятся отдохнуть.
Степан. Эх, братья! Остались мы сиротами, как листья осенние. Ни хаты, ни хлеба. А был бы дом… или сарай какой, да чтобы под крышей.
Иван. Или, хотя бы, добрый хозяин нас приютил. Мы бы работали — за себя и за него.
Алеша. Честно бы работали.
Иван. Мне бы волов. Да чтоб возле дома пруд был с мельницей! А в доме красавица жена. Зажил бы я счастливо!
Степан. А мне бы жену с приданым, да сундуков с червонцами побольше. И чтоб никто мной не управлял — сам бы приказывал.
Алеша. А мне бы, чтобы работа была да за столом, чтобы — всем поровну было.
Степан. Ох, как есть хочется!
Иван. Только воздухом и питаемся.
Степан. Совсем силы ушли…:
Алеша открывает котомку, достаёт кусок хлеба. Молча ломает на три части.
Алеша. Вот, братья, остался последний кусок хлеба.
Степан. Хлеб — да вода – вот наша еда…
Алеша. Разделю всем поровну. По правде. Лучше уж втроём в беде, чем в одиночку в сытости.
Степан. Завтра, глядишь, и этого не будет.
Иван (грызёт жадно). Мал кусочек, да в пору.
Степан. Алёшка, признайся, ты ведь рад — мы теперь все равны! Нищие, но по правде, да?
Иван (смеётся). Он всё мечтает, чтоб все были добрые, чтоб всё было поровну!
Степан. Скажи лучше — с пустым животом!
Алеша. Зато с чистым сердцем.
Степан. Вот ещё! С такими словами далеко не уйдёшь. Мир — он хитрый. Кто первым успел — тот и сыт.
Иван. А кто по правде — тот и голодный.
Алеша. Я лучше буду добрым и бедным, чем злым и богатым.
Братья смеются. Алеша нет. Едят молча. Вдруг из леса выходит старик. Он приближается неспешно, с поклоном.
Старик. Мир вам, добрые люди. Подайте кусочек хлеба убогому старику.
Степан. Ищи добрых в другом месте. Нам самим не хватает.
Иван. Был бы каравай — поделился бы. А так что с меня…
Алеша (разламывает свою часть хлеба, протягивает старику). Возьми, дедушка. Хлеба мало — а всё лучше, чем ничего.
Старик. Спасибо, сынок. Хлеб от чистого сердца — дороже золота. Куда путь держите, добрые молодцы?
Степан. В работники идём. Куда возьмут, туда и подадимся.
Старик. А отчего ж своего хозяйства не держите? Молодые ведь, крепкие…
Иван. А нет у нас ничего. Ни кола, ни двора. Всё что было — съели, сносили.
Алеша. Где приживёмся — там и наш дом будет.
Старик. А что же делать умеете?
Степан. Я силён, умён, на торге кого хочешь обойду. Кто возьмёт — не пожалеет.
Иван. Я плотник, кузнец, да и с лошадью дружен. Платите побольше — возьмусь за любое дело хозяйское.
Старик (Алеше). А ты что молчишь?
Алеша. Я тоже могу. Где помочь — помогу. Где поднести — поднесу. Я хлеба прошу немного. За работу, конечно.
Старик. Хорошо, молодцы, помогу я вам. Провожу вас к одному месту, там ваш путь сам откроется. Каждый найдет свой.
Алеша. Я согласен.
Иван.  А вдруг выйдет что хорошее...
Степан. Пойду. Но если окажется обман, старик, пеняй на себя.
Старик (спокойно). Будь по-твоему. Ступайте за мной.

Картина вторая. Распутье.
Братья и старик идут по тропе — сначала через тёмный, густой лес. Птицы затихли, слышно только хруст веток и тяжёлое дыхание путников. За лесом открывается поляна. На краю поляны распутье. Указатель есть: «Направо – город». «Налево – деревня». А над тропинкой что ведет прямо, заросшей бурьяном, никакого указателя нет.
Старик. Вот и развилка. Перед каждым — путь. (Показывает налево.) Налево — в деревню. Кто трудиться хочет, там себя найдёт. (Показывает направо.) Направо — в город. Там золото, базар, слава. Но и обман, и одиночество. (Показывает прямо.) А прямо — неприметная тропка. Там правда живёт. Но туда редко кто идёт. Тяжёлый путь.
Алёша. Ну что, братья, куда кто пойдёт?
Степан. Я — в город. Там золото. Там ума набраться можно, да и барышни, говорят, щёки румянят.
Иван. А я — в деревню. Земля — она хоть и тяжела, да сытно кормит. Будет свой дом, да огород. Руки есть — не пропаду.
Алёша (глядит на бурьянную тропу). А я пойду туда, где правда. Хоть тропинка узкая, а сердце мне подсказывает — туда идти надо.
Степан. Туда? Да ну её! Заросла бурьяном, как старая борода. Ни телеги, ни следа.
Иван. Может, и не дорога вовсе…
Алёша. Сдается мне, что не легка она, но, может быть, самой верной.
Степан. Ну смотри, только потом не жалуйся.
Алёша (улыбаясь). Не буду. Вот только хватит ли мне сил?
Старик. Запомни, Алеша: правда выбирает не тех, у кого силы в плечах много. А тех, у кого душа не сдаётся.
Алеша. Запомню.
Старик. Путь твой будет длинный. Но ты не разминулся.
Иван. Ну, братья, давайте прощаться. Быть может, сведёт нас судьба ещё.
Степан. Вот тогда снова и увидимся…
Братья обнимаются, затем расходятся каждый своим путём. Алеша последний исчезает в бурьяне. Старик остаётся один на перекрёстке, глядя ему вслед.

Картина третья. Город.
Пышно украшенный дом с колоннами, петух медный сверкает на крыше. Перед домом на лавочке сидит Прасковья — в роскошной одежде, но с недовольным выражением лица.
Прасковья (причитает). Ох, несчастная я! Ах, как тяжела девичья доля! Всё у меня есть: и сундуки полны, и в подвале зерна много, и шёлку — как у боярыни… Всё сама нажила. Кто не смог вернуть долг — у того я лошадь забрала. Кто не понял, что подписывает — его дом теперь стал моим. А дурень в шалаше живет! Да всё не впрок - счастья — нету. Женихов нет. Ни кривого, ни горбатого. Одинокая я, как пельмень в кастрюле.
Подходит Степан. Вид у него уверенный.
Степан. Здравствуй, матушка - барыня!
Прасковья. Какая я тебе матушка?! Я все еще в девках сижу!..
Степан. Здравствуй, девушка-красавица!
Прасковья. Девушка?! Ой!
Степан. Красавица! Щёчки — аленькие, реснички — вразлёт… Уж видать сразу - не девка, а царица! (Садится рядом. Наклоняется ближе.) Кто на тебя глянет — тут же влюбится! А кто не влюбится — тот завидует.
Прасковья. Ой, батюшки!.. Да ты мне это… говори ещё! А то я, может, и поверю. Ты кто такой?
Степан. Я - Степан - странник.
Прасковья. Чего тебе надо?
Степан. Ищу себе счастье. Хоть я бедный, а голова у меня умная. Говорю складно, обманывать умею. Люди слушают — да сами всё отдают!
Прасковья. Умный, да бедный. А я богатая. Только одинокая. Никому не нужна — будто суп вчерашний.
Степан. Ты богатая - я хитрый. Будем вместе. Всех перехитрим, всех перещёлкаем. Заживём весело!
Прасковья. А ты, погляжу, парень не промах.
Степан. Сама узнаешь, коль сойдемся. Будем вместе — я людей обманываю, а ты — сундуки считаешь.
Прасковья. Ты мне нравишься!
Степан. Будешь моей женой?
Прасковья (охает). Женой! Ох, согласна! Согласная - пресогласная! Хоть сейчас — под венец! Да чтоб с фатой, да чтоб гусли играли, да пир на весь город был!
Степан (довольный). Вот я и устроился. Теперь заживём.
Прасковья. Вот оно, счастье-то! Ума — не густо, зато сундуков — не счесть. А то я сидела и от суки умирала. Удачно я вышла замуж!
Степан. Скуку мы прогоним. Ярмарку у ворот устроим. Будешь сидеть и смотреть, как народ восхищается твоими сарафанами да ленточками.
Прасковья. Ой, хочу, Степушка!
Степан. А на свадьбе устроим — пир на весь город. Пусть видят, что в доме богато живут.
Прасковья (вскрикивает от счастья). Стёпушка, да ты мне жизнь подарил! Бери всё, всё бери, только не уходи!
Степан. Куда ж я денусь, женушка. Мы теперь с тобой — как мёд с лепёшкой. Ты — сладость, я — основа.
Прасковья. Смотри, кто-то идет.
Степан. Старик какой-то…
Прасковья. Попрошайка. Что с него взять.
Степан. Не скажи, у стариков за душой всегда что-то припрятано. Я сыграю доброго, ты — жалостливую. Может, вынет из мешка что-нибудь ценное. Да хоть монетку.
Прасковья. Если заговорит — тяни. А если что будет у него в мешке я отвлеку, а ты хватай!
Степан. Уговор.
Старик (входит с посохом, кланяется). Добрые люди, подайте путнику. С утра не пил, с вечера не ел…
Прасковья. Ой, батюшка, да ты проходи, проходи. Устал, видно…
Старик. Устал, детушки…
Степан. Присядь, батюшка, отдохни.
Старик. Ох-ох! Сил нет…
Прасковья (ласково, натянуто). Ах, бедненький!
Старик (с трудом садится). Благодарю, люди добрые.
Прасковья. Ой, правда твоя, батюшка! Мы люди не злые. Добрые да заботливые.
Старик. Вижу, вижу…
Степан (заискивая). А что у тебя в мешке, батюшка? Может, лечебные травы? Или талисман какой?
Старик. Есть у меня там вещица одна…
Степан. Не покажешь ли…
Старик. Но не для каждого она пригодная…
Прасковья. Мы что же тебе чужие, что ли?
Старик. В мешке у меня спрятан камень волшебный.
Прасковья. Ах!.. (Степану.) Пока камень не заберем – старика не отпустим!
Степан. А что этот камень может?
Старик. Кто его носит — у того всё получается: сделки выгодные, покупки удачные, люди сами деньги несут и отдают.
Прасковья (жадно). Вот так чудо!..
Степан. Он что же, приносит богатство?
Старик. Приносит. Но смотря в чьих он руках. Человеку доброму принесет — добро. Человеку хитрому — хитрость. А жадный все потеряет.
Степан. А можно взглянуть на твой волшебный камень?
Старик. Этот камень будет иметь силу только у тех, у кого сердце чистое.
Прасковья. Ой да у нас сердце такое доброе, что хоть в иконостас ставь!
Степан. Сделай милость, покажи чудо-камень.
Прасковья. Слёзно просим, дай поглядеть на него хоть одним глазком...
Старик (достаёт из котомки узелок, достает камень). Вот. Камешек. Волшебный.
Степан (Старику). Дай посмотреть. (Прасковье.) Надо забрать!..
Прасковья. Ах ты, милый человек! Да ты голодный, небось?!
Старик. Голодный, детушки. Макового зернышка уже давно во рту не держал…
Прасковья. Сейчас, я тебе — пирог вынесу!
Уходит в дом. Степан в этот момент быстро прячет камень за пазуху.
Степан. Сейчас мы тебя накормим. Ты сиди, сиди, отдыхай…
Прасковья возвращается с пустыми руками.
Прасковья. Ой, горе моё — сгорел пирог-то! Ты не обессудь нас, дедушка, не судьба тебя пирогами накормить.
Старик. Не обессужу. Вы, видно, и вправду добрые. А камешек… Камешек-то куда делся?
Прасковья. Нам-то откуда знать!
Степан. Да ты сам, дед, в сумку, небось, обратно положил, и забыл.
Прасковья (смеется). Старость - как известно— не радость!..
Степан. А теперь — ступай, старик.
Прасковья. Уходи с Богом!
Степан. А не то метелкой по спине получишь!
Старик. Вижу — дом ваш высок, да душа мала. Камень вы мне не вернули, так получите то, что заслужили.
Старик стучит посохом по земле. Раздаётся лёгкий звон — будто колокольчик вдалеке. Свет меняется. Последний удар — как гром. И в тот же миг — всё рушится. Дом с — грохотом разваливается, крыша оседает, стены сдуваются, как картонные. Сундук под Прасковьей рассыпается в труху, она плюхается прямо на землю. Кокошник — падает, разлетается в стороны. Прасковья, поверженная, остаётся — в лохмотьях, босая…
Старик. Торговали обманом – а расплачиваетесь правдой. (Молча уходит.)
Степан (потрясённо). Всё ведь было! Всё! А теперь — ни дома, ни сундуков! (Смотрит на Прасковью.) Да и ты… ты не та. Ты — другая. Ты — как будто изнутри вывернулась.
Прасковья (в ужасе). Нет! Это не я! Где моё платье? Где кольца?! Где я?! (Трясёт Степана за рукав.) Скажи что-нибудь!
Степан. Это он… Теперь я узнал его. Тот самый старик. С распутья. Там, где дороги расходились. Направо — в город я пошел, налево — в деревню Иван свернул. А тропинка поросшая бурьяном была — прямо. Она к правде вела. По ней Алеша пошел. Вон как всё закрутилось…
Прасковья. Что теперь делать? Как все вернуть?!
Степан. У нас всё не по правде было. Хитрили, всё обходили, кого-то обманули, у кого-то отняли. Нам надо самим измениться. Без правды нам счастья не будет.
Прасковья. Стёпа, ты точно думаешь, что правда — она есть?
Степан. Только теперь я поверил, что есть. Нам надо идти к развилке и по той тропе что Алеша ушел, идти к нему.
Прасковья. И что, теперь в бурьян?! В пыль? Без туфель, без лент, без колец?
Степан. А больше идти нам некуда. Всё кругом — пропало. В пыль превратилось.
Прасковья. Ну ладно. Пошли.
Степан. Пошли, Прасковья, начнём всё с начала. До распутья — не так далеко. Главное — с дороги не свернуть.
Они уходят. За ними — пустое место, где когда-то был богатый дом. Появляется Старик.
Старик. Пока ноги идут — путь открыт. Тропинка, что к правде ведет — не для хитрости, не для выгоды. А для тех, кто хочет понять — зачем живёт. Теперь пришло время посмотреть, как ладит с правдой средний брат - Иван.

Картина четвёртая. Изба Ивана и Сбыни.
Вся изба — как кладовая: везде стоят баночки закрытые, мешочки завязанные, бутылки засургученные, поленья возле печи все пронумерованы… На подоконнике — горшки с засохшими цветами. У окна — зеркало. Печка холодная. Иван сидит на лавке — молча.
Сбыня (строго). Все сидишь без дела. Вот мешок от соли прохудился — штопай. Только смотри, чтобы стежки ровными были. Нитки по чем зря не трать, иголку не сломай! Я потом всё пересчитаю — каждый шов, каждую нитку. У меня даже дырка — под наблюдением!
Иван (тихо). Понял.
Сбыня. Вот и штопай молча. (Осматривает баночки.) Три ложки пшена — на кашу сегодня. Одна капля масла — на завтра. Гриб сушёный — раз в месяц. (Подходит к печке.) Полена седьмого нет!.. (Резко и протяжно кричит.) Ива-а-а-н!
Иван. Я тут.
Сбыня. Ты вчера полено жёг?!
Иван. Холодно было, а я простыл. Кашлял.
Сбыня. Ну так сиди в шубейке и валенках. Кашляй и чихай в варежку! А не пали добро по чем зря! (Осматривает полено. Резко и протяжно кричит.) Ива-а-а-н!
Иван. Тут я. Тут.
Сбыня. Тут он тут!.. Гляди-ка! А чего тут нет щепки… там нет щепки… здесь отломано… Так всё полено и потеряем! Значит, на баню хватит только один раз. Или на кашу. Выбирай.
Иван молчит, штопает мешок. Сбыня садится около зеркала. Любуется собой,
с довольной ухмылкой.
Сбыня. Ну что, Иванушка, гляди и радуйся. Какая у тебя жена — царевна, не меньше. Зеркало не лжёт!
Иван (не поднимая глаз). Оно не лжёт, но и не спорит.
Сбыня (подходит ближе к Ивану, руки в боки). Глянь хоть раз на меня. Щёки — румяные, стан — точёный, походка — будто я по шелку скольжу. Где ты такую ещё найдёшь?
Иван. Ты сама меня нашла.
Сбыня. Не нашла, а из жалости подобрала!
Иван (обреченно). Ну да…
Сбыня. Вот и холю тебя, замухрышка. А у меня красота — по плану, румянец — по расписанию. Как у меня, в деревне таких дорогих нарядов ни у кого нет.
Иван. Соседка наша — мать шестерыми детей ходит в холщовой юбке. А у неё — лицо светится. Улыбнётся — будто солнце вышло. А у тебя на лице — строгая арифметика.
Сбыня. Она от глупости светится. А я — женщина умная, расчетливая. И потому красивая. (Гладит лицо.) Даже зеркало старое уважает, трещин не даёт.
Иван (вздыхает). Отражение уважает. Зато люди — не любят.
Сбыня. А ты молчи!
Иван. Я и — молчу.
Сбыня (резко). Ты и должен молчать! У тебя ничего своего нет. Дрова чьи?
Иван. Твои.
Сбыня. Коза чья?
Иван. Твоя.
Сбыня. Курицы чьи?
Иван. Твои.
Сбыня. Дом чей?!
Иван (устало). Наш.
Сбыня. Не "наш", а мой! Ничего у тебя нет. У нас всё моё. Моя изба, моя мука, мой квашенный огурец… Так что сиди — и знай своё место!
Иван (сухо). Знаю. Изучил твою арифметику.
Сбыня. Погляди-ка на него! Он и слова против не скажет!
Иван. Так я слова скоро все забуду.
Сбыня. Только попробуй что сказать — сразу в курятник! Там и ночуй.
Иван. Молчу.
Сбыня. Молчи уж лучше! Даже имя твое— забыто. Все в деревне тебя зовут не иначе как: «муж Сбыни» — и то из жалости.
Иван. Мне жалость не нужна.
Сбыня. А кому вчера из жалости я чай сахаром подсластила. А?!
Иван (вздыхает). Когда-то я мечтал— дом с детьми, стол с гостями, запах пирогов…
Сбыня. А мой дом тебе не дом?! И хлеб есть, и каша! Только — не для всех! (Заглядывает в мешок, пронзительно кричит.) Ива-а-а-н!
Иван. Да здесь я. Здесь. Что опять не так?
Сбыня. Вот! Вот не хватает целой горсти гречки! Кто без спроса варил кашу?!
Иван. Я. Вчера старик мимо шёл голодный.
Сбыня. У нас не постоялый двор! У нас каждая крупинка — на счету! От каши — жир, от щедрости — дыра! Поглядите-ка на него! Я тут день и ночь считаю, взвешиваю, раскладываю — а он всем раздает!
Иван (оправдывается). Он в штанах дыркастых был… Я крупы немного взял, чтобы каши сварить.
Сбыня. Немного! Немного сегодня, немного завтра — и всё! Пусто! Ни каши, ни капли масла!
Иван (грустно). А мне казалось, добро — это когда делишься...
Сбыня. Добро — это когда в сундуке лежит! Когда полки не пустые, и живот не урчит!
Иван молча надевает шапку.
Иван. Много у тебя добра, да только жить невозможно. Всё вроде по уму, по счету — а счастья нет. И правды нет. Пойду искать. Правда да счастье сами не придут.
Сбыня. Ишь ты… Голозадый!
Иван. Был. А теперь — человек. Пойду.
Сбыня. Ну иди, иди! Ищи свою правду. Только потом назад не приходи. Не будет у тебя ни каши, ни крыши. Кому нужен правдолюб в лаптях! (Иван уходит. Сбыня остаётся одна. Тихо в комнате. Только тикает деревянные часы. Вдруг ветер задул. Сбыня вскакивает.) Откуда ветер? Дверь-то закрыта была... (В дверях стоит — Старик, опираясь на посох. Ветер утихает.) Ты кто? Чего шляешься?
Старик (спокойно). Стучусь туда, где правда ушла, а жадность пришла. Ты превратилась в жадную сварливую старуху.
Сбыня (смеется). Что ты болтаешь, старик?! Я - красавица! Я как матрёшка с ярмарки. Звонкая, как копейка. Я — Сбыня – раскудрявая. Я красивая. Я умная. Я одна достойна всего. Я всё копила, всё берегла. Все считала!
Старик. Ты стала считать — и потеряла счёт счастью. (Стук посохом о пол. Гром и вспышка света. В избе дрожат стены. Зеркало на стене само поворачивается к Сбыне.) Посмотри в зеркало, коль не боишься!
Сбыня подходит к зеркалу. Глядит. На нее смотрит уродливое лицо старухи.
Сбыня. Это кто? (Трогает лицо.) Это… не я…
Старик. Ты. Это ты такая. Настоящая.
Сбыня. Я не такая! Морщины — как трещины. Глаза злые. Щёки впали. Старуха! Верни! Верни мою красоту! Я всю жизнь была лучше всех!
Старик. Копишь тряпьё — гробишь душу. Жадность — зерно. Щедрость — росток. Твоя изба полна барахлом — да пуста милосердием.
Сбыня. А как же моя красота? Как же без красоты?.. Кто я тогда?.. Что же мне делать?
Старик. Так уж быть, скажу: свой облик ты вернешь, когда за Иваном пойдешь и правду найдешь. Прощай! (Уходит.)
Сбыня. Что же мне теперь одной жизнь коротать? Кому я теперь такая страшная да старая нужна?! Может, слова старика правдивы? Я всё при себе держала — а всё ушло. Как будто всё потеряла: ни каши, ни власти, ни любви… (Выходит на крыльцо.) Не видно Ивана. И туча над лесом… А он в одной рубашке… Ложку взял, шапку старую. Даже каши не поел… Ну и глупый. Не мог подождать. Я бы сама тебе кашу сварила… (Кричит.) Ива-а-ан! Подожди, я с тобой!
Убегает за Иваном.

Картина пятая. Иван да Марья.
Маленькая покосившаяся избёнка на краю деревни. Мимо избы идет Алеша. На плече котомка. Навстречу —Марья, с полными ведрами на коромысле. Марья — в старом заштопанном сарафане, спина сгорблена, одна нога тянется за другой. А лицо у Марьи — доброе, светлое.
Алеша. Давай помогу. Не гоже девице таскать тяжелые ведра.
Марья. Привыкшая, сама дотащу.
Алеша.  Привыкла — это не значит, хорошо. (Забирает ведра.)
Марья. Ты кто?
Алёша. Алёша. А тебя как зовут?
Марья. Марья. (Показывает на хибару.) В том доме живу. Я сирота.
Алёша. Я тоже.
Марья. К нам в конец деревни редко кто заходит.
Алеша. Меня сердце привело. Глянул — и понял: девушка тут живёт, которой краше ее на свете нет.
Марья. Смеешься?
Алёша. Нет.
Марья. Разве не видишь - я горбатая, хромоногая.
Алёша. Кто-то смотрит глазами, а я вижу — душой.
Марья (опускает глаза). Добрый ты, Алёша. Только не мне такие ласковые слова слушать. У меня судьба — в одиночестве век коротать.
Алёша. А мне — с тобой век золотой жить. Ты — как земля: может, корявая, но всё на ней растёт. Ты — как песня: может, не в голосе, но в сердце западает. Ты — мне нравишься.
Марья (едва слышно). Я… боюсь, Алеша. Вдруг ты потом разглядишь. И скажешь: “Ошибся”.
Алёша. А я уже разглядел. И не ошибся. Марья, будь мне женой. Не ради жалости. Ради правды.
Марья прикрывает лицо ладонями. Плечи дрожат.
Марья (сквозь слезы). Ты с ума сошёл, Алеша…
Алёша. От тебя. От тепла твоего. От рук твоих — пусть и мозолистых. От смеха твоего. Не раздумывай, Марья!
Марья (поднимает голову). Да, я согласна.
Алёша. Тогда пойдем домой, Марьюшка. Будем его заново строить!
Марья. Пошли, Алешенька!
Входит Старик— хромает, держится за бок. Рубаха порвана, лицо уставшее.
Марья. Батюшки! Ты - ранен?!
Старик (едва говорит). Споткнулся. На сучок упал. Рука — как будто не моя…
Алёша (Старику). Садитесь. Марьюшка, принеси тряпицу чистую, я рану промою. Перевяжу.
Марья приносит из дома тряпицу. Алёша аккуратно промывает рану.
Алёша. Терпи, дедушка. Сейчас всё будет хорошо. Не больно?
Старик (морщась, но спокойно). Нет. Руки у тебя крепкие, а сердце — доброе.
Алеша достает из котомки чистую рубаху. Помогает Старику надеть новую рубаху.
Алеша. Вот и чистая рубаха пригодилась.
Марья (подает кружку). Держи, батюшка, отвар. Тёплый. С травками. Сама собирала.
Старик (пьёт). Спасибо вам за добро не по слову, а по сердцу.
Алёша. Людям надо помогать. Сегодня ты, завтра я…
Старик. А ты, парень, ведь с лесной развилки идёшь? Там, где три дороги расходятся.
Алёша. Теперь я узнал тебя. Ты тот старик, который нас братьев туда привел.
Старик. Да. И каждый нашёл своё. Степан — сундуки, Иван — счёты. А ты нашёл любовь.
Марья. Алёша, а где твои братья?
Алёша. Не знаю. Разошлись мы в разные стороны…
Старик. Ты обрел счастье, а они не по правде жили и стали несчастными.
Алёша. Ах, что же мне делать?!
Марья (глядит на Алёшу). Надо тебе идти, Алеша, искать братьев. Помочь им.
Алёша. Нам — вместе идти. Я не брошу тебя. А ты — пойдёшь со мной?
Марья. Я всю жизнь была одна. Никто ко мне не приходил. А ты пришёл. (Твёрдо.) Пойду. С тобой, хоть в чащу, хоть в бурьян!
Старик (встаёт, уже не хромает). Вот и хорошо. Моя рана зажила. Потому что вы — исцелили не тело мое, а душу. А теперь вот вам моя благодарность.
Стук посохом. Марья преображается. На ней — сарафан расшитый, лицо свежеет, горб исчезает, походка ровная. Она — красива, как весна.
Марья (изумлённо оглядывает себя). Алёша… это я?!
Алёша. Марьюшка! Какая же ты у меня ладная да пригожая! Я всегда тебя такой видел!
Марья. Народ смеялся на до мной и говорил: «что может из лопуха вырасти?» «Что из горба выйдет?» А вышло — крылья. Ты их мне вырос.
Алёша. Ты у меня теперь — краше всех. Я знал: мне никто кроме тебя не нужен!
Старик. По правде. Не по виду — по любви. Идите к развилке. Пусть тропа будет для вас прямая, как правда. А счастье одно на всех.
Алеша и Марья берутся за руки и уходят к лесной развилке.

Картина пятая. Развилка. День.
Полдень. Солнце высоко. У развилки тень от одинокой сосны. Дорога направо — "Город", налево — "Село". Прямо — тропинка, заросшая бурьяном. Степан и Прасковья уже здесь. Оба в простой одежде.
Прасковья (оглядывается). А это и есть та развилка, где вы тогда разошлись?
Степан. Она самая. Тут я в город пошёл, Иван — в село, а Алёша — по этой тропке через бурьян. Тогда смеялись над ним, а теперь вот сами пришли сюда.
Прасковья. Что хотели, то и получили.
Степан. Только всё у нас с тобой — не по правде вышло. Был у старика в мешке камень — волшебный, как он сказал. Мы его украдкой взяли. Дом рассыпался, золото в пыль обратилось. Сундуки — в прах, а мы с тобой — нищие!.. А теперь — если идти, то только по этой тропинке, куда Алёша ушёл.
Прасковья. А вдруг опять ошибёмся?
Степан.. У меня теперь другого пути нет.
Прасковья. Ну и я с тобой. Вот найду твоего брата Алёшу — скажу ему: делиться надо! Я ему даже мешочек дам. Пустой, но дам. Главное — вернуть всё, что потерялось. Всё до последней пуговки… платочек кружевной, поясок с камушком, кувшин из меди, ведро на цепочке… две серьги… хотя нет — три… потому что одна потерялась ещё в прошлом году…
В лесу слышны шаги. Входит Иван с узелком за плечом. Вдруг — позади крик.
Голос Сбыни (издалека). Ива-а-а-н! Стой! Погоди!..
Иван останавливается. Медленно поворачивается. Выбегает Сбыня.
Сбыня (запыхавшись). Постой… еле тебя… догнала…
Иван (тихо). А я думал — догоняет только тень…
Сбыня (грустно). Я была тенью. От самой себя. Здесь ты с братьями разошелся?
Иван. Да. Тогда я думал — построю избу, заведу хозяйство, всё сам устрою. А вышло — как будто и не моя жизнь. Жена рядом, а тепла нет. Дом — не дом. Всё у нас было — и мука, и корова с курами, и порядок, а радости не было. Кому хлеба дашь — пересчитают. Кому слово скажешь — переспросят. В доме — счёты, вздохи да укоры!..
Сбыня. Ох уж, правда!.. Крупу, дрова, слова, даже дырки – все считала. Никого не благодарила. Всё копила, прижимала, жалела… А потом стала не красавицей, а старухой. Злой и одинокой.
Иван (смотрит на неё долго). Ты изменилась.
Сбыня. Что страшно?
Иван (улыбается). Нет. Лицо у тебя стало… как весной.
Сбыня (проводит ладонями по лицу). Ой! И правда… Изменилась!
Степан поднимается. Узнаёт брата.
Степан. Иван?.. Ты ли это?
Иван (удивлён). Степан?! Ты чего здесь делаешь?..
Степан. Мы с Прасковьей всё потеряли. Гнались за богатством, жадностью, ложью — а потом пришёл старик. Стукнул посохом — и всё рассыпалось. А теперь — идём туда, куда Алёша пошёл.
Иван. И мы тоже. Не смог жить среди чужого. Хочу начать все сначала.
Степан. Значит, вместе пойдем правду искать. (Указывает на дорогу по которой ушел Алеша.)
Входят Алеша и Марья.
Алёша (улыбаясь). Здравы будьте, братья! Вот мы и встретились.
Степан. Ты был прав, Алёша, тогда, на распутье. Мы смеялись, а ты пошёл — прямо, через бурьян.
Иван. А я был уверен, что дом да работа — и есть счастье. А счастье — оно в душе. Без неё всё пусто.
Сбыня (опустив глаза). А я всё считала. До последней крупинки. А сердце — не считала. И осталась одна.
Прасковья. А я… Я думала, что счастье — это сундуки. А оказалось — в добром слове. И в человеке рядом.
Марья (улыбаясь). А я нашла человека, который увидел меня такой, какой я есть. И любить не побоялся.
Алёша. А правда — она ведь не в камне. Не в дороге. Она — между нами. В выборе, который мы делаем.
Из леса выходит Старик. Теперь он в светлой одежде, с сияющим лицом. Посох — с растущими побегами на верхушке.
Старик. Добрые молодцы и добрые девицы! Вот вы и пришли. Каждый своим путём. Но пришли — к одному к правде.
Степан. Прости нас, старик. Мы тогда не поняли твои слова.
Старик. Нет в правде вины. Она ждёт. Пока сердце дозреет. Пока душа услышит.
Иван. А что теперь нам делать, дедушка? Мы снова у развилки. Только теперь — вместе.
Старик. А теперь — стройте: дом общий, а в нем собирайте не богатство — а тепло сердца. Что сбережёте — пусть другим достанется. А что подарите — к вам вернётся.
Птицы щебечут. Звучит музыка.
Алёша (вбивая колышек). Вот здесь будет очаг. Чтобы всегда был тёплый угол. Для всякого.
Иван (вносит доски). А здесь будет общий стол. Чтобы и друг, и странник, и сирота — все могли присесть за него.
Степан (натягивая верёвку). А я — крышу сделаю. Чтобы всем хватило места. Без потолков над головами — но с небом над душой.
Сбыня (ставит цветы в горшках). А я — цветы посажу. Чтобы было красиво не только внутри, но и снаружи.
Прасковья (выносит ткань). Я шить буду. Подушки, скатерти, занавески — чтобы в доме был уют. Даже у тех, кто пришёл сюда впервые.
Марья (выносит свежий хлеб). А я испеку хлеб, что пахнет добром. И раздам всем — без счёта.
Алёша (глядя на всех). Наш дом будет не просто — из брёвен. Он будет из наших сердец.
Марья. Дом — это не стены. Дом — это когда тебя ждут.
Иван. Дом, где никто не кричит. Где никто не главный. Где правда — в словах, и тепло — в ладонях.
Сбыня. Где не считают ложек, а подают хлеб.
Степан (улыбаясь). Где за ошибки — прощают. Где за правду — уважают.
Прасковья. Дом это— не место. А путь. Но если ты в нём — ты уже не один.
Марья. А ведь мы — как три реки. Все разные, а впали в одно море.
Алёша. Мы его построим. Для себя. И для тех, кто придёт после нас. А теперь давайте сядем за стол. Начнем пир!
В небе звенит колокольчик-жаворонок. Один, звук чистый, как звон в сердце Все садятся за стол. Начинается пир. Незаметно подходит Старик.
Старик. Вот и дом. Ни куплен, ни выигран. Построен не только руками — но и  сердцем. А в нем счастье — общее. Пусть этот дом стоит пока живы доброта, правда и любовь!
Занавес.
© Запрос на право постановки можно получить по адресу: ybutunin@mail.ru
Москва, 2025г.