Письма Учителю. When I m Sixty

                "Не расставшись с комсомолом, буду вечно молодым?"
                Ван Ли-чжун, партфункционер при дворе Фу Си.
                ***

                Реально, Лев Николаевич, темы цепляют друг друга.

 Не успели, сделав короткий перерыв на покосе, похоронить Катерину Копылову, тут в доме новые гости.

 2 июля 1890 года заносите в свой дневник запись о прибывших:

 "Приехала Гельбиг с дочерью"

 Все время прибывания Надежды Дмитриевны в Ясной Поляне Вы упорно называете её по фамилии мужа, известного немецкого археолога. Но и сама урожденная княгиня Шаховская весьма значительна. Яркая представительница "Русского Рима", хозяйка интеллектуально-музыкального салона. Надин (так зовут её близкие) прекрасно владеет европейскими языками. Она прекрасная пианистка, ученица самого Листа. К тому же Надин внучка декабриста Шаховского.

 Первый визит Надежды Дмитриевны в Ясную Поляну был тремя годами ранее. Сейчас, судя по записям, Вы более равнодушно встречаете знаменитую гостью. Ощущение, с некоторым раздражением:

 "У ней тот недостаток, про который я пишу Анненковой, желание быть выдающейся, прекрасной. Она всё говорит, что ей ничего не нужно. Этого не надо говорить, а надо делать"

 Такая декларативность, Лев Николаевич, некое несоответствие слов с делами у публичных личностей закономерна. Вы не представляете, как могла бы вести себя Надин при нынешних средствах коммуникации. Заткнула бы нашу Собчак, а заодно и всех блогеров, за пояс.

  Вы же в этот день, дабы отдохнуть от женской болтовни, вновь спешите на покос. И тут же вспоминаете, как тихо, на фоне декларативности Шаховской, покинула этот мир простая крестьянка Катерина Копылова. Легла, как скошенная трава. Гармония и чистота.

 Пришли поздно, уставший. А тут опять лыко-мочало, начинай сначала:

 "Косил довольно много. С M-me Гельбиг разговор о том, что нет ничего хорошего, полезного в служении телу людей. Скучно. Тяжело. Праздность. Жир. Музыка. Тяжело, тяжело"

 Судя по габитусу мадам, связь музыки с жиром не случайна. На фоне Вашей, да и Софьи Андреевны, худощавости весьма рельефно. Вы на подсознательном уровне переносите избыточность веса гостьи на себя.

 На следующий день переносите свое раздражение на случайного собеседника, мешающего Вам работать.

 "Меня пришла на покосе допрашивать дачница. Главная черта их неуважение к мысли — недоверие к тому, что она — мысль — приведет всегда. От того ложь, извращение истины, игра мыслями и вообще духовными дарами"

 Никуда, Лев Николаевич, не денешься от этих блогерш. Сами на косу лезут, лишь бы разведать тайны простых земледельцев.

 Четвертого июля, стараясь не попасть на глаза гостей и любопытных дачниц, вновь скрываетесь среди некошеных хлебов. Так и отмечаете: "Одно спасение"

 Но вечером приходиться возвращаться в имении. А здесь опять моральный ад:

 "То же, что в женских разговорах, окружающих меня. Чем ниже предмет этих разговоров, тем лучше. О глазках и лапках по крайней мере искренно. Но чем выше поднимается предмет, тем менее искренно. Там М-me Гельбиг. Что она несет. И всё та же главная черта хвастовства, тщеславия и лжи. Для женщины очень важно, что больше или меньше сахару или денег, но что больше или меньше правды, она искренно уверена, что всё равно"

 Отличная, Лев Николаевич, характеристика подобных дам. Чем более значительной такая особа воспринимает себя, тем меньше в ней искренности. Слово поперек  для них подобно объявлению войны.

 И вот Вы уже ощущаете свое родовое гнездо иначе. Вновь бежите в поле, харе Кришна, что полно не тронутых полос. Крестьяне уже посмеиваются, походу у нашего барина опять гости прижились.

 Пятого июля делаете слабую попытку отбить свои бастионы:

 "Застал M-me Гельбиг с Страховым в разговоре о том, можно ли очистить всё любовью, не изменяя своей жизни. Я вступился и горячо говорил, тем более, что пришла молодежь. Но, разумеется, никого не убедил. Слишком больно то место, в которое я мечу, и потому они старательно и поспешно и своевременно защищают его, как глаз веком"

 Гордо покидаете победителей. Но перо не ложится в ладонь. Вновь на покос.

 На следующее утро вновь спор с мадам, об искусстве. В дневнике делаете  запись:

 "Кое-что сам себе уяснил в этом споре"

 И далее выделяете четыре пункта этого уяснения.

 Как хорошо, Лев Николаевич, что есть то, с чем можно поделиться своими мыслями. Пусть этот и дневник, но он не мадам. Принимает без ажиотации Ваши мысли.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 Уже после Вашего ухода с бескрайних полей Земли, Надин выпустила книгу "Tolstoy at sixty". Не читал.  Так хочется, чтобы она была созвучна с произведением  Пола Маккартни "When I’m Sixty-Four"

 Но это навряд ли.

 Нашел, Лев Николаевич, фото мадам Гельбик. Показалось, что выражением лица похожа на нашу Собчак"