Африка в миллениум - 2000

Из серии «В пути»
Записки путешественника. За всё уплачено.

«Африка опасна, да, да, да
Африка ужасна, да, да, да
Не ходите в Африку, дети, никогда.»
Из Чуковского про Айболита.

В Африку мне никогда особенно не хотелось.  «Не нужен нам берег турецкий (что уже многими шоп-туристами не разделяется) и Африка мне не нужна!!!» Действительно, что мне делать в Африке: жара, москиты, бедность, СПИД и прочие болезни. Да и вообще слишком экзотично. Есть ещё много стран на свете, которых я не видела. Но видно бес попутал, вернее Агата Кристи сбила с толку. Купила я по случаю полное собрание ее сочинений и всё прочитала. Так вжилась в мир Англии начала века, что захотелось побывать в Восточной Африке, точнее в Кении, из которой кристины герои приезжали и уезжали, совершенно не упоминая о том, что там плохо, скорее наоборот. Потом опять же Хемингуэй там охотился, написал книгу под названием «Килиманджаро». Гржимек животных защищал. И вообще, у меня на экзамене по туристической географии (когда только я завяжу с этим хобби – сдавать экзамены!)  в школе туристики был вопрос по Африке: дали контурную карту всего континента и попросили указать некоторые города и страны. А Африка была как раз моим слабым местом - названия городов не запомнить, по линеечке расчерченные границы не укладывались в схему. И почти никаких ассоциаций. Как это ни странно, но справилась, получила диплом, который повесили в бюро на стенку, чтоб посетители видели, какие у нас квалифицированные кадры работают. Но к Африке отношение как-то улучшилось, поэтому, когда я увидела в декабре 1999 года объявление о том, что есть дополнительное путешествие по вполне приемлемой цене в Кению с  30-го декабря по 15-е января, включая  гала-встречу Нового года c Миллениумом, с проживанием в четырехзвездочном отеле и при этом за всё уплачено: за питание, алкогольные и безалкогольные напитки, доставку из аэропорта и т. д. я купила две путевки. Ведь это решало проблему встречи Нового Года – для нас некогда самого лучшего праздника в году, который мы уже несколько лет не знали, как убить: приглашать некого, нас тоже никто не приглашает, в русском ресторане ужасно, взрослый сын, естественно празднует где-то в своей компании. В-общем, полетели.

Туда летели ночью. Всего лететь около восьми часов. Прилетели в Момбасу в семь утра по местному времени. Разница – 2 часа. Выходим из самолета с сумками, забитыми верхней одеждой, в которой улетали из Франкфурта, как в баню. Жарко, влажно. В семь утра уже 30 градусов, что же днем будет!
Распределили нас по автобусам, отправляющимся в разные гостиницы. Наша –на побережье Индийского океана, всего сорок километров от Момбасы в сторону экватора, но так как город стоит как бы на острове, окруженный океанскими проливами, то ко времени на дорогу надо ещё добавить время на переправу на пароме, в среднем получается где-то два часа. Момбаса один из двух больших городов Кении (первый из них столица Найроби, но она в глубине страны в 600 км от Момбасы). Еще каких-нибудь 15 лет назад в ней жило 400 тысяч человек, сейчас уже около миллиона. По рождаемости Кения занимает одно из первых мест в мире, 40 % населения моложе 15 лет, да и города, как в любой стране, переходящей из уклада в уклад, притягивают более активных и неконсервативных из деревень. В окна нашего не первой молодости, но вполне еще бодрого автобуса с исправно работающим кондиционером был виден город, живущий своей утренней деловой жизнью. Красотой он не поражает, хотя уверяют, что это был один из самых красивых городов восточной Африки, важный порт, неоднократно захватывавшийся и разрушаемый. Доразрушались. Мимо порта мы не проезжали, но по центру мы проехали, символ города – огромные слоновьи бивни над улицей: скульптурная группа, поставленная к посещению английской королевы такой-то в таком-то году, видели. А так в основном бетонные параллелепипеды, некогда белые, а ныне обшарпанные и пожухлые. На улицах только черные лица, ни одного белого. Немногие имеющиеся белые ездят на машинах. В нашем интернациональном детстве нас учили, что «черным» называть человека невежливо, надо говорить «негр». Потом выяснилось, что сами негры очень обижаются, когда их называют неграми и предпочитают, чтобы их называли черными. В немецком путеводителе по Кении, который я взяла с собой, я прочитала, что уже и черным человека с черной кожей называют только расисты, а правильным является слово «африканец». Смуглых же до черноты индийцев нельзя называть «цветные», а надо говорить «азиаты». Продолжая эту логику, едущие со мною в автобусе отдыхающие, должны бросаться на того, кто их будет называть белыми и требовать, чтобы их называли «европейцы». Но кого надо называть американцами? Наверно индейцев.

Паром оказался захватывающим зрелищем. С довольно крутого берега машины осторожно спускаются на большой корабль, потом отдельно пускают пешеходов. Машины - за деньги, люди – бесплатно. Может поэтому, пешеходам нет числа, на паром на одну поездку набиваются несколько сотен человек, яблоку негде упасть. Одежда: женщины в традиционных африканских цветных платках, один завязан на бёдрах как юбка, второй накинут сверху. Под ними какое-нибудь платье, иногда очень похожее на ночную рубашку. Второй тип – это мусульманское одноцветное одеяние, в которое заворачиваются с ног до головы. Мужчины же одеты либо тоже в мусульманские штаны и рубаху навыпуск, либо в универсальные во всём мире майку и джинсы. В шортах никого нет. Некоторые в свитерах и кофтах с длинными рукавами. Многие, особенно женщины, несут на голове груз, даже целые мешки с грузом. Один юноша нёс на голове кипу свежих газет высотой около метра. Мне кажется, что она весила не менее двадцати килограммов. На другой стороне залива всё наоборот – сначала выпускают пешеходов, потом съезжают машины. Одновременно в деле два парома, челноком курсирующих навстречу друг другу от берега к берегу.

Окраина Момбасы с неприглядными домами. Вывески на-английском. На одном плакате сообщается, что сегодня, 31-го декабря состоится конкурс на мисс-2000, спонсируемый леди Блэйк. Почему-то часто встречаются бензоколонки, хотя машин и не так уж много. Движение левостороннее – английское наследие. Мы едем со скоростью не более 50 км в час. Вокруг кокосовые пальмы и постройки, то в арабском стиле, с плоскими крышами, то просто бетонные коробки. На полдороге мы доезжаем до городка Укунда и сворачиваем ближе к океану, которого всё равно из окон автобуса не видно, только вывески отелей с завлекательными названиями.  Потом дорога становится поуже и позаезженней. Появляются посёлки, явно с современными нарядными зданиями в африканском стиле: белые круглые дома с высокими коническими крышами, покрытыми пальмовыми листьями. Вдоль дороги щиты, где по-немецки написано: «Мы ищем милых соседей. Дома к продаже. Обращаться...» Ну, немцы, где только они не живут! Мы потом разговорились с парой пожилых немцев, купивших бунгало в таком посёлке, они довольны жизнью – муж страдал от ревматизма и движения доставляли ему много страданий, а в Кении на жаре всё прошло.

Наконец приехали. Шалых от бессонной ночи, жары и впечатлений туристов встречает небольшой ансамбль музыкантов с песней: «Джамба, джамба, бвана...», которую потом мы слышали минимум один раз в день, выучили слова и могли свободно подпеть с любого места. Песня программная, содержит всего один куплет из не очень связанных друг с другом выражений. С суахили, это переводится приблизительно так:

Здравствуй, здравствуй, человек!
Как дела? Спасибо!
Привет! Добро пожаловать!
Привет, Кения! Нет проблем!

Джамба, джамба, бвана!
Абаригани? Асуна сана!
Вагени! Бакаривишну!
Кения, йету! Акуна матата!

В общем, одни восклицательные знаки. Знаменитое «акуна матата» – нет проблем, считается выражением жизненной философии местных жителей. Второе такое выражение, которого, правда, нет в песне, это «поле - поле», что означает: медленно, или не торопись, - но все штампы в одну песню не уместишь.

Прибывшим выдали по кокосовому ореху с коктейлем внутри и с цветочком снаружи. Багаж выгрузили, выдали ключи от комнат и в сопровождении носильщика или носильщицы - горничной, тоже рассчитывающей на свою долю чаевых и не менее мужественно тащащей чемоданы, туристов отправили в номера.

У Нептуна: Гостиница «Нептун Парадиз / Нептун Вилладж»

Туризм в Кении делится на два вида. Первый это сафари, что на суахили означает всего-навсего «путешествие», а не «охота», как я представляла, когда читала Хэмингуэя (знают ли это имя представители современного поколения?)  или видела обличающие европейских колонизаторов фотографии, на которых они в своих тропических шлемах и шортах цвета хаки с ружьем в руках стоят, опираясь ногой на подстреленную дичь, - льва, слона или кабана. Сейчас, конечно, охота запрещена. В Кении есть несколько больших природных заповедников, одни с хищниками, другие без. При них есть т.н. «лоджи», предоставляющие ночлег, иногда в спартанских, а иногда в весьма роскошных условиях, ведь без ночёвки сафари практически невозможны: чтобы доехать до заповедника, надо проехать несколько сот километров, да ещё по местным дорогам и, обязательно, через Момбасу, до которой, как мы уже знаем от нашей гостиницы 40 километров, но 2 часа езды. Можно, правда, двухмоторным самолётом, но все равно от Момбасы.  По заповедникам туристов возят на специальных автобусах с хорошим обзором, выходить наружу нельзя, но разных диких экзотических зверей, если повезёт, увидеть можно. Мы разговорились с семьёй, проделавшей небольшое двухдневное сафари. Они были очень довольны: видели слонов, жирафов, бегемотов. Но самым сильным впечатлением для них был, кролик, которого они тоже увидели из автобуса. Надо же, приехали в Африку, поехали в сафари и увидели кролика! По ряду обстоятельств (болели) мы в сафари не ездили, поэтому своих впечатлений на эту тему не имеем.

Второй вид туризма – это отдых на океане под кокосовыми пальмами. Кенийские пляжи считаются одними из лучших в мире: вода лазурная и тёплая, песок белый коралловый, рифы защищают от больших волн и акул, - поэтому побережье застроено гостиницами, принимающими преимущественно иностранных туристов.  Наша имела двойное название: «Нептун – рай» и «Нептун – деревня» потому, что это были когда-то две гостиницы, которые несколько лет назад объединили в одну. Вследствие этого всего было по два: две регистратуры, два бассейна с барами, два ресторана, две эстрады, два бара под баобабами, два магазинчика с сувенирами и т. д. Номера расположены в бунгалах, в круглых белых домиках в африканском стиле: два внизу и два вверху. Каждый с отдельным входом, с душем, туалетом, задыхающимся от чудовищной нагрузки кондиционером и балконом: скромно, но прилично и со вкусом. Территория - райский сад. Многочисленные садовники с утра до позднего вечера ухаживают за экзотическими деревьями и кустарниками с листьями и цветами самой фантастической формы и окраски. Некоторые из них я видела уже когда-то в одомашненном виде в горшках, а тут они на свободе. Самое потрясающее африканское растение – это баобаб. На территории гостиницы их было три: один большой, другой очень большой, третий огромный. Чтобы его охватить надо, наверно, человек десять. Проверить это трудно потому, что к нему подстроена беседка, стеной которой, он отчасти и является.  На этих баобабах почти нет листьев, (а листья у них мелкие, какие-то не очень подходящие к такому серьезному дереву), но висели крупные плоды с ворсистой бархатной коричневой кожей и съедобной мякотью, из которых делают какой-то ценящийся знатоками соус. Они и определяют типичный ландшафт буша: над кустами возвышается  характерный силуэт баобаба. Лысые баобабы не от времени года, а по каким-то своим личным причинам. Одновременно можно встретить баобабы с пышной листвой. Вообще одно дерево в Кении может одновременно цвести, плодоносить и менять листву.

Между домиками – дорожки из каменных плит с живым навесом из бугенвиллей с кистями всех оттенков фиолетового цвета: сиреневый, лиловый, розовый, густой фиалковый... Так по дорожкам и из под одного дерева под другое, из тени в тень, и передвигаешься, прячась от палящего экваториального солнца...

В день приезда всех новеньких собрали в беседке под огромным баобабом, и представитель туристической организации с именем Рето и с твердым швейцарским выговором посвятил нас в особенности гостиничной жизни. Главной новостью для нас было то, что мы оказались в информационной блокаде. Хоть в номерах и стоят телефонные аппараты, но по ним можно звонить только внутри гостиницы. В Германию можно позвонить из регистратуры по спутниковой связи. Плата за каждые три минуты разговора около двадцати долларов. Телеграмму дать неоткуда (например, позвони по такому-то телефону тогда-то), письма идут больше недели. Телевизор есть только в баре, и по нему показывают в основном спорт на английском языке. Газет тоже нет. Информационная блокада распространялась даже на температуру воздуха и воды – почему-то в этом доме отдыха не было ни одной доски с подобными сведениям, наверно, чтобы не пугать отдыхающих, ведь январь в этой заэкваторной части Кении – разгар африканского лета. Вот будет впредь наука не покупать путёвки в последнюю минуту в незнакомые страны.

Как это было в старом анекдоте: Студент сдаёт экзамен по истории компартии. Его просят рассказать о Ленине. Не знает. О Сталине. Не знает. Наконец, о Брежневе. С тем же результатом. Экзаменатор спрашивает: «Откуда Вы, прекрасное дитя?». «Из Урюпинска». Экзаменатор себе: «Может бросить всё и уехать в этот Урюпинск!»  Похоже, что мы уже тут. Когда я добралась до газет, а это произошло на обратном пути в самолете, то в первой же читаю: «... исполняющий обязанности российского президента Путин», - оказывается Ельцин уже две недели назад отрёкся от власти!

Новый год мы праздновали на берегу Индийского океана невдалеке от экватора. Столы накрыли прямо на пляже, было нарядно, вкусно и красиво. Салют освещал жаркое из зебры, хорошо, что не шашлык из жирафа или льва (шутка).
Здравствуй двадцать первый век и первый год в новом тысячелетии!
Не так важно, откуда считать, важно, что все согласны.

Старые кенийцы.
С Таней мы познакомились в торговом центре, куда мы поехали в банк обменять деньги для оплаты услуг нашего индийского доктора. Поехали на «матату», автобусике, который можно обозначить как маршрутное такси. В других местах в машину подобного размера обычно сажают человек 10–11, а тут до 23. Проезд зато недорог - 10 условных единиц вместо 500 за такси (условная единица в данном случае равна кенийскому шиллингу). Таня же ехала на своей машине с подругой в Момбасу и заехала в торговый центр на заправку. Проходя мимо нас, они говорили друг с другом по-русски. «Девочки, вы говорите по-русски!», - вскричали мы хором и сели в ближайшее кафе знакомиться и пить чай по-кенийски, т.е. с молоком. Девочкам было под пятьдесят.  Для африканок они были на редкость бледнолицыми – ни тени загара. Как выяснилось впоследствии, они действительно не только не загорают, но и всячески избегают солнца. Таня спокойно, как о самой обыденной вещи, рассказала, что у неё уже несколько лет назад вырезали одно небольшое раковое пятнышко.  Она стала кенийкой 25 лет назад, а её подруга аж 30 лет. Познакомились уже здесь, по схожести судьбы: вышли замуж за студентов из Африки, уехали с ними и прижились. Таня живёт всё с тем же своим бывшим студентом, а ныне главным инженером одного крупного отеля, а подруга много лет назад развелась и живёт одна. Они торопились, поэтому мы посидели недолго и разошлись, договорившись с Таней, что она к нам завтра заедет, и мы пообщаемся.

Таня рассказала о себе. Из Ленинграда. Училась на экономическом факультете какого-то технического института. Познакомилась с чернокожим студентом из «корабельного». Высокий, под два метра, весёлый, общительный. Бурный роман. Родители в ужасе. Вышла замуж, уехала в Кению. Родила двоих детей, сначала мальчика Ибрагима (муж – мусульманин), а потом девочку Наташу. Детям за двадцать, уже сами студенты. Сын закончил институт по гостиничному делу на Гавайях в США, должен скоро вернуться. Дочь учится в медицинском в Петербурге и живёт у Таниной сестры.

Вот такая получается сказка.
Жили-были старик со старухой. Старуха была русская, а старик еврей. Было у них три дочери. Три сестры не хотели в Москву потому, что им хорошо было жить и в Ленинграде. Все три учились в разных институтах. Как положено все вышли замуж. Старшая сестра вышла за русского и осталась в России, средняя сестра вышла замуж за еврея и уехала в Израиль, а младшая сестра вышла замуж за африканца и уехала в Кению. Старшие дочери были у старика и старухи умные, а младшая дурочка? Она так не считает, она счастлива и довольна жизнью в выбранной ей для жизни африканской стране.

Улетали мы с перегрузом, накупили скульптурных удовольствий. Самым тяжелым был женский бюст, который мы не могли не купить потому, что продавец сказал, что это «Эбене Мама». "Мама" потому, что это в Кении обозначение для всех женщин. Меня утром все встречные приветствовали «Здравствуй, мама!». А «Эбене» потому, что сделана из эбенового дерева. Весит реально как я целиком. Да еще пара фигурок, очень удачных. Фото прилагается.