Не в палочках дело...

   «Ты приглашен. Время и место еще сообщат, а это от меня лично»

   СМС от профессора Холлопайнен. Эльзы Тимуровны, она же для своих Ланни, по-домашнему.

   Володя Кузнецов, он же в  кругах полевиков Тормоз, еще студент Политеха, но уже на финишной прямой, альпинист и временами волонтер в археологической экспедиции неродного университета, вертел в руках телефон.
 
   Приглашен – это хорошо или плохо? Скорее хорошо. Когда плохо, то вызывают. Куда вот, то есть по какому поводу? И будет ли окно в преддипломной практике?

   Разъяснение пришло через день:

   «Кузнецов Владимир Алексеевич, вы приглашены на чествование профессора Холлопайнен Э.Т. и банкет  по случаю защиты и утверждения в учёном звании доктора исторических наук. Чествование пройдёт в библиотеке корпуса Исторического факультета  Колючинского Национального  университета в 11 часов 15 декабря 20** года. Банкет состоится в кафе «Айдахар-Арка» в 15 часов того же дня. Мы ожидаем вас на обоих мероприятиях, Желательно подготовить краткое выступление от лица сотрудников профессора Холлопайнен. Ждём вас. Оргкомитет.»

   Было приятно. Тормоза еще не приглашали на такие сборища. И волнующе. Если вспомнили о нём, наверняка будут и ближайшие друзья? Он, Володя, или Ромка Пылемёт Продан друзья в некотором смысле. В том, что Ланни им доверяет на раскопе. Это много, очень много. Но не личные мысли. Двадцать три и пятьдесят почти лет – целое поколение между ними. Но с ними в поле были и сверстники – друзья юности, когда профессор сама была девочкой-волонтером на раскопе. Юрий Роблес, он же Румпель,  программер в сфере банковской безопасности. Может быть Глеб Рябоконь, тоже археолог, скорее в прошлом, и непонятный в настоящем человек. Но это не точно. А вдруг и Женечка? Евгения Витальевна в девичестве Вострецова, важный и небедный во власти человек. И владычица  грёз студента Кузнецова. Ну и что, что сверстница профессора! Вы бы видели эту сверстницу» Маленькая и живая, большая харизма и огромная отвага. За капризками и не разглядеть. Но случилось однажды на их отряд нападение  местных жигитов с большой дороги. Тормозу не было стыдно за себя и их мужиков, только положение их оказалось незавидным,  расслабились в междусобойчике, прозевали… А Женечка обошла банду со спины, достала в своем багаже пистолет с запасной обоймой и пригрозила перестрелять всю банду с выгодной позиции. Взяла на понт, соврала, что «беретта» её стреляет очередями и патронов на всех хватит. А за сопкой прячется снайпер Службы Безопасности, поскольку экспедиция международная. Тупые и наглые ей поверили  -харизма же!  Дефект в произношении звука С добавлял убедительности.

   Вот в такую женщину влюбился Тормоз и гордился своим чувством. Признать, что дело в упрямстве или спортивном азарте он был не готов.

   Конечно он пойдёт!

   Первым делом надо обновить костюм. Тот, который вместе с отцом они выбрали для достойного представления семьи Кузнецовых в Политехническом университете, уже не нов и узковат в плечах. Горы!  Веревки, крючья, айсбайли (ледорубо-молотки), рюкзаки…

   Приём, конечно, официальный, но смокинг, к примеру, будет чересчур. Женечка посмеётся. И бедным студентом он выглядеть не хочет. Темно-тёмно-синие джинсы от нуля и серый пуловер… Стального оттенка, скромно, но дорого. Рубашка… Какая-нибудь не подойдёт. Надо будет выбирать уже к пуловеру. И галстук… Шейный платок.. Это вам не удавка. Но платки иногда надевал её «бывший». Вдруг сработает рефлекс неприязни. Оставить просто открытой шею, сильную загорелую   за распахнутым воротом?

   А поведение за столом? В экспедиции даже дотторе Ланчетти учился управляться ложкой. Объяснили просто: древняя традиция, у нас много таких странностей, эта хотя бы имеет объяснение: что солдаты, что путешественники в походе учились обходиться минимумом. Что берсальеры, что с того, что бегом, Марко, вы видели наши переходы? Вот просто, примите за аксиому: дурной тон есть с вилки, можно ножом и ложкой, и нельзя бросаться едой, она горбом доставлена в лагерь.

   Пусть даже все окажутся в ресторане полевиками, нож и вилка обязательны. И мы ж научные люди, мы ж культурные, в каждой обстановке свои правила. Вилка в левой, нож в правой, надо потренироваться. Пусть Женечка видит, Тормоз не такой уж и тормоз.

   И вообще пора подумать о новом имидже. Инженер Кузнецов. Неплохо. Но инженер «Тормоз» Кузнецов… А ведь выплывет, закон падающего бутерброда. Что там у нас с тормозами? Тормоза пневматические, тормоза гидравлические, тормоза механические. Стоп. Тормоз Вестингауза А что, уже получше. Инженер «Вестингауз» Кузнецов…

   - Воха Кузнецова, небось на свидание собралась?

   Тормоз очнулся. Оказывается, он уже с четверть часа стоит перед зеркалом с пиджаком в руках. Мысли далеко, зеркало рядом, а отец в дверях. Горный мастер соответствовал представлению о суровых горных мастерах и мужиках-плюс. Таким вертеться перед зеркалом неприлично, глянул, поправил, что надо – и пошёл дела делать.

   - Почти. Приглашен на приём, но возможно сразу и на свидание… Кто будет, кто не будет, от этого зависит.

   - А вот это дело, одобряю. Приём – это не то же самое, что с чайкой  в ресторане познакомиться. Обстановка та же, а публика приличная. Что с пиджаком не так?

   У горного мастера в шкафу висел его горняцкий отменённый ныне китель с медалями и значками и выходной костюм. Ему хватало. Сына он определил в Политех, сын будет инженером, а может даже начальником цеха – жизнь поднималась на-гора по ровному маршруту. Как намечено еще при рождении сына.  Пора сыну жениться.

   - Вырос…

   - Пиджак вырос? Ты ошибся, пиджаки не растут.

   - Я вырос…

   - Тебе сколько лет? Уже двадцать три? А, ну значит вырос. Человек растёт до двадцати пяти. А дальше растёт только живот. Сытое брюхо к ученью глухо, он прослушал, что пора остановиться… - шуткой отец остался доволен. И потому взял пиджак из Вохиных рук и прощупал швы.

   - Сделаем как мы в твои годы. Папин пиджак превратим в «битловку»:  воротник и лацканы долой, в проймах из лацканов сделаем вставки и над рукавами поколдуем немного.

   - А почему «битловки»?

   - Ты что, не в курсе? «Битлы» такие носили… Знаешь битлов?

   - Не-а. У меня со слухом плохо, чтобы меломанить,  и в наше время их почти не слушают.

   Отец только посмотрел долгим изучающим взглядом. И решил промолчать, просто забрал пиджак.

   В производственных мастерских на факультете до перерыва в группе возник короткий спор, куда лучше сходить пообедать. От  корпуса мастерских с экспериментальным заводом до обычной столовки далеко, ближе недорогая забегаловка, кафешка или нечто среднее между ними. С восточной кухней.

   - Кукси или лагман? – спросила всех Рита Ардман, согрупница.

   - А что быстрее, что у них в дежурных блюдах, лапша есть лапша, толстая, тонкая, на вкус одинаково… - сказал Тормоз и снова задумался. Он слышал ностальгические разговоры приятелей Ланни, как в студенческие годы в дни стипендии они ходили в давно закрытое кафе «Восток» поесть кукси. И в другие дни «пожевать резинки» в Блинной. И про званый ужин, когда их группу уже молодых специалистов-археологов хотели поэксплуатировать известные в их кругу «академики среднего звена» Это когда именно Ланни подцепила палочками из чашки сорокаметровую лапшу и сказал одному из них: «Там где в столице на уши вешают лапшу, в Колючинске для этого есть кукси»

   Ланни наверняка закажет на банкет. Там же будут свидетели и соучастники… Походов в «Восток» в дни стипендии, конечно. Материальное воплощение истории восхождения к научному Олимпу.

   Где кукси, там и палочки, усвоил Тормоз. Он прослушал, а может и не вспомнили, что подготовкой того банкета гостям из Академического института занималась лаборантка Ван Вэй-мань.

   Надо учиться есть и палочками тоже. И начинать сейчас же, лучшего повода не будет.  В забегаловке «У Кима» палочки были. Китайские бамбуковые, покороче. И корейские металлические подлиннее, рядом с вилками.

   - Выпендриться хочешь, Тормоз? – спросила Рита. – Вилку бери, мало времени.

   Тормоз положил на поднос две бамбуковые палочки и вилку к ним. К тому же, дежурным сегодня был лагман. Те же яйца, только в профиль. Лапша толще, приправы попроще, овощи другие. Какие именно, Тормоз и не смог бы назвать.

   Когда в мастерской задание на сегодня было выполнено, а до конца занятий еще оставалось семь минут, он достал палочки и попытался перекладывать гаечки и болтики из одной кучки в две другие, отсортировать.

   Так, кладём на вытянутый безымянный палец одну палочку. Большим и указательным управляем верхней палочкой, а средний как разделитель. Пинцет. Только ужасно трудный пинцет. По вертикали Воха освоился быстро. А с горизонталью возиться и возиться. Смыкаться кончики палочек не хотели. Сдвиг влево – и гаечка падала на пол, поднимай её магнитом. Но процесс пошел. Вот бы еще превратить палочки в настоящий пинцет…. Воха соединил палочку кусочком трубочки от тетрапакета с соком. Вот то, что нужно! Но нельзя,  ресторан не полевая столовая.

   А дома его встретил отец:

   - Мы с мамой решили лацканы оставить, убрать воротник и подкладку. Мама называет это блейзер… Не знал. Я думал, что блейзер это типа тонкого свитера или вязанной кофты…Без подкладки о н о  должно быть просторнее, меряй! А не пойдёт, превратим в жилет.

   Володя потренировался еще вечером с палочками, перекладывая мелкие предметы на своем столе. Попробовал  поесть так мамин вермишелевый суп, но мама так глянула, что  он почуствовал себя Тем Самым Вовочкой из анекдотов.

   В понедельник с утра отправился в свой Политех при параде, чтобы успеть. Свежепомыт, свежепобрит и не во внутрь одеколон… На входе в чужой университет показал на телефоне приглашение, получил «маршрутную карту» от вахтёра (прямо и направо). В библиотеке лично поблагодарил за приглашение и осмотрелся. Виновница торжества торжествовала с финской невозмутимостью.  И возвышалась крейсером среди шхун и рыбацких лодок, пока на главный фарватер не вышел  выведенный из состава, но не из списков флота линкор – член-корреспондент АН еще СССР. Фамилию Тормоз через минуту забыл. Евгения Витальевна всё не появлялась.

   Заседание шло по стандарту. Тормоз слушал вполуха, кресло было удобным и помогало мечтать о своём. Пока мимо их первого ряда не прошла в перерывчике между двумя речами девочка с бейджиком «Оргкомитет».

   - Вы ведь Кузнецов Владимир Алексеевич, работаете лаборантом с профессором Холлопайнен? Ваше выступление через одно.

   А он и забыл!

   Ничего не подготовил.

   И впал в панику. Мысли как тараканы разбегались что и кто куда, в кулак не зажать.

   Хлебнул газировочки из бутылочки со стола, что стояли встык один к другому, рассекая зал пополам, а кресла первого ряда при них, выбрался из своего, и пошел.

   - Ланни Тимуровна… - начал студент Тормоз. И осекся. А потом еще несколько секунд молчал, а целый академик АН ещё СССР и другие заслуженные и уважаемые его ждали.

   - Эльза Тимуровна, я поздравляю вас с заслуженной победой… - забормотал он и понимал при этом, что его поздравление нового доктора наук не отличается от поздравления заслуженного футболиста. Между тем, он студент и студент соседнего Политехнического университета, уже этим он не такой как все и здесь потому не случайно. Можно было это объяснить здесь сидящим и слушающим. Их профессор и новый доктор давно вышла за рамки здешнего междусобойчика и имя её известно далеко за пределами республики Куатистан. Но Тормоз Кузнецов оказался достойным славы партизана, он не выдал чужакам своей несекретной тайны. А в конце, впрочем, недлинного поздравления, решил наконец представиться публике с той самой целью. И назвался Вестингаузом, своей новой полевой кличкой. Кто здесь археолог, поймёт. Наверное.

   И уже возвратясь на свое место и усаживаясь, услышал за спиной из третьего ряда:

  -  Ну, Тоормоооззз… - голосом Женечки.

   Она видела и слышала.

   На банкете блеснуть тоже не удалось.

   После закусок действительно были поданы большие пиалы с кукси, было даже разъяснено их значение непосвященным, Оргкомитет вызнал и расстарался. Маленький такой подарочек к букетам, рамкам к дипломам и с «адресами» и особому  знаку уважения за «мужской характер» - чапану, праздничному  и несколько кичевому  халату с калпаком к нему.

   Только к кукси обслуга кафе подала вилки.