Трудный дуэт одиноких душ глава 1

1
- Ты сошла с ума, Женя! – Лида сорвалась на крик, не в силах достучаться до сестры. – Ты что, совсем не понимаешь, что происходит? Не видишь, что этот Гена тянет тебя в пропасть? Я предлагала уже тебе и ещё раз повторю: бросай его, пока не загубила свою жизнь окончательно, и переезжай ко мне вместе с Кариной… Продадим эту квартиру, купим там другую для тебя с дочкой, ты наладишь нормальную жизнь, я буду рядом, помогу тебе…
- А не надо нам помогать! Мы с дочкой не нуждаемся ни в тебе, ни в твоих подачках! – парировала младшая сестра. – И вообще, отвяжись уже от меня и Гены! Он любит меня и у нас всё хорошо, поняла?
- Женя, да что у вас хорошего? Опомнись уже, сестрёнка, ты не видишь, что ли? Мама тоже говорила, что не доверяет Геннадию, она переживала за тебя, потому что замечала, как странно ведёт себя твой муж… И я за всё время, что нахожусь здесь, не видела его в адекватном состоянии… скажи, он что-то принимает? Женя, надеюсь, ты хотя бы этого не делаешь, у вас же ребёнок! – продолжала возмущаться Лида.
- О-о-о, началось… То мать меня пилила, теперь ты принялась? Да как же вы все мне надоели! Ничего мы не делаем! А-а-а! – закричала Женя и, схватив стоявшую на столе вазу, с силой бросила её на пол, отчего осколки разлетелись по всей комнате.
- Успокойся, ты чего! – испугалась Лида. – Женечка, сестрёнка, давай поговорим… пожа-а-алуйста… - жалобно протянула она, но Женя не слушала её.
- Не буду я с тобой разговаривать! – прозвучали её злые слова. - Слава Богу продадим сейчас родительскую квартиру, поделим деньги и всё – адьос, дорогая сестрёнка, вали в свою Москву, в свою правильную жизнь, бренчи дальше на своём рояле, только меня не доставай, дай уже мне жизни! – истерично прокричала Женя.
- Да какой жизни, Женечка! Этот Гена погубит тебя… Открой уже свои глаза и уши!
- Кажется, мне ясно, в чём тут дело… Я зна-а-аю! – ядовито усмехаясь Лиде в лицо, вдруг проговорила сестрёнка. – Ты не можешь смириться с тем, что Гена выбрал меня, а не тебя, да? Он мне рассказывал, как ты бегала за ним в школе, а когда он не ответил тебе взаимностью, ты сбежала в Москву, так? А теперь мстишь… Лида, это низко!
- Да что ты несёшь, Женя? Ты сама себя слышишь? Это не он не отвечал мне взаимностью, а я ему… Я, понимаешь? Потому что он всегда был высокомерным и подленьким… И мамаша его не лучше, не говори только, что ты этого не ощутила на себе, не поверю! Наверняка она контролирует каждый ваш шаг и если что-то идёт не так, винит во всём тебя… Так ведь, Жень? – увидев, что та задумалась, она обрадовалась, что мысли сестры повернулись в нужном направлении, но радость оказалась преждевременной.
- Нет, ничего подобного нет! Мы любим друг друга и нам хорошо вместе, отвяжись и уезжай уже скорее, поняла?
- Женя! – Лида схватила сестру за руки и, воспользовавшись тем, что у той задрался широкий рукав блузки, быстро осмотрела её руку.
- Да что ты себе позволяешь! – закричала Женя, поняв, что Лида ищет следы от уколов.
- Последний раз спрошу… скажи уже, что употребляет твой муж?
- Да ничего не употребляет, вот пристала! Я, между прочим, врач, неужели я не заметила бы, будь это так? – её голос перешёл почти на визг.
- Конечно, заметила, как же иначе, - закивала Лида, - наверняка так и есть, просто ты его покрываешь… Сестрёнка, я боюсь за тебя и Карину, прошу тебя, поехали со мной, а… - умоляюще произнесла Лида.
- Да прекрати уже! Сколько можно! Я тебе говорю, что ничего из того, на что ты намекаешь, нет! Я люблю Гену и не брошу его! – заявила Женя, прямо глядя сестре в глаза.
- Но, Жень, мама…
- Что мама, что мама, у неё уже старческий маразм начинался, всё-таки семьдесят лет – не шутка!
- Что ты говоришь, это разве много – семьдесят лет? – слёзы навернулись на глаза Лиды, от обиды за мать.
Они поздно появились у своих родителей. Лида родилась, когда отцу было почти сорок лет, а маме тридцать четыре. Она много лечилась, пока смогла забеременеть первенцем. А через десять лет вдруг вновь поняла, что ждёт ребёнка. Да, они с отцом были не молоды, но безумно обрадовались тому, что в семье снова появится малыш. Новорождённая Женя была миленькой и спокойной. Все считали её самым прекрасным ребёнком на свете, любили и баловали, быстро превратив в законченную эгоистку. Всё, что она хотела, рано или поздно у неё появлялось: кукла, платье, велосипед, компьютер или айфон. Неизвестно, что было бы с учёбой, если бы ей пришлось напрягаться, но почти все школьные дисциплины давались Женечке легко, к тому же ей нравилось быть во всём лучшей, поэтому училась она хорошо и даже закончила школу с золотой медалью.
Гена был в их жизни всегда. Обе семьи жили в одном доме, только в разных подъездах, и Лида с Геной учились в одном классе. Его мама Виктория Михайловна тоже работала в этой же школе, преподавала им английский язык. Отец его был чиновником, начинал свою карьеру в горисполкоме, затем работал уже в городской администрации и Гена всегда кичился этим. Он вообще был самонадеянным и высокомерным, считая себя выше всех остальных. Единственный сын у родителей, он всегда получал то, что хотел.
Его оберегали от всего, что могло стать грубым прикосновением реальности: сквозняков, чихающей детворы, «плохих» друзей, суровых армейских будней, несчастной любви… Но в последнем ему повезло: Женя, эта глупышка Женька, младшая сестра Лидии, влюбилась в него по уши и готова была спать под его дверью на коврике, лишь бы угодить этому избалованному мажору.
Ей, правда, не пришлось этого делать. Родители Геннадия, оценив преимущества Женечкиной семьи, а значит, и её самой перед другими потенциальными кандидатками на приближённость к их несравненному во всех отношениях сыночку, позволили ей стать его невестой, а потом и невесткой семьи Грибовых.  Сваты в лице доктора медицинских наук и врача-кардиолога, вероятно, удовлетворяли их напыщенному самолюбию.
Вообще-то, поначалу Виктория Михайловна прочила в подруги сыну старшую сестру и свою ученицу Лидию, но та в упор не замечала её прекрасного сыночка, который оказывал ей знаки внимания в старших классах. Окончив школу, Лидочка и вовсе уехала в столицу, где жила её бабушка по отцу, и там всецело погрузилась в гармонию семи нот.
 Она ещё в детстве вполне серьёзно подружилась с музыкой, с годами превратив эту дружбу в настоящую любовь. Лидочкин талант стал очевиден ещё в музыкальной школе, закончив которую, она занималась с частным педагогом, который тоже прочил ей большое музыкальное будущее. Этим Лидочка, видимо, пошла в бабушку - музыкального педагога, к которой и переехала после окончания школы.
Большую часть самой большой комнаты в бабушкиной двухкомнатной квартире занимал рояль – старинный инструмент, который когда-то купил ей дедушка. Бабушка давно уже была на пенсии, но продолжала давать частные уроки, хотя вовсе не нуждалась в деньгах, благодаря заботе сына. Но так она поддерживала жизненный тонус, пока была одна. Когда рядом с ней оказалась любимая внучка, уроки постепенно сошли на нет, а инструмент продолжил служить уже Лидочке. Здесь рождались её первые произведения, становясь со временем ярче и глубже, как и её внутренний мир, который она доверчиво вверяла чёрно-белым клавишам. 
Родители Лиды и Жени, конечно, хотели бы, чтобы обе дочери выбрали медицинскую карьеру, но преисполненная любовью к музыке вкупе с собственной одарённостью Лида выбрала иной путь. Её  судьба была предрешена - музыкальное училище, консерватория, работа в филармонии, концерты сольные и с симфоническим оркестром и гастроли-гастроли-гастроли. Лида была поглощена музыкой. Она была для неё всем – и призванием, и смыслом жизни. С помощью игры на фортепиано она выражала все свои чувства, будь это радость или грусть, воодушевление или тоска, волнение или спокойствие.
Романтические моменты она тоже переживала пока с музыкой, никому до сих пор не открыв своего сердца, хотя попытки проникнуть туда были как минимум дважды. Первый раз это попытался сделать студент консерватории, а вторым смельчаком оказался скрипач оркестра, с которым они гастролировали по странам Европы, но ни один из них не смог добраться до чувствительных струн Лидочкиной души.
Потом бабушки не стало. Лида к тому времени была уже вполне самостоятельной, но почувствовала неизмеримую тоску, оставшись в одночасье в опустевшей квартире. Гастроли в этот период стали её спасением.
По прошествии времени на семейном совете было решено продать бабушкину квартиру, а деньги разделить между внучками. Дом находился в престижном районе, да и сама квартира была очень привлекательной, поэтому продать её не составило труда, причём, и вырученная сумма была внушительной.
Лида вложила свою часть в новую квартиру – большую и современную. Для этого она вынуждена была взять ипотеку, наотрез отказавшись от помощи родителей. В своём новом жилище она всё устроила по своему вкусу, прибегнув к услугам дизайнера, сумевшего вместить в современный стиль бабушкин рояль.
В этот же год её сестра Женя закончила школу и к радости родителей поступила в медицинский институт. Вскоре она потребовала у родителей отдельную жилплощадь, и они, обрадованные перспективами появления в семье ещё одного врача, приобрели для Жени новенькую двушку, тем более, что для её оплаты почти хватило бабушкиного наследства, добавить пришлось совсем небольшую сумму. 
И тут в её жизни вновь возник Гена, чтобы остаться там уже навсегда. После школы он уезжал на учёбу в Санкт-Петербург и какое-то время жил там после окончания института, а сейчас вдруг вернулся в родной городок. Они столкнулись во дворе, когда Женя приходила к родителям. Гена, увидев её, поразился, какой красавицей стала сестра его одноклассницы, наговорил девушке кучу комплиментов, чем немного смутил, но и без особого труда завоевал расположение хорошенькой соседки. Потом они пару раз встретились в городе, случайно или нет - никому не известно, но Гена подвёз её и у них завертелся роман.
Несмотря на то, что оба знали друг друга и раньше, теперь Геннадий ворвался в Женечкину действительность не бывшим одноклассником её сестры, а её возлюбленным, от которого она была без ума.  Когда Женя училась на последнем курсе института, они поженились. Родители девушки не испытали восторга от этого союза, а Лида и вовсе пыталась отговорить сестру от опрометчивого, как она считала, шага. Она помнила Гену, да и его маму не совсем белыми и пушистыми, но Женя видела в своём замужестве большую жизненную удачу.
Слушая сейчас сестру, Лиде стало понятно, что с тех пор ничего не изменилось.  Она чуть не плакала, не зная, как вытащить её из этого болота, в котором та увязала всё глубже и сильнее.
Два с половиной года назад, вскоре после того, как Женя родила дочку Карину, не стало отца девушек, а полгода назад умерлa их мать. Сейчас Женя потребовала Лидиного приезда, чтобы продать оставшуюся им в наследство родительскую квартиру, потому что Лида не соглашалась предоставить сестре нотариальную доверенность на совершение сделки, а они с мужем уже и покупателя нашли.
 На самом деле Лида видела, что сестра торопится с продажей их семейного очага из-за денег, которые нужны её мужу, и опасалась, что он очень быстро спустит всю сумму на свои потребности и оставит Женю ни с чем. Незадолго до своей кончины мать рассказала старшей дочери, что у младшей не всё хорошо в семье, она не раз видела на её руках и шее синяки, но та каждый раз придумывала какие-то глупые отговорки и старательно уходила от разговора. Зять же и вовсе не внушал матери доверия, она давно уже подозревала, что он употребляет что-то похлеще алкоголя. Вот поэтому Лида и уговаривала Женю уехать от мужа, боясь, что всё плохо закончится. Но Женя не только не принимала её уговоры, она ещё и обвиняла её в предвзятости по отношению к своему мужу. Лида уже отчаялась, понимая, что убедить сестру уехать не получится.
- Что у вас тут происходит? – услышали они голос Виктории Михайловны, Жениной свекрови, только что вошедшей в квартиру. – Вас на лестничной площадке слышно! Хорошо, что я Кариночку не привела с собой, ребёнок напугался бы… Чего вы не поделили? Сёстры вроде бы… Я всегда считала вашу семью интеллигентной и порядочной, но, судя по тому, что сейчас вижу и слышу, это далеко не так...
- Всё нормально, Виктория Михайловна! Мы сами как-нибудь разберёмся! – резко ответила ей Лида. – Вы лучше за своим сыном приглядите!
- Что ты имеешь в виду? Чем тебе не угодил Геннадий на этот раз? Что ты знаешь о нём, появляясь здесь раз в пятилетку?
- Да его достаточно один раз увидеть, чтобы понять, что он из себя представляет! – заявила ей Лида. – А Вы, Виктория Михайловна, как обычно покрываете своего сыночка… Неужели Вы не понимаете, что блага этим никому не делаете? Он ведь плохо кончит в конце концов! – Лида разошлась и уже говорила, не стесняясь и не выбирая выражения. – Когда Вы опомнитесь? Когда ничего уже нельзя будет изменить? Честно скажу, на него мне наплевать, он сам выбрал свой путь, но сестра и племянница… Они мне дороги!
- Тебе кто дал право обвинять человека? Ты кто? Доктор? Эксперт? – сразу же перешла на крик Виктория Михайловна и угрожающе двинулась на Лиду, выкрикивая оскорбления в её адрес. – Ишь, нашлась тут… И сестру свою настраиваешь против мужа, да? – она повернулась к Жене: - Или это ты… Ты, мерзавка, наговорила сестре на Гену, да? Ты его оболгала?
- Нет-нет, что Вы, Виктория Михайловна… - испуганно закричала Женя. – Я… нет, я ничего не говорила, ничего, ничего… - пролепетала она заплетающимся от непонятного Лиде страха языком и показала на сестру рукой. – Она сама… сама… Я ей говорила, что ничего нет… - она повернулась к Лиде и, обратив на неё пылающий ненавистью взгляд, проговорила сквозь зубы: - Ненавижу тебя, ненавижу! Ты завидуешь моему счастью, я знаю! У меня есть муж и дочь, а ты одна, вот ты и бесишься… Убирайся и забудь про то, что у тебя есть сестра! У меня её точно нет, поняла?
- Женя, что ты… - начала было Лида.
- Что слышала! – отрезала та. – Завтра встречаемся у нотариуса в десять… Продадим квартиру и не будет причин для встреч! Я не хочу тебя больше видеть! – сказала она жёстким голосом, в котором чуткий музыкальный слух Лиды уловил холодный ржавый скрип, и вышла из квартиры.
- Всё поняла, надеюсь? – с ядовитой ухмылкой спросила Виктория Михайловна и тоже поспешила выйти следом за невесткой.
Матушка всегда тигрицей бросалась на защиту своего Геночки, что в школе, что сейчас, когда он стал взрослым и даже уже отцом. Виктория Михайловна вечно искала виноватых в любом конфликте, который хоть как-то касался её сына, и объявляла таковым кого угодно, отводя удар от сыночка. Так было в детстве, так происходит и сейчас, подумала Лида, проронив ей вслед:
- Что уж тут непонятного…
Она села в кресло в углу большой комнаты и расплакалась, чувствуя собственное бессилие. Они никогда не были особо близки с сестрой, разница в возрасте сказывалась, да и эгоизм Жени тоже в стороне не оставался.  Родители всегда считали Лиду серьёзной, самостоятельной и давно уже определившейся с главной жизненной целью — покорить вершины музыкального искусства. Когда она собралась в Москву к бабушке, в семье не промелькнуло даже намёка на возражение. И мама, и папа сразу же согласились с тем, что это правильное решение. Ведь Лида уже взрослая и, в конце концов, она же не одна, с ней рядом будет бабушка, которая любит её и позаботится о ней.
А у них оставалась Женя, маленькая и миленькая доченька, которая только-только пошла в школу и требовала значительного внимания из-за своего нежного возраста. Но Женя росла, а ничего не менялось. Возрастные родители боялись отпустить свою младшенькую от себя даже на шаг, водили везде за ручку, пока она, достигнув непростого подросткового возраста, не стала сбегать от них. Она завидовала сестре, которую не контролировали, как её, и отзывались о ней, как о самодостаточной и независимой девушке, строящей свою карьеру. В итоге Лида стала для неё почти ненавистной личностью, считавшейся по воле судьбы её сестрой. И сейчас Женя, понимая, что Лида права, не могла признать этого, чтобы не дать Мисс Безупречность ни единого шанса упиваться своей правотой и значимостью. Она наивно полагала, что сама справится с зависимостью мужа.
Лида подчинилась Жениному желанию - пошла к нотариусу и подписала договор купли-продажи. Она видела, что продают они свою квартиру гораздо ниже стоимости подобного жилья в городе, но возражать не стала. Закончив все формальности, уехала в Москву, взяв из отчего дома только одну семейную фотографию в рамке.
Следующие два года её жизнь проходила между аэропортами, вокзалами и гостиницами. Она соглашалась на все предлагаемые ей гастроли, и все вокруг считали, что ею движет желание заработать, но это было не так. На самом деле Лида просто уходила от мрачной действительности, настигшей её и удерживающей какое-то время в своих силках.
Вначале она ещё пыталась связаться с сестрой, думая, что та одумалась или очнулась от наваждения, накрывшего её, но Женя заблокировала её телефонный номер и сама тоже ей не звонила. Со временем Лида немного успокоилась, стала больше времени оставаться в Москве, участвуя в концертах и даже дав один сольный. Ей даже удалось сочинить небольшую пьеску, отличавшуюся лёгкостью и нежностью, которых ей сейчас так не хватало.
Всё случилось неожиданно, когда Лида почти перестала нервничать, думая о сестре. Она вернулась с гастролей и, войдя в прохладный холл подъезда, сразу же направилась к комнатке консьержки. Уезжая, она всегда оставляла ей ключи от квартиры на всякий случай – мало ли, вдруг трубу прорвёт!
- Здравствуйте, Лидия Георгиевна! – поприветствовала женщина, увидев её. – С приездом! А Вам тут письмо! – радостно сообщила она и подала ей брелок в виде скрипичного ключа с подцепленными к нему ключами и конверт с обратным адресом её родного города.
- Женя… вылетело у Лиды имя сестры, прежде чем она сообразила, что почерк на конверте вовсе не её. – Отдел опеки и попечительства… Что это? – пробормотала она.
- Не знаю, - машинально призналась женщина, не подумав, что вопрос был скорее риторическим.
- Спасибо, Вера Игоревна, а это Вам! – Лида подала консьержке небольшой пакетик с презентом, которые привозила ей из каждой поездки.
- Ой, спасибо, Лидочка Георгиевна, мне, право, неловко… Но какая же Вы внимательная! – расплылась женщина в улыбке, разглядывая красивый пакет.
- До свидания, хорошего Вам вечера! – кивнула Лида и покатила чемодан к лифту.
Оказавшись в квартире, она присела на банкетку в прихожей и дрожащими руками разорвала конверт. Её сердце уже подсказывало ей, что может быть внутри. Развернув сложенный втрое листок, она узнала, что её племянница Грибова Карина Геннадьевна находится в детском доме и что она, Громова Лидия Георгиевна, является единственной родственницей, которая может оформить над ней опеку.