Пустота

Пустота

Я проснулся в пять утра от тишины.
Пятьдесят было вчера. Мы молча доели торт, выпили по рюмке, пожелали здоровья и разошлись по комнатам. Утром я услышал, как она тихо собирает сумку, подошла, поцеловала в лоб и сказала:
«Я ухожу. Развод оформим позже».
Дверь закрылась без звука.
Я вышел на кухню босиком. Пол ледяной, но я не чувствую холода в ногах, чувствую только, как он поднимается выше, до колен, до живота, до груди, будто я стою на краю высокого обрыва и ветер срывает с меня последние тёплые слои. Ноги онемели, будто уже не мои.
На столе неубранная посуда: две тарелки с засохшими крошками, два пустых бокала, нож с кремом и бутылка с остатком коньяка на донышке.
Всё стоит точно так же, как вчера, только теперь это уже не наш стол, а чей-то чужой, забытый.
В груди щемящая боль, тонкая, острая, будто кто-то медленно ввинчивает туда ледяной гвоздь. Не крик, не слёзы, просто тихое, ровное нытьё, от которого перехватывает дыхание.
Я знаю эту боль: она всегда была где-то рядом, но я загонял её поглубже, работой, детьми, «надо», «должен», «держись».
Теперь загонять некуда. Она вышла наружу и стоит посреди груди, как хозяйка.
Я беру бутылку. Рука дрожит.
Можно допить и упасть в новую жизнь, новую женщину, новую гонку, чтобы снова заглушить эту боль.
Можно остаться и позволить ей наконец-то пройти сквозь меня насквозь.
Откручиваю пробку, подношу к губам, но не пью.
Выливаю остатки в раковину. Коньяк стекает медленно, будто не хочет уходить.
Ставлю пустую бутылку обратно среди тарелок.
Пусть стоит.
Сажусь на табуретку. Ноги совсем ледяные, будто я правда стою на обрыве, а внизу бездна.
Ветер в груди усиливается.
Боль становится почти физической: дышать трудно, будто воздуха нет.
И всё-таки я не двигаюсь.
Сижу и позволяю ей быть.
Щемящая, холодная, огромная.
Впервые за пятьдесят лет не прячусь.
Снег за окном идёт тихо.
Посуда стоит.
Пустота стоит.
Боль стоит.
Я стою на обрыве, босой, в одной рубашке, и впервые не делаю шаг назад.
Пусть дует.
Пусть болит.
Пусть всё, что было, уходит вместе с этим холодом.
Посмотрим, кто останется, когда боль пройдёт, буду ли я еще здесь.