По ту сторону этого мира. Глава 33. Танзанит

Воздух еще дрожал от остаточного жара, а едкий запах горелой чешуи и обугленной плоти сжигал ноздри. На мгновение Элиана почувствовала исходящую от Левиафана ауру осколка, пульсирующую внутри чудовища. Ее взгляд, прикованный к монстру с телом кита, покрытому острыми драконьими чешуйками, лихорадочно искал ее источник. Из пасти, усеянной клыками, острыми как заточенные кинжалы, вырвался первобытный рев, а изогнутые рога и острые, когтистые плавники, напоминающие драконьи крылья, делали его облик воплощением чистого ужаса.
В глубине раскаленной плоти чудовища, Элиана увидела отблеск темного сине-фиолетового осколка. Но едва девушка успела его заметить, как по краям чудовищных ран начали пульсировать тусклые, иссиня-черные огоньки. Тонкие темные нити из чистого мрака, потянулись по поврежденной плоти, оплетая ее, восстанавливая разрушенные чешуи с пугающей скоростью. Раны затягивались на глазах, словно их никогда и не было. Ужас охватил Элиану, обжигая сильнее любого пламени. Магия осколка питала такого кошмарного, почти бессмертного монстра. Но времени на отчаяние не было. Элиана подняла свой посох выше и произнесла слова заклинания. Над Левиафаном возникла огромная, фиолетовая печать, пронизывающая воздух. Пока чудовище не закончило регенерацию, Элиана нанесла удар - мощный разряд молнии, за которым последовал оглушительный грохот грома. Левиафан на мгновение замер, его неестественное исцеление прервалось. Девушка бросилась к осколку, но, прежде чем она успела приблизится, его глаза, освещенные внутренним огнем, обратились к ней. Монстр очнулся. Плоть сомкнулась вокруг осколка, скрывая его внутри. А затем последовал удар хвостом, несущий в себе всю ужасающую ярость Левиафана. Элиану, словно пылинку, отшвырнуло от чудовища. Полет ее тела был стремительным и неконтролируемым. Воздух вырвался из легких с болезненным стоном. Казалось, сама гравитация обратилась против Мирэль. Девушка пролетела несколько десятков метров, прежде чем Теодор смог перехватить ее. Он бросился навстречу падающей Элиане, и в момент столкновения его магия воздуха, словно невидимый щит, взорвалась вокруг них, рассеивая колоссальную инерцию падения. Удар смягчился, предотвращая самые страшные последствия.
Из пасти Левиафана вырвался водяной сконцентрированный луч, плотный и смертоносный. Тео подхватил Элиану на руки и, оттолкнувшись от земли, мощным прыжком взмыл вверх. Его тело окуталось потоками воздуха. Удар Левиафана скользнул возле его ног, рассекая прибрежные земли.
-Не хотелось бы использовать эту магию, но… - проговорила Мирэль, ее голос был напряжен, но тверд, пока она внимательно изучала чудище. - Ты сможешь отвлечь его на десять минут?
-Постараюсь, - коротко ответил Теодор, уже обдумывая стратегию их отчаянной битвы.
Элиана сосредоточилась, закрыв глаза и глубоко вдохнув. Она чувствовала, как сила Богини пробуждается внутри ее души. Теодор, подобно яростному вихрю, метнулся вперед. Его меч вспыхнул, готовый к череде атак. Бетельгейзе виртуозно обтекал исполинское тело монстра, оставляя глубокие, но, увы, быстро затягивающиеся раны в самых уязвимых местах. Внимание Левиафана полностью сместилось на него.
-Взываю к твоей силе, Богиня! - произнесла Элиана, и глаза ее вспыхнули изумрудным светом. В этот раз их соединение оказалось сильнее, чем когда-либо. Девушка постепенно принимала облик Богини, ее тело окутали золотистые магические потоки, которые закружились вокруг Элианы в небольшом урагане. В ее руках концентрировалась энергия, пульсируя и нарастая, а золотистый свет, исходящий от ее ладоней, становился нестерпимо ярким, ослепляя даже сквозь влажную дымку. И когда наконец вихри вокруг нее сплелись в сиянии, сконцентрировавшись в одной точке ее ладоней, Теодор отпрыгнул на безопасное расстояние, прикрывая глаза.
Божественный луч, будто сгусток чистой космической энергии, самой магии созидания и разрушения, вырвался из ладоней Элианы и с неслыханной скоростью устремился прямо в грудь Левиафана. Золотистое свечение полностью охватило чудовище, луч прошелся по водной глади далеко за пределы горизонта, поднимая вверх гигантские волны ряби.
Но даже такой опустошительный удар оказался лишь временной задержкой. Зияющая дыра в массивном теле Левиафана вновь начала затягиваться, оплетая сияющий осколок танзанита нитями темной плоти.
-Как же так? - прошептала Элиана, медленно опускаясь на землю. Ее прерывистое дыхание заглушало звуки вокруг. Изумрудное свечение глаз угасало, а связь с Богиней постепенно ослабевала.
Раненый Левиафан медленно повернул свою массивную голову, его пылающие глаза казалось, пронизывали Мирэль насквозь. Вокруг чудища расцвело с десяток мерцающих синих печатей, из которых вырвались сгустки воды, несясь со всей скоростью во врагов и в находящееся позади королевство Кёку.
Элиана вскинула руку вверх, и, использовав магию земли, возвела перед ними крепкую, высокую стену из плотно спрессованной породы. Теодор, в свою очередь, усилил ее магией ветра, придавая конструкции невероятную прочность. Стена дрогнула под сокрушительным напором, затрещала и, наконец, рассыпалась на множество обломков. Несмотря на их усилия, несколько мощных залпов водяной атаки все же пробились дальше, устремляясь к городу. Элиана, тяжело дыша, с трудом поднялась на ноги. Ее взгляд, полный тревоги, метнулся к Айлин - та, к счастью, сумела удержать мерцающий барьер.
-Вот же мерзкий гаденыш! - прошипел Теодор, стиснув зубы.
-Ты сможешь продержаться достаточно долго, чтобы удержать Левиафана? Как только Айлин наложит на него ослабевающие чары, используй свой самый мощный удар, чтобы отбросить это чудовище как можно дальше в океан, - голос Элианы звучал напряженно, но решительно.
-Сложные же ты мне задачи даешь, Элиана, - усмехнулся Теодор, хотя в его голосе слышалась стальная решимость. Он вытянул свой клинок перед собой, направляя его острие прямо в монстра.
-Рассчитываю на тебя! - ободряюще прокричала Мирэль.
Теодор подобно молнии, вонзался в Левиафана клинком, нанося быстрые и точные удары, заставляя чудище сосредоточится исключительно на нем. Он танцевал на грани жизни и смерти, маневрируя вокруг массивного тела, медленно, но верно оттесняя Левиафана подальше от границ Кёку.
Тем временем Элиана летела к высокой башне, где находилась Айлин. Целительница, видя, как стремительно к ней приближается Элиана, опустила руки - сияющий барьер над городом, который она так долго поддерживала, мгновенно ослабел, почти теряя свое свойство. Шейн чувствовала неимоверную усталость, она едва держалась на ногах.
-Айлин! - крикнула Элиана, соскакивая со своего парящего посоха. - Ты сможешь наложить на Левиафана какое-либо ослабление, проклятие или уязвимость к стихии?
-Я могу снизить его защиту и скорость регенерации, - ответила Айлин, ее голос был хриплым от напряжения. Но перед тем как начать, она на миг обернулась назад. Ее глаза, полные тихой печали и безграничной любви, нашли их - его и Лирелию, вцепившуюся в плащ отца. Сердце Блейда сжалось. Он не услышал слов, но этот взгляд был для него прощанием... Меняющаяся аура вокруг нее, готовящаяся к темному заклятью, была для него красноречивее любого крика. Он мог только крепче прижать к себе дочь, принимая как приговор ее молчаливое решение.
Слова древнего заклинания превратились в многослойную печать, на посохе целительницы формировалась сфера, наполненная едким дымом проклятия. Направив посох на Левиафана, Айлин выстрелила этой энергией прямо в его шею. Темно-фиолетовые руны вспыхнули на его чешуйчатой шкуре. Чудовище вздрогнуло, его массивные движения стали менее скоординированы, а иссиня-черные огоньки регенерации заметно потускнели, их пульсация замедлилась.
-Три минуты… - прошептала Айлин и в ее голосе звенела отчаянная мольба. - Большего не жди…
В тот же миг, почувствовав ослабление монстра, Теодор призвал мощнейшее заклинание ветра. Его меч описал широкую дугу, рассекая воздух, и потоки невидимой силы ударили Левиафана в грудь. С громким, протяжным ревом от которого содрогнулась вода, чудовище было отброшено на десятки метров дальше, в безбрежные просторы океана. А Элиана, оседлав свой парящий посох, мгновенно помчалась к Бетельгейзе.
-Взываю к тебе Шу! - властно произнес Теодор. С кончика его клинка вырвался огромный дракон, сотканный из клубящегося кристального ветра, его пасть была разинута в беззвучном рыке. К этому моменту подоспела Элиана. Девушка сосредоточила остатки своей магии и направила ее поток прямо в тело Шу, заряжая ветряного дракона разрушительным электричеством. Дракон, мерцающий сине-белыми вспышками молний, широко распахнул свою клыкастую пасть. Из нее вырвался бушующий, искрящийся поток энергии, который с ревом врезался в Левиафана, поднимая вокруг чудовища настоящий шторм. Грохот атаки сотрясал не только воду, но и сами небеса. Электрический вихрь разорвал плоть Левиафана, выжигая изнутри. Чудовище корчилось в конвульсиях, его рев звучал как предсмертный крик боли, а на его теле оставались глубокие рваные раны, которые затягивались теперь с заметным трудом.
-Надо с этим заканчивать! - решительно произнесла девушка, зная, что это их последний шанс.
Рука Элианы взметнулись вверх, сотня разноцветных магических печатей окружило Левиафана, образуя многоцветный круг. Из каждой печали вырывались концентрированные лучи стихий - вода, огонь, земля, воздух, молния, звук и лед. Все они, сошлись в одной точке, пробивая защиту и чешую Левиафана. Чудовище взревело в агонии, его крик разнесся по океану. Элиана движимая последним всплеском отчаяния и надежды, рванула к обнаженному, сияющему в глубокой ране, осколку танзанита. Ее пальцы коснулись холодной поверхности камня за мгновение до того, как чудище, почувствовав угрозу, попыталось улизнуть. В ушах резко прозвенела тишина. Не та, что наступает после грохота, а внутренняя, внезапная и абсолютная - словно в дальнем уголке сознания навсегда захлопнулась дверь. Мощная волна энергии вырвалась от их соприкосновения, и в тот же миг осколок растворился в теле Элианы. Его тепло разливалось по венам, придавая сил, оставляя после себя непривычную пустоту, а Левиафан, лишенный осколка, задрожал. Его зловещий силуэт медленно рассыпался, превращаясь в клубы темного дыма. Кошмар, казалось, наконец-то подходил к своему концу.

С последним, вымученным выдохом, что вырвался из ее груди, Айлин покачнулась и безвольно осела на землю. Элиана мгновенно ощутила обрыв связи с подругой и обернулась в сторону Кёку. Взмахнув посохом, девушка исчезла в белоснежном сиянии, моментально оказавшись рядом с целительницей.
-Айлин! - крик сорвался с губ Мирэль, когда она подхватила падающее без сознания тело. - Не смей умирать! Слышишь!
Элиана опустилась на колени, ее дрожащие пальцы легли на грудь Айлин, и слова исцеляющего заклинания наполнили окружающий воздух. Она вкладывала в них всю свою волю, весь свой скромный дар целителя. Но то, что она ощутила, заставило ее замереть. Это был не просто упадок сил. Айлин переступила черту. Она довела свой магический резерв до катастрофического истощения.
В мире Селестии это состояние носило страшное имя - магическая кома. Когда жизненные силы иссякали раньше, чем восстанавливалась мана, а сознание, защищая самое ядро души, уходило в непроглядную оборону. Выход из нее был битвой, которую человек должен был выиграть в одиночку. Прогнозы были пугающи: сутки беспамятства, месяцы безмолвия, а в самых тяжёлых случаях - годы или десятилетия немого существования, пока искра души не наберется сил, чтобы пробиться обратно.
Если для Элианы истощение оборачивалось глубоким, но кратким сном - словно ее истинная природа лишь ненадолго отступала, - то для Айлин, для Блейда, для любого мага или воина Селестии - это была лотерея с ужасающим, непредсказуемым сроком. И лишь немногочисленные целители знали о великой песне, способной мягко вывести душу из этой тюрьмы.
Именно дар целительства, особенно более высокоуровневая магия песен, всегда оставалась для нее непостижимым искусством. Мирэль старалась восстановить жизненные силы Шейн, насколько это было в ее силах. Наконец, спустя долгое время усердного чтения заклинания, состояние Айлин стабилизировалось - дыхание стало ровное, пульс увереннее, но глаза девушки так и оставались плотно закрытыми.

Дни сменились неделями, недели - месяцами. Победа над Левиафаном принесла мир в королевство священной мелодии, но для Элианы и ее близких она обернулась новой болью. Айлин, выдержавшая непосильную магическую нагрузку, впала в глубокую кому. Ее тело лежало неподвижно, и лишь слабое дыхание и ритмичный пульс говорили о том, что жизнь теплится. Элиана без устали поддерживала ее жизненно важные функции, отгоняя саму смерть, но пробудить подругу не могла.
Блейд был мрачен. Боль утраты Айлин, которая стала ему родной, была частью его семьи, давила на него тяжелым грузом. Их маленькая дочь - Лирелия, постоянно спрашивала, когда же проснется мама, которая так внезапно исчезала из ее жизни. Всепоглощающее чувство вины за то, что Элиана не смогла защитить Айлин, словно ядовитый плющ, оплетало ее сердце. Блейд и Теодор, видя ее безмерные страдания, пытались успокоить девушку, нашептывая слова утешения. Они напоминали, что это был единственный шанс спасти королевство, что Айлин сама приняла это решение. Но их слова лишь заглушали боль на мгновение, не изгоняя ее насовсем.
Спустя долгие месяцы, когда дом окончательно окутала гнетущая тишина, прерываемая шепотом и тяжелыми вздохами взрослых, маленькая Лили тайком прокралась в комнату матери. В своих крохотных ручках она сжимала плюшевого львенка, которого подарила ей Шейн в ее первый день рождения. Девочка тихо подошла к кровати и в слезах отчаянно звала маму, но та не откликалась. Глубокий магический сон поглотил ее после встречи с Левиафаном.
Сквозь пелену слез, взгляд маленькой Лирелии упал на магический посох матери, что стоял, прислоненный к прикроватной тумбочке. В его изящных, но в тоже время простых изгибах девочка всегда видела что-то невероятно волшебное. Движимая инстинктом, она протянула маленькую ручку и осторожно коснулась прохладной, резной поверхности посоха, словно ища в нем утешения.
В ответ на ее прикосновение, из навершения посоха Шейн вырвалось мягкое бледно-розовое свечение, которое тут же заполнило комнату. На полу, под кроватью целительницы, вспыхнули очертания сложной магической пентаграммы, чьи линии сплетались в замысловатый узор. Ласковый ветер подхватил легкие пряди волос Лили и кружевные оборки ее детского платья, пока линии печати принимали свой завершенный вид. Лирелия, онемевшая от внезапного потока магии, лишь сильнее сжала рукоять посоха. Но едва печать сомкнулась невидимая сила любви и надежды, заставила Лили протянуть вторую руку и коснуться бледной, прохладной ладони Айлин.
-Мама… Пожалуйста проснись, - прошептала Лили, ее голос дрожал от сдерживаемых рыданий. - Я… папа… мы по тебе очень скучаем!