Елена Владимирова

                Нет в России даже дорогих могил,
                Может быть и были — только я забыл.
                Георгий Иванов
    
     Что может быть дороже памяти? Памяти и земли, которая хранит в себе такие же дорогие могилы. Может оттого и рождаются такие стихи, как «Анна Павлова», «Арина Родионовна», «Светлана Жарникова», «Александр Горовец», «На кончиках пальцев», «Александр Солодовников», «Николай Козырев», «Княгиня Оболенская», «Мастер», «Александр Чижевский», «Елене Владимировой»...
     Елена Владимирова. Необыкновенная русская поэтесса, память о которой незаслуженно предана забвению, а судьба, как и судьбы многих её современников, настолько драматична, что мой, посвящённый ей стих, пройдя через чувство кровной причастности к нашему общему с ней Отечеству, стал неким эпилогом к её удивительному таланту и к выстраданным её стихам, как, например, этот:

                Мы шли этапом. И не раз,
                колонне крикнув: «Стой!» -
                садиться наземь, в снег и грязь,
                приказывал конвой.
                И равнодушны и немы,
                как бессловесный скот,
                на корточках сидели мы
                до окрика: «Вперёд!».
                Что пересылок нам пройти
                пришлось за этот срок!
                И люди новые в пути
                вливались в наш поток…
                И раз случилось среди нас,
                пригнувшихся опять,
                один, кто выслушал приказ
                и продолжал стоять.
                И хоть он тоже знал устав,
                в пути зачтённый нам,
                стоял он, будто не слыхав,
                всё так же прост и прям.
                Спокоен, прям и очень прост,
                среди склонённых всех,
                стоял мужчина в полный рост,
                над нами глядя вверх.
                Минуя нижние ряды,
                конвойный взял прицел.
                «Садись!» Но тот не сел.
                Так было тихо, что слыхать
                могли мы сердца ход.
                И вдруг конвойный крикнул: «Встать!
                Колонна, марш вперёд!».
                И мы опять месили грязь,
                не ведая куда,
                кто, с облегчением смеясь,
                кто бледный от стыда.
                По лагерям – куда кого
                нас растолкали врозь,
                и даже имени его
                узнать мне не пришлось.
                Но мне, высокий и прямой,
                запомнился навек –
                над нашей согнутой толпой
                стоящий человек.

     Такие стихи – история страны без лоска. Стихотворение написано с беспощадной откровенностью и той оголённой правдой, о которой знать должен каждый, чтобы впредь подобное не повторялось. Чем больше я узнаю о судьбах людей того времени, тем больше в этом убеждаюсь. А вот как об этом написала сама Елена Владимирова:

                Не пишите эпитафий
                на погибших в заключенье.
                Ожидать от вас мы вправе
                хоть немного уважения.
                Нам не надо полувздохов.
                Мы не слов хотим, а дела,
                чтоб случившееся с нами
                продолженья не имело.

     Елена Львовна Владимирова (20.09.1901 – 1962) родилась в дворянской семье. Со стороны матери она принадлежит к династии адмиралов, ведших свою родословную от флотоводца Екатерины II Ивана Бутакова. Училась в Смольном институте благородных девиц. После Октябрьской революции порвала с родителями по идейным убеждениям и ушла из дома, в то время, как семья навсегда уехала из России.
     В 1919 году, став комсомолкой, воевала в Туркестане с басмачами, участвовала в организации помощи голодающим Поволжья. После гражданской войны вернулась в Петроград и поступила учиться на факультет журналистики Петроградского университета. Там она познакомилась с Леонидом Наумовичем Сыркиным, одним из организаторов петроградского комсомола, и вышла за него замуж. Родилась дочь – Евгения.
     В дальнейшем Елена Владимирова работала в «Красной газете», «Ленинградской правде», журнале «Работница». В 1937 году её муж стал редактором челябинской областной газеты «Челябинский рабочий», и она уезжает с ним в Челябинск.
     В августе 1937 года Леонид Наумович Сыркин и Елена Львовна Владимирова были арестованы. Мужа расстреляли, а Елена Владимирова выездной сессией Верховного суда СССР была приговорена к 10 годам заключения и 5 годам поражения в правах.
     Срок она отбывала в Севвостлаге. Во время Великой Отечественной войны под Сталинградом погибла её единственная дочь Евгения, вывезенная из блокадного Ленинграда. О её смерти Елена Львовна узнала в лагерной больнице.
     В примолкшей больничной палате она читала свои бесстрашные стихи, а узницы запоминали и, кто мог, записывал. На неё кто-то донёс. Суд проходил в мрачном закуте Магаданской тюрьмы. Вещественные доказательства – её стихи – лежали тут же...

                Хочешь покоя? Убей свою память!
                Сразу наступит покой:
                Глянешь спокойно пустыми глазами
                из оболочки пустой.

                Только – где мера тому, что ты прожил,
                чем ты сегодня живёшь?
                Сердце живым оставаться не может,
                если ты память убьёшь.

     Обращаясь к суду, Елена Владимирова сказала: «Наконец вы получили возможность  судить меня не по инсинуациям провокаторов, а за стихи, действительно мне принадлежащие. Я предупреждена, что вы меня приговорите к расстрелу, это высокое признание моих стихов...»
     Елена Львовна девяносто суток дожидалась в камере смертников своего последнего часа. В порядке снисхождения смертную казнь заменили пятнадцатью годами каторжных работ, но и на Колыме она продолжала делать то, для чего и пришла в наш тёмный и жестокий, но такой вдохновенный и светлый мир – писать стихи.
     В женском лагере «Вакханка» Тенькинского горного управления она стала писать поэму «Колыма». При этом, не имея возможности записывать её на бумаге, согласно её собственным позднейшим воспоминаниям вместе с подругой заучила всё наизусть, около 4000 строк.

                Мои стихи шагали по этапам
                Не спали ночь над нарами тюрьмы.
                Их трудный путь страданьями впечатан
                В нагую, злую почву Колымы.
                …Такой простор, что мыслью не охватишь,
                Такая даль, что слово не дойдёт.
                Зачем ты здесь?! Какого бреда ради
                Несёшь, склонясь, безликий этот гнёт?
                Идёшь в метель, в отрепьях и в опорках,
                От голода почти не человек,
                И брезжит чуть осадок боли горькой
                Из-под твоих отёкших век.
                Идёшь, согнув ослабшие колени.
                Как труп, как тень, из года в год подряд,
                И сквозь тебя в спокойствии отменном
                Твои друзья и родичи глядят...
    
     На своём крестном пути Елена Владимирова нашла друзей, и они помогали донести до нас её поэтические образы. Вряд ли условия, в которых она находилась, способствовали творческому вдохновению, но она как истинный воин Света слагала свои стихи. Она слагала их с таким же упрямым неистовством, с каким некогда девчонкой в красноармейском шлеме и с тяжёлой для неё винтовкой в руках, дралась в степях Туркестана с бандами басмачей.
     В 1955 году Елена Владимирова была освобождена и реабилитирована, восстановлена в партии. Начался сбор стихов, рассеянных за восемнадцать лет по тюрьмам и лагерям. Поэму «Колыма», записав по памяти, с помощью подруги, Елена Владимирова в 1956 году направила ХХ съезду партии.
     В 1957 году она вернулась в Ленинград, однако, несмотря на попытки опубликовать стихи, при её жизни они так и не были напечатаны.
Елена Львовна Владимирова умерла в 1962 году и была похоронена на Казанском кладбище в городе Пушкине под Ленинградом – в бывшем Царском Селе.
     На граните памятника друзья выгравировали стихотворную строку великой русской поэтессы Елены Владимировой:

                Живущих рядом – береги!