Богохульство Ф. М. Достоевского

Говорить «Достоевский» в России – стало нарицательным; однако это необходимо изменить, то есть – уж если говорим о Достоевском, да, Фёдоре Михайловиче, – то говорить должны мы правду, а не прославлять его в числе пророков. Да, он в ряду писателей нашего Отечества, но – он никогда не верил в Бога; об этом нужно говорить.

Глава 1. Эпитеты здесь не приложить


О чём был «Идиот»?

То самое его произведение, о котором говорят – да, говорят, – а слово это Бог, – что именно этот роман был величайшим замыслом русского писателя – и он же самый слабый в исполнении?

Достоевский не стыдился записать, что «неспособен» верить в Бога.

Что, вот, хотел бы – только – неспособен...

По сути, даже в этом – Достоевский Бога охулил, ведь как же, как же человек, созданный Богом, по образу и подобию Его – вдруг оказался неспособен верить в Бога!

Ведь, если человек так говорит, – не начат ли уже, вот с этих самых слов, – разговор с Богом – с третьим лицом, то есть со змием-искусителем, когда раб Божий – и о Боге говорит в третьем лице?

Вот, словно Бога он не знает!

Словно только что прочёл впервые это слово – Бог, – и недвусмысленно было ему, созданному Богом, – что он дышит благодаря Святому Духу!

А отчего же – эти протестантские сомнения у русского писателя?

Так вы прочтите, поначалу, «Идиота» – величайшего по замыслу и самого слабого по исполнению его романа – с чего же начинается рассказ, что взял Фёдор Михайлович за «точку исходную», какое обстоятельство вывел на первый план, буквально же с первых страниц, заглавие лишь обозначив: Лев Николаевич приехал из Швейцарии.

…Швейцарией продуло и моего брата, который стал бы им, моим братом, если бы его там не продуло – уберём в кавычки, взяв за нарицание, – «митрополита Илариона» Алфеева.

О последствиях его заграничной прогулки и западных вкусовых предпочтений, что заклеймованы цифипью, завистью и жаждой власти – мы будем узнавать ещё немало, – ведь он, чуждый понятий достоинства и чести, – оценил Россию в свою уродливую книжку:

«Иисус Христос: жизнь и учение» – не побоялся, богохульник!

К примеру, в своём – условно назовём – труде сие он предоставил точку зрения на первые слова Евангелия от Иоанна:

«Прежде всего, Иоанн начинает не с рождения Иисуса на земле, а с изначального бытия Слова Божия у Бога. Это Божественное Слово (логос), как свидетельствует из дальнейшего повествования, тождественно Сыну Божественному Иисусу Христу. Первые слова пролога говорят о том, что с пришествием в мир Иисуса Христа связано новое откровение о Боге. Ветхий Завет свидетельствовал об единстве Бога и не допускал никаких мыслей о том, что в Боге может существовать кто-то, кроме Самого Бога. Иоанн говорит об изначальном пребывании у Бога Слове Божием».

Евангелие от Иоанна начинается со слов:

В начале было Слово. 
И Слово было у Бога. 
И Слово было Бог.

Слово "логос" в древнегреческом языке впервые появилось в ранних текстах примерно в VIII—VII веках до н.э. Оно использовалось в различных контекстах, таких как философия, риторика и религия, и означало "слово", "речь", "рассуждение" или "принцип". Его можно встретить в текстах Гераклита, Платона и Аристотеля.

Как лингвистическая форма, она встречается в текстах Нового Завета только в составе сложного понятия:

— Слово, которое было в начале, и это же Слово было Бог. 
— И это Слово, о котором говорит Иоанн Богослов — Иисус Христос. 
— Иисус Христос — это Слово о Боге, и он же — Слово предвечное, воплощённое в единородном Сыне Божием. Слово, которое есть Сам Бог; Он родился раньше времени, как написано в Священном Писании: «Я и Отец — одно».

Иисус Христос, единородный Сын Божий, — Слово предвечное, воплощённое, — которое было в начале. Он — Альфа и Омега, начало и конец, Который есть, был и грядёт.


Глава 2. Слово как чудо

Слово о Боге – всегда чудо; слово рукотворное – есть идол.

А разве ж можно – быть с людьми – и между ними?

Ведь образ Божий отвергает человек, коль он решил, что между всеми – он задался этим вопросом!


Глава 3. Есть ли что-то, что сложно Богу?


Достоевский пишет о людях, которые отчаялись, а не о людях, которые поверили. Ведь землю рыхлят, чтобы сеять. Россия под покровом Богородицы, и революция была во спасение страны — земля перепахалась, чтобы Россия выжила. Россия остановила фашизм во Второй мировой войне. После поражения в русско-японской войне, как поднялась промышленность к началу Великой Отечественной!

Достоевский писал, что очень хотел бы верить в Бога, но к этому не способен.

Александр Невский, Сергий Радонежский, Дмитрий Донской — все верили в Бога. А Достоевский оказался неспособен поверить. Человек по образу Божию, прописал, что он не способен поверить в Бога — нет, вы вдумайтесь в это! Метанойя происходит в душе. Чудо происходит в душе. Чудо веры. И по чуду веры в душе Бог творит чудеса и на земле. Если Бог не дает чудо, то только во спасение.

Алёша Карамазов не просил о чуде, он не мог поверить в Бога, он искал доказательства, а не просил о чуде. Здесь важно понять разницу. Когда Пилат просил Христа доказать, что Он — Сын Божий, — Христос молчал. Алёша ждал от Бога доказательств, желая увидеть мощи нетленными, спецэффекта, чтобы вот уж сейчас-то точно поверить в Бога! Мощи святого старца Зосимы тлели во спасение. Если бы Алёше Карамазову было явлено чудо нетлеющих мощей, он бы впал в прелесть духовную и смутил бы многих. Этот юноша не прошёл испытание веры, он жаждал увидеть физическое чудо, чтобы поверить в Бога. А чудо без веры — это искушение.

Он стал целовать землю, то есть — прах. Алёша видел, что мощи Зосимы тлеют, — и это говорит лишь о том, что в его сердце не было веры. Когда Соня Мармеладова поехала за Раскольниковым на каторгу, это было всё то же блудное сожительство. Это ничего не изменило для её души. Есть ли что-то, что сложно Богу? Вспомните: Сара, жена Авраама, рассмеялась, когда Троица сказала ей, что в 90 лет она родит сына своему старому мужу. Нельзя смеяться Богу в лицо. Бог ответил Сарре: «Есть ли что-то, что сложно Богу?» А ведь это — ещё Ветхий Завет!

А правда в том, что Христос родился раньше срока — раньше денницы. Чем же отличались родители Богородицы? Они просили о чуде рождения ребёнка, когда им было уже за 60, и не сомневались, что так и будет, даже после того, как Бог сказал им об этом. Представляете, если бы отец Богородицы, праведный Иоаким, сказал архангелу Гавриилу о своём неверии? Не родилась бы Богородица. Но у её родителей была вера — и потому они просили о чуде. А Бог не может не прийти.


Глава 4. Русские, христиане, наша ответственность


«Я христианин», – это и безусловно, и, в то же время, недосягаемо; в том именно значении, понимании, что христиане по таинству Крещения.

Но, быть христианином, вести духовную жизнь, видеть смысл жизни в богообщении – это безусловное наше спасение, но – христиане, мы, русские, ещё в том смысле, что у нас христианский менталитет.

И вот в этом смысле, в этой ответственности за свою духовную жизнь – наше недосягаемое средствами земными, необходимое спасение души.


Глава 5. Уподобление образа Божия жертвенной любовью сердца молящегося.


«Ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его», — повествует слова Господа Иисуса Христа апостол и евангелист Марк (Марк. 7, 18).

«Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийство, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все зло изнутрь исходит и оскверняет человека» (Марк. 7, 21-23).

Человек — образ Божий; в 26 стихе 1 главы Книги Бытия говорится:

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] подобию Нашему». Однако протоиерей Ливерий Воронов в труде «Догматическое богословие» отмечает, что уже в 27 стихе 1 главы Книги Бытия сказано только о сотворении человека лишь по образу Божию:

«И сотворил Бог человека по своему, по образу Божию сотворил его».

Отец Ливерий приводит в толкование этих стихов Священного Писания Ветхого Завета рассуждение святителя Василия Великого:

«Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию»... Это волеизъявление содержит два элемента: «по образу» и «по подобию». Но созидание содержит только один элемент... ведь здесь (то есть в стихе 27) Он сказал «по образу», но не сказал «по подобию».

Сам отец Ливерий пишет на этот счет:

«Одно мы имеем в результате творения, другое приобретаем по своей воле. При первоначальном творении нам даруется быть рожденными по образу Божиему; своей же волей приобретаем мы бытие по подобию Божию...

Если бы Господь, создавая нас, не сказал предопределительно: «сотворим» и «по подобию», — если бы нам не была дарована возможность стать «по подобию», — то своими собственными силами мы бы не стяжали подобия Божия».

Своими собственными силами мы не стяжаем подобия Божия; на то есть единственно Божия милость, которая непостижима, но в полноте своей достигается в жертвенной любви.

Но что позволит человеку освоить ее, — это новое качество?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, обратимся ко двум ключевым понятиям: «любовь к Богу» и «любовь к ближнему».

Безрассудно было бы думать, что одно из них возможно обособить от другого. Оба проявления милости Божией, коснувшейся сердца человеческого, исчерпывают совершенствование души и трезвение ума.

Возможным свершиться тому делает первое, ничтожное и незаметное движение свободной воли во смирение и страх Божий, в познание первой буквицы жертвенной любви.

Любовь к Богу и любовь к ближнему — есть выражение воли Божией и воли человека в полном созвучии. Любовь к ближнему, которая никогда не погибает (1 Кор. 13:8), нераздельна с истинной верой (1 Ин. 3:23; 5:1; Еф. 6:23; 1 Фес. 5:8; 1 Тим. 1:14; 2 Тим. 1:13) и рождается через веру (1 Петр. 1:21; 1 Ин. 5:1; Еф. 1:15; Кол. 1:4; 2 Фес. 1:3; Филим. 1:5), являясь плодом Духа (Гал. 5:22; Кол. 1:8; 2 Тим. 1:7) и происходя единственно от Бога (1 Ин. 4:7; 1 Фес. 3:12).

Любовь к Богу образуется в сердце человеческом Духом Святым (Рим. 5:5; Гал. 5:22; 2 Фес. 3:5) посредством нового рождения в нем (Втор. 30:6; Ин. 5:1), и делает возможным общение с Богом (1 Ин. 4:16), совершенно изгоняя всякий сердечный страх (1 Ин. 4:18).

Но как следует понимать «сердечный страх»? Обратим внимание на два корня в этом термине: «страх» и «сердце».

Термин же «сердце» имеет в своей транскрипции еще одно понятие — «сердце возрожденное», которого мы уже касались между строк.

Итак, сердце — злое и испорченное от природы (Быт. 8:21; Притч. 22:15; Еккл. 9:3; Иер. 17:9), вследствие грехопадения человека. Однако ему, как в образе Божием, необходимо возрождение (Иер. 4:4, 4; Иез. 18:31; Иак. 4:8; Рим. 7:6; Еф. 4:23), то есть уподобление образу Божиему. Но никто не может очистить свое сердце (Притч. 20:9), а только вера очищает его (Деян. 15:9; 26:18; 1 Петр. 1:22).

Страх нечестивых не является страхом Божиим (Быт. 20:11; Пс. 35:1; Прит. 1:29; Ис. 57:11). Страх же Божий — дар Божий (Иер. 32:39,40), самой премудрости (Иов. 28:28; Притч. 15:33) и источником жизни (Притч.14:27), побуждая избегать греха (Исх. 20:20; Пс. 4:4; Притч. 14:16; 16:6; Иов. 1:8; 2:3).

Страх Божий способен предотвратить любое уныние. Синонимом ему может послужить только одно слово: «любовь».

Любой страх, кроме страха Божия, — есть грех; так, страх по своей природе греховен. Если же прочесть эти строки со словом «любовь», то становится яснее их смысл.

Мы, из любви ко Преблагому Господу, призваны избегать греха, но как это возможно, если любовь к Богу — не возвеличивающаяся способность человека, а следствие соприкосновения сердца его с божественной благодатью? Грех же произрастает изнутри сердца нашего; оружия, способного пронзить человека, созданного по подобию Божиему, не существует. Оттого мучается душа, запертая изнутри.

Тогда как у исповедующих веру в Господа — нескончаемый резерв. Кто добровольно коснулся ее, тот уже окормлен Любовию. Однако дверца сердца отпирается обоюдно с двух сторон: сердце, испорченное от природы, стремится и сподобляется к унынию. Растопить же его в образе Божием и окормить Любовию может только кровь Самого Господа — Искупительная жертва, сопричащение которой делается возможным в молитвенном обращении к Богу.

В молитве достигается естественное состояние души. Как ад побежден Богом, так и молитва — самая скорейшая помощь в тоске. Искренняя молитва исцеляет душу неизбежно, как неизбежно всенаполняющее действие любви. А молитва — это действенная любовь ко Господу; только в молитве достигается узнаваемость образа Божия в человеке. Человек, который узнаваем Богом, направлен созвучно с промыслом Божиим о нем.

Воля человека, призванного к святости, не может избежать промысла Божия; уклоняясь же от него, он долгий путь стяжает почти вслепую, но верно — к единственной цели: уподобиться образу Божию.

Так, человек, родившийся по образу Божию и призванный ему уподобиться, достигает постижения совершенной Любви — жертвенной, которая выражается и становится возможной в любви к ближнему и любви ко Господу, достигая которые смирением сердца и познанием страха Божия.

Так — человек призван к богопознанию, однако грехопадением запер свою душу, связал свои помыслы — но Преблагой и непостижимый Господь искупил нас Своей кровью, сделав возможным для человека богообщение, живоносным источником которого является молитва.

Так, человек призван к становлению образом Божиим; но не своими силами он достигнет этого созвучия, а милостью Творца.

Смирением и в страхе Божием укрощая упрямость сердца, стяжая любовь к ближнему и постигая любовь ко Господу, — душу свою и помыслы свои совершенствуя, — человек обретает сердце возрожденное.

Сердце возрожденное, — что является сердцем новым (Иез. 11:19; 18:31; 36:26; Рим. 7:6; Евр. 4:23), — знает и боится Бога (Иер. 24:7; 32:39) в любви к братьям своим (1 Петр. 1:22) и ко Господу (Втор. 6:5; 10:12; 30:6; Мф. 22:37; Мк. 12:30,33; Лк. 10:27), пребывая молящимся (1 Цар. 1:13; Пс. 118:58,145) и достигая совершенства своего в Боге (3 Цар. 11:4).


Глава 7. Окормление противого сердца неусыпаемым Словом Божиим — непобедимая победа.

Укроти, Господи, роптивость сердца! Избави от помыслов тщеславных!


«Молитва — непобедимая победа», — так говорит с нами преподобный Серафим Саровский. В молитве достигается единственное угодное звучание свободной воли человека — узнаваемость образа Божия в нём. Так, человек, который уподобился богообщению, который стремится разговаривать с Господом, будет близок каждому человеку. Но и помимо воли ближнего невозможно обратиться к нему с живым опытом соприкосновения с милостью Господа. Однако, как всякая жизнь держится на Великой божественной благодати, так и ничем не сможет насытиться душа, кроме жизни в Боге.

Только Богом жизнь наполняется. Душу, не расточая себя, в себялюбии и самоугодливости не сходя, необходимо преобразовывать свой ум и сердце. Всё, что закрыто, всё поверхностно — так и человек не может быть самоцелью; человек, который имеет свободную волю, но не самостоятелен в образе своём, являясь в созвучии с ближним — откликом милости Божией и нескончаемой Любви.

Молитва, которая никогда не кончается, — устремление души человеческой к Господу. Она единственно быстро учит сердце доверять Богу, не пытаясь умом всё объять и во всё вникнуть — чтобы человеческое служило Духу Святому. Доверять Богу — постигать невозможную истину, что Промысл Божий — больше любого испытания и всех трудностей, какие только есть, и что они исцеляют нашу волю и помыслы, воспалённые в суете.

Как в суете нет возможности пребывать в образе живом, так нерушим один лишь Бог — и всё, что в Боге, вечно.

Как устремление души человеческой к Господу неусыпаемым Словом Божиим побеждает острие тщеславия, так через сожаление сердце учится терпению — и сопричащается вере.

Вере, которая является убеждением в вещах невидимых (Евр. 11:1; 11:27), — делает настоящим ожидаемое (Евр. 11:1), и производит послушание к Богу (Ин. 6:28–29; Деян. 11:21; Откр. 14:12), а также победу над диаволом и миром (1 Ин. 5:4–5; Еф. 6:16).

Вера в то, что воплотиться мог только сам Бог, который един в трёх Лицах (Мф. 28:19; 1 Ин. 5:7; 1 Петр. 1:2; 1 Кор. 12:3–6; Кор. 13:13; Еф. 4:4–6), — существует из Себя Самого (Исх. 3:14; Ис. 41:4; 43:10; 44:6; 48:12; Откр. 1:17; 22:13), совершенен (Мф. 5:48), нетленен (Рим. 1:23), наполняет небеса и землю (3 Цар. 8:27; 2 Пар. 2:6; 6:18; Иер. 23:24), и есть Любовь (1 Ин. 4:8, 16).

Так, мы живём не одни, как «не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:29–30).


Глава 8. Метанойя искупительной жертвы: роль свободной воли наследующих спасение


Закон Божий есть закон Любви, отступление от него порождает грех. Но можем ли мы предположить, что отпадение Денницы от Бога — и появление зла — было неизбежно? Можно ли считать, что грех имеет собственное начало в мире Божием, мире всемогущего, непостижимого Господа, который сам есть Любовь и Истина? Ответ может быть один: это решительно невозможно.

Однако в таком случае перед нами встают два ключевых вопроса, связанных общей цепочкой понятий:

— Для чего Бог попустил отпадение Денницы?

— И гораздо более сложный: какова роль свободной воли человека в искупительной жертве?

Для ответа на эти вопросы нам понадобятся несколько опорных точек, в которых необходимо разобраться:

— Денница до отпадения — божественное знание, отражение свободной воли.

— Гордыня, положившая отпадение от Бога, есть следствие отрицания промысла Божиего и бесконечности божественного знания.

— Любовь, бесконечное знание — истина, что есть отражение свободной воли.

— Божественное знание — любовь, и оно также истинно, как и образ Божий в творении Его; отрицание его — хула.

— Человек имеет возможность наследовать спасение, но для поворота к Богу была необходима метанойя — крестное искупление.

— Бог непостижим, Его промысел невозможно понять, но в доверии к божественной любви совершается становление свободной воли — истинной.

Прежде всего, мы должны задаться вопросом: кто по сути своей ангелы в христианском вероучении? Епископ Серафим (Звездинский) в своей работе «Ангелы» пишет:

По своей природе, учит нас слово Божие, ангелы — это духи. «Не все ли суть служебные духи, — говорит ап. Павел, — посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Евр. 1:14).

Блаженный Феофилакт Болгарский трактует эти слова следующим образом:

Посмотри, какое небольшое различие полагает Он между тварями; хотя большое расстояние между ангелами и людьми, однако он поставил их близ нас, ибо твари не много возвышаются над тварями. <...> Заметь, что ангельское дело — служить спасению людей, больше же делу Самого Христа. Посему не должно пренебрегать таким служением.

Таким образом, главное, что нам следует понимать о природе ангелов в рамках настоящей работы, — она полагает их служить наследующим спасение. Это любопытный термин, и мы остановимся на нем подробнее.

Как становится ясно из толкования блаженного Феофилакта, под словами этими подразумевается человечество, но здесь важна оговорка. А именно: все люди имеют возможность наследовать спасение, но наследовать спасение возможно только жизнью по закону Божиему. Данное замечание крайне важно для нашего исследования.

Но вернемся к вопросу об ангельской природе. Епископ Серафим отмечает также важнейшее качество, присущее ангелам:

Ангелы уже не могут грешить. Вначале они, по учению блаж. Августина, созданы были Богом с возможностью грешить, затем, неуклонным упражнением своей воли в добре, они перешли в состояние возможности не грешить, и, наконец, укрепившись в послушании Богу, силою божественной благодати, настолько усовершились, что достигли состояния невозможности грешить.

Ключевым моментом в понимании природы ангелов является замечание об их «неуклонном упражнении своей воли в добре», в которой укрепившись, они «силою божественной благодати, настолько усовершились, что достигли невозможности грешить».

Нам стоит обратить внимание на эту смысловую связку. Ангелы, как твари Божии, обладают свободной волей, согласно христианскому вероучению. Оттого Господь, который есть Любовь и Истина, не являл насилие над их волей, и оттого ангелы также могли грешить. Однако упражнением воли в добре, и — что важно — силой божественной благодати — они достигли совершенного состояния невозможности грешить.

О силе божественной благодати также стоит сказать подробнее.

Как же следует трактовать эти слова? Нам кажется, что верным будет сказать о непостижимой человеческому и никакому другому тварному пониманию силе милости Божией, дарующей спасение наследующим его и являющей бесконечное знание. Принятие или отрицание его склоняет свободную волю к истине или хуле соответственно.

Так, мы должны подойти к первому вопросу нашей работы: для чего Бог попустил отпадение Денницы, возникновение зла в созданном Им мире. И, говоря об отпадении ангела Божия, нам следует обратиться к главному источнику христианского вероучения — Библии.

В тексте Ветхого Завета стоит обратить внимание на главы 28 Книги пророка Иезекииля и 14 Книги пророка Исаии:

Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями: рубин, топаз и алмаз, хризолит, оникс, яспис, сапфир, карбункул и изумруд и золото, — всё, искусно усаженное у тебя в гнездышках и нанизанное на тебе, — приготовлено было в день сотворения твоего. Ты был помазанным херувимом, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония (Иез. 28:12-15).

Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней (Ис. 14:12-15).

Из приведенных отрывков ясно, что причиной отпадения ангела Божия стала гордыня. Здесь необходимо отметить: отпадение не было неизбежно, поскольку зло не имеет собственного начала в мире Божием; но там, где возникает гордыня, неизбежно отпадение от Бога.

Разберем библейское повествование внутри наших тезисов, предложенных в начале настоящего исследования.

Денница — до отпадения — божественное знание, отражение свободной воли. Ангелы — духи, они не из мира тельного, а из мира небесного. И Богом наделены с создания своего свободной волей. Как мы уже отмечали, изначально они могли грешить, однако здесь важно указать еще один важный момент: ангелы призваны служить людям. Свободная воля ангелов столь же имеет божественное происхождение, сколь и воля человека, однако ангелы не знают материальной жажды или голода, а только духовную жажду; отчего и возможность грешить у них иное качество, поскольку все происходит в нетельной плоскости.

Гордыня, послужившая причиной отпадения от Бога, есть следствие отрицания промысла Божиего и бесконечности божественного знания. Мы вновь должны обратиться к понятию божественной благодати. Говоря о непостижимой человеческому и никакому другому тварному пониманию силе, исходящей из божественной Любви и являющейся бесконечным знанием, нельзя не отметить, что гордыня, послужившая отпадению Денницы, противопоставляется и самой ангельской природе, и делает невозможным постижение Истины. Истина, в свою очередь, — есть явление сугубо промысла Божиего. И здесь есть еще один любопытный момент, требующий указания.

Согласно христианскому вероучению, Бог сам есть Истина. Однако мы не можем отождествлять ее и непостижимого Господа. Да, Бог есть Истина, и все истинное — божественное, и да, Истина не может быть отделена от Бога. Но всемогущий и непостижимый Господь есть первичное, бесконечное и безначальное; Истина же — нечто вторичное.

Потому мы приходим к выводу, что Истина есть отражение божественной Любви, которой даруется свободная воля тварям Божиим. И падение ангела в противопоставлении Истины к Богу показывает, что Истина может существовать и без Бога — даже больше, чем Бог. В этом и заключается гордыня Денницы, сделавшая возможной хулу.

Но не только лишь в этом состояло отпадение ангела. Если зло не может иметь собственного происхождения в мире Божием, то как стала возможной извращенная воля Денницы, совершенного ангела?

Сам блаженный Аврелий Августин задается этим вопросом:

Если же и сам он, по извращенной воле своей, из доброго ангела превратился в дьявола, то откуда в нем эта злая воля, сделавшая его дьяволом, когда он, ангел совершенный, создан был благим Создателем?

И святой находит ответ:

Мне стало ясно, что только доброе может стать хуже. Если бы это было абсолютное добро или вовсе не было добром, то оно не могло бы стать хуже. Абсолютное добро не может стать хуже, а в том, в чем вовсе нет добра, нечему стать хуже.

И далее:

И для Тебя вовсе нет зла, не только для Тебя, но и для всего творения Твоего, ибо нет ничего, что извне вломилось бы и сломало порядок, Тобой установленный. Злом считается то, что взятое в отдельности с чем-то не согласуется, но это же самое согласуется с другим, оказывается тут хорошим и хорошо и само по себе.

Ясно, что абсолютное добро — это то, к чему твари Божии должны стремиться произволением своим. В этом заключался труд ангелов.

Падение Денницы стало возможным потому, что, наделенный свободной волей, он попустил абсолютное добро — истинный образ Божий в творениях Его — без стяжания. Аврелий Августин прямо говорит, что «злом считается то, что взятое в отдельности с чем-то не согласуется, но это же самое согласуется с другим, оказывается тут хорошим и хорошо и само по себе».

Невозможна частичная Истина, и невозможно отделить от нее часть. И достижение абсолютного добра возможно только в созвучии с ней, в созвучии с Господом. Но невозможно быть созвучными в Боге, своей волей находя ответы; ответы же даются только божественной благодатью. При попытке только лишь своей волей постигнуть ответы, воля делается несвободной, а порабощенной грехом. Созвучие становится невозможным, и происходит отпадение от Бога.

Так зачем же попустил всемогущий Господь отпадение Денницы? Да, чтобы спасение имело свободную волю созданий Божиих, чтобы она не была погублена грехом.

Блаженный Августин в «Исповеди» отмечает об этом, затрагивая уже и грехопадение людей:

«Скатился ангел, скатилась душа человеческая. По ним видим, в какой глубокой и мрачной бездне находились бы все духовные создания, если бы Ты не сказал в начале: „да будет свет!“ и стал свет, и к Тебе поспешно не прильнули бы все умные духи небесного града Твоего, успокоившись в Духе Твоем...»

Человек имеет возможность наследовать спасение. Но из Священной истории мы знаем, что для поворота к Богу была необходима метанойя — крестное искупление.

Искупление, исходящее от Бога и совершенное Христом. В книге пророка Исаии указано:

«Он гоняется за пылью; обманутое сердце ввело его в заблуждение, и он не может освободить души своей и сказать: „не обман ли в правой руке моей?“ Помни это, Иаков и Израиль, ибо ты раб Мой; Я образовал тебя: раб Мой ты, Израиль, — не забывай Меня. Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя. Торжествуйте, небеса, ибо Господь соделал это. Восклицайте, глубины земли; шумите от радости, горы, лес и все деревья в нем; ибо искупил Господь Иакова и прославится в Израиле» (Ис. 44:20-23).

Искупление обманутого сердца совершено не тленным, а кровью Христа. Так сколько может человек искать истину, несмотря на свою немощь, — божественная благодать открывает ей путь. В чем же роль человека в искупительной жертве?

Чтобы ответить на эти вопросы, вновь обратимся к священным текстам Ветхого Завета. В книге пророка Иезекииля приводятся слова:

«Серебро свое они выбросят на улицы, и золото у них будет в пренебрежении. Серебро их и золото их не сильно будет спасти их в день ярости Господа» (Иез. 7:19).

Можно понять их так: ни одна правда человеческая не способна приблизиться к божественной истине, и потому искупить свою немощь и грех человеку невозможно. Однако Господь говорит: «Ибо так говорит Господь: за ничто были вы проданы, и без серебра будете выкуплены» (Ис. 52:3).

Итак, какая же роль у свободной воли человека в искупительной жертве?

Здесь мы подходим к последнему тезису: Бог непостижим, Его промысел невозможно понять, но в доверии к божественной любви совершается становление свободной воли — истинной.

Рассмотрим эту позицию подробнее.

Преподобный Исаак Сирин в беседе «О доверии к Богу, рождающемся от знания истины и от истинной веры...» отмечает:

«Тот, кто боится греха, не боится сатаны. И все, кто жаждут дарования, не боятся искушений. И тот, кто твердо верует, что перст <Бога> управляет всем творением Его, ничем не бывает обеспокоен.»

Ибо знание истины наполняет сердце миром и укрепляет человека в радости и уверенности. Многи и восхитительны советы его: они истинны и просвещают очи. <...>

Ибо отсутствие веры лишает человека истинного знания о Боге и того доверия к Нему, которое он должен иметь на всякое мгновение.

Ясно, что только при доверии к Богу, при признании свободной волей Его Истиной и Истину неотделимой от Него, возможна вера. А что такое вера? Вера — это явление Бога навстречу малейшему, ничтожному произволению человека к Нему.

Только в решимости можно верить, и именно в решимости спастись заключается роль человечества в искупительной жертве. И совершается становление свободной воли наследующих спасение — истинной, такой, которой она была по промыслу Божиему. И искупается гордыня, и достигается ангельское совершенство — качество абсолютной добродетели, когда человек уже не сможет грешить.


Глава 9. Солёная почва Церкви

Церковь не может стоять в пустыне, на сухой земле, Церковь будет в морях, в солёной воде.


Глава 10. Взойдёт всё, что могло взойти

XX век – это не история о том, как «плохие были против хороших»; это искупительные страдания самой церкви.

Монолог подпоручика из к/ф «Солнечный удар», режиссер Н.С. Михалков: «Все сами сделали. Все своими руками сделали. Что, я что-то не видел? Мы что-то не видели? Не понимали что-то? Я все видел, все понимал. Только ручками своими ни к чему прикасаться не хотел. А зачем? Пусть это кто-то другой. Пусть это как-то само рассосётся. И успокоились. Страна большая – здесь загадим, туда перейдем, на чистую травку, там усядемся. Места много. Обойдется. А не обошлось. Какую страну загубили».

XX век – это зерна от плевел: «Бог взял семена из миров иных и посеял на всей земле», и взошло все, что могло взойти».


Глава 11. Бесовление ненавязчивое

Люди сами себя окручивают, 
потому как зло, известно же, 
не имеет самостоятельного начала, 
оттого бесы только что и могут, 
что предложить свои бесовские проделки, – 

но не могут знать, 
приняли ли мы их на размышления, 
оттого и оказывается, 
что люди сами себя же окручивают, 
вымышляют и приписывают люди бесам ту силу, 
которой у них нет, – 
силу самостоятельную, 
которая есть действие воли Божией, 
действие Духа Святого, – 

и окручивать себя подобного рода думами – 
есть хула на Духа Святого. 


Глава 20. Бог не может не прийти


Глава 21. Об участях Великолепных Лоренцев


Слово — это Царствие Небесное, внутри нас есть. Вы подумали, что придав иную форму, содержание станет неразличимым, податливым ко всякой лжи — той самой лжи, которая в основе своей имеет только сребролюбие, сластолюбие и славолюбие. За этим допущением стоит непонимание самой сути человеческой природы, а значит, и её божественного происхождения. Храм слова — душа.

Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «Как червь, зародившийся внутри плода, истребляет всю внутренность плода, оставляя только его оболочку, так и лицемерие истребляет всю сущность добродетели». И только внешней форме присуще бесовление, которое отвергает ту единственную жемчужину и скупает вместо неё города в человеческих сетях.

Я кровожадна в защите тех, кого невинно бьют.

— конечная глава —