Великий мистик и фольклорист Уильям Йейтс

   
                Йейтс Уильям Батлер
                (1865–1939)
               
                Столешницы дубовый щит,
                Меч древний, что на нем лежит,
                Бумага и перо -
                Вот все мое добро,
                Оружье против злобы дня.
                Йейтс
       Великий  ирландский поэт, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 1923 года (со следующей формулировкой: «За вдохновенное поэтическое творчество, передающее в высокохудожественной форме национальный дух»). Он впервые создал великую ирландскую поэзию на английском языке, став для новой ирландской литературы тем, кем был Пушкин для литературы русской. Йейтс повлиял на характер целой эпохи ирландской литературы. Его творчество получило мировое признание как  певца изумрудного острова и кельтских туманов.  Поэт это понимал  и ощущал себя "частью небесных созвездий":

Из Страны Юных отведал я эля
И плачу, ибо открылся мне мир вокруг.
Был я ореховым деревом, и висели
Звезда Путеводная и Кривой Плуг
Среди листьев моих в далях столетий,
Я стал тростником, что топчут кони,
Человеком, ненавидящим ветер,
И я знаю, что головой бессонной
Никогда к любимой груди не прижмусь,
Не наиграюсь роскошными волосами,
Хотя тростники на земле и в небе гуси
Кричат о моей любви жалостными голосами.

        Поэт жил в стране, которая веками боролась за свою независимость. Ещё в IV веке до нашей эры на земли будущей Ирландии начали прибывать кельтские племена из Европы. В VIII веке сюда пришли викинги из Скандинавии. В начале XI века ирландцы под предводительством короля Бриана Бору одержали победу и изгнали захватчиков. Однако в 1171 году английский король Генрих II вторгся в Ирландию, а в XVII веке англичане захватили северные области и расселили там протестантов из Англии и Шотландии. Подавление Ирландии Кромвелем привело к гибели 5/6 её населения. Ирландский язык был запрещён, а официальным стал английский.
        Картофель стал основой рациона простых ирландцев. Но из-за неурожая четверть населения (до полутора миллионов человек) погибла. Люди бежали в Америку в поисках лучшей жизни. Если в 1841 году в Ирландии жило чуть больше 8 миллионов человек, то к 1901 году их осталось всего 4,5 миллиона. Но борьба за свободу не прекращалась. В 1919 году после революции была создана Ирландская Республика, включавшая всю территорию острова. В декабре 1921 года Ирландия получила статус доминиона, который назывался Ирландским Свободным государством. В 1949 году, уже после смерти Йейтса, Ирландия была провозглашена независимой республикой.
        В творчестве Йейтса отразился дух времени. Он писал о старинных ирландских мифах и легендах, размышлял о жизни и её этапах, создавал песни о любви, природе и искусстве. Но также он писал о тяжёлой жизни страны, раздираемой войнами и восстаниями.
         
                Детство, юность, первые шаги в творчестве

      Уильям Батлер Йейтс родился в ирландском Сэндимаунте. Он часто вспоминал родные места, где провёл детство, с тоской и нетерпением ждал каникул, чтобы вернуться туда. В Сэндимаунте он чувствовал себя свободным, окружённым морем и горами, ощущая волшебство в каждом уголке: в старинных ирландских названиях, рассказах рыбаков и крестьян, суевериях слуг о чудесах и духах.
       Его отец, Джон Батлер Йейтс, был адвокатом и художником-портретистом. Он с ранних лет привил сыну любовь к искусству, читая ему стихи, в основном драматические монологи Шекспира и Шелли. Джон Батлер отличался интеллектуальной честностью и независимостью. Позже Йейтс писал ему: «Как полна моя философия жизни, унаследованная от тебя, за исключением лишь деталей».
        Мать Йейтса, Сьюзан Поллексфен, была дочерью богатого торговца из Слайго. В детстве Уильям был физически слабым и одиноким. Его дед, Уильям Поллексфен, был величественным, но молчаливым, дядя Джордж — склонным к ипохондрии. Мать была доброй, но погружённой в заботы, а отец — требовательным и вспыльчивым.
       В 1867 году, когда Уильяму было два года, семья переехала в Лондон. Там его часто дразнили и били как ирландца. С ранних лет он научился держаться гордо. Однако большую часть детства и каникул он проводил в Слайго с бабушкой и дедушкой. Эта страна, её пейзажи, фольклор и легенды стали основой его творчества и часто появлялись в его стихах. В 1880 году семья вернулась в Дублин, где Уильям учился в школе. В 1883 году он поступил в Столичную школу искусств, где познакомился с другими поэтами и художниками.
       Уильям окончил школу в Дублине и, понимая, что университетские экзамены для него сложны, с одобрения отца поступил в художественное училище. Хотя он не обладал талантами художника, с детства он писал стихи, которые значили для него больше всего.
       Среди четырёх детей Джона Йейтса (двух мальчиков и двух сестёр) Уильям выделялся своей странностью. Смуглый, неловкий, заторможенный (до девяти лет он не умел читать), он искал утешение в мире фантазий.
       В 15 лет, живя в Хоуте, он часто уходил из дома, чтобы провести ночи в уединённой пещере над морем или среди скал. Там он представлял себя астрологом, рыцарем, принцем или магом. Поэзия стала для него способом выразить свои мечты о могуществе и всезнании, что нашло отражение в его ранних пьесах и стихах.
       Первые два его стихотворения были опубликованы в журнале Дублинского университета в 1885 году, а первый сборник вышел в 1889 году. Уже тогда в его поэзии чувствовалось влияние Эдмунда Спенсера и Перси Биши Шелли.

Умолкни, неизбывный сладкий Зов!
Ступай к небесным стражам-овчарам —
Пускай кочуют до конца веков
Тебе вослед сияньями во тьме.
Иль не слыхал ты, что душа стара,
Что ты — в прибое, в шелесте дубов,
И в крике птиц, и в ветре на холме?
Умолкни, неизбывный сладкий Зов!
/Перевод Анны Блейз/

      В 1887 году семья Йейтсов вернулась в Лондон, и он стал профессиональным писателем. Его привлекал мистицизм Теософского общества, ведь это был мир творчества, далёкий от обыденности. Йейтс, последователь Блейка и Шелли, ученик Блаватской, всю жизнь изучал оккультные науки. Однако поэзия оставалась для него высшей истиной.
      В 1889 году вышел его первый сборник стихов — «Странствия Ойсина» (The Wanderings of Oisin). Книга насыщена кельтскими названиями и необычными повторами, а ритм меняется в каждом из трёх разделов. Она основана на ирландской мифологии. Тогда же он издал сборник ирландских фольклорных сказок «Волшебные и народные сказки» с примечаниями, написанными на основе его исследований в западной Ирландии.
     Йейтс быстро влился в литературную жизнь Лондона, подружился с Уильямом Моррисом и У. Э. Хенли. Он стал соучредителем Клуба рифмачей. Его талант заметили Моррис, Хенли, Хопкинс и Оскар Уайльд.
      В ранних сборниках Йейтса — «Перекрёстки», «Роза» и поэме «Странствия Ойсина» — воспевается друидическая и магическая Ирландия с её таинственными лесами и туманными реками. Он противопоставляет эту страну волшебных сумерек всей остальной Европе, охваченной меланхолией и распадом. Пространство  в его стихотворениях и поэмах расширено  в прошлое. Друиды, герои кельтского эпоса оживают в них.
      
      Прозаический сборник «Кельтские сумерки» (The Celtic Twilight), впервые опубликованный в 1893 году и переработанный в 1902-м, стал творческим манифестом Йейтса. В нём собраны истории, присказки и реальные встречи ирландских крестьян с фольклорными существами. Этот сборник идеально подходит для знакомства с творчеством Йейтса.
     Основной колорит стихов — это колорит ирландских мифов и легенд, мир сумеречных теней, где «скачут и кличут» неприкаянные духи, где Призрачные Кони взрывают предрассветную тишину, где безумный Энгус, бог любви, скитаясь по лесам и холмам, ищет свою утраченную деву-фею.
      Символика солнца и луны, леса и моря, всех четырех стихий пронизывает сборник, но главные из этих стихий: ветер и огонь. Недаром ирландские «ши» (то есть сиды) — духи, некогда бывшие могущественными богами, а ныне полузабытые людьми, низведенные до статуса то ли эльфов, то ли леших, — любят ветреные ночи, да и само слово «ши», как пишет Йейтс в своих комментариях, означает по-ирландски ветер. Пламя, трепещущее на ветру, — эмблематический, заглавный образ сборника 1899 года.
       Проза и стихи Йейтса — сообщающиеся сосуды. Многие имена, возникающие в его поэзии, например, Рыжий Ханрахан, маг Майкл Робартис, пришли туда из его рассказов; и наоборот, многие стихи проникли в состав прозаических книг. Так начинает создаваться единый блок произведений Йейтса, где одно освещает другое, где образы и мысли свободно перетекают из прозы в стихи, из стихов в пьесы — и так далее, в любом порядке.

      Век науки и техники не был близок Йейтсу. Он мечтал и окружал себя поэтическими образами. Его творчество питали английские романтики. Для него романтизм был искусством противостояния прагматичной реальности, где нет места героизму и любви. Среди всех англоязычных романтиков он особенно выделял Уильяма Блейка и Перси Биши Шелли. У Блейка он учился свободе поэтического воображения, а у Шелли — мощи художественного слова. Позже Йейтс открыл для себя поэзию европейских символистов, таких как Артюр Рембо и Стефан Малларме, и был очарован театром Мориса Метерлинка. В зрелом возрасте он считал себя символистом.
      Йейтс противопоставил рационализму и позитивизму «глубинное» знание древних верований, мифов, культов и магии. Чтобы понять сущность человеческого существования, он обращался к старине: ирландским сагам, гэльским мифам, восточной магии, теософии и оккультной символике. Гэльские мифы удовлетворяли две его главные потребности: стремление к героическому и тягу к сверхъестественному. Это составляло духовную основу поэта, которая оставалась неизменной.
        Йейтс мечтал создать универсальную религию на основе разных культур и эпох. Она должна была вернуть Ирландии и Западу утраченные моральные и социальные ценности. Для него важно было, чтобы обновление страны было не только социальным, но и духовным. Он верил, что Ирландия будущего пробудит великий кельтский дух.
   
                Господи, застегни мне душу на все пуговицы!
               
      В 1889 году Йейтс познакомился с Мод Гонн, ирландской красавицей, пылкой и блестящей. С этого момента, как он писал, «начались страдания моей жизни». Он влюбился в неё, но его любовь была безнадёжной. Мод Гонн симпатизировала ему и восхищалась им, но не была в него влюблена. Её страсть была отдана Ирландии; она была ирландской патриоткой, бунтаркой и ритором, властной как в словах, так и в поступках. Когда Йейтс присоединился к ирландским националистам, он сделал это из убеждений под влиянием  Мод.

Отрывок из «Размышлений во время гражданской войны»
Сердце вскормлено хлебом фантазий,
и жестокость отныне в крови;
вкус насилья, вражды, безобразий
притягательней пресной любви…

      Одно из самых знаменитых стихотворений Йейтса «Пасха 1916 года» посвящено Пасхальному восстанию, с рядом казнённых или изгнанных руководителей которого Йейтс был связан лично, и сопровождается рефреном: «Родилась ужасная красота» (A terrible beauty is born).   

Удел одержимых одной целью сердец – жесток:
Став камнем, в стужу и зной преграждать бытия поток.
Конь, человек на коне, рассеянный птичий клик
В пушистой голубизне меняются с мига на миг.

Облака тень на реке меняется с мига на миг;
Копыта вязнут в песке, конь к водопою приник;
Утки ныряют, ждут, чтоб селезень прилетел;
Живые живым живут – камень всему предел.

Отвергших себя сердец участь, увы, каменеть.
Будет ли жертвам конец? Нам остается впредь
Шептать, шептать имена, как шепчет над сыном мать:
Он пропадал допоздна и усталый улегся спать.

Что это, как не ночь? Нет, это не ночь, а смерть,
И нельзя ничему помочь. Англия может теперь
Посул положить под сукно. Они умели мечтать –
А вдруг им было дано и смерти не замечать?

И я наношу на лист – МакДонах и МакБрайд,
Конноли и Пирс преобразили край,
Чтущий зеленый цвет, и память о них чиста:
Уже родилась на свет жестокая красота.   

      Когда пьеса Йейтса «Кэтлин, дочь Холиэна» (The Countess Kathleen) была впервые поставлена в Дублине в 1902 году ( драма рассказывает о самопожертвовании ирландской графини ради спасения от голода крестьян), Мод Гонн сыграла в неи  главную роль.
      Так параллельно социальным мотивам появился один из центральных мотивов лирики Уильяма Батлера Йейтса — трагическая любовь к Мод Гонн. Он делал еи предложение 3 раза и 3 раза получал отказ. Четыре года спустя Мод вышла замуж за майора Джона Макбрайда, ирландского солдата, который разделял её чувства к Ирландии и ненависть к английскому гнету. Он был одним из повстанцев, позже казнённых британским правительством за участие в Пасхальном восстании 1916 года.  Образ  этой необыкновенной женщины  становится главным женским образом в его творчестве:

Поэт мечтает о небесном шелке
Когда б раздобыл я шелку с небес,
Затканного лучом золотым,
Чтоб день, и тень, и заря с небес
Отливали в нем синим и золотым, —
Его разостлал бы, чтоб ты прошла.
Но все богатство мое в мечте;
Мечту расстилаю, чтоб ты прошла,
Любимая, бережно по моей мечте.
/Перевод Б. Ривкина/

       В жизни У. Б. Йейтса было девять невероятных женщинах, вдохновивших поэта на создание значительной части его поэтических произведений. Эти женщины играли исключительно важную роль в жизни Йейтса, потому что он воспринимал их в рамках своих представлений о том, как работает поэтическое вдохновение. Опыт любви отражен в следующих стихах.

Скупее, сердце, будь в любви

Скупее, сердце, будь в любви:
Те женщины, которым в дар
Откроешь ты свой вечный жар,
Богатства высмеют твои.
Их поцелуи холодят,
А прелесть, что ласкает взгляд,
Развеется, как легкий дым.
Ах, сердце, будь всегда скупым,
Всё лгут прекрасные уста,
Игра любовная проста:
На пораженье обречен,
Кто ослеплен и оглушен.
Расщедришься — твоя беда,
Погибнешь, сердце, навсегда.

       В 1885 году поэт познакомился с Джоном О’Лири, членом ирландского тайного общества «фениев», и под его влиянием начал писать стихи в патриотическом ключе, нередко обращаясь к образам кельтской мифологии. После выхода в 1899 году сборника «Ветер в камышах» Йейтс окончательно заслужил репутацию «певца кельтских сумерек».
       В поэзии Иетса часто возникают образы богини Даны и ее детей, победивших  пришельцев фоморов — потомков Хаоса и Старухи-Ночи.  Богиня Дана  была прародительницей  основных богов, вошедших в Племя богов Туата Де Дананн  - духов земли и воды.    Долгой и кровавой была  битва с чудовищами, в результате которой победили Боги Древней Ирландии или племена богини Дану , либо сиды (на гэльском – ветер), от Aes Sidhe или Sluagh Sidhe, народ Волшебных холмов, которые обитали в стране Эйр, когда на остров пришли кельты. И племя Дану ушло под землю, в мир иного измерения. До сих пор, заметив, как ветер кружит сухую листву на дороге, деревенские старики крестятся, думая, что это проезжают сиды.
      
Дети Даны смеются в люльках своих золотых,
Жмурятся и лепечут, не закрывают глаз,
Ибо Северный ветер умчит их с собою в час,
Когда стервятник закружит между вершин крутых.
Я целую дитя, что с плачем жмется ко мне,
И слышу узких могил вкрадчиво-тихий зов;
Ветра бездомного крик над перекатом валов,
Ветра бездомного дрожь в закатном огне,
Ветра бездомного стук в створы небесных врат
И адских врат; и духов гонимых жалобы, визг и вой…
О сердце, пронзенное ветром! Их неукротимый рой
Роднее тебе Марии Святой, мерцанья ее лампад!
/Перевод Григория Кружкова/

          Первое десятилетие XX века оказалось самым неплодотворным для лирики Йейтса. В это время его основным детищем стал Ирландский национальный театр, или Театр Аббатства: в 1904 году миссис Анни Хорниман, (главная патронесса театра и, между прочим, член «Золотой зари») приобрела для него здание на улице Аббатства в Дублине. Многочисленные заботы директора, режиссера и «завлита» обрушились на Йейтса. Не было, наверное, ни одного видного ирландского литератора, который бы не получил предложение писать для Театра Аббатства.  Леди Грегори, собирательница и популяризатор народного фольклора (ей принадлежат до сих пор непревзойденные переложения ирландских легенд «Кухулин из Муртемне» и «Боги и герои»), тоже стала писать пьесы, пользовавшиеся немалым успехом. Руководимый Йейтсом театр был не только первым истинно национальным, но и новаторским, экспериментальным театром по любым общеевропейским меркам.
       Несмотря на успех театра, ставшего за несколько лет важнейшим культурным центром Дублина, Йейтс не был удовлетворен.  Йейтс не был доволен и самим собой, по многу раз переделывая свои пьесы, ища и не находя каких-то особенных форм, соответствующих его пока еще смутному идеалу. В переведенный на русский сборник пьес  входят  восемь драматических сочинений Йейтса  «Кэтлин, дочь Холиэна» (1902), «На берегу Байле» (1903), «Горшок с похлебкой» (1904), «Звездный единорог» (1908), «Актриса-королева» (1922), «Воскрешение» (1927), «Слова на окне» (1934), «Смерть Кухулина» (1939).

       Кухулин — самый прославленный  герой ирландских мифов. Полубог, герой уладского цикла саг,  он  был сыном  ирландского бога Луга.  В возрасте 17 лет он собственноручно отбил атаку войск королевы Медб на Ольстер. Кухулину были предсказаны вечная слава и короткая жизнь. Он получил известность за свою боевую ярость, по-ирландски именуемую rastrad, которая превращала его в чудовище на поле битвы.  Кухулин всегда  браво сражался в бою, но однажды, пронзённый насмерть  копьём, он  привязал себя к священному камню, чтобы умереть стоя. Кухулин стал  поэтическим символом Йейтса, вставшего на путь борьбы с мировым унынием.

Кухулин успокоенный
Он, получивший шесть смертоносных ран,
Со славой в царство мертвых удалялся.
За ним глаза среди лесных полян
Следили; кто-то неживой шептался
С другими мертвыми. Но боль сильна –
И, опершись на ствол, он зашатался.
И призрак тот, кому вся власть дана
В краю Птицеподобных, с отдаленья
Покровы бросил, тканные из льна.
И вслед за этим по две, по три тени
К нему скользили робко. Вождь теней
Провозгласил: “Чтоб жить здесь без томленья,
Закону подчинись и саван сшей.
Но положи оружие вначале,
Чтоб грохот робких не достиг ушей…
Ты видишь, все мы иглы в пальцы взяли,
И ты изволь в отверстье нить продеть…”
Так тени вместе с ним шить саван стали.
“Мы лучшие из песен будем петь…
Однако выслушай сначала, кто мы.
Мы – трусы. Нас родные умереть
От страха обрекли, прогнав из дому”.
Во время пенья мимика их лиц
Была привычный – песня ж по-иному
Лилась из горл, устроенных, как горла птиц.
/Перевод с английского А. Шараповой/

      После стремительного  смерти  ирландского лидера Чарльза Стюарта Парнелла в 1891 году Йейтс почувствовал, что политическая жизнь в Ирландии утратила своё значение. Он считал, что вакуум, образовавшийся в политике, можно заполнить литературой, искусством, поэзией, драмой и легендами. «Кельтские сумерки» -  сборник эссе, стал первой попыткой Йейтса достичь этой цели. В 1898 году он познакомился с Огастой Леди Грегори, аристократкой, которая впоследствии стала драматургом и его близкой подругой. Она тоже собирала старинные истории, предания западной части Ирландии. Йейтс обнаружил, что эти предания перекликаются с его чувством к древним ритуалам, к языческим верованиям, которые так и не были полностью уничтожены христианством. Он чувствовал, что если ему удастся написать стихотворение в строгом и возвышенном стиле, то он создаст настоящую поэзию и в то же время приблизится к своей собственной идентичности. С 1898 года Йейтс проводил лето в доме леди Грегори, Кул-Парк, графство Голуэй, и в конце концов купил в окрестностях разрушенный нормандский замок под названием Тор-Баллили. Это сооружение, получившее название Башня, стало главным символом многих его последних и лучших стихотворений.
        Йейтс  решит основать там мистический орден, сочетающий христианство с ирландским язычеством. Он воображал, что «Крепость героев» будет особым местом, где самые преданные сыны Ирландии смогут обогатиться тайным знанием для возрождения кельтского величия. Эта идея была навеяна участием Йейтса в эзотерической жизни литературной Европы. Йейтс был членом нескольких герметических братств, самым известным из которых был орден Золотой Зари. Внутри ордена он познакомился со спиритизмом, алхимией, розенкрейцерством, египетской магией и восточной философией. Все усвоенные науки станут частью его сложного символического языка.

                Я Времени плюю в лицо
                За все его дела

       В этой строке есть совпадение с концовкой метерлинковской пьесы «Смерть Тентажиля»: «Я плюю тебе в лицо, чудовище!»  «Пересоздавая» себя в поздние годы, Йейтс пересоздавал и свое прошлое; он редактировал даже свои письма, готовя их к печати. Это было частью его стремления переплавить свой опыт в форму, «менее зависимую от случайностей, чем обыденная жизнь». Поэтому он и не мог принять верлибра, опасаясь, что свободная форма тянет за собой расхлябанность. «Все, что индивидуально, подвержено скорой порче, и чтобы это сохранить, нужны лед или соль». Лед мастерства и соль строгой формы. Так поэт работает над своим творчеством, которое получило высокую оценку мировой общественности.
      В 1923 году в жизни Уильяма Батлера Йейтса произошло знаменательное событие — ему была присуждена Нобелевская премия «за вдохновенное поэтическое творчество, передающее в высокохудожественной форме национальный дух». Спустя два года, в 1925 году, Йейтс, увлекшийся оккультизмом, выпускает книгу мистических размышлений «Видение». 
      Уже  когда поэту было за пятьдесят, Йейтс женился на англичанке Джордже Гайдлез, которая была вдвое младше его. Он глубоко полюбил свою жену и с удивлением обнаружил себя в роли счастливого мужа. У них родилось двое детей — сын, который стал политиком, и дочь — в будущем художница.  Джорджи (Джордж, как звал ее Йейтс), увлекавшаяся одно время антропософским учением Штайнера, а потом привлеченная Йейтсом в «Золотую зарю», очаровательная, образованная и остроумная женщина, стала преданным другом и помощницей поэта. Вскоре после свадьбы он обнаружил в Джордж исключительные способности медиума. Из их совместных занятий автоматическим письмом и возникла книга «Видение».  У них родилось двое детей — сын, который стал политиком, и дочь — в будущем художница. Поэт покупает свою знаменитую «Башню» — родовое поместье, которое неоднократно упоминалось в поздних произведениях ирландского классика как своеобразный духовный символ, став в буквальном смысле краеугольным камнем его творчества: 
      
Про Черную башню знаю одно:
Пускай супостаты со всех сторон,
И съеден припас, и скисло вино,
Но клятву дал гарнизон.
Напрасно чужие ждут,
Знамена их не пройдут.
Стоя в могилах спят мертвецы,
Но бури от моря катится рев.
Они содрогаются в гуле ветров,
Старые кости в трещинах гор.
Пришельцы хотят запугать солдат,
Купить, хорошую мзду суля:
Какого, мол, дурня они стоят
За свергнутого короля,
Который умер давно?
Так не все ли равно?
Меркнет в могилах лунный свет,
Но бури от моря катится рев.
Они содрогаются в гуле ветров,
Старые кости в трещинах гор.
Повар-пройдоха, ловивший сетью
Глупых дроздов, чтобы сунуть их в суп,
Клянется, что слышал он на рассвете
Сигнал королевских труб.
Конечно, врет, старый пес!
Но мы не оставим пост.
Все непроглядней в могилах тьма,
Но бури от моря катится рев.
Они содрогаются в гуле ветров,
Старые кости в трещинах гор.
/Перевод Григория Кружкова/

      Знаменательно, что лучшие произведения Йейтс написал после присвоения ему Нобелевской премии. Критики полагают, что именно сборники «Башня» (The Tower, 1928), «Винтовая лестница» (The Winding Stair, 1929), и New Poems (1938) включают наиболее сильные образы в поэзии XX в., они отмечены высоким мастерством автора и его широкой фантазией.
      
Слеп человек, а жажда жить сильна.
И почему б из лужи не напиться?
И почему бы мне не воплотиться
Еще хоть раз — чтоб испытать сполна
Все, с самого начала: детский ужас
Беспомощности, едкий вкус обид,
Взросленья муки, отроческий стыд,
Подростка мнительного неуклюжесть?

А взрослый в окружении врагов? —
Куда бежать от взоров их брезгливых,
Кривых зеркал, холодных и глумливых?
Как не уверовать в конце концов,
Что это пугало — ты сам и есть
В своем убогом истинном обличьи?
Как отличить увечье от величья,
Сквозь оргию ветров расслышать весть?

Согласен пережить все это снова
И снова окунуться с головой
В ту, полную лягушачьей икрой
Канаву, где слепой гвоздит слепого,
И даже в ту, мутнейшую из всех,
Канаву расточенья и банкротства,
Где молится гордячке сумасбродство,
Бог весть каких ища себе утех.

Я мог бы до истоков проследить
Свои поступки, мысли, заблужденья;
Без криводушья и предубежденья
Изведать все — чтоб все себе простить!
И жалкого раскаянья взамен
Такая радость в сердце поселится,
Что можно петь, плясать и веселиться;
Блаженна жизнь — и мир благословен.
/Перевод Григория Кружкова/

       Эти две книги в известной степени уравновешивают друг друга. Если основное настроение «Башни» — одиночество и презрение к миру, который представляется поэту «клубком дерущихся хорьков» (ряд стихотворений написан во время Гражданской войны), то в «Винтовой лестнице» он находит разрешение конфликта, находит надежду. В терминах генетики, винтовая лестница, заключенная в башню, — и есть спиральная ДНК, молекула наследственности, оплодотворяющая тупик индивидуализма, дающая выход из одиночества в бесконечность духа. «Образы бесплодия (башня крошится и разрушается на протяжении всего цикла) доминируют в „Башне“; регенерация и сексуальность (в страстных монологах Безумной Джейн и Тома Сумасшедшего) становятся движущими силами в „Винтовой лестнице“».
       Йейтс в позднее время писал в символистском стиле, используя непрямые символы и символистические структуры. Слова, которые использует Йейтс, помимо особенного значения представляют и абстрактные мысли, которые кажутся более важными. Использование им символов всегда носит физический характер, что представляет как прямое значение, так и другое, не материальное, вневременное понятие. В то время, когда модернисты использовали свободное стихосложение, Йейтс придерживался традиционных форм. К этому, среднему, периоду его творчества принадлежат Responsibilities и The Green Helmet.

                Великое Колесо

      В основе построения Йейтса лежат две идеи, весьма древние и естественные: идея борьбы противоположностей и идея цикличности. Обе можно найти, например, у Эмпедокла в рассуждениях о стихиях природы:

Властвуют поочередно они во вращении круга,
Слабнут и вновь возрастают, черед роковой соблюдая.
Ибо все те же они, проницая, однако, друг друга,
Образ людей и животных различных пород принимают.
То, Любовью влекомые, сходятся в стройный порядок,
То ненавистным Раздором вновь гонятся врозь друг от друга,
Чтобы в единое целое снова потом погрузиться.

       Круг Йейтса, его Великое колесо, разделен спицами на двадцать восемь частей, по числу лунных фаз. Основной постулат, что всякая эволюция — человеческой жизни, души, мировой истории — идет по кругу.
       В применении к единичной человеческой жизни мы получаем двадцать восемь возрастов (вчетверо больше, чем у Шекспира в знаменитом монологе «Весь мир — театр, и люди в нем — актеры»). Первые фазы детства (новолуние) соответствуют высокой степени объективности, ведь рождающийся ребенок еще близок к природе. Вершина жизни (полнолуние) — высшая субъективность, здесь индивидуальность достигает наивысшего развития. В дальнейшем субъективное начало размывается, и стареющий человек возвращается в объективное состояние, подтверждая пословицу: «Старый что малый».
        Тот же круг может иметь и другое истолкование. В применении к пути души — а Йейтс безусловно верил в пифагорейское и индуистское учение о странствовании души и ее инкарнациях — мы получаем классификацию людей по типам, в зависимости от фазы на Великом колесе. Итак, человек оказывается вовлеченным в два разных цикла: один связан с возрастом, а другой — с перерождениями его бессмертной души, проходящей двадцать восемь таких же фаз.
        На самом деле он участвует даже в трех циклах, ибо проходит вместе с человечеством по кругу земной истории: ее период, по Йейтсу, равен примерно двум тысячам лет и тоже связан с борьбой объективного и субъективного начала. Нынешний цикл начался с рождения Христа и достиг высшей субъективности в эпоху Ренессанса; наше время близко к окончанию цикла, вот почему так распространились нивелирующие личность учения — социалистические, коммунистические и прочие.
       С этой точки зрения, трагедия Йейтса — это трагедия человека героической, индивидуальной воли (он относил себя к семнадцатой фазе, близко к пику субъективности) в период размывания личностного начала — несовпадение фаз. с течением лет к этому прибавилось и старение — несовпадение всех трех фаз.
       Пусть философский труд Йейтса не вызвал большого сочувствия публики — больше было вежливых пожиманий плечами и прямых насмешек (так, например, его друг Ф. П. Стурм грозился написать книгу «Семь связок хвороста для сжигания великого еретика Йейтса»), но дело было сделано. Если Лев Толстой говорил, что для писания порой недостает «толчка веры в себя, в важность дела, недостает энергии заблуждения», то у Йейтса была система, в которую он верил, собственный космос, сотворенный из хаоса. Одновременно созрел его новый поэтический стиль, более прямой и мужественный, чем прежде. По замечанию одного из критиков, теперь стихи Йейтса словно не сочинялись, а сами собой рождались из страстной речи — как это некогда было у Джона Донна.
        Некоторые из лучших стихов последнего цикла Йейтса находятся как бы между жанрами. Взять, например, «Водомерку»: по теме — это философское, даже историософское стихотворение, по ритму и по композиции напоминает балладу, и каждая строфа кончается рефреном.
       Изображены три эпизода, три сцены истории — даже не сцены, а закулисье, где мы созерцаем укрытое от посторонних глаз. В первой строфе — полководец перед битвой (Цезарь), во второй — красавица перед зеркалом (Елена), в третьей — художник перед своей начатой работой (Микеланджело). Поражает уже эта последовательность, которой утверждается великая творческая роль красоты в истории цивилизации: женщина поставлена между солдатом и художником, Венера — между Марсом и Аполлоном.
        Во всех трех случаях — момент медитации, требующий одиночества. Три параллельных призыва: «Подальше на ночь коня привяжи, угомони собак» — «Хоть в стенку врасти, но не смути шорохом — этот миг» — «Выставь из Папской капеллы детей, дверь запри на засов». Ибо лишь в тишине и сосредоточении можно создать великое.
       К тому же времени относится еще один эксперимент Йейтса, напугавший некоторых его друзей. Он услышал об операции омоложения по методу Штейнаха и без долгих раздумий решился испытать ее на себе. Результат оказался обнадеживающим: почти сразу он почувствовал необычайный прилив энергии. И хотя состояние здоровья Йейтса, в целом, оставалось весьма неустойчивым, но творчески он действительно омолодился. До этого в течение двух лет, прошедших со смерти леди Грегори в 1932 году, он почти не писал стихов, а тут как прорвало. Он закончил книгу «Полнолуние в марте» и за последующие четыре года написал четыре пьесы, включая «Чистилище» и «Смерть Кухулина», и множество стихов, составивших последний раздел его Полного собрания.
        Позднее творчество Йейтса приобретает все более личный характер.  Одной из вершин этого периода является поэма «Бегство цирковых зверей» (The Circus Animals’ Desertion, 1939). В основе текста — аллегория жизни поэта, который исчерпал прежние источники вдохновения и находится в поиске новых. По сути, это была лебединая песня Йейтса, его последнее крупное произведение:

Где взять мне тему? В голове — разброд,
За целый месяц — ни стихотворенья.
А может, хватит удивлять народ?
Ведь старость — не предмет для обозренья.
И так зверинец мой из года в год
Являлся каждый вечер на арене:
Шут на ходулях, маг из шапито,
Львы, колесницы — и Бог знает кто.
/Перевод Григория Кружкова/

      Йейтс умер в январе 1939 года за границей. Планы похоронить его на родине  в Слайго рухнули, когда осенью 1939 года началась Вторая мировая война. В 1948 году его тело наконец перевезли в Слайго и похоронили на небольшом протестантском кладбище в Драмклиффе, как он и просил в стихотворении «Под Бен-Балбеном» из сборника «Последние стихотворения» с собственной эпитафией: «Взгляни холодным взглядом / На жизнь, на смерть. / Всадник, проскачи мимо!»  На скромном  сельском погосте, неподалеку от могилы его прадеда, служившего священником в местном приходе, покоится тело Йейтса — между горой Бен-Балбен и дорогой, идущей вдоль моря. Но для всякого, знающего путь поэта, ясно, что это место — перекресток. Что есть другая дорога, пересекающая земную и пыльную дорогу под прямым углом и уходящая на две стороны: на запад, к блаженным закатным островам, и на восток, к горным высотам, посещаемым богами и духами, где сражались и умирали ирландские герои, где погибли Грайне и Диармид — Тристан и Изольда древнего кельтского мифа.


Белые птицы
Зачем мы не белые птицы над пенною зыбью морской!
Еще метеор не погас, а уже мы томимся тоской;
И пламень звезды голубой, озарившей пустой небоскат,
Любовь моя, вещей печалью в глазах твоих вечных распят.

Усталость исходит от этих изнеженных лилий и роз;
Огонь метеора мгновенный не стоит, любовь моя, слез;
И пламень звезды голубой растворится в потемках как дым:
Давай в белых птиц превратимся и в темный простор улетим.

Я знаю: есть остров за морем, волшебный затерянный брег,
Где Время забудет о нас и Печаль не отыщет вовек;
Забудем, моя дорогая про звезды, слезящие взор,
И белыми птицами канем в качающий волны простор.

Что почитать о Йейтсе:
1. Григорий Кружков «У. Б. Йейтс. Исследования и переводы», 2008
2. Григорий Кружков «Ветер с океана. Йейтс и Россия», 2019
3. Edna Longley «Yeats and Modern Poetry», 2013
4. Joseph M. Hassett «W. B. Yeats and the Muses», 2015
5. Charles I. Armstrong «Reframing Yeats», 2015

 Несмотря на скромные размеры и относительное невеликое население, Ирландия дала миру немало выдающихся фигур в самых разных сферах.
    Оскар Уайльд - блестящий писатель и поэт, прославился своим остроумием, ярким стилем и острыми сатирическими комментариями о викторианском обществе.
    Джонатан Свифт наиболее известен своими острыми сатирическими произведениями, в частности «Путешествиями Гулливера».
    Бернард Шоу был ирландским драматургом. Он получил Нобелевскую премию по литературе в 1925 году, а затем премию «Оскар» за сценарий «Пигмалиона».
    Джеймс Джойс. Роман "Улисс" входит в число самых недочитываемых книг мира, поскольку весьма сложен для восприятия. Однако это не капли не умаляет его достоинств. Джеймс Джойс является признанной глыбой не только английской, но и всей мировой литературы XX века.
    Клайв Льюис- автор "Хроник Нарнии", близкий друг Толкина, один из основателей самого жанра фэнтези.
    Венцом театра абсурда считается творчество ирландского драматурга Сэмюэля Беккета. А венцом самого Беккета - пьеса "В ожидании Годо".
    Айрис Мердок - одна из наиболее крупных английских писательниц XX века, лауреат Букеровской премии. Среди наиболее значимых произведений - романы "Под сетью" и "Черный принц".
    Падди Мэйн - ирландский военный и спортсмен; подполковник Британской армии; один из основателей Особой воздушной службы вооружённых сил Великобритании. Входит в число обладателей наибольшего количества государственных наград, полученных за службу во время Второй мировой войны.
    Рой Кин - легендарная личность в мире футбола, считался одним из лучших центральных полузащитников на рубеже XX и XXI века.
Конор Макгрегор - профессиональный боец смешанных единоборств, является одним из самых знаменитых ирландцев за последние десятилетия.
    Джордж Бест считается одним из величайших футболистов всех времен.
Ван Моррисон - культовый певец и автор песен.Такие альбомы, как Moondance и Astral Weeks, считаются одними из лучших альбомов всех времен.
     Боно - вокалист культовой группы U2. Группа завоевала целых 22 премии Грэмми, что сделало ее одной из самых награждаемых групп в истории.
    Джон Ф. Кеннеди был первым ирландцем-католиком, ставшим президентом Америки в один из самых напряженных периодов современной американской истории.
    Фаррелл - один из голливудских секс-символов фигурирует в последних рейтингах самых красивых людей на планете.
    Киллиан Мерфи покорил Голливуд, сыграв главную роль в апокалиптическом фильме ужасов «28 дней спустя» (2002 г.). Много других известных музыкантов, актеров Голливуда и спортсменов.