Про Кирилла

– Вообще-то, моя жизнь - результат ошибок. Я не про рождение, а про течение жизни, судьбу. Родился я нормально: после обеда в субботу на свет выползли все мои 3750 граммов и тут же получили за это справедливое наказание - удар по заднице. Не знаю, есть ли у человека инстинкты, но справедливое возмущение чужими действиями присуще, по-моему, всем. Особенно, когда эти действия имеют непосредственное отношение к твоей шкурке. Я возмутился и разорался как положено, хотя меня этому никто  не учил. Не было такого, что до рождения мне дали инструкцию как правильно орать на окружающих. Чуть позже отец стал выбирать мне имя по святцам. Вот тут и начались ошибки: святцы, купленные не глядя в ближайшем газетном киоске, содержали надпись "Made in China" мелким шрифтом и случайные имена с не менее случайными датами - крупным. В итоге я оказался Кириллом 12 июля. Ну и ладно! Спасибо, что не Павлом или Симоном, которые были 12 июля в оригинальных святцах. Потом родители отдали меня в духовой музыкальный кружок - учиться играть на тубе. Всё бы ничего, но скрипки и даже виолончели различаются по размерам: четвертушки там, половинки, а вот найти маленькую тубу не получилось. Если бы это была музыкальная школа, учителя отговорили бы родителей отдавать семилетку на тубу, но это был платный кружок. Хорошо платный кружок с выпендрёжным учителем-саксофонистом. Удивительно ли, что про разные размеры туб я даже не подозревал? Досталась мне дорогущая концертная туба,- Кирилл расставил руки в стороны, показывая габариты "этой дуры", - размером в 4/4 меня и весом в половину моего. Кое-как дотащив эту дуру до кружка, минут десять в себя приходил. Отец сокрушался, что хилый мужик растёт, взвесил тубу (9+ кило) одной рукой, показав, что не такая уж это и тяжесть. Пап, у тебя по математике минус ноль в школе был? Тупо пропорции прикинь: ты весишь восемьдесят килограммов, я - двадцать с лишним. Для тебя это одна восьмая, для меня - половина. Обратно тащить инструмент я отказался наотрез, доказав, что мужик не такой уж и хилый получился. Сошлись на том, что я буду таскать с собой мундштук и тренироваться с ним.
В то время обучение ребёнка рассматривалось как инвестиция в сытую старость. Помимо дешёвой государственной школы, у мамы с папой была ипотека. Семьеобразующий кредит. Ведь людей очень сближает, когда их совместно и жёстко имеют... Вот и пропадали они целыми днями на работах. Воспитывали меня бабушки - то одна, то другая. График у них был вахтовый - месяц через месяц. Одна была пухлой и доброй, вторая - худой и злобной. Месяц меня закармливали, впихивая двойные порции дешёвой еды, месяц держали на хлебе, воде и беговой дорожке. Мне не нравилась ни одна бабушка, но каждый месяц была пара дней кайфа, когда они менялись. Отдых есть перемена деятельности, вот я и отдыхал во время пересменки.
 Тогда, если у родителей не хватало денег, ребёнок мог остаться без образования и проработать всю жизнь грузчиком или дворником, пока не умрёт. Впрочем, в этом правиле были исключения: минимум двое знакомых, даже не начинавших школу, пробились в депутаты парламента и выяснили, что образование там не только не очень-то и нужно, но и вредно.
Чтобы оплачивать институт, пришлось продать тубу. Дальше я учёбу оплачивал сам, подрабатывая там-сям. Как у закончившегося школу с золотой медалью, у меня было больше возможностей подработать. Закончив институт, я устроился на должность инженера на стройке. Теперь уже был мой черёд брать ипотеку. Когда я увидел, сколько стоит квартира для застройщика и сравнил её с ценой ипотеки, удивлению моему не стало видно края. Учиться на эту специальность я пошёл по настоянию папы. Это была очередная ошибка родителей - работа эта денег не принесла. Инвестиция не окупилась. Весь четвёртый курс был занят попойками. И вот мне двадцать восемь лет, я в депрессии и не могу познакомиться ни с одной девушкой.
– Вы в детстве или юности рассматривали свою мать как сексуальный объект?
– Тормози, док! Мы с тобой ещё не настолько близки.
– Ну, у меня в анкете такие вопросы записаны, – психоаналитик потупил взгляд.
– Ты какой институт заканчивал?
– Прикладной психологии и астрологии, факультет менеджмента и корпоративной этики.
– И тебя взяли психоаналитиком. Неплохо. А что там ещё за вопросы? Так, посмотрим, – Кирилл взял планшетку из несопротивляющихся рук, – "Вы в детстве или юности рассматривали свою мать как сексуальный объект?", "Вы в детстве или юности рассматривали своего отца как сексуальный объект?", "Отвечайте не думая: 1) С чем у вас ассоциируется банан? 2) С чем у вас ассоциируется сливочный йогурт? 3) Что вы думаете, глядя на огурец?". Так, а кто составитель? Енулова Инночка. Так и написано. Понятно. Короче, док, меня учили рациональному подходу, так что я набросаю тебе несколько вопросов, ты их мне задашь. Попробуем определить, что со мной не так. У тебя-то девушка есть?
– Нет, я боюсь к ним подходить и знакомиться. Ты же знаешь, им богатые нужны или те, кто за ужин заплатит. Честных-то не осталось, блин! Все от тебя только денег и хотят, а у меня они не водятся. Вот и сижу здесь один - тесты провожу да баллы считаю.
– Нет, так дело не пойдёт. Пойдём в бар, с девушками знакомиться, я тебе покажу как надо! Ща тебя отец научит.
У стойки сидели две девицы, явно ждущие спонсора. "Отец" хотел даже отказаться от обучения, но отступать было некуда: несколько скромных барышень танцевали с парнями, еще несколько были свободны, но подходить к ним было страшно.
– Привет, девушки! – наигранно весёлый тон Кирилла скрывал страх.
– Здравствуйте, мальчики, – то ли томный, то ли усталый голос одной из девиц говорил, что не таких спонсоров она ждала, но Кирилл этого всё равно не понял.
– Может, купить вам выпить? – молодец залихватски достал бумажник.
– Давай так: три за ночь, итого - шесть. Готов? Конечно, у тебя.
Три - цена добротного ужина на десять персон в хорошем ресторане. Сумма-то была, но тратить её на этих не хотелось. А ещё был шанс "профессиональны деформаций" и наличия у них каких-то веществ в сумочках (например, перцовых баллончиков). Но понты дороже денег, поэтому Кирилл, отказавшись от ночи, настоял на оплате выпивки, тем более, что бар был недорогим. Выпив с девицами (конечно, они заказали по бокалу самого дорогого шампанского), молодые люди были изгнаны из компании знающих себе цену девиц. Учитель облажался и теперь предстояло каким-либо способом реабилитироваться, ведь он не мог ударить в грязь лицом перед психотерапевтом. Шанс был один: окончательно запихнуть страх в пятки и подойти-таки к скромным девушкам, пара которых сидела за тем столиком, которого Кирилл изначально избегал.
– Здравствуйте, девчонки! Разрешите присоединиться? – фраза из какого-то старого фильма всплыла в памяти сама, язык слушался с огромным трудом.
– Присоединяйтесь, – прыснула смешливая девчонка, – если не секрет, о чём вы говорили с этими девками за стойкой?
Стало немного легче, но страх ещё не исчез. Психоаналитик замялся, поник, попытался изобразить мебель.
– А это моя бывшая... одноклассница! – Кирилл взял себя в руки, – я спросил, как у неё жизнь. Она ответила, что я не настолько красив, чтобы жертвовать ради меня подработкой. Она то ли официантка, то ли уборщица.
Тут уже прыснули обе девушки.
– А ты смешной. Хорошо, что присоединились. Давайте что-нибудь закажем? Мы с подружкой как раз заканчивали с аперитивом. Сегодня здесь будет выступать "Ланк", это тот, который про тысячу и одну ночь поёт. Знаешь? Ну, там в песне пелось:
"...Я подарю тебе закат и ночь,
Мы будем, словно звездочёты
Ловить упавших звёзд комочки,
Их грея чаем с бергамотом..."
Классная группа, – девушка вопросительно смотрела на Кирилла.
– Нет, не помню такой, но ты же познакомишь меня с ними – страх ушёл, его не было больше ни в одной из пяток, осталось только волнение, – ну, то есть, с их творчеством?
На этом предлагаю оставить молодых людей, ведь у них впереди так много эмоций и приключений, которые нас не касаются.
А группа "Ланк", хоть и девчачий бойзбэнд, выдавала порой такие рифы и тяжёлые песни, что очень понравилась парням.