Беспокойное лето -11

  Влад постоянно пил воду, держа стакан в дрожащих руках. Его страх не отступал, он был замурован в глубине его сознания. Рядом сидели люди из милиции, они что-то хотели от него, а это что-то постоянно ускользало. не давало себя ухватить.
- По порядку, можете рассказать, всё по порядку? Как подъехали к переезду, как пошли в палатку за сигаретами? Что видели, о чём говорили? Кто стоял рядом с вами в очереди из автомашин? - задавал вопросы майор Терещенко, сидя у кровати Торопова. - И хватит пить! - он выдернул стакан из рук парня, строго взглянув на него и дав понять, что пришёл сюда не шутки шутить.
  Тот сперва испуганно вскинул глаза, а после стал настраиваться на нужный деловой лад, пытаясь вспомнить все существенные детали.
- Я, как вспомню всё это... меня дико трясёт! - тихо проговорил Влад.
- Не надо вспоминать ЭТО, - вставил Истомин. - Ты сперва на вопросы ответь.
- Хорошо, я понял.. Мы встали у шлагбаума около семи, потом пошли с Олегом в палатку. Там тоже очередь стояла, но и поезд шибко не двигался, мы бы всё-равно успели, не торопились... Не было ничего такого... Но вот, - парень напрягся. - Когда шли обратно, нас какой-то чудик чуть не сбил с ног...
- Почему этот момент ты запомнил? Что такого было в том чудике? - заинтересовался Терещенко. - Вспоминай подробно!
- Не знаю, почему всплыло теперь? Какой-то он был странный, вот и Олег это подметил. Налетел на нас, ничего не сказал, только шипел, как гусак!.. Меня толкнул, у Олега папироску выбил на бегу, зыркнул своими рыбьими глазами, и в толпе провалился.
- Как это - рыбьими? - переспросил Истомин.
- Глаза у него были какие-то прозрачные, круглые, водянистые. Он на нас так странно ещё посмотрел, как на препятствие какое...
- Как это было? Подробности! - попросил Александр.
- Мы почти к нашим машинам подходили от палатки, метров двадцать оставалось. Тут под ногами люди путались, стояли, ждали тоже, как и мы... А тут он на нас наскочил, вынырнул из толпы, а потом туда же и упорхнул. Он в серую спецовку был одет, в комбинезон, замызганный такой... Я ещё подумал, что грузчик он или слесарь.
- Приметы его помнишь? - спрашивал Истомин.
- Серый такой, весь невзрачный. Ростом, как я, невысокий, средний, худощавый, почти лысый... Короткие волосы на голове, торчком стояли, светлые... Лицо безбровое, глаза прозрачные, нос приплюснутый, подбородок раздвоенный, и тоже какой-то приплюснутый. А больше ничего не помню, он на нас налетел, я его какие-то секунды видел. Может Олег чего про этого типа может сказать подробнее? А у меня всё из головы вылетело, как только я Агашу мёртвой увидал... Ведь мы даже не поняли сперва ничего, стояли, разговаривали, а она получается, уже была убита... Олег сразу в машину полез, как только подошли обратно, а я у открытой дверцы стоял, со стороны Агаши. Глянул, а она сползла немного и голову в сторону склонила, я поднялся на ступеньку, а она...
  Парня снова затрясло, Терещенко подсел ближе, похлопал его успокаивающе по руке: - Хватит, не нужно себя раскачивать. Ты нам свежим и бодрым нужен. Вспомни, какие машины стояли рядом с вами?
- Олега машина, потом мелкие все, легковушки. Позади выстроились грузовые, но я не запомнил, какие именно... Помню, что заводские ехали с грузом, как у Олега, бетономешалку помню, а так... Не скажу, не знаю!.. Помню, что как только увидал Агашу убитой, сразу похолодел, убежал со страху куда глаза глядели, лишь бы от того места подальше быть... Не помню как в Первомайский попал, ведь мы в посёлок Пролетарский ехали за молоком, а это совсем в другой стороне... Зарылся в солому сперва, а потом трясло так, что я в сарае этом на себя старьё какое-то натянул. Зачем туда прибёг, сейчас и не скажу даже...

  Когда вышли из палаты и встали у окна, Терещенко произнёс:
- Кто-то рядом был в толпе... Видимо, на машине туда и подъехал, а иначе - не получается. Платонов говорит, что краска на ступеньках свежая была, значит не далеко убийца бежал. Если бы подходил издалека, краска высохнуть бы успела на его башмаках. Думаю, что следил за ней заранее, подъехал, выждал нужный момент, и стал действовать, возможно, с помощником.
- А если это структурная эмаль? - спросил Истомин. - Такая, чем покрывают гладкие поверхности, чтобы блестели и видны были издалека? Например, морские буйки? Она долго сохнет такая краска, зато потом - не смоешь!
- Хорошая мысль, - Терещенко пошёл к выходу, стягивая с себя белый халат, который получил вместе со Славиком в гардеробе. - И если она на башмаках его не засохла, тогда получается, что он наступил прямо в свежую краску, которую перевозили в банках или бачках. Она в дороге расплескалась, разлилась... Надо искать машину, в которой в тот день везли такие банки. Он, видимо, сидел в кузове, потом выпрыгнул... А вот связан ли парень, которого описал Влад с этим делом? И тоже в спецовке, как и те, что приходили в субботу на Механический...
- Похоже, что ниточку нашли, - Истомин ободрился.
- Пусть совсем тоненькую, но за неё потянуть просто необходимо, - Александр стал спускаться по ступеням на второй этаж.
- Давай к Игорю заглянем на минутку, раз мы уже тут, - предложил Славик. - Вот и отделение терапии, спустились уже...
- Ладно, идём! - Терещенко снова натянул халат на плечи. - Распределимся с тобой так, после Игоря!.. Ты к ГАИшникам на переезд поедешь, возьмёшь у них отчёт про автомобили. Они записывали всех, кто стоял в очереди, когда следствие началось. Тогда никого не выпустили, а мимо них проезжали в тот день к шлагбауму с большим грузом. Пусть предоставят тебе подробный отчёт - кто ехал, куда и откуда? Потом видно будет, как действовать...
- А ты куда?
- Я поеду в порт. Оттуда утром позвонили из четвёртого отделения, предложили приехать к ним, что-то выяснить по нашему общему запросу. Надо сгонять, чтобы потом не думать. Там ребята толковые работают...
- Хорошо, будет сделано! - козырнул Истомин с улыбкой на губах.

  Убитый горем Травников сидел напротив Султанова в его кабинете, когда туда вошла Егорова. Она остановилась в дверях:
- Евгений Петрович, я принесла отчёт Рюмину по утреннему опросу на Отрадной, а его нет на месте... Кому можно оставить?
- Здравствуйте, Наталья Алексеевна, - поднял на неё Травников грустные глаза.
- Здравствуйте... Примите мои соболезнования, - она опустила вниз голову.
- Благодарю вас! - он повернулся к ней в полуоборота. - Видите, как нам встретиться с вами довелось ещё раз? На какой траурной ноте...
  Она кивнула в ответ, не смея взглянуть на него.
- Неси отчёт Зайцеву, - предложил Султанов. - Там уже Истомин пришёл, тоже с отчётом от ГАИшников. Иди к ним!
  Наташа вышла, а Травников с полковником Султановым продолжили свой непростой диалог, касающийся настоящего расследования.

  Зайцев, как ей показалось, как-то хмуро взглянул на неё, когда Наташа прошла в его кабинет. Истомин писал что-то на бланке опроса, быстро заполняя мелким почерком косые строчки.
- Наташа, поезжай в порт, - попросил Егор Афанасьевич. - Фёдор Нилович Цветков там работает бригадиром грузчиков во втором отсеке. Он один у нас не опрошен из родни остался.
- Это отец семейства? - переспросила Егорова.
- Да, отец сестёр Цветковых. Хоть он их и не воспитывал, рано ушёл из семьи, но опросить его нужно. Может быть что-то подскажет. А где Терещенко? - обратился Зайцев к Истомину. - Почему ты один вернулся с опроса?
- А он поехал в портовое отделение, - поднял голову Славик от стола. - Ему с утра ещё звонили, вот он туда и закатился.
- Да?! - Зайцев как-то неловко опрокинул карандашницу, завозился на месте, руки его быстро двигались, ища предметы на столе. - Может быть по запросу что-то? Мы разослали накануне во все отделения запросы о происшествиях, которые могут быть совместимы с нашим делом...
  Наташа про себя отметила его нервозность, как реакцию на ответ Истомина.
- Мне сейчас ехать в порт? - спросила она, положив на стол отчёт.
- Да-да, поезжай!.. Служебку я уже тебе вызвал, - ответил Зайцев, и отчего-то покраснел. - Потом сразу ко мне, я тут у себя в кабинете!..

  Егорова вышла за дверь, пожала плечами, и стала спускаться к выходу.

  Служебная машина неслась по верхней набережной. Впереди мелькали портовые постройки, лавиной надвигалась толпа к подходу транспорта из Новороссийска. Наташа смотрела в окно, мысленно окидывая пространство сегодняшнего дня, вспоминая встречу с Дарьей Фёдоровной, ища моменты несостыковок с показаниями соседей об их семье. Что теперь ей расскажет отец этих двух женщин? Ему должно быть, уже сообщили о несчастье...
- Сообщили, - произнесла Наташа вслух, заметив в толпе возле кассы знакомую фигуру. - Притормозите, пожалуйста! - попросила она шофёра, и машина медленно поехала вдоль парапета.
  С сияющим довольным лицом, прижимая к груди огромный букет алых роз, от восьмого причала шла лёгкой походкой... Массальская! Она остановилась недалеко от кассы, поправила свою пышную причёску, явно ожидая кого-то. На её огромный букет смотрела теперь Егорова не спуская глаз, даже когда машина повернула к погрузочным пирсам, в глазах всё ещё мелькали эти алые цветы!

  Наташа лихорадочно поправила на себе китель, вылезла из машины, быстро спустилась ко второму отсеку по крутым ступенькам. Позвала бригадира грузчиков, но когда он к ней подошёл, она потеряла все нити к разговору. Её сейчас мало интересовало, что ответит ей этот человек, перед глазами всё ещё было сияющее лицо Елены Сергеевны и её пышный букет! "Саша поехал в порт, - думала она. - А Зайцев на меня как-то странно посмотрел, из рук у него всё сыпалось... Он знает, что ни в какой порт он не поехал... Знает!.. Массальская звонила при нём, значит... Саша с ней сейчас встречается. И букет он ей подарил, а сам отошёл куда-то... Она его у кассы ждала. Приехала, значит?!"

  Она быстро опросила Цветкова, дала ему расписаться в показаниях, которые не пролили свет на расследование ни капли, вернулась к машине... Куда теперь ехать-то? В портовое отделение, может быть проехать, за Сашей? Нет-нет, его там нет!.. Он встретил Массальскую в порту с букетом, и должно быть едет уже с ней домой, к ней на квартиру на улицу Сажина!.. Наташа застонала протяжно и дико, напугав этим звуком водителя служебного "Москвича".
- Что, вам не хорошо? - повернулся он к Егоровой.
- Нет-нет, поедем в УВД, - хриплым голосом произнесла она.
  Они снова понеслись мимо портовых построек, по верхней набережной, откуда были видны кассы и пристань. Егорова вылезла в открытое окно, разглядывая пёструю толпу народа, но Массальская уже тут не мелькала. "Конечно, они уже у неё дома, - бродили в голове горькие мысли. - Я не должна была так легкомысленно подчинить себе Сашу, не должна... Я воспользовалась ситуацией, он подчинился, стал со мной жить из жалости, а настоящего чувства ко мне, видимо, нет!.. Теперь он боится мне признаться, потому и не говорит ничего, но вот приехала эта женщина... Как быть? Надо было такое предвидеть!.. Надо оборвать, не надо с этим тянуть... Я эгоистка, позволила себе запретное... Но надо сразу, чтобы потом не мучиться, и его не мучить!.. Ему и так много плохого досталось, пусть будет счастлив... Он ведь всегда хорошо относился к этой женщине, которая ему как раз пара... Но, как оборвать-то? Как?!" Она была порывиста и скорая на решения, так же как и её отец, ничего не откладывала в долгий ящик, действовала напористо и размашисто. Ей казалось, что если она сейчас же застанет их дома у Массальской, то и объясняться-то особо не придётся, всё станет на свои места. Быстро и просто, как в плохом кино!.. А как иначе? Но, одна туда она не пойдёт, надо чтобы Надя тоже была всему свидетелем, чтобы видела и поняла её Наташин порыв к разрыву отношений. Наташа взглянула на ручные часики - как раз пять часов с минутами, Надя закончила работу, сейчас выходит из проходной, надо застать её у дома...
  Машина свернула на Азовскую и полетела к Парковой.
- Остановите здесь, - приказала Наташа шофёру, - я выйду!..
- Вы не едете в УВД? - был удивлённый вопрос водителя.
- Нет, буду позже... У меня тут ещё есть дела! - она решительно толкнула дверцу автомобиля, как только он притормозил у автобусной остановки.

  Да, она была скорая на решения, этому учила её жизнь... Она вошла в телефонную будку на углу Азовской и Сазонова, набрала кабинет Рюмина и попросила майора Терещенко к телефону. Ей ответили, что он ещё из порта не вернулся, она щёлкнула трубкой, холодея, но ничего не меняя в решениях.
  Надя входила в свой двор со стороны Детского Мира, ещё издали увидела знакомую Наташкину фигуру, поторопилась к ней подойти:
- Ты чего здесь? Случилось чего? - округлив глаза, спросила женщина.
- Надя, ты не очень устала? - Егорова взяла её за рукав.
- Нет, а что? Ты меня пугаешь?
- Приехала Массальская... Саша сейчас у неё... Пойдём к ним на Сажина, вместе пойдём, чтобы уж всё до конца... Я не могу так! - Наташа закрыла лицо ладонями, рыдания захлестнули всё её существо. Она не скрывала своей горечи, ей было больно, обидно, страшно!..
- Ты что, дурного корня объелась?! - остановилась на ходу Надежда, хватая Наташку и разворачивая к себе за плечи. - Ты же знаешь Сашку тысячу лет, разве он может предать?! Ты что?! Объясни, наконец, что случилось-то?
  Наташа стала сквозь рыдания, отрывисто рассказывать о том, что видела в порту, как Зайцев отреагировал на отъезд Александра, как всё это можно было понять, но объяснить до конца не получалось, Наташа вновь и вновь просила Надю проехать с ней на улицу Сажина.
- А вдруг мы их там, правда, застанем? - с ужасом в глазах, произнесла Надя, сама не веря в подобный исход до конца.
- Я этого и хочу!.. - Егорова летела на автобусную остановку.
- И что?!
- И всё!.. Ничего не надо будет объяснять... Так проще и ему... и мне!

  Она была близка к обморочному состоянию, когда поднималась по ступенькам подъезда. Они с Надей остановились у двери, прислушиваясь к шуму из квартиры. Наташа резко надавила на кнопку звонка, он отрывисто и звонко задребезжал в прихожей. Вскоре послышались быстрые шаги, кто-то громко стуча каблуками, выбежал в коридор. Щёлкнул замок, сияющая лицом Елена Сергеевна открыла дверь, распахнула её, радостно прижимая руки к груди:
- Ой, девушки мои хорошие, проходите! - она отошла в сторонку, пропуская непрошенных гостей. - Как я рада вас видеть!
  Они прошли в комнату, где на круглом столе в хрустальной вазе стояли алые розы, те самые, что в порту!.. Наташа не спускала с них взора! Надя в это время искала глазами своего брата, но его нигде не было видно и она спросила:
- А вы одна дома?
- Да, пока одна, - ответила она не ожидая подвоха, потом посмотрела на побелевшую лицом Наташу: - Что случилось? - до неё даже не дошло, что они так неожиданно ворвались в её жилище, зачем? Она была сейчас очень счастлива, чтобы постороннее могло вывести её из равновесия.
- Я увидела вас сегодня в порту, когда проезжала мимо по служебным делам, и решила зайти, - начала Егорова. - Вы приехали сюда на долго?
- Ой, девочки! - полезла обниматься Массальская. - Я такая счастливая!.. Ко мне дочка моя приехала, я же её сегодня встречала, - она кивнула на цветы в вазе. - Я даже не могла подумать, что она так скоро соберётся ко мне приехать!.. Она меня признала, как маму, хочет жить теперь вместе со мной, я так счастлива!
- Эти цветы - ей? - голос Егоровой сильно дрожал от волнения.
- Да, конечно, я её встретила с цветами, она приплыла по морю на пароходе из Севастополя! А как же иначе? Мы так давно не виделись? - Елена Сергеевна забежала в кухню, чтобы выключить убежавший чайник на плите. - Наташенька, Надюша, я так вам за всё благодарна, за Светку мою - за всё, за всё!
- А где она, Светлана? - спросила Наташа, ещё не осознавшая своей глупости. Ей всё казалось, что её дурят, обводят вокруг пальца, что не в Светлане вовсе дело.
- Наташенька, Надюша, я ещё не всё вам сказала... Поздравьте меня! Я же замуж вышла! За Черемкова Артура Акимовича, лечащего врача моего папы!.. Он прекрасный человек, немного постарше меня, мы с ним расписались перед моим отъездом сюда, когда я узнала, что Светка ко мне едет... Она ведь не знала, что мы уже в Геленджике давно проживаем. Хочет видеть своего деда, мы сегодня вечером уезжаем домой... А сейчас она с моим мужем по магазинам ходит, что-то надо купить было к столу, мы собираемся отпраздновать наш отъезд и воссоединение семьи!.. А что?!
Надя скорбно взглянула на Егорову, и Массальская всё поняла.
- А мы думали, что Сашу тут застанем, - тихим, охрипшим голосом проговорила Надежда. - Простите нас, мы Сашу у вас искали... А то он в порт уехал, и не знаем где теперь ходит, - смягчила она тон.
  Елена Сергеевна снова перевела взгляд на бледную Наташу:
- Нет, что вы?! Да и зачем теперь всё это? - она сияла, ни сколько не лукавя. - Ведь мы были с ним только знакомы, не больше... Близости никогда не было, он её избегал, и теперь понятно уже, что наше соединение с ним было бы большой ошибкой с моей стороны. Ему нужна не такая жена, как я, ничего бы из этого не вышло. Ему нужна женщина из его привычной среды... Простите, если грубо высказалась, но это так!.. Ему нужна такая, которая разделит все его рабочие тяготы, а я на это не способна!.. Не могу я изменить себе, своему долгу перед отцом моим, не могу оставить старика... Да вы всё и так знаете!.. А теперь у меня мужчина, который лечил моего отца, наблюдает его по сей день... На этой почве мы и сошлись с ним... Да вот они, сами идут, сейчас познакомитесь! - она бросилась к двери на дребезжащий звонок.
  Наташа отпрянула в сторону, пропуская мимо себя уже знакомую ей Светлану Пахомову и незнакомого мужчину, невысокого ростом, в клетчатой рубашке, широких брюках, суетливого и подвижного, темноволосого, очкастого, улыбчивого. Он прошёл мимо, поздоровался, поставил сумки в кухне на табурет:
- У нас гости? - спросил он, поправляя очки. - Милости просим!
- Нет-нет, мы не на долго заходили... Поздравляю вас!.. Нам пора идти... Мы тут мимо случайно, простите нас! - Наташа вылетела из квартиры, стремглав сбежала по ступенькам, бросилась через двор на автобусную остановку.
- Наташа! - кричала ей вслед Надежда, догоняя её: - Стой, глупая!.. Куда ты?!

  Стыдно, как ей было стыдно теперь!.. Как она так могла подумать о том, кого знала с детства, кто так сильно её любил, кто не мог без неё теперь прожить ни дня, она это видела, знала, и всё же допустила столь глупые мысли, вылившиеся в позорный проступок. За ней теперь спешит та, с которой надо объясниться, а было так больно, обидно за Сашу, самого дорого и родного ей человека. Да, она когда-то не подумав о будущем, кинулась в его объятия, потому что боль от потери отца была столь сильной, что требовалось прижаться к мужскому плечу, заглушить её хоть на время, а он... она знала, очень любил её отца, уважал его как старшего товарища, а значит, и для неё был родным, близким, любимым...
Лицо горело, хотелось кричать, рыдать!.. "Как я могла, как могла такое подумать про Сашу? Как стыдно, горько!.."
  Надежда догнала её уже на остановке:
- Ну, успокоилась? - она резко развернула к себе Егорову. - И что теперь?!
- Надя, прости!.. Прости!.. Я не достойна твоего брата, я не могу!.. Мне стыдно!..Я теперь не смогу смотреть в его глаза... Я измучаю его своим эгоизмом!... Прости!
  Рядом остановился автобус, открыл двери, Наташа влетела в него в последний момент, Надя не успела её остановить:
- Куда ты, дурища такая?! Вернись, куда ты? - Надя бежала от остановки за машиной. - Куда ты едешь, тебе же в другую совсем сторону?
  Женщина бежала, пока не задохнулась, остановилась, всплеснула руками, опустилась в бессилии на высокий бордюр у тротуара:
- Вот глупышка-то? Господи, что же делать? Куда она может теперь рвануть?
Надя вспомнила, как Наталья когда-то после ссоры с отцом сбежала в монастырь на косе Державной. Потихоньку поднялась, отряхнула подол клетчатой юбки и пошла к телефонной будке. А Терещенко в это время разговаривал с участковым четвёртого отделения, сидя за его столом и попутно читая докладную записку о непонятных текущих событиях, по поводу которых и был вызван сюда для уточнения некоторых обстоятельств.

  К вечеру небо затянуло белёсой пеленой, подул прохладный ветерок, а через некоторое время заморосил мелкий дождь. Наташа сидела у каменистой гряды возле песчаной косы где было поменьше народу. Она не обратила внимания на начавшийся дождик, который как сквозь мелкое сито разбрызгивал прозрачные слезинки, оседая цветными, янтарными капельками на изумрудных листьях и свежей траве. Ей было плохо, горько, больно... От одной мысли, что она из-за своих глупостей может потерять самого родного человека, её колотила нервная дрожь, сводя судорогой всё тело. Как теперь выпутываться из этой ситуации, что делать? Глаза защипала непрошенная слеза...
  Надя уже пришла домой. Она понимала, что все эти необдуманные Наташкины страхи и поступки - результат её недавней болезни, от которой совсем оправиться не так-то легко. Она решила ничего пока не рассказывать брату, но сердце болело, Наташа неизвестно куда могла сбежать. Надя вышла в коридор, сняла трубку с телефона и позвонила в УВД на Загорянку. Ей ответил дежурный, который пояснил, что сотрудники находятся на опросах, майор Терещенко в порту, Егорова ещё не вернулась с очередного рейда. Надя повесила трубку, такие ответы её не могли удовлетворить, и она быстро собравшись, отправилась пешком на Загорянку, 18.
В это время ничего не подозревающий Терещенко продолжал разговор с участковым и начальником четвёртого отделения, уточняя некоторые важные моменты. Он читал заявление некоего Сячина недельной давности, попутно слушая рассказ участкового с Отрадной.
- Мой участок включает эти две улицы - Отрадная и Ольховская, вот Сячин, проживающий там, ко мне и пришёл с заявлением. Но по вашему запросу о всякого рода несостыковках, я вас вызвал сюда, - обращался он к майору.
- Я понял, что этот Сячин работает береговым контролёром, проверяет наличие опознавательных знаков в нужных местах на воде. В его заявлении сказано, что катер на котором он выходит в свой сектор, был угнан в прошлый понедельник и разбит неизвестным, но потом он своё заявление почему-то забрал...
- Да, именно этот момент не понятен до конца, - ответил начальник отделения. - Потому что не просто разбит, а уничтожен вчистую... Угнавший его на всех парах врезался в бетонный волнорез на косе, сам уцелел, выпрыгнул на ходу, а катер превратился в дым. Сячин был вне себя, когда пришёл писать это заявление. Видели бы вы его! Ведь возмещать весь ущерб в материальном плане, если мы не найдём этого наглеца, предстоит ему самому. Но уже через два дня он является сюда же и заявляет, что дело семейное, что узнал, мол, это его собственный сын угнал катер покататься, не рассчитал и ткнулся в волнорез. Был выпивши!..
- Я специально сходил на Ольховскую, - продолжал участковый, - опросил жителей, соседей, узнал, что пятнадцатилетний Антон Сячин не мог этого совершить, по причине водобоязни. То есть он боится заплывать на дальние расстояния, и в катер садился всегда только с отцом. Его никогда не видели выпившим, он обычный подросток. А тут такое заявление от его отца... Мы насторожились после вашего запроса, потому что Ольховская рядом с Отрадной, на которой жила убитая женщина. Мало ли что?
- Вот именно, - кивнул Александр, - давайте выяснять до конца!

  В само здание УВД Надя пройти не решилась, она всё ещё не знала, стоит ли рассказывать брату про Наташкин фортель. Женщина потолкалась у входа, выяснила у сотрудников, что Егорова ещё не вернулась с опроса, поняла, что Наташка сюда сегодня, возможно совсем не придёт.
- Где же тебя искать-то? - с тревогой шептала Надежда, оглядываясь по сторонам. - Сашка говорил, что она любит в библиотеке сидеть на Морской, пойду туда схожу, может быть застану.
  Надя кинула взгляд на окна второго этажа напоследок, и ринулась к остановке трамвая, обгоняя прохожих, переходивших дорогу от парка Ленина.

  На вечернем совещании подводили итоги дня с протоколами допросов свидетелей, приехали все сотрудники, которые были задействованы по двум делам особого отдела, Егорова с опроса так и не вернулась.
- Наташа где-то задержалась, - докладывал Зайцев. - Поехала на опрос отца сестёр Цветковых во вторую погрузочную секцию порта, и не приехала ещё. Водитель, с кем она была, сказал, что высадил Наташу по её же просьбе на углу Азовской и Сазонова у телефонной будки. Возможно, что-то после опроса у неё назрело... Подождём!
- Сюда она звонила? - поинтересовался у него Султанов.
- Нет, не доложилась...
- Странно, не похоже на неё, - Евгений Петрович взглянул на сидевшего возле Александра. - Ничего она тебе не говорила?
- Нет, мы с утра распределились. Я поехал с Истоминым, после отправил его к ГАИшникам на переезд, а сам - в порт поехал. Вот сейчас и доложимся о результатах. Она с Виктором отправилась на Отрадную, - был ответ майора.
- Так, давайте к делу, опоздавших ждать не станем, время дорого, - полковник нацепил очки, подвинул к себе папку с протоколами. - Что выяснили? Саша, по делу Цветковой, есть подвижки? Что тебе в четвёртом отделении рассказали?
- Там показали заявление некоего Сячина по поводу угнанного и разбитого казённого катера, на котором он выезжает инспектировать опознавательные знаки на воде. Последний раз это было в прошлый понедельник, он выезжал проверять дальние буйки, после прохода баржи из Новороссийска. Их сносит иногда далеко в сторону, надо поправлять... Так вот, он вернулся в семь часов на пристань, поставил катер недалеко от ремонтных мастерских, а кто-то ночью его угнал кататься, и разбил о волнорез на косе. Степан Сячин написал на следующий день заявление в четвёртое отделение своему участковому, но через два дня его забрал, сославшись на то, что узнал кто угонщик - это его сын Антон. Но дело в том, что вчера утром он возместил материальный ущерб, полностью оплатил стоимость катера, а это не маленькая сумма для его зарплаты и для жены, кастелянши пансионата "Уют". Я взял справку с выпиской из бухгалтерии инспекционной портовой службы - это две с половиной тысячи рублей! - Терещенко протянул справку через стол Зайцеву. - Вопрос, где он взял такие деньги за неделю? Понятно, чтобы выгородить сына, которого могли подвести под статью, мог и одолжиться. Но у кого? Этот законный вопрос задал себе участковый четвёртого отделения, который ко мне и обратился сегодня.
- Сячин?! Вы говорите, Сячин?! - вскочил с места Богуславский. - У нас в опросе по Ольховской улице он тоже фигурирует, как знакомый Аллы Фалиной.
- Сын, ты имеешь в виду? - вскинул Зайцев на него удивлённые глаза.
- Да, пятнадцатилетний подросток, к которому последнее время странный гость шастает. Мы тут всё в протоколе указали, Наталья со мной была, вместе опрашивали. Ходили на Ольховскую улицу, потому что по рассказу дочери Дарьи Цветковой, Алла там гуляла с мальчишками. Выяснили, что тесные контакты у неё были с двумя парнями - это Малыгин и Сячин. Вот протокол!
  Папка с протоколом была передана старшему следователю Зайцеву для ознакомления. За столом тут же засуетились, задвигались, обсуждая неожиданные итоги дня. Султанов поглядывал на часы, он ждал Егорову.
- Вот она, эта самая зацепочка, - проговорил он. - Совпадение исключено, не может быть таких совпадений. Антон Сячин дружил с Аллой Фалиной, проживает на Ольховской улице, что рядом с Отрадной, где проживала погибшая Цветкова, а отец его заплатил кругленькую сумму вчера, неизвестно откуда взявшуюся. Только опять же, где тут связь с Агатой Цветковой? Ведь с Фалиными она знакома не была, так же как и её сестра, - он подвинул к себе протокол опроса дочери Дарьи Фёдоровны. - Вот и девочка не знает эту Аллу, хоть и видела на спортплощадке, но никогда не общалась, - произнёс он в задумчивости прочитав ответы девочки.
- Где Наташа? Куда она могла пойти? - Зайцев привстал на стуле, прикрывая штору на окне от вечернего солнца, вышедшего из-за тёмных, низких туч и бившего в открытую форточку. Он попутно выглянул в окно и озадачился ещё больше: - Саша!.. Что это Надежда твоя стоит у ворот? Глянь-ка!.. Выйди к ней, что-то случилось!..
  Все повскакали с мест и бросились к окну. Александр выскочил за дверь, Султанов снял очки, положил их в карман пиджака, поднимаясь из-за стола. Его тоже взволновало появление Надежды, потому что Наташа не пришла на совещание. Он посмотрел в окно на брата и сестру Терещенко, на то, как Александр быстро увёл Надю во внутренний двор, о чём-то по дороге с ней нервно разговаривая.
- Саш, ты прости, что я пришла опять... Я была уже тут, но вернулась, прошлась по библиотекам, как ты мне рассказывал, что Наталья там прячется, когда хочет побыть одна, а тут как раз такой случай... Но там нигде её нет, а я волнуюсь.
- Ты мне можешь толком объяснить, что произошло? Наташка не пришла на вечернее совещание, хоть должна была доложиться о проделанной работе. Я тоже ничего не знаю, она и мне не доложилась, - волновался Александр.
- Я не хотела тебе говорить, - опустила голову Надя, - но всё-равно узнаешь... Она из порта ехала, а там... стояла Массальская у кассы. Ну и она подумала, от своей недалёкой премудрости, что ты её встречаешь из Новороссийска с букетом. Приехала к нам во двор, когда я с работы шла... мы с ней вместе на Сажина ходили, к Елене домой... Ну, понял? - она взяла брата за рукав форменки и стала в подробностях рассказывать, что же произошло на самом деле.
- Какой порт? Какой букет?! - горячился Александр.
  Султанов наблюдал, как майор, уперев руки в бока, слушал сестру, а потом бросился обратно к зданию. Он быстро залетел на второй этаж, всунул голову в кабинет, где шло совещание:
- Евгений Петрович, очень срочно!.. Мне надо отойти, - произнёс он, нервно подёргивая больным плечом.
- Что?! - Султанов ринулся к нему в установившейся тишине. Сотрудники сейчас во все глаза смотрели на них обоих.
- Я не могу при всех, прошу вас выйти ко мне в коридор, - попросил Терещенко.
Зайцев покраснел до ушей, он что-то понял, но признаваться в этом не хотел самому себе, но когда он услышал нечётко сквозь запертую дверь имя Массальской, тут до него стала докатывать мысль, о том, что Наташе уже известно про её появление в городе. Возможно, тут скрывается вся интрига дня.
- Не горячись, Саш, не надо делать поспешных выводов, - тихим голосом говорил Султанов, стоя у лестницы. - Она просто такая же порывистая, как её отец, Алексей... Вся в него!.. Честная девочка, решила не ждать, пока её поставят перед фактом. Не обижайся за её горячность, просто она очень сильно к тебе привязана, чтобы равнодушно пройти мимо...
- Я и не думал обижаться, - улыбнулся Александр, - я за неё волнуюсь. Где она теперь? Где гасит этот свой нервный порыв? Вы там, - он кивнул головой на кабинет, - объясните, как-нибудь моё отсутствие. А я пойду, поищу эту маленькую беглянку... Надеюсь, что в Фёдоровский монастырь ехать не придётся! - он задорно рассмеялся, а глаза при этом были тревожные.

  Наташа долго бродила берегом моря. Прохлада вечера, омытого робким, несмелым дождиком, была приятной после жаркого дня. Белая пена нагонной волны окатывала берег, отходя по песку, оставляя на нём свои размытые следы. Наташа шла босиком, наступая в эти пенные лужицы. Как теперь идти домой, а на работу, как? И это она была такая дура, это она могла так неоправданно, так легкомысленно подумать на родного ей человека?! Ужас! Именно ужас своей леденящей волной подкидывал сердце к горлу, не давая свободно дышать. Она остановилась на миг, потом взобралась на высокий откос, нависший над каменистым берегом, села на остывший песок. "Он же ведь подумает, чёрте что теперь!.. Что я ему не доверяю, раз так себя повела. А я... Я никогда в нём не сомневалась. Я лишь посчитала, что не могу его держать силой, если он... мысленно с другой женщиной. А с чего это я взяла?! Вот, дурища-то!.. Чего подумала? Как я могла?! Ведь Елена Сергеевна взрослая, умная тётка, и она один раз приняв решение, уже не могла от него отступить. Если она выбрала отца когда-то, то значит так ей было нужно, и теперь бросить, всё изменить в один миг, это не в правилах такой серьёзной женщины. Да, я ещё не умею тонко анализировать ситуацию и всё по полочкам разложить... И мне обидно за Сашу! Как же я так могла?! Бейте меня, ругайте... не достойна я такого уважения и любви, какие он мне оказывает!.. Что делать-то теперь?!"
  Её бередили тягостные мысли, пока на Загорянке, 18 продолжалось совещание, а Саша вместе с Надей искали её по всему городу.

  Султанов решил отпустить данную ситуацию: "Сами разберутся!" - подумал он, приступая к анализу сложившейся обстановки в ходе расследования. Сейчас нужно было найти свидетелей угона моторного катера, а они были эти свидетели. В протоколе участкового Ремизова, значился некий Глебов, проживающий рядом с ремонтной базой, к нему и отправились на ночь глядя в первую очередь Истомин с Богуславским.
  Оперативники застали Глебова, коренастого мужика среднего роста с редкими русыми волосами на голове и сильно загорелым лицом, под абрикосовым деревом, сидящим за столом вместе с друзьями-доминошниками. Он долго соображал чего от него хотят милиционеры, потом встал, отошёл с ними в сторонку к сараям, где стояла длинная, обветшалая скамейка, уселся на неё, сложив перед собой руки:
- Ну, слушаю! Задавайте свои вопросики, молодёжь!
- Про вечер тот, расскажите, о котором участковому своему доложились, - предложил Виктор, раскрывая блокнот для записей.
- А чего говорить?! Играли, как сегодня в доминошку, потом слышим, как моторка резко отвалилась от берега, ушла в море, громко так завелась... Ну, думаю, что-то взбаламутило Сячина, его ведь лодка туточки стоит всегда. А после полуночи, как грохнет у пирсов... Мы ещё не расходились, все наши тут сидели, а выскочил один я посмотреть к берегу, что там стряслось-то!.. Вижу, дымища подымается от косы, а из воды Антоха вылазит, аккурат возле мастерских на приступке. Глядит куда-то, и я туда же вдаль поглядел, а там в воде кто-то колыхается. Антоха туда бежать, а уж опосля гляжу, они двое идут от берега, и тот второй весь мокрый, вода с него так и капает. Стало быть, в лодке они двое были, а Антоха потом один на себя вину-то взял.
- Второй тоже был подросток? - спросил Истомин.
- Не видать в темноте-то было... Но по фигуре, я бы так не сказал!.. Он коренастый такой, мускулистый, но росточка невысокого.
- Значит точно считаете, что был второй? - спросил Виктор.
- Точно, не может быть сомнений, что в лодке они были двое. Потому, как Антон один никогда бы не отважился катер угонять, да и не смог бы он, не осилил. Я его отца много лет знаю, работать в порту вместе начинали, а потом я на рыбзавод ушёл и разошлись наши пути-дороги, но как приятели, мы с ним по сей день дружим... Я его на следующий день увидал, и рассказал всё, как есть! Он на меня посмотрел, потом пошёл заяву свою забрал, так как не хотел, чтобы сына родного привлекли по малолетке.
- Он ведь деньги за разбитый катер все уплатил, там моторка не подлежала восстановлению. Все две с половиной тысячи! - вставил Истомин. - Как думаете, откуда у него такие деньги, у Сячина?
- Странно, - потёр висок Глебов. - Он не богатый, и жена получает гроши... Не знаю, хоть и приятели мы, а табачок врозь... Может быть копил на что, а тут отдать пришлось всё разом? А сам-то он что говорит?
- Он ничего не говорит, он только сумму всю внёс на работе, как возмещение материального ущерба, а проверку по его средствам не проводили. Но тут есть один момент, от которого надо оттолкнуться, и все же проверить, - Виктор встал со скамейки. - Проведёте нас к тому месту, откуда наблюдали всё это ночное происшествие? - попросил он Глебова.
  Тот охотно согласился показать, и всю дорогу объяснял ребятам подробности.

  Во дворе уже смеркалось, шёл одиннадцатый час вечера. Терещенко, уставший, измученный мыслями и сомнениями, решил вернуться домой, рассказать домашним про Наташу, переодеться, снять мокрый плащ, (потому что дождь целый день то моросил, то заканчивался, обратно внезапно начинаясь), и пойти за беглянкой снова, но как только он вошёл в арку, то увидел Егорову, сидящую на скамейки в своём дворе у детской песочницы. Он прошёл через двор, подошёл к ней и остановился в нескольких шагах. Она всхлипнув, подняла на него глаза. Он стоял перед ней с бледным лицом, молча опустив руки в мокром от недавно прошедшего дождя, чёрном плаще, и такой же влажной, блестящей от уличных фонарей фуражке. Терещенко переминался с ноги на ногу от внезапной боли в пояснице, но старался не показывать это всем своим независимым видом. Он просто молча стоял рядом, жалея Наташку. Всё сжималось внутри, он не мог видеть её слёз, а она, наклонив голову к самой земле, горько плакала. От жалости к нему, от того, что он, её любимый Александр Константинович вынужден был после утомительной работы, бегать по городу, её искать. Так было горько и обидно от этой жгучей совесть мысли! Так было стыдно за себя! Она всхлипывала, тёрла глаза кулаками, как маленький ребёнок, не смея посмотреть в его бледное лицо. Он постояв немного, сел рядом на эту низенькую детскую скамеечку:
- Ну, что же ты, Наташка! - притянул к себе Терещенко свою ненаглядную беглянку. - Пошли домой! - он взял её за руку, поднял с лавки и повёл в подъезд.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.