Скрипачка - Глава 10

Тяжёлое молчание нарушил Толян. Он вздохнул, прокашлялся и с наигранным пафосом произнёс:
 - Ребята! Пусть мы все обескуражены и опечалены произошедшим - а всё-таки жизнь продолжается! Наш поезд идёт дальше, и его не остановить. Прямо сейчас мы проживаем свои лучшие годы! Мы никогда не будем моложе, чем в этот день, в эту минуту. В общем, раз уж занятия на сегодня окончены, предлагаю пойти пить пиво!
 - Толя, ты совсем совесть потерял?! - громко спросила Настя. Она встала из-за своей парты и посмотрела прямо на неунывающего одногруппника.
Все остальные члены группы уставились на Настю широко раскрытыми глазами. К тому, что Толян в любой непонятной ситуации предлагает пойти пить пиво, все уже привыкли, но чтобы Настя встала из-за парты и громко что-то заявила... Такого ещё никогда не было!
 - Ты... Ты чего? - ошалело спросил Толян.
 - Это ты чего?! - повысила голос Настя. - У тебя на глазах похитили одногруппницу и избили преподавателя, а тебе хоть бы хны?!
 - А что я могу сделать? - пожал плечами Толян. - Если б мог - тогда бы помог, но я ничем помочь не могу. Свою жизнь на хандру тратить не хочу, она у меня одна!
 - Может, это ты её сдал?! - Настя смотрела на Толю обезумевшими глазами.
 - Кого сдал? - не понял Толян.
 - Дину! - крикнула Настя. - У тебя отец депутат! Ты сам этим хвастался. Мажор!
 - Никого я не сдавал! - закричал Толян. - А ты вообще заткнись, дочь алкоголика!
 - Откуда ты про моего отца знаешь? - обалдело выдохнула Настя.
 - Твоя соседка по общаге не умеет секреты держать! - язвительно констатировал Толян. - Сама выпила чуть лишнего на вписке, ну и разболтала!
 - Знаешь что?! - воскликнула Настя. - Мой отец всего лишь водку пьёт, а твой - кровь народную!
 - Хватит на меня бочки катить! - крикнул Толян. - Да будет тебе известно, я на выборах за Светку голосовал! С корешом моим вместе туда ходил, Серёгой его зовут. А вечером мы прогуляться по городу вышли, смотрим - вокруг куча людей с цветами и с лентами. Потом они выстраиваться в шеренги начали, как на линейке в первом классе. Ну и Серый туда захотел, а я ему говорил, что это добром не кончится. Но он меня не послушал и пошёл с ними "гулять". Я какое-то время тоже там в сторонке стоял, потом вижу - "маски-шоу" подъехали. И начали светошумовые кидать! Взрывы были, грохот! Девочки и мальчики цветы побросали - и врассыпную. А ОМОН их давай ловить и в автозаки закидывать! Я еле ноги унёс... Ну ладно, вру, я просто изначально не высовывался. А Серёгу моего я с тех пор больше не видел. Читал только на его страницах в соцсетях, как он описывал тот вечер и то, как потом на Окрестина сидел. Он мне не писал ничего, да и я ему не писал - о чём мне с ним разговаривать? Ну а потом он в Польшу слинял. Сейчас вроде там грузчиком работает. Я себе такой судьбы не хочу. Да и скачки по площадям меня не привлекают, сидение в подземном переходе со скрипкой тоже. Может, если бы меня какой-нибудь чудак растил, который камни коллекционирует, я бы тоже с ума сходил. Но мои родители - люди серьёзные! Я всего лишь третьекурсник, а у меня уже и своя квартира есть, и "Мерседес", на котором я на занятия езжу. Но и правила в моей семье соответствующие! Одно из них - не совать свой нос куда не надо. Я его соблюдаю!
Настя молчала и смотрела на Толю исподлобья.
Толян продолжил свою речь:
 - А до Динки мне вообще дела нет! Зачем мне кого-то сдавать? Ещё раз повторяю, я не сую нос не в свои дела. И не понимаю, с какой стати ты, Настя, до меня докопалась! Вон Витька за соседней партой сидит - ментовской сыночек! Может, он своему папаше про Динку разболтал? Даже без всякого умысла, а так, за семейной беседой! Ну а батя уже сообщил куда следует.
Настя нахмурилась и пристально посмотрела на Витю.
 - Всё! - вдруг воскликнула Люська. - Хватит это обсуждать! Всем, у кого есть мозги, давно было понятно, что рано или поздно Дину заберут! Не сегодня - так завтра, не завтра - так через год. Ну она же сама нарывалась! Сколько раз мы её видели на "Петровщине" со скрипкой и этой табличкой, сколько раз говорили ей, чем это может закончиться! Конечно, в конце концов перестали внимание обращать, мы ж не попугаи - десять раз не будем повторять! У каждого своя голова на плечах должна быть. Раз у Дины её нет - значит, туда ей и дорога. Туда, куда её повезли!
 - Всё верно, - коротко сказала Вика. - У каждого должна быть своя голова на плечах.
 - Это Люся! - выдохнула Настя и подошла к старосте. - Это ты, тварь, Динку сдала! Ты это сделала! Она тебе мешала, я же знаю! Все это знают. Ты её ненавидишь, только за что? Что она тебе сделала?!
 - Я никого не сдавала!!! - закричала Люська.
 - Сдала! Давай, признавайся, скотина бессердечная! - Настя была уже вне себя от ярости. - Ты ещё пожалеешь! Отольются тебе её слёзы! Пожалеешь, что на свет родилась!
 - А и вправду! - Толян повернулся к Люське. - Скальпель, это ты сделала? Зачем?! Что ты за это получишь?
В классе снова повисло молчание.
 - Это я её сдал! - пискнул Мишутка.
Все повернулись в его сторону.
 - Зачем ты это сделал? - строго спросила Настя.
 - Я не хотел этого, я не знал, что так будет! - запричитал Мишутка. - Мне мама сказала! Я ей рассказывал про Дину, говорил, что она хорошая, любит Беларусь, переживает за политзаключённых и на скрипке в переходе играет... Но это давно было, ещё год назад. А сейчас мама вспомнила про неё и сказала, чтобы я сфотографировал её в переходе со скрипкой и запиской той... Про пёсиков из приюта и политзаключённых... И чтобы я пошёл в кабинет БРСМ и показал это фото... Мама сказала, это нужно затем, чтобы меня хоть за что-то зауважала администрация университета. Чтобы меня не выгнали в эту сессию! Ведь я опять её завалю... Мама сказала, она уже устала краснеть в деканате. Она говорит, что не знает, как доучить меня до 6-го курса. Я не хотел, ребята, правда, не хотел! Я думал, Динке просто замечание сделают! И думал, она найдёт, что ответить, ведь она же умная! И учится хорошо, её не могут выгнать! Я не знал, что её заберут! Я не знал!
Мишутка обхватил голову руками и заплакал.
 - Ну ты и урод! - выдохнул Толян. - Не знал он! Ты что, с другой планеты? Новостей не читаешь? И ты что, всегда делаешь то, что скажет мама? А жену тоже она тебе будет выбирать?! Или уже выбрала?
Тут все увидели нечто невероятное. Скальпель расплакалась! Никто никогда и подумать не мог, что Люська-Скальпель может плакать. Ведь она всегда была железной леди! Одногруппники забыли про Мишутку и уставились на это впечатляющее зрелище.
Скальпель не просто плакала. Она завывала и шумно всхлипывала:
 - Вот всегда так было! Всю мою жизнь! Как что-то плохое случилось - так сразу Люська Фридман виновата! С первого класса это началось. Только войду я в кабинет - и сразу "Жидовка!", "Иуда!", "Тупая тварь!" Меня дразнили, били, вещи мои забирали и друг другу перебрасывали, как мячик! Я не знала, куда деваться. Маме жаловалась, но она меня и мою старшую сестру одна воспитывала, у неё времени не было со школьными хулиганами разбираться. Отца у нас нет, он нас бросил, как только я на свет появилась! И тогда мама дала нам с сестрой свою девичью фамилию, чтобы больше ничего об отце не напоминало. Мама мне говорила, что я должна быть сильной, должна сама со своими проблемами разбираться. Говорила, что слабаки никогда ничего в жизни не добиваются, что если тебя обижают, то надо отвечать силой! Даже в другой класс меня не стала переводить, сказала, что везде одно и то же будет... И я нашла способ, как стать сильной. Я начала хорошо учиться и активно в общественной работе участвовать. И меня все учителя защищать стали! А хулиганы боялись меня тронуть. Один раз только, в 5-ом классе это было, меня затолкали в мужской туалет, сорвали с меня пионерский галстук и смыли его в унитаз! Может, им бы всё с рук сошло, но только в туалет вовремя вошла уборщица. А потом она учительницу позвала, а та - завуча... А потом им такое устроили! В общем, до конца школы меня никто не трогал. В старших классах у меня появилась мечта стать хирургом. И я поступила в медицинский. Очень легко поступила - у меня балл высокий был! И когда началась моя студенческая жизнь, я сказала себе, что больше никому и никогда не позволю вытереть об меня ноги. А для этого я сделаю так, что все будут меня уважать и слушаться! И у меня это получилось, я стала вашей старостой! И вы все меня слушались... Ох, какой счастливой я была на первом курсе! Мне казалось, что я вся такая сильная, живу в прекрасной, сильной стране. И я всегда буду защищать свою страну, а она будет защищать меня - вот как я думала! А потом коронавирус пришёл, и я сразу, как только нас на дистанционное обучение отправили, решила, что пойду санитаркой в "красную зону", буду спасать наших граждан! Но меня не взяли, потому что мне ещё 18-ти лет не было... Это ведь весной было, а День рождения у меня в июне. И стала я решать тесты, читать учебники и мечтать о том, как пойду в анатомичку, когда этот карантин закончится. А потом в августе... В августе весь мой мир рухнул! Я не хотела, чтобы страна менялась, я не хотела начинать жить по-другому! Ведь я только-только начала жить нормально, человеком себя почувствовала - а тут соседи кричат "Перемен!" Не хочу я никаких перемен, я в детстве достаточно настрадалась! А потом мне попалось на глаза видео о том, как ОМОН людей бьёт... Я ужаснулась. Я не знала, как мне теперь жить, расплакалась... И тут мне пришла в голову мысль: "А может, эти протестующие - такие же хулиганы, как те мальчики, которые в школе затолкали меня в туалет и порвали мой пионерский галстук?" И эта мысль мне так понравилась, что я стала постоянно повторять её про себя, и в конце концов так поверила в эту теорию, что уже ничего вокруг не видела... А на самом деле я просто боялась... Боялась, что если не я буду травить, то меня... Бедная, бедная Дина! Сколько боли я ей причинила!
Вика, Арина и Дарина принялись обнимать и утешать Люсю. Мишутка незаметно выскользнул из кабинета.
 - А я вот считаю, что ничего не происходит просто так! - заявила Мила.
 - Что ты имеешь в виду? - спросил Толян.
 - А то, что мир справедлив! Потому что всё в нём происходит по воле Бога, - сказала Мила. - И каждому воздаётся по его заслугам. Никто не страдает без вины! Если Дину арестовали - значит, было за что. Я вот живу, учусь, помогаю пожилым людям в хосписе - и меня никто не трогает, у меня всё прекрасно!
 - Дина тоже ходила в хоспис вместе с тобой! - нахмурилась Настя. - А ещё она помогала бездомным собакам. Никто не страдает без вины, говоришь? А как же онкобольные дети? Мне кажется, ты несёшь какой-то бред!
 - Так говорит настоятель нашего храма! - повысила голос Мила. - Я каждые выходные приезжаю в свой родной город к родителям и каждое воскресенье хожу с ними в церковь. А в детстве я ходила в воскресную школу и, можно сказать, выросла в храме. У нас служил батюшка Никодим, и в августе 2020-го года он стал говорить, что ОМОН поступает неправильно, не богоугодно. Он говорил, что насилие - это плохо, поэтому мы все должны осудить действия власти и помочь пострадавшим протестующим. Мы слушали его и становились очень нервными. Мы не понимали, что нам делать и как теперь жить, как вообще могло получиться, что у нас в стране такая жестокая и не богоугодная власть. А что-то делать ведь надо, потому что закрывать глаза на творящееся зло нельзя! Но чуть больше, чем через месяц, батюшка Никодим куда-то пропал, и у нас появился новый батюшка. Он сказал, что старый батюшка отошёл от Бога и впустил в свою душу беса, поэтому всё, что он говорил нам - это ложь, и ложь надо забыть. Новый батюшка стал говорить, что любая власть от Бога, и то, что делает государство - это всегда правильно и только во благо. А раз протестующих избивают и сажают в тюрьму - значит, они плохие, грешные люди, и Бог наказывает их руками ОМОНа.
 - Да что ты говоришь! - возмутилась Настя. - И куда же пропал ваш батюшка Никодим?
 - Не знаю, - пожала плечами Мила. - На всё воля Божья. Я же тебе говорю, у нас теперь новый батюшка есть.
 - И это у вас такая вера? - хмыкнула Настя. - Батюшка для вас - что-то вроде табуретки? Сломалась или перестала вписываться в интерьер - значит, надо выбросить и купить новую?
Мила поджала губы.
Я тоже близко знакома с религией, - сказала Настя. - У меня тётя Клава, мамина сестра, очень воцерковлённая. Мы с родителями жили в маленьком посёлке, а тётя в городе. Сколько себя помню, мой отец сильно пил. Настолько сильно, что неделями в себя не приходил, валялся под кустами, водил домой собутыльников и всё из дома выносил. Когда я маленькая была, он ещё время от времени устраивался куда-то на работу, но всё, что зарабатывал, тратил на водку. Моя мама возилась с ним, под кустами искала и домой притаскивала, суп ему варила. А как он протрезвеет - беседовала с ним, выслушивала, уговаривала одуматься и вернуться к нормальной жизни. Уж не знаю, к чему там было возвращаться, но мама всё время говорила, что он не всегда таким был. И вот эта мамина сестра, тётя Клава, постоянно говорила ей терпеть и Богу молиться, иконы нам дарила и свечи из разных монастырей. Когда мне было лет десять, мы с мамой начали вместе с тётей Клавой в церковь ходить. Я церковь любила, потому что там красиво и не было пьяного отца, не стоял запах перегара. Но потом мать тоже стала пить. К тому времени, когда я перешла в десятый класс, и отец, и мать уже не просыхали. После уроков я полола грядки у соседки, и она меня за это кормила. Однажды тётя Клава сказала мне: "Ты девочка умная, учишься хорошо. Надо тебе из этого болота выбираться. Я раздобуду тебе целевое направление через знакомых, ты поступишь в медуниверситет и поедешь в Минск учиться на врача. Я тебе буду помогать. И Бог поможет!" И она взяла мне целевое. Я поступила и стала здесь учиться. На первом курсе тётка и вправду активно мне помогала: присылала деньги и продукты, часто звонила, выслушивала меня и поддерживала, иногда приглашала к себе в гости. А потом случился август 2020-го... Тётя Клава вдруг возомнила себя патриоткой и стала ходить на митинги сторонников действующего президента, участвовать в автопробегах, обмотавшись красно-зелёным флагом. Как-то она предложила мне составить ей компанию, и я сказала, что не разделяю её взглядов, считаю, что власть поступает ужасно, а ОМОН проявляет немыслимую жестокость. Я очень люблю тётю и благодарна ей за всё, что она для меня сделала. Я совсем не хотела её обидеть, поэтому сказала о своих взглядах максимально мягко. Я ничего от неё не требовала, только не хотела, чтобы она заставляла меня идти на провластный митинг вместе с ней. Но она разозлилась на меня, стала кричать, что я продала душу дьяволу, и она больше не хочет меня знать! Тётя Клава сказала, что с этого момента перестанет мне помогать и вообще не будет со мной общаться, пока я не одумаюсь. И она на самом деле исчезла из моей жизни. Больше не присылает ни копейки, даже не звонит и не пишет! Я устроилась на работу санитаркой, и с тех пор выживаю на эту зарплату и стипендию. Да, я никогда не демонстрировала своих взглядов, потому что боюсь лишиться места в общаге. Ведь тогда мне будет некуда пойти! Но у меня всё-таки есть совесть и гордость, поэтому я никогда не отправлюсь с тёткой на красно-зелёный автопробег.
Мила молчала. Остальные члены группы тоже не знали, что сказать. Арина тяжело вздохнула и сказала:
 - Не ссорьтесь, девочки. Главное, чтобы не было войны... А идеальной власти ни в одной стране нет.
 - Вот-вот! - поддержала её Дарина. - Надо радоваться, что нет войны. А чтобы не было проблем, просто не надо высовываться!
 - Война уже идёт, - сказала Настя. - Люди убивают людей.
 - Не говори ерунды, - буркнула Дарина. - Война - это когда бомбы летят. А у нас - тьфу-тьфу-тьфу! Этого пока нет. И не дай Бог нам с таким столкнуться!
 - А где Мишутка? - вдруг спросил Толян. - Что-то я его не вижу. Напаскудил - и бежать?
 - А что ему ещё делать, - хмыкнула Дарина и повернулась к подруге: - Да и мы с Ариной тоже пойдём по домам!
 - Пойдём, - согласилась Арина.
Две девушки встали и пошли к выходу из кабинета.
 - Мы с Люсей тоже пойдём! - сказала Вика.
 - И я пойду, - сказала Мила.
 - И я! - выдохнул Витя.
 - Тогда и я пойду домой, - резюмировал Толян.
Кабинет опустел. В нём остались только Оля, Настя и Анька-Готесса.
 - Настя! - обратилась Анька к соседке по парте. - Ты что, правда выживаешь на зарплату со своей подработки и стипендию?
 - Ну да, - пожала плечами Настя. - Да я привыкла уже! Только обидно, конечно. Работающих студентов много, хотя работать в основном старшекурсники начинают... И у всех у них есть крыша над головой и заботливые родители, которые всегда нальют тарелку супа, поэтому они живут в своё удовольствие! А я всё до копейки трачу на комнату в общаге и на хлеб, макароны и сосиски. Впрочем, я и с родителями жила не лучше, поэтому детства у меня не было. Юности у меня тоже нет.
Настя тяжело вздохнула.
 - Теперь ты будешь каждый день обедать у меня, - сказала Готесса.
 - Правда?! - выдохнула Настя.
 - Конечно, - кивнула соседка по парте. - Мой папа - крутой айтишник, он много зарабатывает. Мама у меня - домохозяйка, она всё время сидит дома, и ей скучно. Поэтому она то фэн-шуй изучает, то ведическую психологию, то карму чистит. Вот ты и поможешь ей в этом деле! Она давно ждёт возможности кому-нибудь добро причинить, но так, чтоб без особых усилий и ненапряжно. А если ты ещё к чаю каких-нибудь печенек принесёшь, она вообще разомлеет! Будет тебя комплиментами осыпать - говорить, какая ты скромная, милая и воспитанная.
 - Спасибо! - на глазах Насти выступили слёзы. - Я и не ожидала такой доброты к себе!
Настя и Анька-Готесса обнялись.
 - А ты не писала и не звонила своей тёте Клаве? Ну, с тех пор, как вы поссорились... - спросила у Насти Оля.
 - Нет, - ответила Настя. - Она мне чётко сказала: пока я не одумаюсь, общаться со мной не будет.
 - А ты скучаешь по ней? - спросила Оля.
 - Скучаю, - вздохнула Настя. Особенно по тому, как мы с ней в церковь ходили. Бывает, иду мимо какого-нибудь храма - и хочу зайти туда, свечку поставить. Но что-то меня останавливает. Не могу я! Это ведь в церкви тётку таким вещам научили. Монахини из её любимого монастыря тоже по этим автопробегам и провластным митингам ходят.
 - Знаешь, мои родители неверующие, - сказала Оля. - Но у меня есть одна хорошая знакомая, она в церковь ходит. Моя школьная учительница беларускай мовы, мы с ней были очень близки, когда я была школьницей, и до сих пор общаемся. Она ездит в церквушку в маленькой деревне, это километров пятьдесят от Минска, но туда маршрутка ходит. В этой церквушке служит очень хороший батюшка, он такой же, как и мы - не поддерживает насилие. А ещё он помогает протестующим: и материально, и некоторым ещё морально... Как священник. Может, мы как-нибудь соберёмся и съездим туда втроём?
 - Давайте! - воодушевилась Настя. На её глазах снова выступили слёзы.
 - Мне тоже очень нравится твоя идея, Оля, - улыбнулась Анька.
 - А давайте мы Дине на Окрестина подарок передадим! - предложила Настя. - Пойдём в игрушечный магазин, выберем плюшевую собачку и купим её вскладчину. На собачку наденем какой-нибудь ошейник и напишем на нём: "От Оли, Ани и Насти. Твои одногруппницы". И нарисуем сердечко.
 - Думаешь, Динке наш подарок передадут? - засомневалась Оля. - Я читала, что на Окрестина "политическим" не отдают передачи.
 - Передадут! - сказала Настя. - Там работают взрослые люди. Плюшевая собачка - детская игрушка. А Дина почти ребёнок, внешне - так уж точно. Это обезоруживает.
 - Ох, не знаю, - вздохнула Анька. - Чтобы людей что-то обезоруживало, у них должна быть совесть. А разве у работников Окрестина она есть?
 - Всё равно, - сказала Настя. - Надо хотя бы попробовать.
 - Я хочу передать собачку, - сказала Оля. - Но я боюсь писать своё имя... Если родители узнают... Я не знаю, каким образом они могут это узнать, но я очень боюсь...
 - А мы напишем "от актрисы, готессы и работницы". Думаю, Динка поймёт, - улыбнулась Настя.
 - Я согласна! - заулыбалась Оля.
 - Может, пойдём в магазин прямо сейчас? - бодро предложила Анька.
Оля и Настя согласились. Три студентки вышли из кабинета и отправились в магазин за плюшевой собачкой.