Бен Ааронович Лето с наперстянкой 6

6
Схватка пайщиков

На следующее утро, как только солнце коснулось фасада коровника, я позвонил Беверли – она была не в восторге. "Если ты собираешься остаться, – сказал я. – Тебе придется поработать".

Она ждала меня на гравийной парковке за "Лебедем в камышах" – в армейских брюках цвета хаки с высокой талией и фиолетовой футболке с надписью "Я ОТСЮДА, ТУПИЦА" поперёк груди. В одной руке – кружка кофе, а в другой – армейский противогаз, настоящий, как я узнал позже.

Я открыл пассажирскую дверь и жестом пригласил её садиться.

– Секундочку, – сказала она и осушила свою кружку. Затем протянула её в сторону гостиницы и кого-то окликнула.

Молодая блондинка-фотограф в узких джинсах и красной толстовке выбежала из гостиницы, улыбнулась, взяла кружку и поспешила обратно. Я пристально посмотрел на Беверли, когда она садилась в машину, но она просто проигнорировала меня.

– Ты не должна была этого делать, – сказал я.

– Если ты поднимаешь меня в такую рань, то не жалуйся, когда я сглаживаю некоторые шероховатости.

Я завёл мотор и выехал с парковки. “Кстати, как тебе удалось снять там комнату? Я слышал, что отель переполнен”.

– О, – прощебетала Беверли. – Милая леди из "Скай Ньюс" уступила мне свою комнату.

– Вот так просто?

– На самом деле, не так просто. Мне пришлось просить дважды! Ненавижу находиться так далеко от долины Темзы.

Через мгновение она спросила: “Куда мы направляемся?”

– Мне нужно твоё профессиональное мнение кое о ком.

– Какая у меня профессия в данном случае?

– Богиня маленькой речки в пригороде Южного Лондона.

Она кивнула и, протянув руку, погладила меня по щеке, которая мило припухла. “Когда ты это сделал?”

– Вчера вечером, наткнулся на дерево.

После того, как мы нашли телефоны, у нас ещё была пара часов дневного света, и POLSA не нуждалась в том, чтобы мы заглядывали ей через плечо. Так что мы разделились. Доминик пошёл на восток, к пустоши доггеров, с нашим сексуальным извращенцем в качестве проводника, а я – на запад, в лес.

– Думаешь, сказал что-то умное, – промурлыкала Беверли.

– Это собственность Национального фонда. Не похоже, чтобы там водились гигантские пауки. Местные называют это место Волшебным лесом. Так что я должен был это проверить, не так ли?

– Их похитили фейри?

– Без понятия, как и не знаю – были  ли у них подобные случаи.

Я спросил об этом Найтингейла, как только вернулся в "коровник", и он сказал, что, хотя у него в жизни не было ни одного случая, всегда ходили слухи, что такое случалось. Он пообещал поискать в книгах.

– Это что-то особенное? – в свою очередь я спросил у Беверли.

– Насколько я знаю, нет. Но это не значит, что такого не бывает. Мама этого не одобряет, и нужно быть очень глупым, чтобы рассказать мне об этом.

– А фейри?

Беверли поколебалась, а затем... “Питер, есть вещи, о которых не говорят”.

– Даже со мной?

– Особенно с федералами, – сказала она. – Тем более с федералами-магами.

Я всей душой ненавижу, когда меня называют "федералом" – уж лучше "мерзавцем", это хотя бы по-английски. Бесит отсутствие воображения.

Не доезжая до перекрёстка с деревушкой под названием Мортимерс-Кросс, мы с грохотом проехали по каменному мосту, Беверли подпрыгнула на сиденье и спросила, не Лагг ли мы пересекли.

– Кажется, да, – отвечая, я пытался вспомнить карту на GPS. – Это важно?

– Не-а, – хихикнула Беверли. – Просто профессиональное любопытство.

Я свернул направо, на шоссе А410, которое с подозрительно римской прямолинейностью вело на север, к Эйместри, по сути диораме английской народной архитектуры последних шестисот лет, раскинувшейся по обеим сторонам дороги. Затем ещё один каменный мост через Лагг, где река поворачивала на запад, в сторону Уэльса. А затем небольшой, но хитрый поворот, который вёл нас через Яттон и поселение со странным названием Графы Лейнтхолла, где жила Стэн странная. Справа от нас поднимался крутой откос, увенчанный древней крепостью на холме (Крофт–Эмбри и Уайтвей-Хед), хотя обзор был бы лучше, если бы живая изгородь не возвышалась над нашим автомобилем.

– Мне не очень нравятся вершины холмов, – сказала Беверли, когда мы поднимались по крутому лесистому склону.

– Это почему же?

– Ты же разбираешься в воде. Она всегда стекает вниз по склону и скапливается внизу.

– Логично. Как ты относишься к пчёлам?

– Почему спрашиваешь?

Я рассказал ей о необычной любви Меллиссы Освальд к бабочкам антофилам.

– И ты думаешь, что она пчела? – спросила Бев.

– Скажу просто: по-моему, здесь происходит нечто большее, чем просто желание добывать свой собственный мёд.

– И как это нам поможет?

– Пчёлы обитают на обширной территории. Может, они что-то заметили.

– И сообщили твоей девушке-пчёлке?

– Возможно.

Беверли прикоснулась языком к зубам. "Нет, если пропавшие девочки не были осыпаны сахаром, пчёлы этого не сделали бы", – сказала она.

– Они могли что-то увидеть и не знать, что это, – даже мне это начало казаться довольно сомнительным.

– Ты когда-нибудь препарировал пчелу? – спросила она. – Достаточно заглянуть ей в голову, и ты понимаешь, что не знаешь, какое вещество практически определяет, как работает пчела.

– А когда ты препарировала пчелу?

– Я изучала биологию на А-уровне. Мама настояла. Она всё ещё надеется, что кто-то из нас станет врачом.

– И что?

– Я скорее съем лягушку, чем буду её препарировать. И уж точно я не собираюсь трогать любых больных людей, – Бев вздрогнула. – Но с тех пор, как я застряла в деревне… – она подняла кулак, и теперь я вздрогнул. – То немного изучила экологию, хотя бы потому, что о ней твердят все парни с Темзы. Она легонько ударила меня по руке, скорее толкнула. И добавила: – позволь мне сказать, что на твоём месте я бы не придавала особого значения социальному поведению пчёл – они просто маленькие машины для производства мёда, вот и всё.

– Почему бы тебе не подождать, пока не познакомишься с Меллиссой? – миролюбиво сказал я. – Посмотрим, что ты тогда скажешь.

На кремневой дороге за "Пчелиным домиком" было ярко и жарко, и нечем дышать. Пришлось оставить полностью опущенными стёкла на Асбо. Беверли остановилась, чтобы посмотреть на башню.

– Как хорошо, не так ли? – воскликнула она. – Найтингейл должен жить здесь – это настоящая башня мага.

Входная дверь открылась прежде, чем мы успели к ней подойти, и навстречу нам вышла Меллисса. На ней были оранжевые брюки-капри с искусственным тай-дай-рисунком и футболка без рукавов в тон. Из-под неё виднелся мягкий светлый пушок на её предплечьях и плечах.

– Здравствуйте, мисс Освальд, – сказал я. – Могу я ещё раз поговорить с вами и дедушкой?

Меллисса скрестила руки на груди. “И чего вы хотите на этот раз?”

– Прежде всего позвольте представить мою подругу Беверли Брук, – я указал на Бев, которая одарила Меллиссу самой дружелюбной улыбкой.

– Привет, Меллисса, – сказала Беверли и сделала шаг вперёд.

Глаза Меллиссы сузились, затем она расслабилась и улыбнулась так радостно, что я не сомневался – она не осознавала, что делает. “Рада познакомиться с тобой”, – сказала она, и они пожали друг другу руки.

“Интересно”, – подумал я. Мгновенное узнавание, но в толпе они проскользнут мимо друг друга.

Меллисса вспомнила, что должна вести себя враждебно, и сердито посмотрела на меня. “Чего вы хотите?” – спросила она.

– Нам нужна ваша помощь.

– А почему мы должны вам помогать?

– Пропали две одиннадцатилетние девочки. Их зовут Ханна...

– Я знаю их имена, – резко оборвала меня Меллисса, а затем смягчилась. – Что мы можем сделать?

– Познакомить с местными условиями. Определённого рода.

Меллисса кивнула и сказала: “Не стоит его переутомлять”, – и повернулась, чтобы проводить нас внутрь.

Когда Беверли переступила порог, клянусь, я услышал глухой грохот наверху, в башне. Меллисса вздохнула и закатила глаза.

– Секундочку, – сказала она Беверли, а затем ударила кулаком по стене. –Прекрати, – приказала она, и шум прекратился. – Некоторые из нас не привыкли к гостям.

– Семья? – полюбопытствовала Беверли.

– Можно и так сказать, – согласилась Меллисса и жестом пригласила Беверли следовать дальше за ней.

– Я всё об этом знаю, – шепнула мне Беверли. Я последовал за ними, стараясь не выглядеть слишком самодовольным.

– Он наверху, в своём кабинете, – сказала Меллисса. – Если вы подниметесь, я принесу чай.

В прохладном полумраке винтовой лестницы я поднялся на второй этаж, где обнаружил Хью Освальда за его письменным столом, удобно расположившегося в потрескавшемся коричневом кожаном кресле. Он выглядел лучше, чем в нашу последнюю встречу, лицо было более оживленным и менее напряжённым.

– Ах, уж не скворец ли это, – приветствовал он меня. – Представишь меня своему другу?

– Она сейчас появится, – сказал я и, вспомнив, что Хью склонен засыпать время от времени, продолжил. – Я надеялся, вы поможете мне.

– Конечно, дорогой мальчик, присаживайся на скамью.

Я смахнул с деревянного вращающегося стула полуметровую кипу журналов "Улучшение состояния пчёл" и сел.

– Найтингейл посоветовал мне поговорить с местным викарием, потому что они часто интересуются местным фольклором, – сказал я.

– Думаю, многие так и делали. Но когда-то пастор жил гораздо спокойнее, чем сейчас – прервал меня Хью.

– Но потом я подумал: зачем гоняться за бедным трудолюбивым викарием, когда неподалёку живёт квалифицированный практикующий врач? Проявляющий интерес.

– Это при условии, что я действительно проявлял интерес, – изобразил улыбку Хью. – В конце концов, я сломал свой жезл – лигнум фрегит (лат.).

Я кивнул на ближайшую книжную полку. “Вы сохранили все свои книги”.

Хью улыбнулся. “Ах, да, – сказал он. – Скворец Найтингейла. Сильный и умный – такого он всегда искал, если действительно искал ученика”.

У меня не было возможности спросить, кому и когда Найтингейл это говорил, потому что Меллисса и Беверли принесли чай и тосты. Пока Меллисса ставила поднос на стопку книг, я представил Беверли – назвав её полным именем.

Глаза Хью стали немного безумными, когда до него дошёл смысл сказанного, но он овладел собой настолько, что выглядел довольно обаятельным. Такой же стала и Бев, бросив при этом на меня косой взгляд без видимой на то причины, затем они с Меллиссой снова спустилась вниз.

– Боже милостивый! – воскликнул Хью. – Откуда она взялась?

– Её прислал Найтингейл, – ответил я, наблюдая, как он с мучительной медлительностью намазывает тост маслом. Меня так и подмывало сделать это за него, но я не думал, что ему это понравится.

– Должно быть, в "Фолли" всё изменилось, – Хью домазал тост, снял крышку с маленького белого фарфорового горшочка и зачерпнул немного апельсинового джема. – Тем не менее, Найтингейл всегда был немного неортодоксален в отношении своих друзей. Когда-то там жило одно существо, ничтожество, работало внизу и никогда не разговаривало. Он помолчал, вспоминая имя.

– Молли?

– Да, её так звали. Молли. Она наводил ужас на всех нас, новичков, но не на него. – Хью улыбнулся. – Конечно, ходили слухи, это было возмутительно. – Он решительно откусил кусочек от тоста.

– Почему все называют его Найтингейлом, то есть Соловьём?

Хью какое-то время старательно жевал, проглотил и перевёл дыхание.

– Потому что он был таким исключительным, таким необыкновенным – по крайней мере, так говорили старшие. Конечно, многие из нас не поверили ни единому слову и использовали это как ироническое прозвище.

Он смотрел в мою сторону, но взгляд его был устремлён куда-то в прошлое, в его юность. Мой папа делает то же самое, когда рассказывает о том, как видел Фредди Хаббарда с Табби Хейзом в "Голове быка" в 1965 году или как он был у Ронни Скотта и впервые услышал соло Сонни Роллинза вживую.

У меня было так много вопросов, на которые я хотела получить ответы, но я  опасался, что он отвлечётся или того хуже.

– Видели бы вы его в Эттерсберге, – тихо сказал он. – Это было всё равно, что стоять перед стенами Трои. Как было сказано: “но Аякс прикрыл сына Менойтиоса своим широким щитом и стоял твёрдо, как лев над своими детьми”.

Он снова замолчал, и я понял, что измотал его, но нужную мне информацию не смог получить. Лесли бы здорово разозлилась на меня за это. “Пропали дети, – сказала бы она. – А вы сидите и обсуждаете древнюю историю”.

– Я собирался расспросить вас о местной магии и фольклоре, – предпринял я ещё одну попытку.

Хью явно обрадовался возможности сменить тему, потому что сразу оживился. “Возможно, у меня есть то, что нужно”, – сказал он.

Это оказалась большая потрёпанная книга в твёрдом переплете с позолоченной надписью “Фольклор Херефордшира” – на бордовой тканевой обложке. Классическая работа Эллы Мэри Лезер 1912 года, и у меня на планшете была её копия – по рекомендации Найтингейла. Я уже собирался вежливо отказаться на том основании, что это, очевидно, ценный антиквариат, когда открыл её и обнаружил, что внутренние страницы покрыты рукописными комментариями, некоторые сделаны карандашом, многие – размашистым скорописным почерком. Там же был штамп, указывавший на то, что том был похищен из городской библиотеки Глостера.

– Когда я только переехал сюда, мой врач рекомендовал мне совершать длительные пешие прогулки, – сказал Хью. – Но я всегда был скорее исследователем, чем путешественником.

Собрав чайные принадлежности, я отнёс их вниз, оставив Хью одного, чтобы он "немного отдохнул".

Ни Беверли, ни Меллиссы не было видно ни на кухне, ни в саду, поэтому я написал Беверли, что нам пора уходить. Выйдя через переднюю дверь на случай, если она вернулась к машине, я услышал её голос по ту сторону изгороди.

Я оглянулся и увидел, как из соседнего коттеджа выходят Беверли и Меллисса. Пожилой мужчина с австралийским акцентом и его сыновья выходили вслед за ними и прощались. У меня возникло ощущение близости между Меллиссой и мужчинами – ничего откровенно сексуального, только длительное прикосновение руки одного из младших, прикосновение её плеча к груди мужчины постарше. Беверли увидела меня и помахала рукой, затем повернулась к Меллиссе, и они обменялись быстрыми взглядами. Одного из мужчин послали в дом за ручкой, и Беверли написала номер на своей ладони. Затем последовал ещё один раунд прощаний, и Беверли присоединилась ко мне у Асбо. Мы немного постояли с открытыми дверцами, чтобы температура внутри упала ниже точки кипения свинца.

– Она...? - я кивнул в сторону коттеджа.

– Не твоё дело, – резко сказала Беверли.

– Неужели все трое?

– Я же сказала – не твоё дело.

– Чёрт возьми, – не сдержался я.

– Ты, пожалуй, везунчик.

Я понял, что доктор Валид захочет получить полный отчёт о состоянии Меллиссы Освальд, когда я вернусь домой. Он, вероятно, хотел бы, чтобы я взял образец ткани или заманил её в Лондонский университет, чтобы он  взял его сам. Я размышлял, как построить разговор: уверены ли вы, что полностью человек? Хотите выяснить это наверняка? Тогда пойдём в криптопатологическую лабораторию доктора Валида, где мы вернём “франк”  Франкенштейну!

– Я уверена, она бы тебе подошла, – сказала Беверли.

– Она не говорила, замечали ли её пчёлы что-нибудь необычное?

– В отличие от некоторых, я не бестактна, – Беверли подняла указательный палец. – Нельзя просто так расспрашивать людей об их делах, строя предположения о том, чем они занимаются и как, – Беверли постучала пальцем по своей груди. – Я просто спросила, заметила ли она что-нибудь необычное.

– И заметила ли?

– Она сказала, что не уверена, но думает, что её мальчики...

– Её мальчики? – я не сдержался и прервал Бев. – Мы говорим о тех, кто живёт по соседству, или о тех, кто шумит?

– О её  шумных мальчиках, – уточнила Беверли. – Они избегают юго-западной части хребта, от края Бирчер-Коммон до реки.

Что бы ни уничтожило мобильные телефоны, оно находилось на окраине этого района, и мне не нужно было сверяться с картой, чтобы знать, что пропавший тайник Стэн находился как раз посередине.

– Может ли она связать это с пропавшими детьми?

– Она говорит, что если бы знала, то сказала бы тебе ещё  в твой первый приход.

– Я не могу пойти с этим к Уиндроу или Эдмондсону, – сказал я. – Даже если бы я убедил их изменить район поисков, вряд ли это хорошая идея.

– Я уверена, что она будет держать ухо востро, – подумав, сказала Беверли. –Есть ещё какие-нибудь зацепки?

– Кое-что из одного заявления – жду, пока Уиндроу даст добро на новую беседу.

– А тогда можем ли мы...

У меня зазвонил телефон – это был Доминик. “Ты всё ещё в Уайлдсе?” – спросил он. Я сообщил, что мы как раз заканчиваем.

– Одна из поисковых групп нашла кое-что, на что ты, возможно, захочешь взглянуть, – сказал он. – Чуть дальше по дороге от того места, где ты сейчас находишься.

– Это как-то связано с поисками?

– Честно говоря, не знаю. Я подумал, ты скажешь.

Мы с Бев отправились в указанное место.

Может, я и городской житель, но совершенно уверен, что жирные фиолетовые и красные комочки должны оставаться внутри овцы и не разбрызгиваться по неожиданно большой площади.

– Нападение животного? – спросил я.

И Беверли, и Доминик посмотрели на меня с жалостью. Стэн, первой обнаружившая мёртвую овцу и позвонившая Доминику, фыркнула. “Нет, если только эта пума снова не заявилась из Ньютаун-Кросса”, – сказала она.

Мы стояли на большом поле рядом с римской дорогой, недалеко от того места, где она пересекала речку Лагг. Лесистые склоны горного хребта поднимались к востоку, а с обратной стороны виднелся Школьный лес и оплакиваемый Стэн тайник. Здесь, внизу, в долине, было ещё жарче, и нам не хватало того ветерка, который гулял наверху вокруг Пчелиного домика. Ничего, что могло бы развеять запах гниющей овцы.

– Заметь, – сказал Доминик, – когда дело доходит до поиска новых способов покончить с собой, овцы – настоящие гении.

Овца лежала на боку. Её недавно стригли, что придавало ей жалкий, голый, безжизненный вид и позволяло легко заметить кровавую рану на животе, через которую, казалось, была вытащена большая часть внутренностей. Я не очень люблю животных, даже на обеденном столе. Но вы же не будете следить за порядком, зажав нос и глядя в другую сторону. Я надел хирургические перчатки и присел на корточки, чтобы осмотреть всё и проявить должную осмотрительность.

Края раны были рваными, что говорило о разрыве, а блестящие внутренности выглядели так, словно их вытаскивали, расширяя при этом отверстие. Может быть, овца зацепилась за какой-нибудь крюк? Сельскохозяйственная техника показалась мне довольно устрашающей. Множество опасно острых металлических наконечников, прикрепленных к нелепо перегруженным дизельным двигателям, – вот–вот может произойти авария. Но я не заметил никаких следов шин в короткой траве вокруг тела. Я приблизил лицо максимально близко к ране, закрыл глаза и задержал дыхание.

На теле были какие-то следы, связанные с трупом – очень слабые, ничего такого, ради чего стоило доставать Тоби из корзинки.

– Видишь ли ты здесь какие-нибудь лошадиные следы? – спросил я Доминика.

– Ты имеешь в виду отпечатки копыт?

После моего “да” мы втроём потратили пять минут, осматривая место происшествия в поисках чего-нибудь, но безуспешно.

– Почему вы решили, что в ваш тайник забралась лошадь? – спросил я Стэн.  – Были ли там следы? Запах?

– Не знаю. Просто пришло мне в голову, когда я нашла это.

Наверняка вестигия. Что это означало? В сельской местности творилось что-то неестественное, но кроме неработающих телефонов я не видел никаких признаков, что это имело какое-то отношение к Ханне и Николь. Насколько я знал, это была обычная жизнь сельских жителей. Что мне было нужно, так это какие-нибудь реальные улики. Или, в противном случае, пара часов за чтением фольклорной книги Хью.

– Это относится к Фалькону, – сказал я. – Но не обязательно связано с детьми.

– Может, мне позвонить Уиндроу? – спросил Доминик.

Я прикинул, сколько времени потребуется, чтобы объяснить, почему полиция Западной Мерсии должна задействовать свои криминалистические ресурсы для вскрытия овцы, а затем позвонил доктору Валиду.

Он сказал, что будет рад, и если я смогу защитить труп и, возможно, возьму какие-нибудь образцы, он пришлёт людей за ними.

– Что за люди? – спросил я.

– Есть пара фирм, которые специализируются на удалении биологической опасности и судебно-медицинской консервации. Я иногда консультирую их, а взамен они присылают мне всё, что может меня заинтересовать.

Я получил координаты по GPS и отправил их ему, а он указал, какие образцы ему нужны. Я передал это Доминику, который пробурчал, что мы должны подать отчёт, на всякий случай.

Беверли сказала, что, хотя возня с изуродованной овцой показалась ей забавной, она хочет пойти в паб у моста. "Я собираюсь перекинуться парой слов с рекой. Забери меня, когда закончишь".

– Перекинуться парой слов с рекой? – спросил Доминик, как только Беверли ушла.

– Я бы тебе рассказал, но это долго и придётся вскрывать меня, – сказал я. – У тебя есть что-нибудь для образцов?

На заднем сиденье "Ниссана" у Доминика находился настоящий набор для сбора улик, в том числе дактилоскопический набор, альбом для рисования и прозрачные пластиковые пакеты для улик – все с индивидуальными серийными номерами и отрывной полоской для обеспечения сохранности. Мы сделали снимки с помощью высококачественной цифровой камеры, которую Стэн принесла из дома родителей.

–Для охоты на НЛО, – сказал Доминик с хитрецой, когда Стэн отошла на достаточное расстояние.

– Будем вкладывать внутренности обратно в овцу?  – спросил я. – Или положить их в отдельный пакет?

Никто не имел ни малейшего понятия, поэтому я снова позвонил Валиду, и он велел нам завернуть кишки в полиэтиленовую плёнку и положить их рядом с трупом. В своё время я совершал неприятные поступки, но этот был действительно одним из худших. Я так и не смог избавиться от запаха дохлой овцы, исходившего от моей одежды.

Как только наша овца была упакована и помечена, мы заплатили Стэн, чтобы она оставалась с ней до приезда людей доктора Валида. Что ж, мне пришлось выложить наличные, потому что, как заметил Доминик, я объявил, что это операция Фалькон. Я решил записать это вместе с остальными расходами. Доминик сказал, что поговорит с фермером, пока я буду забирать Беверли.

– Фермер не будет возражать, если мы заберём что-нибудь с его земли? – я не знал и спросил.

– Шутишь!? – воскликнул Доминик. – Фермер должен заплатить за безопасную утилизацию туш животных – мы оказываем ему услугу.

Гостиница "Риверсайд Инн" занимала обширное здание, построенное вокруг массивного фахверкового здания XVI века. Её ресторан был хорошо известен, и, как мне сказали, лучше заказать столик заранее, чтобы избежать разочарования. К счастью, в пабе “Гарден” можно было перекусить, хотя в их представлении сыр на тостах – это выдержанный чеддер, расплавленный на ломтике бриоши и посыпанный зернами горчицы и кресс-салатом. Помимо садовой террасы, в гостинице была разбита лужайка на берегу реки рядом с каменным мостом, и именно там я нашёл Беверли, отдыхающую за деревянным столом для пикника с вышеупомянутым шикарным сыром на тосте и открытой бутылкой Бордо. Когда я сел, она предложила мне бокал.

– Попробуй, – она подвинула ко мне бокал. – Это за счёт заведения.

– Не могу. Я на службе.

– Так и есть, – она улыбнулась и налила себе ещё один бокал.

Появилась нарядная белая девушка в чёрной юбке, и по совету Беверли я заказал стейк-багет, к которому прилагалась практически генеалогия коровы и эссе на полстраницы о выпечке свежего хлеба в Северном Херефордшире. После всего этого, наверное, даже к лучшему, что оно оказалось вкусным, хотя и немного недосоленным по моим меркам. Беверли выждала, пока я набью рот, и попросила присмотреть за ней, и, не говоря больше ни слова, легла на берег и сунула лицо и голову в воду. Клянусь, она оставалась в таком положении больше минуты, и ее локоны развевались, как водоросли на течении.

Я уже собрался похлопать её по плечу, когда она внезапно выпрямилась, и капли воды с её волос брызнули на парковку и на капот перегретого "Мондео", где зашипели.

– Светский визит? – спросил я.

– Никого нет дома, – сказала Беверли, встряхивая прядями. Вода блестела у неё на шее и плечах, пропитала верхнюю часть футболки, так что молния спортивного лифчика просвечивала сквозь ткань.

– На самом деле это грустно, – сказала она.

– Почему? – спросил я, отстраняясь, пока Беверли снова поправляла свои локоны и завязывала их сзади водонепроницаемой резинкой.

– Три ужасных Теме рассказали мне об этом, – продолжила она. – "Дух реки" был уничтожен Методистами в Викторианские времена. Это по–настоящему разозлило богинь – мисс Тефейдиад сказала, что от англичан можно ожидать такого поведения, но валлийским мальчикам следовало быть осторожнее.

Мой телефон зазвонил и сообщил, что мои слова о подруге Николь и Ханны были услышаны. Я сказал об этом Беверли и спросил, где её высадить.

– Могу я присутствовать на беседе? – в ответ спросила она.

– И как мне тебя представить? – “Здравствуйте, меня зовут Питер Грант. Я из полиции, а это моя коллега Беверли Брук, небольшая речка на юге Лондона”.

– Раньше ты так меня и представлял.

– Ну, хорошо, но я же не знал того, что знаю сейчас, не так ли?

A2457 - ГАБРИЭЛЛА ДАРРЕЛЛ RE: НЕВИДИМЫЙ ДРУГ, РАЗНОЕ

Габриэлла – зовите её просто Габи, она ни на что другое не откликается – Даррелл была флегматичной маленькой девочкой, которая либо была сверхъестественно скучной, сидела на риталине, либо выжидала подходящего момента, чтобы жестоко отомстить своей матери за её навязчивость и властность. Мать Кларисса была невысокой и нездорово худой, с узким напряжённым лицом и, насколько я мог судить, начисто лишённой чувства юмора.

Перестроенный сарай, в котором они жили сразу за деревней Орелтон, был действительно хорош, его просторные комнаты располагались в строгой линейной последовательности, с большими окнами в деревянных рамах, и множеством естественных тонов. Это был дом в стиле "Четвёртого канала" со свойственной ему атмосферой. Мистер Даррелл возглавлял среднего размера Бирмингемскую строй. компанию.

Мне не нужно было расспрашивать об их жизни, поскольку о нём и его семье уже имелось двадцать с лишним страниц информации, а Габи утверждала, что они с Николь Лейси лучшие подруги, и поэтому они прошли тщательную TIEd и IIPed проверку. Полиция Западной Мерсии даже проверила заявления Габи о её отношениях с пропавшими девочками – и пришла к выводу, что они, возможно, дружили, но были ли лучшими друзьями? Кто знает.

– Я хотел бы спросить тебя о невидимом друге Николь, – обратился я к Габи. Она открыла рот, но прежде чем успела ответить, заговорила мама.

– Зачем вам это?

Габи закатила глаза и вздохнула – видишь, с чем мне приходится мириться? Я подмигнул в ответ, и с этого момента мы стали союзниками.

– Мы проверяем все возможные точки соприкосновения, – сказал я. – Хотим убедиться, что ничего не пропустили с первого раза.

– Понятно.

– Габи, когда ты разговаривала с моим коллегой, он попросил тебя составить список всех, кого могли знать Ханна и Николь, помнишь?

Габи кивнула.

– И ты сказала, что у Николь был невидимый друг – это так?

Габи снова кивнула. Мать открыла рот, чтобы что-то сказать, но я поднял палец, останавливая её. Она бросила на меня ядовитый взгляд, но промолчала.

– Невидимый друг – это же не воображаемый, верно?

Габи кивнула – она не утруждала себя более подробными ответами.

– У друга Николь было имя?

Габи поморщилась, с неохотой принимая, что ей придётся отвечать. – “Принцесса Луна”, – сказала она.

Я посмотрел на мать, но она покачала головой. Я повернулся к Габи, но прежде чем успел задать следующий вопрос, она спросила, почему я смуглый.

– Габи, – потрясённо произнесла мать.

– Потому что моя мама из Сьерра-Леоне.

– Это где?

– Западная Африка, – ответил я. – Ты когда-нибудь встречалась с Принцессой Луной?

Габи кивнула.

– Когда это было?

– На дне рождения Ханны. Мама не хотела, чтобы я ходила.

– Потому что всё началось довольно поздно, и они развели костёр, – сказала мама. – Но Маленькая Мисс подняла такую вонь... – Она пожала плечами.

– Когда это было?

– В середине марта, могу посмотреть дату, если хотите.

–Спасибо, – поблагодарил я, она достала свой айфон и начала листать календарь.

– У нас были бенгальские огни, – сказала Габи.

– 26 апреля, – нашла мама. Я спросил, где проходила вечеринка.

– В Рашпуле. На том поле за приходским домом.

– А ещё они зажарили на вертеле целого барана, – сказала Габи. – И у меня все пальцы были жирные

Мама Габи невесело усмехнулась. "Мы не слишком интересовались, откуда взялась овца".

– Мило, – сказав, я повернулся к Габи. – Ты видела Принцессу Луну?

– Не говорите глупостей. Ты не можешь видеть Принцессу Луну – она невидима... Конечно, она есть... Николь и Ханна кормили её бараниной, – сказала Габи, и на секунду мне показалось, что я ослышался. Потому переспросил: “Они кормили принцессу Луну жареной бараниной?”

– Да, – сказала Габи. – Я бы дала ей немного своего мяса, но я всё съела. Я разрешила ей облизать мои пальцы.

Показалось, что её мать практически вскочила со стула, а затем снова успокоилась.

– На что это было похоже? – спросил я Габи.

– Как большой язык.

– А он был низко опущен или высоко поднят?

Габи вскочила со стула и продемонстрировала это, вытянув руку прямо перед собой ладонью вверх. Но то, как она держала руку на высоте немногим больше метра, наводило на мысль о каком-то животном. И я спросил: “А что за животное Принцесса Луна?”

– Она пони, глупый, – весело пропела Габи. У меня в голове зазвучал маленький клаксон.

Когда работаешь в полиции, иногда тебе нужно просто остановиться и подумать о том, что ты делаешь, даже если пошёл уже пятый день, а опасения, как пишут СМИ, растут. Мне нужно было где-то работать, а также тишина и покой, и нужно было безопасное подключение к Интернету. Так что я отправился обратно в Леоминстерский участок, потому что два из трёх нужных условий там выполнялись.

Короткий разговор с Беверли был бы полезен, но её телефон переключился на голосовую почту. Она сказала, что собирается быстро осмотреть реку Лагг вверх и вниз по течению. Вполне возможно, что она либо в мёртвой зоне, либо под водой. С Найтингейлом мне тоже не повезло, и, позвонив в "Фолли", я услышал долгое зловещее молчание, значит, трубку брала Молли. Я всё равно оставил сообщение – Найтингейл всегда получает сообщения. Не знаю как. Возможно, она их записывает.

Я прокрался мимо отдела расследований, спрятался в кабинете Эдмондсона и запустил "Холмс II". Сначала я выписал из своих заметок новое заявление Габи Даррелл и отправил его на обработку, а затем проверил свою электронную почту, в надежде, что кто-то решил часть моих проблем.

Затем я открыл экземпляр "Фольклора Херефордшира" с комментариями, который дал мне Хью Освальд, перешёл к указателю и поискал информацию о похищениях, о которых там ничего не было. Не было ничего и в разделе "Подменыши", "Дети", но что-то нашлось в разделе "Фейри-подменыш". Элла Мэри Лезер рассказала о ребёнке, который так и не вырос и был странно волосатым, который оказался подменышем, и старший брат обманом заставил его раскрыть местонахождение настоящего ребёнка. Лезер предположила, что подобные истории с подменышами могут быть результатом гипотиреоза или других заболеваний, которые Хью отметил на полях пометкой "Вероятно". Но что, если нет никаких серьёзных физических отклонений? Что, если вырастет взрослым? Рекомендован, например, чай из наперстянки (дигиталис), чтобы удалить ребёнка – оправданное детоубийство? Например, в случае с фейри.

Я уже собирался перейти к лошадям, сверхъестественным или иным, но аннотации Хью привели меня к следующей странице, где мне бросилось в глаза имя Эймстри. Это было в разделе о домовых, которых Элла Мэри Лезер ассоциировала с брауни, которые, по её утверждению, были херефордширским именем Робина Гудфеллоу, Пака из "Сна в летнюю ночь". Название, связанное с  Pokehouse Wood, который, согласно Гуглу Земли, находился в полукилометре от того места, где Беверли сунула голову в реку, а моя несчастная овца попрощалась со своими  внутренностями. Это также было на тропе Мортимера, на том же участке дороги, который проходил мимо тайника Стэн, и, как я обнаружил, сверившись с картой инспектора Эдмондсона, недалеко от ворот, где были повреждены телефоны девочек.

Однажды один путешественник был так измучен Паком в лесу, что оставил завещание, из которого шла оплата местному жителю, чтобы тот звонил в церковный колокол в определённое время ночи – направляя будущих путешественников домой. Под этим Хью написал: "No ev. of ac. rcntly. wood now F.C. replanted with cons.".

Решив немного поразмыслить, я погуглил Принцессу Луну, которая оказалась персонажем из "Моего маленького пони", и единорогом, и практически невидимкой.

Мой телефон зазвонил, и я поднял трубку, ожидая, что это Беверли или доктор Валид. И вдруг читаю: ЧТО ты делаешь в глуши? <3 ЛЕСЛИ.