Былинка о травинке

Молодая, юная, зелёная травинка родилась весной на лугу. С трудом пробравшись между спящими корешками и тёплыми камушками, нежный росток увидел свет. Какое всё вокруг было красивое! Солнце было не просто ярким золотым пятном, а ласковым и живительным, и каждый его луч был наполнен музыкой пробуждения. Дождь был не просто влагой, а хрустальным нектаром, дарующим силы. Вокруг поднимались такие же ростки, и каждый листик был уникален: один — чуть шире, другой — с изящным изгибом, третий — с серебристой прожилкой. И все вместе они создавали дивную песнь жизни, прорвавшуюся из темноты к свету.

Вскоре травинка набрала силу и сок и стала сочной, упругой, зелёной. Наступило лето. Вокруг травинки буйствовала жизнь, изумрудное луговое царство жило, радуясь каждому дню. Но травинке было не по себе. Справа и слева цвели прекрасные цветы: белоснежные ромашки, синие колокольчики, миниатюрные анютины глазки. Они перешептывались с пчёлами и бабочками, кивали друг другу цветными головками-бутонами, и в их лепестках играла вся палитра радуги. А у травинки не было ни одного цветка. Лишь на жёстком стебле появились скромные, блеклые семена. «В чём же моя красота? — грустила она. — Я лишь тень на фоне их великолепия».

Но однажды она почувствовала трепет земли, услышала топот, и чьи-то мягкие большие губы с фырканьем тронули её и стали ощипывать кончики сочных побегов.
«Ой, меня же не станет!» — в ужасе подумала она.
Но странное дело — травинка не исчезла. Напротив, окрепшие корни, получив простор и свет, воспряли с новой силой. После первого же дождя из земли дружно пробились новые, ещё более яркие побеги. И травинка поняла: её сила не в мимолётном цветении, а в удивительной стойкости, в способности давать жизнь снова и снова.

Потом она снова услышала чьи-то шаги, и какое-то большое и усталое, но счастливое существо улеглось на траве и восторженно произнесло:
«Какая же чудесная и мягкая травка,так приятно лежать на этом зелёном прекрасном ковре. Пахнет свежестью, солнцем и детством».
Травинке стало тепло и очень приятно. Она осознала, что её предназначение — быть опорой, целительным покровом для мира. Она не просто росла — она служила. И в этом служении была её особая, тихая поэзия. Ласковый ветерок приятно колыхал её отросшие кончики, напевая ей колыбельную.

Осенью травинка стала жёсткой, негибкой, того и гляди кого-нибудь порежет своими острыми, как будто закалёнными жизнью, краями. Семена её осыпались, унося с собой обещание будущих весен. Стебель высох и отпал. Пригнувшись к земле, она ворчала на муравьёв, что щекотали её, пробегая мимо по своим неотложным делам.
«Куда вы все торопитесь? Почему так суетитесь?» — шелестела она.
«Так зима скоро, надо успеть припасы собрать и муравейник утеплить, а то придется туго», — пискнул муравей и побежал дальше, неся соломинку, которая когда-то была частью её соседки.
«А что такое зима?— задумалась травинка. — Почему её все боятся? Разве может быть что-то страшнее, чем стать жёсткой и сухой?»

Потом она порыжела, словно впитала в себя все закаты, а потом и пожелтела, пожухла до пугающей хрупкости. Её задорные, устремлённые в небо кончики поникли к земле, в объятия матери-земли, которая звала её к покою. Она всё чаще спала, потому что вечерами быстро темнело, и сны становились длиннее и глубже.

Однажды утром травинка с трудом проснулась от непривычной тишины и не узнала себя. Всё вокруг — трава, деревья, и она сама — было покрыто сверкающими, переливающимися в утреннем солнце белыми кристаллами. Воздух звенел от мороза и чистоты.
«А я… я красивая! — подумала травинка, глядя на своё ледяное одеяние. — Я сверкаю, как драгоценность. Какое всё вокруг красивое, наверное, я попала на какой-то бал, на прощальный бал Осени».

И она заснула долгим сном, укрытая снежным одеялом. Сны её были уже не о лете, а о чём-то большем. Ей снилось, как она — уже не она, а миллион зёрнышек жизни — кружится в вечном хороводе со звёздами, дождём и солнечным светом. Она стала частью Вселенной.

Прошла зима.
И вот тёплый луч солнца, тот самый, что будил когда-то травинку, проник сквозь толщу снега и земли, и коснулся спящего семечка. Тепло разбудило его, влага оросила, и вот — родился нежный росток. Он потянулся вверх, к свету, с новой силой и новой мудростью.

И в этом бесконечном круговороте угасания и возрождения заключалась великая тайна: ничто не умирает насовсем, а лишь меняет форму, чтобы дать начало новой жизни. И в каждой новой травинке жила память о тех, кто рос до неё, — о летних дождях, о прохладном ветре, о восхищённом вздохе путника и о сверкающем предзимнем бале.

***

Когда у меня спрашивают: а как у тебя рождаются сказки, откуда это берётся в твоей голове?))) А вот так! Из воздуха. От слова, или музыка, или взгляда на обычную травинку))

Вчера шла на работу и смотрела под ноги. Травка уже пожухла, где-то рыженькая, где-то, где проходят трубы теплотрассы, ещё зеленая, где-то жёлтая. Обожаю обычную травку, такую мягкую прохладную в жару, она первая появляется после зимы на проталинах и под стенами домов на солнышке. Пока шла и размышляла о травинках, вдруг щёлкнуло и стала складываться сказка. Я убыстрила шаг и буквально прибежала в Дк. Начала судорожно записывать, а потом в течение дня то и дело что-то дописывала. Даже в кресле у стоматолога вечером что- то додумывала. И получилась БЫЛИНКА О ТРАВИНКЕ;

Но нужна внутренняя тишина, чтобы услышать, что тебе шепчет пространство.