Черная комета

После выхода моей книги "Попутный ветер или драконьи истории" задумалась я о том, что у моего Арктита нет пары. Дружба с человеком, с понимающей и любящей Ией это хорошо, а вот драконья пара - это другое. Так появилась эта зарисовка.
***
В ледяном сердце Севера, где ветра пели грустные песни, а айсберги были целыми замками, жил в своей ледяной пещере белый дракон по имени Арктит. Его чешуя переливалась, как перламутр на внутренней стенке раковины, а глаза были цвета бледного зимнего неба. Он был могуч и прекрасен, но великое одиночество сковало его сердце прочнее любого льда. Он смотрел, как полярные сияния танцуют в небе, и мечтал о том, чтобы разделить этот танец с кем-то.

Однажды над его владениями пронеслась тень. Быстрая, как порыв штормового ветра, и изящная, как падающая звезда. Это была она. Чёрная драконица, чьё тело было соткано из ночи и стремительности. Арктит, не зная её имени, мысленно прозвал её Чёрной Кометой.

Она была полной противоположностью ему. Где он был большим и основательным, она – гибкой и легкой. Её стройные, жилистые ноги едва касались земли, а небольшие изящные шипы на аккуратной головке лишь подчеркивали её красоту. Она всегда будто принюхивалась к ветру, улавливая тысячи запахов, а её пронизывающий взгляд видел то, что было скрыто ото всех. Кожистые крылья она то складывала, то расправляла с мягким шелестом, будто кокетничая с самим воздухом, а кончик её длинного хвоста нервно подрагивал, выдавая неукротимую энергию.

Арктит замер, завороженный. Он никогда не видел никого подобного. Она не летала – она танцевала в небе. Не шла – парила над землей, её движения внезапно перетекали в странные, прекрасные па, будто она слышала музыку, неведомую ему.

Чёрная Комета заметила его. Вместо того чтобы умчаться прочь, она приблизилась, и в её глазах заплясали любопытные искорки. Она стала кружить вокруг него, заглядывая в глаза, будто пытаясь прочитать его душу. Она ласково касалась его белой чешуи кончиком крыла, проводила по спине упругим хвостом и тут же с легким смешком отскакивала, приглашая поиграть.

Сердце Арктита, скованное льдом, дрогнуло. Её стремительность и ласка смущали и манили его. Он, привыкший к величавому спокойствию, не знал, как ответить на эту игру. Порой ему казалось, что она просто смеётся над его неуклюжестью, и тогда в его груди закипала горькая обида.

Сомнения снедали его так сильно, что он отправился за советом к своей единственной другу – Ие, мудрой женщине-лекарю, которая жила у подножия ледника и знала язык зверей и камней.

Ия, выслушав его, улыбнулась своей тихой улыбкой. «Арктит, – сказала она, глядя на тлеющие угольки в очаге, – ты судишь о её сердце по своей мерке. Ты ждешь тяжелой, неизменной любви, как вечная мерзлота. А её любовь – как танец. Она легка, быстра и прекрасна. Она не льдина, а пламя. Ты боишься обжечься, но только пламя может растопить лёд в твоём сердце. Она не играет с тобой. Она предлагает тебе танец. Прими её правила. Ответь ей. Покажи, что и в твоей душе есть ритм».

Взбудораженный, Арктит вернулся в свою пещеру. И когда на следующий день Чёрная Комета вновь примчалась к нему, касаясь его крылом и готовясь умчаться прочь, он не остался стоять. Он сделал шаг навстречу. Затем ещё один. И вдруг, подчиняясь неведомому импульсу, он расправил свои огромные белые крылья и взлетел, но не мощно и грозно, а повторил одно из её изящных движений – крутой вираж с падением.

В воздухе повисло изумлённое молчание. Чёрная Комета замерла, широко раскрыв свои сверкающие глаза. А потом из её горла вырвался нежный, мелодичный звук, похожий на смех и на музыку одновременно. Она ринулась к нему, и они начали танец.

Они кружили среди айсбергов, белый и чёрный, лёд и ночь. Он учился у неё стремительности, а она – у него мощи и уверенности. Её больше не нужно было догонять. Она летела рядом, касаясь его, и её взгляд был полон не шаловливой насмешки, а нежности и удивления.

В тот вечер, когда небо вспыхнуло зелёным и фиолетовым светом, они опустились на вершину самого высокого ледяного пика. Чёрная Комета прижалась к его мощному боку, а он обвил её своим хвостом, защищая от холодного ветра.

«У меня нет имени», – прошелестела она, и её голос был похож на шелест шёлка.
«У меня оно есть для тебя,– сказал Арктит. – Чёрная Комета».
«Мне нравится,– ответила она. – А я звала тебя Молчаливой Луной. Потому что ты был таким далёким и холодным».

Он рассмеялся, и его смех был похож на грохот далёкой лавины – не пугающей, а величественной.
«Луна нашла свою Комету»,– прошептал он.

И два одиночества, такие разные, соединились в одном танце, который больше никогда не должен был прерваться. А мудрая Ия, глядя на них с подножия горы, лишь улыбнулась, зная, что даже у самых суровых льдов бывает тёплая весна.